16. Основные положения теории наступательного реализма

С распадом Советского Союза, положившим конец биполярному противостоянию, в мировой политике наступает новый этап, одной из основных черт которого становится очевидное миро­вое превосходство США - прежде всего в военной силе, но также и в экономике, сфере финансов, СМИ, массовой культуре. Конфигура­ция международной системы все больше начинает напоминать миро­вую империю с единственным безраздельно доминирующим в нем полюсом власти. Однако формированию однополярного мира меша­ют такие обстоятельства, как усиление роли негосударственных уча­стников мирополитических процессов и заметная тенденция к появ­лению новых центров силы в лице Китая, Индии, в определенной ме­ре России и, возможно, ЕС. На этом фоне в США наблюдается рост интереса к политическому реализму в его классическом прочтении, хотя и с учетом новых обстоятельств, и соответственно - пересмотру под этим углом зрения истории международных отношений. Так в конце XX в. возникает теория наступательного реализма, одним из основателей которой стал Дж. Миршаймер.

Теория наступательного реализма представляет собой как бы воз­врат к классическому реализму, так как ее исходные положения совпадают с положениями Г. Моргентау. Это касается представлений о неизменности природы международных отношений как анархии, следствием которой является «война всех против всех»; о великих державах как, по сути, единственно значимых игроках мировой поли­тики; об «интересах, выраженных в терминах власти», как неизмен­ном мотиве и заботе о безопасности как основном стимуле междуна­родной деятельности государств; наконец, о военной силе как глав­ном показателе могущества и как средстве достижения целей на международной арене.

В то же время Миршаймер подчеркивает родство своей теории с неореализмом Уолца, утверждая, что поведение государств диктуется конфигурацией (полярностью) и структурными факторами (анархией и распределением власти) международной системы. Теория наступатель­ного реализма, по его признанию, уделяет немного внимания индивидам или внутренним политическим соображениям типа идеологии.

Указанные теории Миршаймер ставит выше других прежде всего потому, что их авторов отличает стремление не только отстоять об­щие положения политического реализма, но и представить собствен­ное видение международной политики. Как и для всех реалистов, от­правным пунктом рассуждений Моргентау и Уолца является утвер­ждение о том, что главным объясняющим фактором международной политики является стремление великих держав к власти и силе. Власть играет в международной политике ту же роль, что деньги в экономике. Власть - это валюта великодержавной политики, и стрем­ление к ее обладанию приводит государства к острому и постоянному соперничеству друг с другом. Международная политика - игра с ну­левой суммой: чем больше власти у одного из игроков, тем меньше ее у других. Исходя из этих положений и Моргентау, и Уолц объясняют, хотя каждый по-своему, почему государства стремятся к власти и сколько власти они считают необходимым иметь.

Отдавая должное политическому реализму в целом и его указан­ным разновидностям в особенности, Миршаймер вместе с тем стре­мится показать их ограниченность в объяснении современных меж­дународных реалий. Так, Моргентау утверждает, что стремление го­сударств к власти имеет врожденный характер и именно этим объяс­няется агрессивное поведение великих держав. Мультиполярные сис­темы, по мнению Моргентау, более стабильны прежде всего потому, в них что указанное стремление получает как бы относительно большую «легитимность». Таким образом, с позиций «реализма человеческой природы» главная цель великих держав - максимальное увеличение власти, вплоть до завоевания доминирующих позиций в междуна­родной политике.

Уолц не разделяет тезис о врожденной агрессивности великих держав. Он настаивает на том, что их главной целью в международ­ной политике является стремление к увеличению собственной безо­пасности. Однако структура международной системы вынуждает стремящиеся к безопасности государства соперничать друг с другом за обладание властью, поскольку она помогает выжить в условиях анархии. Стратегия ослабления своих конкурентов является для них вполне естественной, но лишь тогда, когда отсутствует или минима­лен риск нанести ущерб собственной безопасности. Поэтому государ­ства склонны скорее поддерживать, чем нарушать сложившееся в системе равновесие сил. Они исходят из того, что при попытках нару­шения баланса потенциальные жертвы агрессии, как правило, объе­диняются против нарушителя и срывают его намерения увеличить собственную власть. По терминологии Миршаймера, теория Уолца -это «оборонительный реализм», с позиций которого для великой дер­жавы важно соблюдать осторожность и не стремиться к чрезмерной власти. В противном случае она может получить противостоящий ей союз во главе с другой (или другими) державой. Иначе говоря, она рискует потерять больше, чем могла бы получить в случае прираще­ния власти. В результате стремление к сохранению власти перевеши­вает стремление к ее увеличению. Все это заставляет великие держа­вы соблюдать равновесие сил.

Миршаймера не устраивает оборонительный реализм. Во-первых, он не согласен, что великие державы стремятся к сохранению безопасности и тем самым существующего статус-кво. Междуна­родная система создает мощные стимулы, заставляющие великие державы искать возможности увеличения собственной власти за счет конкурентов. Государства всегда стремятся воспользоваться преиму­ществом тех ситуаций, когда выгоды перевешивают затраты, с тем чтобы изменить существующее соотношение сил, в свою пользу. Бо­лее того, они не просто склонны к нарушению равновесия власти, но и заинтересованы в максимальном ослаблении своих конкурентов. Великая держава, конечно, будет отстаивать существующий баланс сил, но только в том случае, если его нарушение может привести к ос­лаблению ее власти и увеличению власти другой великой державы. Однако если она считает, что подрыв существующего равновесия принесет ей выгоду и при этом располагает возможностями для тако­го подрыва, то можно не сомневаться, что она будет стремиться отнюдь не к сохранению статус-кво и тем самым безопасности, а к изме­нению соотношения сил в свою пользу.

Поэтому, во-вторых, Миршаймер не согласен и с тем, что госу­дарства стремятся быть осмотрительными относительно количества власти, к которой следует стремиться. Перефразируя известный афо­ризм, можно сказать, что с точки зрения наступательного реализма «много власти не бывает». Великие державы, в силу особенностей международной системы, всегда стремятся к максимизации своей власти. Их окончательная цель состоит в том, чтобы стать единолич­ным гегемоном в этой системе.

В-третьих,в оборонительном реализме Миршаймера не удов­летворяют причины вооруженных конфликтов и войн между госу­дарствами. Теория неореализма, по его мнению, не предлагает сколько-нибудь глубоких объяснений этих причин и даже не обсуж­дает вопрос о выгодах, которые войны могут приносить великим державам. По сути она ограничивается рассуждениями о том, что войны - в значительной степени результат неуверенности и просче­та в стратегии государств. На самом же деле, с точки зрения наступа­тельного реализма, главная причина войн лежит именно в стремле­нии государств к максимизации своей власти и в этом состоит траге­дия великих держав.

Таким образом, являясь, как и неореализм, структурной теорией, на­ступательный реализм вместе с тем представляет собой как бы возврат к классическому реализму (табл. 1). Миршаймер поддерживает положе­ние Моргентау о врожденной склонности государств к увеличению сво­ей власти, как и тезис о ее максимизации и стремлении великих держав к достижению гегемонии в международной политике. В то же время, в от­личие от «реализма человеческой природы», наступательный реализм исходит из того, что в конечном счете поведение великих держав обу­словлено структурой международной системы. Не согласен он и с утвер­ждением классического реализма о том, что мультиполярная система яв­ляется более стабильной, чем биполярная. Здесь наступательный реа­лизм склоняется скорее к поддержке Уолца, который считает, что многополярность чревата конфликтами. Однако, если неореализм противопоставляет многополярность биполярныму устройству мира, то Миршаймер дает понять, что антиподом ей, гарантирующим относи­тельно большую стабильность, является гегемония одной-единственной сверхдержавы или, иначе говоря, однополярный мир. Так, новейшая версия теории политического реализма приходит к оправданию страте­гии доминирования США над всеми другими государствами мира, кото­рую проводит нынешняя американская администрация.

Таблица 1. Представление о теории наступательного реализма