logo
Копия учебного пособия по геополитике

3.1.1. Политика

Геополитическая ситуация, сложившаяся на рубеже II и III тыся­челетий, для России, в целом, неблагоприятна. Если исходить из допущения, что содержание всемирной истории до сих пор определялось противостоянием двух типов цивилизаций – сухопутной и морской; и что первая отождествляется с Рос­сией-Евразией и континентальными пространствами «сердце­винной земли» - Hartlend’ом, а вторая - нашла свое наиболее совершенное выражение в очертаниях той общности, которую мы именуем сегодня Западом (США и НАТО), то поражение СССР в этом поединке равнозначно геопо­литическому фиаско всей цивилизации Суши. Это колос­сальный удар по России, русскому народу, его историче­ской миссии.

Сейчас и на обозримую перспективу США остались единственной мировой сверхдержавой, и они попытаются сделать все возможное, чтобы закрепить за собой роль едино­личного арбитра в международных делах, пресекающего всякую возможность появления какой-либо цивилизационной альтер­нативы, в частности, евразийской. Об этом наглядно свидетельствуют события последнего десятилетия, а также те стратегические и геополи­тические проекты американского руководства, которые стали известны мировой общественности1. Россия трактуется в них как «черная дыра», сырьевой придаток постиндустриальных стран, подлежащий переструктурированию в соответствии с потребностями «золотого миллиарда» человечества.

Другой отчетливой геополитиче­ской тенденцией является стремление к глобальной унифи­кации или «мондиализации»2, яснее всего выражающейся в диффузии границ между государствами, народами и куль­турами. Параллельно с распадом традиционных образований, таких как государства-нации, намечаются но­вые формы объединения на основе этнической, племенной и даже родовой самоидентификации. Указанный процесс нельзя воспринимать как нейтраль­ный и спонтанный. Скорее всего, он будет спонсируемым и курируемым заинтересованными лицами и организациями.

Еще одним важнейшим геополитическим трендом можно считать углубляющуюся дифференциацию между «богатым Севером» и «бедным Югом», понимаемыми соответственно как магистральный путь и обочина прогресса. Сущ­ность различий сводится к обратнопропорциональному балансу между бла­гами атлантистской цивилизации и ее издержками. Сальдо «богатого Севера» положительно в смысле благ и отрица­тельно в смысле издержек, а для «бедного Юга» - наоборот. Примером служит угрожающее экологическое состояние многих ресурсодобывающих районов.

Фактом стало измене­ние качества планетарного пространства, которое благодаря развитию средств транспорта и особенно телекоммуникаций из привычных форм переходит к новому, информационно-виртуальному модусу существова­ния.

Обладающий информационной инициативой Запад повсеместно и почти беспрепятственно насаждает имманентно свойственные ему либерально-демократические взгляды, сочетающие в себе апологию рыночных отношений с абстрактным тезисом о «правах человека», причем вторая компонента рассматривается как второстепенная. Однако, такие традиционные типы политической, хозяйственной и духовной культуры, как, скажем, теократическое (идеократическое) государство, общинно-кооперативный уклад, национальное чувство и др. трудно поддаются унификации и активно реагируют на присутствие чуждых им элементов. Для данных структур жизненно важно если не остановить экспансию либерализма, то во всяком случае максимально акцентировать в нем демократическую составляющую, которая одна только дает им шанс на полноправную интеграцию в мировое сообщество при сохранении некой цивилизационной альтернативы атлантизму.

Растущая однородность социо-экономической среды ставит вопрос о снятии искусственных преград, мешающих свободному передвижению капитала, ресурсов, интеллектуального и трудового потенциала. В качестве такого препятствия все чаще воспринимаются территориальные границы и национальные суверенитеты, повышающие трансакционные издержки при заключении контрактов. Необходимость считаться с государственной бюрократией и чиновничеством отнимает у крупного бизнеса не только огромные деньги, но и время, которое по образному выражению автора Декларации независимости Америки Б.Франклина тоже есть ни что иное, как деньги.

В современном политическом раскладе либеральные демократы и исповедуемые ими ценности занимают доминирующее положение. Однако, в католических странах Европы по-прежнему сохраняют влияние социал-демократические партии. Их правомерно рассматривать как умеренную оппозицию жесткому рыночному подходу. Социалисты настаивают на частичной корректировке путей развития атлантической цивилизации и придании ей более «гуманистического» характера, что выражается в государственной поддержке малого предпринимательства, взвешенной позиции по отношению к профсоюзам и церкви, доступности для широких масс образования и здравоохранения.

Наряду с организациями, «мягко» критикующими либерализм, существуют движения, которые заявляют о кардинальном несогласии с ним. Это неоконсерватизм, фундамента­лизм, экологизм, неоэтнизм и неосоциализм. В некоторых геополитиче­ски значимых районах их влияние еще очень сильно. Для воинствующих монетаристов они неприемлемы и подлежат либо демонтажу, либо модификации в выгодном им ключе. По-видимому, из этих политических и идеологических течений будет постепенно оформляться альтернативное мировоззрение, которое станет общей платформой революционной борьбы против распространения атлантизма в планетарном масштабе.

Сегодня мало кто сомневается в том, что так называемое «новое мышление» (его глашатаем в середине 1980-х гг. выступил М.Горбачев), исходившее из приоритета «общечеловеческого» в межгосударственных отношениях, оказалось, мягко говоря, неадекватным обстановке. Приходится констатировать, что контуры грядущего мира в обозримой перспективе все также будут определяться комплексом сило­вых факторов.

Государственной и цивилизационной базой атлантизма выступают Соединенные Штаты Америки. Без их стратегической мощи он никогда бы не вышел за рамки региональной доктрины. Поэтому можно сказать, что американизм и атлантизм – понятия родственные, а во многом и тождественные. Союзники США: Франция, Германия, Япония - не играют роли самостоятельных центров силы, хотя лидеры этих стран на международных саммитах все чаще озвучивают соответствующие претензии. Гипотетически, в слу­чае какого-либо кризиса в отношениях, например, по вопросу применения атомного оружия или иных форс-мажорных обстоятельств, североатлантический альянс может утратить единство и тогда его члены поставят под сомнение необходимость руководствоваться в своих действиях сценариями, написанными в Вашингтоне.

Основой военного могущества США, на котором в значительной степени зиждется «новый мировой порядок», является американский военно-промышленный комплекс, стационарные и мобильные баллистические ракеты с ядерными зарядами, а также оружие нового поколения, в том числе космиче­ское. Несбалансированный силовой потенциал Запада зачастую провоцирует Белый дом на откровенный диктат, отодвигая на второй план существующие юридические процедуры разрешения внешних конфликтов.

В постиндустриальном обществе цен­тральное значение приобретает контроль над средствами массовой информации (СМИ). Медиакратия становится «четвертой властью». Из подсобной социальной инфраструк­туры она превращается в важный инструмент управления. Глобалисты стремятся к созданию всеохватывающей системы СМИ. Так, радио «Свобода», «Свободная Европа», «Свободная Азия», «Голос Америки», ТВ Марти, некоммерческая теле- и кинокорпорация «Уорлднет» уже функционируют под единым началом. Сливаются концерн-провайдер Интернет «Америка онлайн» и медиа-империя «Тайм уорнер». В их распоряжение передаются новейшие спутники связи, использование которых позволяет напрямую обращаться к населению других стран и транслировать передачи, не спрашивая на это разрешения у местного правительства. Тем самым создаются предпосылки для эффективной и целенаправленной атаки на интеллект и психику людей в любой точке планеты.

Известно, что коммуникативные контакты могут быть однолинейными (радио, телевидение, пресса) и интерактивными (Интернет). В последнем случае пользователь не только потребляет ин­формацию, но и производит ее. Возникает возможность фор­мирования альтернативного и неподвластного атлантизму виртуального пространства. Не исключено, что в какой-то момент это приведет к введению цензуры и сужению интерактивной сферы1.

Претворение в жизнь некоторых проектов архитекторов «нового мирового порядка» (например, провоцирование биржевых потрясений, физическое устранение неугодных политиков и планирование широкомасшабных террористических акций) связано с применением разведывательных тех­нологий и особых спецслужб, способных действовать помимо и независимо от официальных ведомств. Как правило, подобные подразделения глубоко законспирированы и широкой общественности о них неизвестно. Являясь прообразом транснациональных органов безопасности, они вербуют в свои ряды тех иностранных граждан, чье поведение в заданной ситуации соответствует строго определенному алгоритму. Таким образом реализуется одна из разновидностей так называемого «рефлексивного управления». О том, что конкретный парламентарий или бизнесмен ангажирован Западом можно догадываться (ему лично или его фирме обычно предоставляется режим наибольшего благоприятствования), но юридически квалифицировать его поступки как государственную измену нельзя. Бороться с этими нарушениями, находясь в правовом поле, очень сложно.

Для разведывательных структур нового типа идеально подходит вывеска международного антитеррористического или антинаркотического бюро, пресс-клуба, гуманитарного фонда. Скорей всего, их роль в мировой политике будет неуклонно возрастать, а масштаб деятельности расширяться.

События 11 сентября 2001 г. (таран пассажирскими «Боингами» небоскребов в Нью-Йорке и здания Пентагона в Вашингтоне) показали, что инициированная алантистами и подконтрольная США глобализация неизбежно вызывает стихийное, а потому и непредотвратимое протестное насилие. Акции возмездия только накаляют обстановку, загоняя болезнь вглубь. В итоге все человечество становится заложником в «битве президентов с фанатиками и полевыми командирами».