13.8..3. Основные источники и формы конфликтов в современном мире.

В период холодной войны на первом плане оказались системные, блоковые интересы, во многом пронизанные идеологическим содержанием. Теперь же на первый план выходят интересы отдельно взятых стран, наций, народов, групп стран и т.д. На смену характерной для биполярного периода определенности приходит неопределенность, способная питать недоверие стран и народов друг к другу. Данный момент усугубляется тем, что конец биполярного миропорядка привел к эрозии одного из важнейших принципов послевоенного мироустройства - признания нерушимости границ. Объединение Германии, распад Югославии, СССР и Чехословакии стали очевидными фактами подтверждающими то, что система международной безопасности, конструированной в рамках договоренностей ОБСЕ, оказалась перед лицом радикально нового положения вещей по сравнению с той ситуацией, когда взаимный страх друг перед другом сдерживали две сверхдержавы и группировавшиеся вокруг них блоки государств от эскалации конфликтов.

Как писали А.Кинг и Б.Шнайдер завершение холодной войны и ослабление напряженности между Востоком и Западом “приоткрыли клапаны мирового парового котла и позволили скрытым конфликтам вылиться в открытые, а долго подавлявшимся стремлениям - выразиться в полной мере". И, действительно, на фоне некоторого ослабления конфликтов между великими державами, которые в период холодной войны подстрекались противостоянием блоков и идеологическим антагонизмом между ними, наблюдается всплеск внутристрановых конфликтов.

Очевидно, что локальные и региональные конфликты различного масштаба и интенсивности в обозримой перспективе станут наиболее вероятной формой силового решения территориальных, этно-национальных, религиозных, экономических и иных споров.

Опасность распространения ядерного оружия обусловливает высокую политическую приверженность со стороны международного сообщества делу предотвращения его распространения. Однако нельзя забывать, что изменяются роль и функции обычных вооружений, их параметры, такие как разрушительная сила, быстрота реагирования, мобильность, дальность, точность при относительно невысокой стоимости делает их применение сопоставимым по эффективности с ядерными силами. Опасность эскалации конфликта и его распространения на новые территории возрастает по мере увеличения дальности поражения и искушения использовать новый тип вооружения против соседей. Быстрые технологические изменения в области производства вооружений с большой долей вероятности могут привести к гонке вооружений локального или регионального масштаба. Уменьшение размеров, стоимости и трудностей в транспортировке новейших моделей оружия значительно облегчит овладение им и его использование.

Особенно тревожным представляется тот факт, что постоянно растущее число стран, особенно среди развивающихся, производят современные боевые самолеты, баллистические ракеты, новейшие типы вооружений для сухопутных войск, и другие системы вооружений. В 1991 г., по существующим оценкам восемь развивающихся стран могли строить боевые самолеты, шесть - танки и боевые вертолеты. В 2000 году уже 15 государств были способны производить ракеты. По данным бюро технологических оценок США, шесть нынешних или бывших развивающихся стран производили 43 вида различных новейших видов оружия по международным лицензионным соглашениям; несколько из этих стран занимается экспортом оружия, тем самым содействуя насыщению рынка относительно дешевой продукцией, увеличивая доступность для потенциальных покупателей все более мощных систем вооружений. Достаточно здесь привести пример с экспортом ракетных технологий их КНДР.

Наиболее настораживающим является факт приобретения многими странами способности производить химическое и бактериологическое оружие на заводах, маскирующихся под производство мирной продукции. Немалую опасность представляет собой фактическое открытие доступа к обычным вооружениям негосударственным акторам.

Новейшие достижения современной технологии позволяют создавать компактные системы вооружений, вполне доступные для приобретения и использования мятежниками, террористическими группам и даже отдельными лицам.

Различные формы насилия, интенсивность и масштабы которых постоянно растут, становятся чуть ли не повседневным атрибутом жизни современного мира. В условиях окончания холодной войны и разрушения биполярного миропорядка мы все чаще сталкиваемся с нетрадиционными формами агрессий и конфликтов, в которых агрессивное начало не объязательно олицетворяет "сильный" и "большой", наоборот, разрушительные процессы зачастую инспирируются агрессивной активностью меньшинств. Феноменальная "сила слабых" проявляется в их способности шантажировать крупные государства и международные организации, навязать им собственные "правила игры".

Складываются разветвленные межнациональные преступные картели торговцев оружием и наркотиками, охватывающие своими щупальцами все большее число стран и регионов. В итоге, наблюдается тенденция к криминализации политики и политизация преступного мира.

Возможно, большая война как средство разрешения споров между великими державами и устарела, но малые войны в различных формах в обозримой перспективе останутся составной характеристикой современного мира. Не лишены основания аргументы и тех авторов, которые считают, что разливающийся по всему миру терроризм может принять характер заменителя “классической” войны и новой формой военного противоборства. Как писал Д.Проэктор, "немыслимая четвертая мировая война распадается на камнепад всевозможных столкновений. Без громадных армий, без ядерного оружия. Но не исключено, с первобытной жестокостью, как в Тридцатилетней войне. Либо на короткие "локальные" войны со сверхсовременным, сверхточным оружием, суперавиацией, с новейшей информатикой".

Технологический прогресс, порой порождает более сложные проблемы по сравнению с теми проблемами, которые он может решить. М.Вебер полагал, что технология или техносистема ведет к "расколдовыванию мира". Оспаривая этот тезис, Ж.Эллюль не без оснований утверждал, что чары исходят от самой техники, вызывающей у человека ощущения могущества, вездесущности, скорости, господства и одновременно - религиозный трепет перед таинственным и непостижимым источником этих возможностей. В массовом сознании обывательское восхищение чудесами науки и новейших технологий сочетается с возрастающим чувством страха перед их всемогуществом. Именно с новейшими технологиями связан кажущийся парадокс современности: растущая рационализация общества ведет к господству иррациональности. "Перед нами, - писал Ж.Эллюль, - своего рода чудовище, каждая часть которого рациональна, но которое в целом представляет собой и функционирует как шедевр неразумия".

Новые технологии, вызывая непредвиденные, непредсказуемые и в то же время необратимые последствия, постоянно ставят под сомнение будущее человечества.

Современные технологии не только способствуют усилению процессов глобальной взаимозависимости. Они же лежат и в основе революций, направленных против динамических перемен, которые в наиболее очевидной форме реализовались в Иране и некоторых других странах исламского мира. Взаимозависимость бывает позитивной и негативной. Позитивная - это когда интересы вовлеченных сторон совпадают и от достижения согласия по данному конкретному вопросу и его реализации выигрывают они все. О негативной взаимозависимости можно говорить тогда, когда какая-либо сторона не может принять те или иные меры в отношении своего противника без ущерба и для самой себя, или же принятие такой меры может побудить противника предпринять ответные шаги, ущерб от которых для нее перевешивает вероятные выгоды.

Всепланетарная взаимозависимость стран и народов носит амбивалентный характер. Люди объединены и связаны друг с другом, но в то же время они зависят от доброй или злой воли друг друга. При наличии современных сверхмощных вооружений и средств их доставки на сверхдальние расстояния воздушное пространство может стать носителем всеобщей смерти. Транснациональная коммуникация информации и данных также содержит в себе зародыши конфликтов, поскольку контроль над потоками информации, а также над базами данных означает власть и экономические преимущества. Фактор убывающих возможностей земли или, например, нехватка водных ресурсов может стать основой усиления противоречий и конфликтов между странами и народами. Достаточно сказать, что на протяжении всей истории человечества, начиная от Троянской войны вплоть до операции "Буря в пустыне", доступ к природным ресурсам являлся одним из важных факторов внешнеполитического поведения государств.

Растущее значение для определения основных векторов общественно-исторического развития приобретают пути и формы взаимоотношений человека с окружающей средой. Общество всегда так или иначе реагировало на изменения природных условий, модифицируя формы организации общественных отношений и политической самоорганизации, взаимоотношений с окружающей средой, технологии, сам образ жизни и т.д. Вероятность, а возможно, и неизбежность превращения этой сферы в арену будущих мировых конфликтов определяется тем, что разные народы по-разному будут воспринимать природные вызовы и ограничения, разрабатывать и искать собственные пути решения экологических проблем.

Бедные ресурсами страны фактически уже страдают от острых трудностей, вызванных нехваткой воды, лесов и особенно плодородной земли. Быстротекущие, непредсказуемые и сложные проблемы окружающей среды могут превалировать над усилиями по осуществлению конструктивных социальных реформ. Нехватка природных ресурсов вызовет подспудные и кумулятивные последствия, такие как миграция населения, экономический спад и ослабление государства. На фоне непрекращающегося роста населения, массовые потоки беженцев могут стать важными источниками разнообразных этнических, религиозных, региональных и иных конфликтов.

Новый блок международных проблем связан с распространением трансграничной преступности. Международные и национальные преступные синдикаты и организации, контрабанда и распространение наркотиков, терроризм любой масти представляют реальную угрозу национальной безопасности каждого из существующих ныне государств.

Масштабы латентных супранациональных конфликтов подобного рода будут расти с увеличением нехватки ресурсов. Супранациональное насилие окажется не столь заметным или драматическим как межгосударственные столкновения по поводу территории и/или ресурсов, но оно будет иметь серьезные последствия для интересов безопасности как развитого, так и развивающегося мира.

Все перечисленное выше имеет своим следствием парадоксальную ситуацию: выдвижение на передний план факторов, ведущих к укреплению безопасности на макроуровне (глобальном уровне) сопровождается широким распространением факторов, ведущих к уменьшению стабильности и безопасности на микроуровне (локальном уровне) и мезоуровне (региональном уровне) системы международных отношений.

В наши дни, хотя степень значимости пространственного измерения политики несомненно уменьшилась, очевидно, что контроль над территорией и ресурсами остается одной из важнейших целей государства и его внешнеполитической стратегии. И в современных условиях меры по обеспечению безопасности невозможно представить без обеспечения территориальной целостности. Контроль государства за определенной территорией сохраняет за собой роль и функции механизма упорядочения международной жизни. Это особенно верно применительно к развивающемуся миру.

В условиях нарастающего обострения ресурсного кризиса, т.е. истощения сырьевых запасов, усиления экологического императива, стремительного роста численности населения и т.д., территориальная составляющая международных отношений не может не быть в центре мировой политики. Территория, которая всегда была главным достоянием и основой любого государства, отнюдь не потеряла (и, несомненно, в обозримой перспективе не может потерять) своей значимости, поскольку природно-сырьевые, производственно-экономические, сельскохозяйственные, людские ресурсы и богатства страны имеют определенную территориальную привязку.

В рамках цивилизаций прошлого угроза, в том числе угроза уничтожения, как правило исходила извне. Выступая с подобными утверждениями, мы не ставим под сомнение тезис о внутренних факторах упадка и исчезновения цивилизаций, поскольку внешние силы наносили лишь завершающий удар по устоям клонящейся к упадку цивилизации. Ныне, когда освоен весь земной шар, мир стал завершенным, закрытым, угроза самому существованию мирового сообщества исходит всецело изнутри самого сообщества.

Приходится констатировать, что мир, к которому мы идем, не обязательно будет более безопасным, чем в период холодной войны. Как бы то ни было, холодная война, создав своеобразную тупиковую или патовую ситуацию в отношениях между двумя сверхдержавами и блоками, вместе с тем обеспечивала стабильность - хотя и конфронтационную - и предсказуемость возможных действий обеих сторон. В отличие от системы "концерта держав" XIX - начала ХХ вв., где каждая из сторон пыталась отвести потенциальную угрозу от себя и направить ее на кого-либо из остальных участников этого "концерта", двухполюсная система обеспечивала как очевидность источника угрозы, так и неизбежность ответной реакции со стороны потенциальной жертвы агрессии.

Это обстоятельство обеспечивало достаточно высокую эффективность биполярного сдерживания. Для этого периода была верна формула "ни мира, ни войны," или как ее сформулировал Р.Арон еще в 1947 г. "мир невозможен, война невероятна". Реальный мир был невозможен в силу биполярного идеологического противостояния, а настоящая война была невероятна из-за риска эскалации и взаимного ядерного уничтожения. Теперь же с окончанием двухполюсного противостояния с сожалением приходится констатировать правоту французского обозревателя П.Аснера, который считает возможным сказать, что "мир в меньшей степени невозможен (благодаря исчезновению коммунистического тоталитаризма и крушению идеологии), а война в меньшей степени невероятна из-за почти повсеместно растущей анархии и обесценения ядерного оружия у одних и его бесконтрольного распространения среди других"²⁷.