6.1.Сущность и этапы развития международных финансов и международных финансовых отношений

Период времени

Характеристика этапа

1820-х гг.

Активизация использования портфельных инвестиций с появлением новых рын­ков ввиду необходимости займов для финансирования различных про­ектов.

Лондон являлся мировым центром выпуска международных облигаций, а английские банки и инвестиционные компании доминировали в международных финан­совых операциях. В 1822-1825 гг. британский частный сектор стал раз­мещать свои ресурсы в ценные бумаги компаний, добывающих драго­ценные металлы, в Латинской Америке. Затем, в 1830-х и 1870-х гг., британские инвестиции были направлены в США в виде облигацион­ных займов для финансирования строительства водных каналов и же­лезных дорог. Международными инвесторами являлись не только ча­стные компании, но и главные владельцы крупных капиталов - банки. Наиболее привлекательными для банковского финансирования были государственные облигации (займы Бэрингов в Аргентине в 1880-х гг.). К началу Первой мировой войны международные финансовые опера­ции достигли пика. Отток капиталов из Великобритании достигал 7 % национального дохода страны. Сложности правительств и частных заемщиков с обслуживанием долгов заставили их подумать об реструктуризации. Варианты рест­руктуризации включали снижение суммы долга с процентами, увели­чение сроков погашения, а иногда увеличение процентной ставки. Договоренности были в основном двусторонними и преимуществен­но между частными контрагентами. Правительства редко участвова­ли в переговорах, за исключением Франции и Германии. Великобри­тания же ограничивалась в решении долговых проблем границами своего Королевства. Из-за пассивной долговой политики британских властей брокер­ские дома и другие специальные кредитно-финансовые учреждения вынуждены были создать в 1868 г. корпорацию держателей иностран­ных облигаций с советом, который призвал бы решать проблемы от­дельных должников. Однако вскоре корпорацию обвинили в защите крупных должников и кредиторов, а не простых держателей облига­ций. Поэтому в 1897 г. ее реорганизовали, а в 1898 г. она выиграла ко­ролевский чартер (лицензию) на этот вид деятельности. Должникам, которые не принимали условия, выдвинутые корпорацией, было отка­зано в выходе на рынок капиталов. Вместе с тем возникавшие в других странах аналогичные корпорации не всегда принимали условия бри­танской корпорации, поэтому единого решения долговых проблем не было достигнуто.

Межвоенный период

Наряду с частными инвесторами возрастает роль правительств

Традиционно являясь заемщиками, правительства постепенно повышали свое значение гарантов кредитов и судей в ре­шении долговых споров.

В 1930-х гг. долговые проблемы частных заемщиков перестали быть предметом переговоров только на негосударственном уровне. Дело в том, что США были основным кредитором во время и после Первой мировой войны - в 1919-1929 гг. в Нью-Йорке было разме­щено 12,8 млрд.долл. иностранных займов. В 1931 г. был объявлен де­фолт по займам американских инвестиционных банков, а в 1933 г. - по государственным займам, предоставленным Германии и другим европейским странам. Под руководством государственного департа­мента США частный сектор создал независимый от правительства Совет по защите иностранных держателей облигаций, который вме­сте с правительством США активно защищал интересы своих клиентов. Кроме того, в соответствии с законодательным актом Джонсона от 1934 г., операции американских банков по финансированию зару­бежных стран, объявивших дефолт по государственным займам пра­вительству США, являются уголовным преступлением.

1950-е и 1960-е гг.

Сокращение международ­ных инвестиций

Повсеместные ограничения на движение капитала не позволяли предоставлять внешние займы и выпускать облигации. Более того, введение в 1964 г. налога на финансовые операции, урав­нивавшего процентные ставки, изолировало Нью-Йорк от междуна­родных финансовых операций. Только в 1969 г. американским част­ным банкам удалось выдать синдицированный банковский кредит правительству Ирана для закупки военных самолетов. Такие же кре­диты предоставлялись странам Латинской Америки и Юго-Восточ­ной Азии. Их кредиторами являлись транснациональные банки США, Европы и Японии.

1969 г. – до середины 1990-х г.

Возобновилось внешнее кредитование американ­скими банками

Активизация международных финансовых отношений была связана с необходи­мостью размещения финансовых ресурсов стран - экспортеров неф­ти после нефтяного кризиса 1973-1974 гг. Экспортеры нефти, полу­чавшие высокие доходы от колебаний цен, традиционно пытались направить свои ресурсы в западные коммерческие банки. Однако размещение средств на депозитах в то время было платным. Поэтому оставались два выхода: обратиться к мировым рынкам долгосрочных капиталов или направиться на новые рынки стран Латинской Америки. К 1987 г. вывоз портфельных инвестиций составил 120,7 млрд. долл., а к 1993 г. этот показатель достиг 506,4 млрд. долл. (ввоз портфельных инвестиций в это время был соответственно 133,8 и 699,1 млрд. долл.). В рассматриваемый период займы предоставлялись преимущест­венно государственному и только иногда частному сектору стран Ла­тинской Америки. В 1981 г. внешний долг Мексики составлял более 80 млрд. долл., причем государственная задолженность в два раза превышала частную. В Чили счет движения капиталов в 1981 г. дос­тиг 6 млрд. долл. С абсолютным ростом внешних долгов они увели­чивались также относительно к уровню ВВП. Неудивительно, что к 1982 г. как государственный, так и частный секторы этой группы стран объявили дефолт. Последствий долгового кризиса едва уда­лось избежать США, которые, хотя и не смогли вернуть долги разви­вающихся стран, воспользовались помощью МВФ. Важно отметить, что этот фонд был главным посредником и антикризисным управ­ляющим. Стратегией международных организаций и американских властей являлось предоставление дополнительных финансовых ре­сурсов нуждающимся странам для выплаты ими процентов и созда­ния видимости стабильной долговой ситуации. Однако кризис при­вел к оттоку капиталов из стран-должников, который значительно превышал вливания МВФ, поэтому данная стратегия не смогла улуч­шить экономическое положение. В качестве выхода было предложено заменить долги на акции пред­приятий по рыночным ценам. К 1987 г. коммерческие банки-кредито­ры, ставшие менее уязвимыми к внешним потрясениям, пересмотрели свои портфели и выдвинули новые требования к старым должникам. Некоторые банки даже перепродали свои долги на вторичном рынке, который начал функционировать с 1984 г. Официально конец долго­вому кризису был положен в 1989 г. в результате реализации плана секретаря Казначейства США Н. Брэйди. План заключался в сниже­нии долгов на 35 %. При этом должникам необходимо было переофор­мить свои обязательства на облигации Казначейства США сроком на 20-30 лет.

С 1994 г. Основные кредиторы и заемщики – банки и компании

В 1994 году международные капиталы стали перемещаться с баснослов­ной скоростью. Чистое сальдо притока финансовых ресурсов в разви­вающиеся страны увеличилось со 100 млрд долл. в 1990 г. до 338 млрд в 1997 г. Однако в 1998 г. из-за кризиса в Юго-Восточной Азии этот показатель снизился до 275 млрд долл. Если в 1970-1980-х гг. объемы портфельных инвестиций в развивающиеся страны были незаметны в структуре движения капиталов, то в 1990 г. они составили 3 млрд долл., а к 1996 г. выросли до 49 млрд долл. Причиной привлекательно­сти развивающихся стран была валютно-финансовая политика, позволявшая инвесторам получать высокие доходы при небольшом риске. Во-первых, национальные валюты стран новых рынков значительно укрепились. Мексика, Аргентина, Бразилия, Таиланд, Филиппины, Индонезия, Малайзия, Южная Корея зафиксировали курсы своих ва­лют на уровне, который поддерживали на протяжении нескольких лет, не допуская девальвации. Это вселяло доверие к местным валютам и инструментам, выраженным в этих денежных знаках. Во-вторых, госу­дарственные власти выпустили надежные, высоколиквидные и выгод­ные краткосрочные ценные бумаги для финансирования как бюджет­ных дефицитов, так и предыдущих выпусков этих ценных бумаг. Инвесторы, приобретая такие государственные краткосрочные обли­гации, получали большие доходы, имели высокий оборот финансовых ресурсов и низкий коммерческий (благодаря государственным гаран­тиям) и валютный риск (из-за фиксации местных валют к доллару США). Однако высокая мобильность капитала чрезмерно подогревала экономику стран Латинской Америки и ЮВА. Спрос на государст­венные облигации из-за высоких процентных ставок оказался на­столько высоким, что ресурсы, получаемые за счет их выпуска, шли на финансирование их предыдущих выпусков. Фиксированный ва­лютный курс не соответствовал ни состоянию платежного баланса, ни процентным ставкам, ни уровню инфляции. Малейшая полити­ческая нестабильность (смена правительства или премьер-минист­ра, выборы, политические убийства) могла подорвать доверие к го­сударству и его ценным бумагам. Все так и произошло. Капиталы стали покидать Мексику в 1994 г. и в поисках новых рынков напра­вились в Юго-Восточную Азию. Власти Мексики сначала сократили объем операций с государственными облигациями, затем повысили процентную ставку на межбанковском рынке и в конце концов про­вели девальвацию песо. По аналогичным сценариям развивались события и в других странах. Наиболее показательным примером яв­ляется кризис международных финансовых отношений в Юго-Вос­точной Азии в 1997 г. (пример 7.1).

Пример 7.1. Валютно-финансовый кризис, разразившийся в Восточной и Юго-Восточной Азии, охватил пять государств: Южную Корею, Таиланд, Малайзию, Индонезию и Филиппины. Кроме того, значительно постра­дала Япония. Рекомендуемая международными финансовыми организа­циями быстрая финансовая либерализация привела к громадному увели-

чению ввоза международного капитала в эти страны. Приток капитала стимулировался высокими процентными ставками и фиксированной системой обменных курсов, что гарантировало инвесторам высокие при­были в свободно конвертируемой валюте и делало финансовые рынки азиатских стран выгодной сферой вложения капитала, особенно кратко­срочного. Наибольшие опасения вызывали показатели Таиланда, в эко­номике которого в 1995 г. краткосрочные иностранные инвестиции со­ставили до 10 % ВВП. Значительный приток «горячих» денег отмечался в середине 1990-х гг. также в Индонезии (3 %), Корее (2,5 %), Малайзии (4 %), Филиппинах (2,4 %). Только в 1995 г., сразу после мексиканского кризиса, регион поглотил более 135 млрд долл. иностранных инвестиций (в 13 раз больше, чем в 1985 г.). Последовательность протекания кризиса была одинаковой во всех азиатских странах: невыполнение обязательств по обслуживанию долга частной компанией, падение акций данной компании и курсов большин­ства акций на фондовом рынке, сброс активов (акций, облигаций произ­водных документов), рост предложения национальной валюты и спроса на иностранную валюту, девальвация национальной валюты, рост курсов акций на фондовых биржах соседних стран, перетекание капиталов в со­седние страны. Инвесторы решили, что кризис из Таиланда обязательно перекинется на соседние страны, так как они близки по «темпераменту». Это вызвало массовые продажи ценных бумаг компаний из азиатских стран, что увеличивало предложение национальных валют. При уменьше­нии валютных резервов национальные банки прекращали поддерживать валюту страны. Новый виток кризиса начался после того, как появились спекулятивные атаки на валюту Гонконга - главного финансового цен­тра всего восточно-азиатского региона. В конце октября 1997 г. гонконг­ский фондовый индекс Хан Сен снизился в общей сложности на 25 %. Вслед за этим резкие колебания произошли на фондовых рынках всего мира: индекс Доу-Джонса снизился на 7,2 %, на бирже Токио падение со­ставило 4,3 %, во Франкфурте-на-Майне - 4,2 %, в России - 20-30 %. Стоимость мексиканского песо по отношению к доллару, который имеет плавающий курс, упала с начала года на 20 %. В Колумбии и Эквадоре были проведены девальвации. Таким образом, кризис вышел за пределы Восточной Азии и стал глобальным. Азиатский «вирус» не охватил такую страну, как Китай, что вполне за­кономерно, и объясняется ограниченным доступом зарубежных финан­совых структур на китайский валютный и фондовый рынок.

Еще одной особенностью современного этапа развития междуна­родных финансовых отношений стало возникновение новых быстро развивающихся рынков. Страны Латинской Америки (Мексика, Аргентина, Бразилия, Панама, Чили), во многом преодолев трудности в фи­нансовой сфере, становятся все более привлекательными для ино­странных инвесторов. И хотя светлые периоды экономического роста и финансового обогащения в этих странах становятся все короче, а промежутки финансовых кризисов и реализации программ по выхо­ду из них все длиннее, Латинская Америка, исходя из своей географи­ческой близости к США, остается регионом, интересным для амери­канцев. Второй центр новых рынков - Юго-Восточная Азия. Так называе­мые азиатские тигры (Гонконг, Таиланд, Филиппины, Индонезия и др.) привлекли иностранных инвесторов дешевыми ресурсами и новы­ми возможностями. Кризис 1997 г. отвлек, но не перекрыл поток ино­странных капиталов из этого региона. По-прежнему эти страны зани­мают достойное место в инвестиционном портфеле иностранных инвесторов. Более того, вместе со странами Юго-Восточной Азии Ин­дия и Китай - локомотивы мировой экономики 2005-2006 гг., спо­собны создать мировой финансовый центр, не уступающий Лондону или Нью-Йорку. Регионом новых рынков стали страны с переходной экономикой. Часть из них, в Центральной и Восточной Европе, влилась в Евросо­юз, повысив емкость его рынка. Бывшие республики СССР оказа­лись в тени Российской Федерации. Это объясняется тем, что Россия взяла на себя все международные финансовые обязательства СССР, а также смогла построить, пусть спекулятивный, но дееспособный финансовый рынок. Он привлекает иностранных инвесторов коли­чественным и качественным ростом. При этом качественное измене­ние финансового рынка России происходит параллельно с государст­венным вмешательством в финансовые и международные финансо­вые отношения.

В 1990-х гг. интенсивно развивалась такая сфера международных финансовых инструментов, как производные ценные бумаги (финан­совые деривативы). Они оказались наиболее востребованы в качестве механизмов по страхованию рисков изменения курсов ценных бумаг и иностранных валют. Объемы сделок с производными инструмента­ми постоянно растут. Так, с 1995 по 1998 г. объем операций с произ­водными ценными бумагами на вторичных рынках увеличился на 52 % и составил 72 трлн долл. Однако, несмотря на то что деривативы служат для снижения рисков, они сами по себе таят угрозу колебаний цен на финансовые ресурсы. В силу этого такие инструменты образуют ситуацию «мыльного пузыря», который может лопнуть в первые де­сятилетия XXI в. Введение в 1999 г. евро заставило инвесторов задуматься над воз­можностью использовать финансовые ресурсы, номинированные не в долларах. Более того, удешевление доллара по отношению к евро привело к падению цен на деривативы в долларах. Все эти события корректировали структуру международных финансовых инструмен­тов. Валютная составляющая международных финансов в начале но­вого столетия стала приоритетной и во многом определяющей.