4. Латинская Америка: к справедливому мироустройству через «теологию освобождения»

      Особая роль христианства вообще и католической церкви в частности для Латинской Америки состоит в том, что именно католическая церковь с конца XV в. стала мощным инструментом колонизации континента европейцами — испанцами и португальцами. По благословению Папы Римского Александра VI они с 1492 г. захватывали территории континента и обращали местное население в христианство. Завоеватели (конкистадоры) не останавливались перед жестокостями, истребляя местных жителей сотнями и тысячами.

      В XIX в. в Латинской Америке прошли национально-освободительные революции, в результате которых на месте бывших испанских и португальских колоний возникли новые государства. Однако освобождение от господства бывших европейских сверхдержав Испании и Португалии не разрешило основных проблем континента. К власти в новых государствах пришли элиты, включавшие в себя в основном представителей белой аристократии, поддержанной католическим духовенством. И к середине XX в. огромные массы цветного населения — потомки аборигенов-индейцев, рабов-африканцев и белых европейцев (мулаты и метисы) оказались в положении крайней нищеты. Не случайно в это время здесь становятся популярными идеи революционного коммунизма.

      Именно в это время в рядах католической церкви начинается движение, стремящееся противопоставить практике революционной войны, основанной на универсальной коммунистической идеологии, еще более универсальную идеологию, основанную на христианской вере и отказе от насилия. Марксисты-коммунисты стремились поднять бедняков на революционную войну против богатых за справедливый мир. Христианские священники (в основном католики, но также и отдельные протестанты) попытались во имя справедливого мира дать всем латиноамериканцам и всем христианам вообще новое мировосприятие, основанное на переосмыслении Библии с точки зрения опыта жизни бедняков.       Перуанский католический теолог Густаво Гутьерес в 1968 г. заново определил теологию как «критическое размышление о практической жизни в свете Слова Божьего». Так, вместо традиционной догматической «науки о Боге» теология стала пониматься как изучение реальной человеческой жизни с целью достижения справедливого миропорядка в соответствии с Божьими заповедями. Теология в таком понимании провозглашается практической наукой, ведущей человечество к освобождению от несправедливости, насилия и угнетения.

      Ключевой термин «освобождение» понимается на трех уровнях:       — на социальном и политическом уровне он выражает надежды и чаяния угнетенных классов и групп;       — на индивидуально-человеческом уровне он означает исторический процесс, в котором люди, действуя сознательно, приходят к справедливому миру посредством социальных изменений;       — на религиозном уровне он означает освобождение от «первородного греха» — первоисточника всех несправедливостей, угнетения и забвения человеческого братства.       Все эти три уровня взаимно переплетены таким образом, что грех впервые понимается как реальное социальное действие (или бездействие), а религиозность человека — как способ изменения мира. Впервые в теологии освобождения поменялось направление движения истины. Теперь она приходит не сверху — не от высших церковных властей, разъясняющих верующим, что и как они должны думать о Боге и в конечном счете о себе. Наоборот, истина теперь рождается в опыте жизни бедняков, осмысленном с помощью христианских заповедей.       Поэтому латиноамериканские священники, участники движения, буквально «пошли в народ» — так же как это в 70-е гг. XIX в. в России сделали десятки и сотни революционных народников под влиянием таких русских социалистов, как Герцен, Бакунин, Лавров. Эти священники жили среди бедняков, добровольно принимая опыт бедности и помогая организовывать группы христианского просвещения под руководством мирян. Они учили грамотности детей и осуществляли так называемую «вторичную евангелизацию» взрослых — открывали беднякам истинный (в их понимании) смысл христианского вероучения. Это было прямым вызовом традиционной католической церкви с ее жестким подчинением вышестоящим церковным властям вплоть до римского первосвященника. Однако практическая деятельность «теологов освобождения» получила распространение и популярность во многих странах континента, и католические иерархи предпочли не осуждать ее, а взять эти группы под свою власть и опеку. Заодно многие идеи и лозунги «теологии освобождения» вошли в официальный язык католической церкви.       В социальной критике «теология освобождения» опирается на так называемую «теорию зависимости», согласно которой страны «третьего мира» (и Латинская Америка в частности) обречены на бедность в глобальной экономике, поскольку их роль — служить сырьевым придатком и производителем сельхозпродукции в рамках международного разделения труда.       В XXI в. католическая церковь в Латинской Америке по-прежнему играет важную роль. Одновременно нарастает стремление добиться полной независимости от экономического и идеологического господства США. Опыт соединения борьбы за социальную справедливость с фундаментальными ценностями католического христианства вновь может оказаться востребованным.