1. Американская

БУРЖУАЗНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ

В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ:

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И ПРАКТИКА КОНКРЕТНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Сужение сферы господства капитализма после окончания второй ми­ровой войны означало углубление его общего кризиса. Идеи марксизма-ленинизма еще раз подтвердили свою истинность в общественно-полити­ческой практике человечества, их влияние на умы людей во всем мире возросло. Перед буржуазной исторической мыслью США, превративших­ся в результате войны в главный оплот империализма, господствующий класс поставил задачу: создать такое историческое видение мира, кото­рое оправдывало бы и обосновывало дальнейшее существование буржуаз­ного общества, служа противовесом учению марксизма-ленинизма о клас­совой борьбе, о смене общественно-политических формаций, о неизбеж­ности победы более передового общественного строя — социализма над капитализмом. Одновременно преследовалась цель подорвать и свести на нет окрепшее в предвоенные и военные годы социально-критическое на­правление, опиравшееся на идейное наследие историков-«прогрессистов», значительное влияние на которое оказали марксистские исследования в области истории, философии, экономики, права.

Сотрудничество СССР и США в рамках антигитлеровской коалиции содействовало изменению отношения американцев к первой стране со­циализма, существенно ослабило воздействие навязанных реакционной пропагандой антикоммунистических и антисоветских вымыслов и преду­беждений. Решающая роль СССР в победе над фашизмом внушала глу­бокое уважение к Советской стране, что нашло отражение в американ­ском обществоведении. В ряде исследований видных историков (М. Ла-зерсона, Ф. Р. Даллеса, Г. Фишера), изданных в первые послевоенные годы, подчеркивалась мысль о том, что Советский Союз, одержав победу над самой бесчеловечной силой современности — фашистской Германией, проявил себя в качестве величайшей демократической и преобразующей силы. Уверенность в благоприятных перспективах советско-американских отношений выражалась на страницах многих книг, выходивших в свет в годы войны и первые послевоенные годы. Они свидетельствовали о воз­росшем интересе американцев к Советскому Союзу, его истории и культуре.

Однако уже в конце 1945 г. появились первые признаки изменения идейно-политического климата в стране. Рост консервативных и откро­венно реакционных тенденций в политике господствующего класса США сказался и на буржуазной исторической науке. Методологические уста­новки «прагматистского презентизма» или «субъективистско-релятивист-ско-презентистской школы» были использованы в первую очередь для перестройки буржуазной историографии в реакционно-консервативном

духе. На заседании Американской исторической ассоциации (АИА) в де­кабре 1946 г. были представлены доклады, пересматривающие в духе консерватизма многие важные проблемы истории США и мировой поли­тики: о роли Т. Джефферсона в буржуазной революции XVIII в. (утверждалось, что он был не революционером, а «просвещенным либе­ралом»); о роли народных масс в истории США (не они-де, а магнаты «большого бизнеса» являются ее главными творцами); о внешней поли­тике Советского Союза (ее уподобляли политике «царской России», раз­дувая миф о «советской военной угрозе») и т. д.⁴ Под сомнение стави­лась идея исторического прогресса: она объявлялась субъективной кате­горией, зависящей от личности историка, его склонности к оптимизму или пессимизму². В лучшем случае прогресс признавался как общая идея развития, но мыслился как разновидность плавного, поступательно­го движения, без скачков и революционных изменений в базисе и над­стройке общества, причем высшим достижением «прогресса» объявлялись «американский образ жизни», «американская демократия», «американ­ская цивилизация».

Так определилась начавшаяся смена вех в американской буржуазной историографии. Уверенность «прогрессистских» историков 30-х годов в возможности и необходимости социальных реформ сменялась скепти­цизмом в отношении их целесообразности. Убеждение в созидательной роли народных масс в истории, творческой силе социальных движений вытеснялось преувеличенным интересом к эволюции правительствен­ных институтов и правительственной политики (особенно — внешней), «разумно» определяемой и направляемой сверху представителями правя­щей «элиты». На авансцену истории выводился «большой бизнес», кото­рый один из его апологетов — профессор истории Нью-Йоркского универ­ситета Т. Кокрэн назвал передовым отрядом наступающего со всех сто­рон индустриализма. Кокрэн откровенно призывал к переписыванию истории в интересах монополий³.

Отход от традиций «прогрессистской» историографии⁴ выразился в том, что на первый план вышли представители апологетической исто­риографии, которые видели свою главную задачу в том, чтобы вытравить из сознания американцев идеи социальной критики и социального про­теста, создать привлекательный образ «единой Америки», якобы призван­ной стать лидером в послевоенном мире. Историков призывали вклю­читься в «холодную войну», дав ей идеологическое и историческое «обо­снование» ⁵.

1. American Historical Review, 1947, Apr., vol. 52, N 3, p. 599—601.

2. Fay S. The Idea of Progress.— American Historical Review, 1947, Jan., vol. 52, N 2, p. 231, 243, 246.

3. Предлагалось, в частности, заменить изложение истории «по президентам» («пре­ зидентский синтез») подходом к ней с точки зрения «созидательной деятельности» монополий. См.: Cochran Th. С. The «Presidential Synthesis» in American History.— American Historical Review, 1948, July, vol. 53, N 4, p. 756; Фурсенко А. История бизнеса на службе монополий.— Вопр. истории, 1963, № 10.

4. Мальков В. Л. К вопросу о современном состоянии американской буржуазной ис­ ториографии.— В кн.: Критика современной буржуазной и реформистской исто­ риографии/Под ред. А. А. Искендерова. М., 1974, с. 103—106.

5. Этот социальный заказ был сформулирован профессором Пенсильванского уни­ верситета К. Ридом в декабре 1949 г. в президентском докладе перед АИА. В нем говорилось о конце «века либерализма» в исторической науке, о необходимости для историков «занять воинственную позицию... Тотальная война, — подчеркивал

680

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ

681

22 декабря 1950 г. в беспрецедентном обращении к АИА Трумэн при­звал ее членов включиться в борьбу «против угрозы коммунистической агрессии», помогать правительству проводить политику американского верховенства в мире ⁶.

Откликом на подобные призывы стало оформление в эти годы направ­ления в историографии, исповедовавшего так называемую теорию «кон­сенсуса», или «согласия». Эта «теория», одним из авторов которой был либеральный историк Р. Хофстедтер, постулировала гармонию американ­ского общества, отрицала глубину и значение социальных конфликтов, изгоняла из истории все связанное с ее взрывчатой стороной — массо­вые движения протеста, забастовки трудящихся, конфликт сил прогресса с силами реакции ⁷.

Среди консервативных историков школы консенсуса выделялась фигу­ра Д. Бурстина. Свое литературное дарование и щедрую природную фан­тазию он употребил на создание рекламного труда об этапах эволюции «американского духа», воплотившегося в истории страны. Книга Бурсти­на сыграла существенную роль в появлении многочисленных, реакцион­ных по духу работ, авторы которых открыто провозглашали консерва­тивные взгляды на события и процессы социально-политического раз­вития США в первые два десятилетия после второй мировой войны.

К созданию этого труда, как пояснял Д. Бурстин, его подтолкнула полемика в правящих кругах в связи с развернувшейся «интеллектуаль­ной борьбой» против Советского Союза. Каким должно быть идеологи­ческое оружие США в этой борьбе? — так ставился вопрос. С одной стороны, выражалось мнение: чтобы сплотить «монолитный Запад в про­тивовес монолитному Востоку» необходимо выработать «философию де­мократии», основанную на единстве европейского и американского идей­ного наследия. Однако, по мнению Бурстина, демократия США «уникаль­на», ей свойствен особый «дух», порожденный американской почвой⁸; в отличие от европейской американской истории, утверждал он, присущи «преемственность и законность», отсутствие революционных потрясений и веры в «искусственные догматы». Ее фундамент был раз и навсегда заложен «отцами-основателями», давшими стране единственно «ортодок­сальное американское кредо». Бурстин на деле оправдывал маккартизм (на словах он его осуждал), изображая как стихийное проявление под­линно «американского» сознания, сопротивляющегося попыткам привить систему взглядов, отличную от «ортодоксальной» ⁹.

Несколько иным было обоснование «идеологической войны» против революционной «ереси», изложенное в книге другого консервативного историка, Л. Харца, «Либеральная традиция в Америке». В ней Харц заявлял, что, поскольку в условиях «общего кризиса нашего времени», начавшейся «холодной войны» и «мировой вовлеченности» США рысту-пают как «главная страна в борьбе против коммунистической револю­ции», за «изоляцию марксизма», им необходимо иметь «социальное уче­ние для противопоставления притягательной силе коммунизма во всех

он, — горячая ли, холодная ли, втягивает всех» (American Historical Review, 1950, Jan., vol. 55, N 2, p. 283-284).

6 American Historical Review, 1951, Apr., vol. 56, N 3, p. 711.

7 О Р. Хофстедторе см. т. 1 данного издания, с. 641—642.

8 Boorstin D. J. The Genius of American Politics. Chicago, 1953, p. 3—5, 185—187.

9 Ibid., p. 6—13, 18—19, 181.

частях света...» ¹⁰. Призывая к выработке «новых фундаментальных ка­тегорий», Харц, как и Бурстин, ставил на первое место «уникальность» и «целостность» американского исторического опыта, якобы свободного от революционных потрясений и классовой борьбы, но «аргументировал» он это тем, что США не пережили стадии феодализма, а являются бур­жуазной страной «изначально» с преобладанием «среднего класса».

Утверждению нового подхода к истории в соответствии с теорией «со­гласия» содействовало и влияние американской буржуазной социологии, в которой в 50-х годах одержала верх концепция структурного функцио­нализма. Общество трактовалось как система взаимозависимых частей, находящихся в состоянии равновесия. Конфликты же расценивались как отклонения в нормальном функционировании общества, как проявления его патологии. Особенное влияние на буржуазную историографию оказа­ли работы Т. Парсонса, которые, по мнению американского историка Б. Стерншера, представляли собой «социологический аналог» теории «консенсуса» ¹¹.

Свою лепту в становление консервативных взглядов внесли также представители политической науки (в частности, Р. Даль) и так назы­ваемой политической социологии (С. Липсет и др.), для которых тенден­циозно подобранные примеры из современной истории США служили подтверждением «однородности» американского общества, его «исключи­тельности» по сравнению с раздираемыми классовыми конфликтами евро­пейскими странами. Известный социолог Д. Белл считал возможным в конце 50-х годов в этой связи объявить даже о наступлении «конца идеологии». Он возвестил «триумф конформизма» в общественном созна­нии Запада и пытался на этом основании обосновать вывод об «утрате влияния» идей марксизма-ленинизма на ход исторического развития ¹².

Объединенными усилиями буржуазных историков, социологов и поли­тологов (как консерваторов, так и значительно поправевших либералов) складывался новый «образ Америки» — экономически процветающего оплота «демократизма», «классового мира» и «прав человека». И все это писалось в период разгула маккартизма, когда из школ и вузов изгоня­лось свободное слово, когда голос честных ученых заглушался шовини­стическими здравицами в честь «американской системы» и консерватиз­ма. Появилась плеяда авторов, воспевавших жандармскую роль, которую взяли на себя США в капиталистическом мире, и с позиций яростного антирадикализма нападавших на любые проявления критической мысли. Распространение реакционных идей в исторической науке, являясь пря­мым порождением маккартизма, в свою очередь, питало и укрепляло по­следний, снабжая «аргументами» тех, кто выступал против историков прогрессивного направления и либералов.

Этому содействовала и беспринципная в целом позиция самих исто­риков-либералов. За редким исключением, большинство из них заняло

10. Hartz L.The Liberal Tradition in America: An Interpretation of American Politi­ cal Thought since the Revolution. N. Y., 1955, p. 5, 25, 236, 283-286, 302-305.

11. Sternsher B. Consensus, Conflict and American Historians. Bloomington; London, 1975, p. 29.

12. Bell D. The End of Ideology. On the Exhaustion of Political Ideas in the Fifties. Glencoe, 1960. «В социологии, — писал по этому поводу профессор Гарвардского университета С. Хантингтон, — школа „конца идеологии"... способствовала тому, чтобы с иных методологических позиций дополнить и подтвердить тезис школы консенсуса» (Political Science Quarterly, 1974, Mar., vol. 89, N 1, p. 11).

682

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ

683

колеблющуюся, непоследовательную позицию. В том, что в 50-е годы сумела так прочно утвердиться историография «консенсуса», немалую роль сыграли историки-либералы (например, А. М. Шлезингер-млад­ший), оказавшиеся, по существу, на поводу у сил реакции в своем дрей­фе вправо в годы «холодной войны», который привел их к фактическому единению с консерваторами на общей платформе «американской исклю­чительности» и антикоммунизма.

В духе политического фольклора эпохи «холодной войны» либералы разработали и пропагандировали теорию «трансформации» американско­го капитализма. Согласно их точке зрения, в ходе «капиталистической революции двадцатого века» ¹³ он якобы превратился в «народный капи­тализм» ¹⁴, в котором ведущую роль играет не собственник-миллио­нер, а «новые группы управляющих» — выходцы из «среднего класса». На этот последний и перекладывалась ответственность за эксцессы поли­тической реакции как на проявление (согласно концепции Р. Хофстедте-ра и Д. Белла) «поиска статуса» («статусной политики») со стороны рвущихся к власти представителей «среднего класса» ¹⁵. Логика этой идеи приводила прямым путем к установлению генетической связи мак-картизма с демократическими движениями конца XIX в. и 30-х годов XX в.¹⁶

Нельзя не отметить вместе с тем, что часть историков-либералов осуждали маккартизм как измену демократическим ценностям американ­ской революции XVIII в. «Унизительно воспевать бунтовщиков прошло­го — Джефферсона и Пейна, Эмерсона и Торо — и в то же время заты­кать рот мятежникам сегодняшнего дня»,— писал профессор Колумбий­ского университета Г. С. Коммаджер¹⁷. М. Кэрти, охарактеризовав маккартизм как «особо ядовитую форму антиинтеллектуализма, ставше­го орудием демагогов», призвал американских историков встать на защи­ту свободы мысли¹⁸. Против маккартизма выступали и другие видные ученые и деятели культуры, но их голос тонул в потоке славословий «американскому образу жизни» и экономической мощи США ¹⁹.

В целом же, включившись, как и консерваторы, в «войну идеоло­гий» ²⁰ на стороне антикоммунизма, либералы с этих позиций освещали

13. Berle A.The Twentieth Century Capitalist Revolution. N. Y., 1954, p. 39.

14. Salvadori M. The Economics of Freedom. American Capitalism Today. L., 1959, p. 10.

15. Hofstadter R. The Age of Reform. From Bryan to F. D. R. N. Y., 1955; Idem. The Paranoid Style in American Politics. N. Y., 1967; The Radical Right/Ed. by D. Bell. N. Y., 1955; Bell D. The End of Ideology.

16. Концепция Белла—Хофстедтера позднее была убедительно опровергнута в ра­ ботах представителей радикальной историографии 60—70-х годов. См.: Rogin М. Р- The Intellectuals and McCarthy. The Radical Spectre. Cambridge, 1967. Э. Теохарис, например, называл эту концепцию «неисторичной», игнорирующей конкретные условия «холодной войны», которая породила настроения антикоммунизма и анти­ советизма. См.: Theoharis A. The Rhetorics of Politics in the Truman Era, 194o— 1950.— In: Politics and Policies of the Truman Administration/Ed, by B. Bernstein. Chicago, 1970, p. 300—310.

17. Цит. по: Aptheker H. History and Reality. N. Y., 1955, p. 143.

18. American Historical Review, 1955, Jan., vol. 60, N 2, p. 259—282.

19. Двойственность и противоречивость позиции либералов особенно рельефно пр° сматриваются на примере работ видного историка А. М. Шлезингера-младшего. См.: Кунина А. Е. Дилеммы американского либерализма: Круг идей Артура Шле- зингера-младшего.— Мировая экономика и междунар. отношения, 1968, № 8, с. 142—149.

20. Wish H. Society and Thought in Modern America. N. Y.; L., 1952, p. 577.

и проблемы послевоенной внешней политики США. Концепции амери­канского гегемонизма получили отражение в работах школы «политиче­ских идеалистов» ²¹. Ее представители (Д. Перкинс, Ф. Танненбаум, Т. Мюррей, Д. Фосдик) усматривали «исключительность» США в том, что во внешней политике они якобы неизменно следуют требованиям высокой морали. Соединенным Штатам, утверждали они, чужды экспан­сионистские устремления. В конкретных исследованиях американских историков данного направления оправдывалась агрессивность американ­ского империализма, развязанная им «холодная война» против социали­стических стран, подавление национально-освободительного движения.

В ходе «холодной войны» «политические идеалисты» последовательно уходили все дальше вправо. От отдельных изъявлений — в годы второй мировой войны — дружеских симпатий к Советскому Союзу и поддержки идей международного сотрудничества они перешли к призывам к анти­коммунистическому «крестовому походу». Так, в 1944 г. Д. Перкинс писал: «Наше отношение к СССР основывается на твердом убеждении сохранить дружбу, приобретенную в военные годы» ²². Но уже в начале 50-х годов он оправдывал проводимую США политику с «позиции силы». «Аргументы» в пользу «холодной войны», основанные на ложном толко­вании фактов, варьировались. Одни говорили о «естественной» враждеб­ности США к России; другие — об «исконном» стремлении русских к «мировому господству». Общей для «политических идеалистов» была пропаганда тезиса о «миролюбии» США и исходящей якобы от СССР «коммунистической угрозе». Ответственность за «холодную войну» пере­кладывалась на Советский Союз, который голословно обвинялся в «агрес­сивности», «подозрительности», «нежелании» подлинного сотрудничества с бывшими союзниками ²³.

В 50-х годах дальнейшее развитие получила и так называемая школа «политического реализма», сложившаяся в предыдущем десятилетии. Развивая идеи ранних идеологов американского экспансионизма (А. Мэ-хэна, Дж. Фиска, Дж. Барджесса, Б. Адамса), ее представители ставили во главу угла своей политической теории тезис о решающей роли силы в международных отношениях. «Центральная концепция моей политиче­ской теории,— подчеркивал признанный глава „политического реализ­ма" Ганс Моргентау,— заключается в силе» ²⁴. Политика, утверждал он,

«есть столкновение интересов, разрешаемое через борьбу за силу»²⁵ . Главный же источник силы государства, по глубокому убеждению теоре­тиков «политического реализма», составляет военный потенциал. «Воен­ная мощь — тот фундамент, на котором строится позиция страны отно­сительно других государств. Если этот фундамент слаб и хрупок, все остальное обречено быть столь же немощным и нетвердым»,— отмечал Моргентау ²⁶.

21. Кунина А. Е., Марушкин Б. И.Миф о миролюбии США. М., 1960; Елецкий А. Г. Сущность «политического идеализма».— В кн.: Американская историография внеш­ ней политики США, 1945—1970/Под ред. Г. Н. Севостьянова. М., 1972.

21. Perkins D. America and Two Wars. Boston, 1944, p. 79.

21. Марушкин Б. И. История и политика: Американская буржуазная историография советского общества. М., 1969, с. 324—376.

22. Morgenthau H. Politics in the Twentieth Century: Vol. 1—3. Chicago, 1962, vol. 1, p. 48.

21. Ibid., vol. 3, p. 90.

22. Ibid., vol. 2, p. 151.

684

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ

685

«Политические реалисты» возражали против моралистского подхода «политических идеалистов». «Холодная война», по мнению «реалистов», не столкновение абстрактных сил «добра» и «зла», а развитие традицион­ного «силового конфликта» между двумя великими державами, высту­пающими в защиту собственных национальных интересов²⁷. Ориенти­руясь на союз с СССР, писали они, США опрокинули сложившийся в мире «баланс сил» и проглядели «преемственность экспансионизма» во внешней политике царской России и СССР, который после войны обер­нулся против США ²⁸.

Уверовав в атомную монополию США и считая военную мощь фун­даментом внешней политики государства, «политические реалисты» дока­зывали необходимость агрессивного курса (концепция «массированного возмездия») в отношении СССР. Однако по мере изменения соотношения сил в мире в пользу социализма некоторые из них были вынуждены скорректировать свои взгляды. Уже в 1954 г. Дж. Кеннан, влиятельный представитель «политического реализма», один из авторов политики «сдерживания коммунизма», признал, что «советская проблема не может быть решена с помощью войны» ²⁹, и призвал к использованию более гибких средств осуществления целей США на международной арене.

Тем не менее проповедь достижения мирового господства США путем «тотальной войны» с Советским Союзом с применением атомного оружия сохранялась на вооружении у правого крыла школы «политического реа­лизма» (У. Кинтнер, Дж. Догерти, С. Поссони, Р. Такер, Р. Страус-Хюпе). США, писали в 1950 г. Страус-Хюпе и Поссони, «не должны от­казываться от использования атомного оружия первыми» ³⁰. То же про­должали твердить они и в 1959 г.: конечной целью США должно быть уничтожение коммунистической системы ³¹. Ракетно-ядерный удар, кото­рый с этой целью предпримут США, заранее объявлялся представителя­ми этого направления «справедливым» ³².

Однако, несмотря на засилье реакции, и в 50-х годах не прекращалась борьба прогрессивных сил за гражданские свободы, свободомыслие, объ­ективное освещение событий. Десятилетие, отмеченное в буржуазной историографии как торжество «согласия», на деле характеризовалось дальнейшим углублением социальных и политических противоречий, на­коплением взрывчатого материала в недрах американского общества, подспудными, но все чаще прорывавшимися наружу выражениями про­теста, острыми критическими выступлениями прогрессивной обществен­ности.

Не могла заглушить реакция и голоса американских историков-марк­систов, разоблачавших подлинное лицо империализма США, его реак­ционную внутреннюю и внешнюю политику. Одна за другой в 50-х го­дах выходят в свет работы У. 3. Фостера, Ф. Фонера, В. Перло,

27 Яковлев А. Н. Pax Americana. Имперская идеология: истоки, доктрины. М., 1969; США: политическая мысль и история/Под ред. Н. Н. Яковлева. М., 1976 и др. 28 Morgenthau H. In Defense of the National Interest: A Critical Examination of Ame­rican Foreign Policy. N. Y., 1951; Halle L. The Cold War as History. N. Y., 1967. 29 Kennan G. Realities of American Foreign Policy. Princeton, 1954, p. 81. 30 Strausz-Hupe R., Possony S. International Relations in the Age of Conflict between Democracy and Dictatorship. N. Y., 1950, p. 142—143.

31 Strausz-Hupe R. e. a. Protracted Conflict. N. Y. 1959, p 252 406

32 Tucker R. W. The Just War. Baltimore, 1960, p. 16.

Г. Аптекера³³, подвергших глубоко аргументированной критике теории «американской исключительности», «улучшенного», «гуманного» капита­лизма и т. д. Они убедительно показали, что социальные антагонизмы в США неизбежно будут принимать все более острый характер по мере дальнейшего углубления общего кризиса капитализма. В их работах была раскрыта классовая сущность внешнеполитического курса правя­щих кругов США, направленного на достижение мировой гегемонии.