6. «Крестовый поход» против демократии

США подошли к выборам 1952 г. в обстановке разгула маккартизма, наложившего отпечаток на тактику и стратегию предвыборной борьбы главных буржуазных партий. Маккартизм ассоциировался с крайне пра­вым крылом республиканской партии, которое на протяжении последних 20 лет отождествляло «новый курс», а позднее и «справедливый курс» с социализмом и коммунизмом. Но в силу того что атаки маккартистов на правительство Трумэна полностью вписывались в политику республи­канского руководства, они и были использованы им для дискредитации демократической партии²³¹.

В начале 50-х годов «неистовый сенатор из Висконсина» пользовался особым вниманием республиканских лидеров. Тафт и другие деятели пар­тии оказывали ему широкую поддержку. Съезд республиканцев в штате Висконсин в июне 1950 г. отметил его «неустанные усилия в искоренении коммунистических элементов из администрации Трумэна — Ачесона» ²³². Для самого Маккарти 1952 год был годом переизбрания в сенат. Его кампания щедро финансировалась республиканской партией. В Вискон­сине на него работала организация «Клуб Маккарти», внесшая в его из­бирательный фонд 160 тыс. долл.

Сложную комбинацию сил представляла в эти годы республиканская партия. В ней были и умеренные элементы, убеждавшие руководство партии занять более реалистические позиции в вопросах социально-эко­номической политики. Однако основной тон в партии задавали деятеля правого толка. Комиссия по выработке стратегии республиканской пар­тии отвергла предложения умеренных и единодушно объявила, что явля­ется непримиримым противником политики социального реформаторст­ва ²³³. Кандидатом консервативных республиканцев в президенты был се­натор Р. А. Тафт. Свою платформу — «Республиканская программа»-

230 Advance, 1952, July I, p. 2.

231 Joseph R. McCarthy/Ed, by A. J. Matusow. Englewood Cliffs (N. J.), 1970, p. 9.

232 Hart H. McCarthy versus the State Department. Durham, 1952, p. 1.

233 Joyner С. The Republican Dilemma. Conservatism or Progressivism. Tucson, 1963,

p. 77, 78.

он сформулировал в первые послевоенные годы и неоднократно подтвер­ждал ее в последующий период. Главным, заявлял он, является «восста­новление свободы», которую он отождествлял с «исключением или ослаб­лением вмешательства профсоюзов и правительства в частную жизнь и в дела бизнеса». Первоочередной задачей он считал пересмотр законов «но­вого курса» ²³⁴.

Ему противостоял другой кандидат в президенты от республиканцев, Дуайт Д. Эйзенхауэр, выступавший под более умеренными лозунгами. В отличие от Тафта генерал не имел большого опыта в политике, однако его огромная популярность как главнокомандующего войсками союзни­ков в Западной Европе на заключительном этапе войны делала его кан­дидатуру весьма привлекательной в глазах республиканских лидеров. При оценке реальных возможностей каждого кандидата на победу боль­шинство делегатов республиканского съезда, открывшегося 7 июля 1952 г. в Чикаго, отдало предпочтение Эйзенхауэру, с которым связывались на­дежды республиканцев на преодоление традиционных барьеров партийной лояльности, что позволяло им повести за собой большинство избирателей. В результате за Эйзенхауэра на съезде высказались 845 делегатов. Тафт получил поддержку только 280 голосов.

Однако правое крыло республиканцев, соглашаясь поддержать Эйзен­хауэра, навязало партии ряд требований. 12 сентября генерал достиг со­глашения с Тафтом о единой предвыборной платформе. Он обещал бо­роться с явлением, которое консерваторы называли «ползучим социализ­мом»: сократить правительственные расходы в течение ближайших двух лет с 80 млрд. до 60 млрд. долл. за счет главным образом социальных программ, снизить налоги, сбалансировать бюджет, сохранить основные положения закона Тафта—Хартли, поощрять частное предприниматель­ство, ослабить прерогативы исполнительной власти и расширить права штатов.

Выдвижение кандидатуры Р. Никсона на пост вице-президента также соответствовало замыслам правого крыла партии. Все это позволяло кон­серваторам связывать с приходом к власти Эйзенхауэра надежды на осу­ществление своих планов — ликвидацию наследия «нового курса». После встречи с генералом Тафт выразил надежду, что консерваторы не видят никаких трудностей в разработке такой законодательной программы, ко­торая вернет страну на путь, оставленный ею 20 лет назад ²³⁵.

Под влиянием правых республиканцев кандидат в президенты отка­зался отмежеваться от маккартизма. Более того, в пропагандистских це­лях Эйзенхауэр сам неоднократно использовал маккартистскую фразео­логию, обвиняя демократов в терпимом отношении к изменникам и Шпионам. В случае избрания он обещал полностью очистить правитель­ственный аппарат от коммунистов и их «попутчиков»²³⁶. В одном из выступлений Эйзенхауэр, в сущности, поддержал Маккарти, заявив, что Цели их совпадают, а различия между ним и сенатором состоят только в методах²³⁷. Маккарти со своей стороны также внес вклад в избиратель-УК) кампанию Эйзенхауэра, обвинив его оппонента Э. Стивенсона в «про-коммунистических» симпатиях. В избирательной платформе республикан-

234Congressional Record, vol. 93, pt 10, p. 47, A7.

235 Parmet H. S. Eisenhower and the American Crusades. N. Y., 1972, p. 169.

236 Eisenhower D. D. Mandate for Change, 1953—1956. L., 1963, p. 317. 237 Donovan R. J. Eisenhower, p. 244.

160

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949—19547

161

цы утверждали, что демократы «укрывают изменников нации на ответст­венных постах» в правительстве, «подрывают основы американской республики» и «угрожают ее существованию» ²³⁸.

К моменту выборов 1952 г. престиж демократической партии был ос­новательно подорван. Это было расплатой за непоследовательность в про­ведении внутренней политики. Недоверие к правительству еще более возросло, когда Трумэн в год выборов в целях предотвращения забастов­ки сталелитейщиков распорядился взять под контроль правительства металлургические заводы. Широкое недовольство во всех слоях населе­ния вызывала инфляция. Все попытки обуздать ее оказались безрезуль­татными. Своими поисками «подрывных элементов» среди федеральных служащих, смыкавшимися с маккартистской «охотой на ведьм», админи­страция оттолкнула от демократической партии либеральные элементы, лишившись тем самым поддержки многих бывших сторонников.

Ослаблению популярности демократов содействовали и скандальные разоблачения близких к официальным кругам лиц, использовавших свое положение в корыстных целях. В ряде городов сенатская комиссия Кефо-вера раскрыла связи боссов демократической партии с уголовным миром, злоупотребления были обнаружены и в Финансово-налоговом управлении. И хотя в большинстве случаев правительство не препятствовало этим разоблачениям, республиканцы сделали вопрос о коррупции в правитель­ственных сферах одним из главных пунктов своей избирательной кам­пании.

Растущее негодование общественности вызывала агрессивная война в Корее. Недовольство было настолько широко распространено, что рес­ публиканцы решили воспользоваться этим. Обещание найти почетную для американцев возможность покончить с бесперспективной войной, вы­ сказанное Эйзенхауэром во время предвыборной поездки в Детройт, вызвало огромный резонанс и послужило одним из важных моментов, обеспечивших массовую поддержку кандидату республиканской партии. Трезво оценив ситуацию, Трумэн 29 марта 1952 г. официально объя­ вил, что не будет баллотироваться на пост президента на новый срок. Но подыскать достойную замену в условиях резкого ослабления доверия к правительству было для демократов нелегким делом. Только 24 июля, в дни работы съезда демократической партии, после длительных колеба­ ний согласие на выдвижение своей кандидатуры на пост президента дал губернатор от штата Иллинойс Э. Стивенсон.

Стремясь нейтрализовать критику в адрес демократов, Стивенсон от- межевался от Трумэна. Он перевел штаб избирательной кампании демо­кратов из Вашингтона в Спрингфилд, добился прихода новых лиц в руко­водство партии. В программных выступлениях и избирательной платфор­ме сторонники Стивенсона попытались опереться на авторитет покойного президента Ф. Д. Рузвельта. Своей заслугой они считали и то, что в по­слевоенные годы США избежали серьезных экономических потрясений. Демократы обещали отменить закон Тафта—Хартли и провести ряд дру­гих мер в интересах трудящихся. В области международных отношения они изображали себя сторонниками более гибкого курса, учитывавшего новые факторы международной обстановки.

Стивенсон провел энергичную избирательную кампанию. Его выступ­ления были тщательно продуманы и производили известное впечатление. Однако популярность Эйзенхауэра была столь значительной, что Стивен­сону ^ПР^И всем старании не удалось переломить ход избирательной борьбы _в- свою пользу. Он также не смог преодолеть годами накапливавшееся недовольство демократической администрацией, которое к тому же посто­янно подогревалось их политическими оппонентами. Все это принесло определенные политические дивиденды соперникам демократов — респуб­ликанцам, одержавшим в конечном итоге внушительную победу.

На выборах 1952 г. в голосовании участвовало свыше 60 млн. чело­век — самое большое число избирателей за всю предшествующую исто­рию США. Эйзенхауэр собрал почти 34 млн., его оппонент — немногим более 27 млн. голосов. Республиканцы обеспечили себе большинство в сенате и палате представителей. Огромным влиянием в новом, 83-го со-: зыва конгрессе США пользовались маккартисты, которые вместе со свои-_: ми консервативными сторонниками составляли ²/з конгрессменов-рес­публиканцев. Значительную поддержку правым республиканцам в кон-, грессе оказывала и консервативная группировка демократов, представляв­шая в основном южные штаты. В сенате эта группа составляла 46,7% демократов и направлялась в своей деятельности сенатором из Джорджии Дж. Расселом ²³⁹.

В выборах 1952 г. принимала участие и Прогрессивная партия, под­держиваемая коммунистами. Возможности партии в обстановке разгула маккартизма еще более сократились. Ее кандидат в президенты юрист из Калифорнии Винсент Холлинэн баллотировался лишь в 28 штатах по сравнению с 45> штатами в 1948 г. Партия выступала под лозунгами борь­бы за мир, за восстановление деловых отношений с СССР и другими со­циалистическими странами. Она требовала запрещения атомного оружия, отмены закона Тафта—Хартли, репрессивных актов Смита и Маккарэна, аннулирования всех форм расовой дискриминации. Однако смелый голос лидеров Прогрессивной партии и коммунистов, многие из которых сиде­ли в тюрьмах за свои убеждения, был заглушён антикоммунистической и антисоветской истерией, развернутой монополизированными средствами массовой пропаганды, и в целом не дошел до широких масс американцев.

Правительство Эйзенхауэра, осуществляя данные правым силам на выборах 1952 г. обещания, с самого начала развернуло кампанию по искоренению так называемых «подрывных элементов» из правительства. Республиканская администрация подвергла резкой критике приказ пре­зидента Трумэна от 21 марта 1947 г. о проверке лояльности государст­венных служащих как совершенно неудовлетворительный с точки зрения обеспечения «национальной безопасности». Вместо старого принципа «разумного сомнения» в лояльности служащего, являвшегося основой тpумэновской программы, правительство вводило более «надежный» кри­терий неблагонадежности — «несовместимость нахождения того или иного лица на государственной службе с интересами национальной безопасно­сти» ²⁴⁰ , который позволял администрации использовать его против любо-го неугодного государственного чиновника.

238 Parmet H. S. Op. cit., p. 97.

239 Моопеу В. The Politicians: 1945—1960. Philadelphia; New York, 1970, p. 172.

240 Donovan R. J. Eisenhower, p. 286.

162

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949—1954)

163

27 апреля 1953 г. Эйзенхауэр издал исполнительный приказ № 10450. Новая система проверок ускоряла и упрощала процедуру расследований. Она упраздняла Управление по проверке лояльности и региональные со­веты. Прекратили свое существование в том виде, в каком они функцио­нировали ранее, и департаментские советы по проверке лояльности. Те­перь они состояли из членов, не являвшихся сотрудниками данного ми­нистерства. Этим самым правительство пошло навстречу пожеланиям Торговой палаты США, которая считала советы при департаментах, со­зданные Трумэном, наиболее слабым звеном всей системы проверки ло­яльности государственных служащих.

Приказ Эйзенхауэра распространял действие закона от 26 августа 1950 г., позволявшего 11 правительственным ведомствам увольнять слу­жащих по соображениям государственной безопасности, на все учрежде­ния и агентства. Глава министерства получил право по своему усмотре­нию определять перечень ответственных должностей, претенденты на ко­торые должны пройти полную проверку благонадежности через Комис­сию гражданской службы и ФБР.

Система проверки, введенная республиканцами, оказывала более жест­кое давление на всех служащих, во взглядах которых проявлялся хотя бы малейший признак неортодоксальности. Она лишила их права апелля­ции, видимость которого сохранялась прежней администрацией. Лица, ответственные за проверку, получили полномочия прокурора, следовате­ля и судьи и имели почти стопроцентную возможность опорочить доброе имя человека, изгнать неугодных им сотрудников с работы или лишить их перспектив на продвижение по службе. Особый упор в приказе делал­ся на то, что работа в федеральном аппарате является привилегией, а не правом. Правительство брало под свою особую защиту институт тайного доноса, считая его краеугольной основой всей системы мер по обеспече­нию государственной безопасности. О степени достоверности поступавшей от платных осведомителей информации подчас не могли судить даже де­партаментские советы.

13 октября 1953 г. приказ № 10450 был дополнен еще одним крите­рием нелояльности: в праве на работу в государственном аппарате отка­зывалось всем, кто на основе V поправки к конституции не отвечал на вопросы членов расследовательских комиссий. Одним из результатов при­нятых правительством мер явилось дальнейшее увеличение министерст­вом юстиции «черного списка» «подрывных организаций», число которых в годы президентства Эйзенхауэра возросло до 279. Через три месяца пребывания у власти правительство объявило об отстранении от работы 1456 служащих. К 1955 г. число уволенных из государственных учреж­дений достигло уже свыше 8 тыс. Наиболее показательной была провер­ка лояльности почти 1700 американцев, работавших в ООН. В январе 1953 г. все они были вынуждены пройти через унизительную процедуру снятия отпечатков пальцев.

Проверки и чистки вскоре охватили более широкий круг лиц. Военное ведомство и Комиссия по атомной энергии распространили их на несколь­ко миллионов рабочих и служащих тех отраслей частной промышленно­сти, которые были заняты выполнением правительственных заказов. Са­мым громким делом, проведенным правительством Эйзенхауэра, было увольнение выдающегося ученого-физика Р. Оппенгеймера. Его отказ участвовать в разработке термоядерного оружия насторожил офицпаль-

ный Вашингтон. Однако отсутствие каких-либо компрометирующих фак­тов дозволило ученому благополучно пройти проверку лояльности, когда у власти были демократы. Новое расследование по «делу Оппенгеймера», проведенное в соответствии с приказом Эйзенхауэра № 10450, также не обнаружило ничего предосудительного в его поведении, тем не менее большинство совета, занимавшегося расследованием его деятельности, сочло возможным утверждать, что работа Оппенгеймера в Комиссии по атомной энергии несовместима с интересами национальной безопасности. «Дело Оппенгеймера» повлекло за собой отказ в доверии многим лицам, с которыми общался ученый.

По некоторым данным, в 50-е годы проверку лояльности прошли 10 млн. американцев. На реализацию этой маккартистской затеи было истрачено не менее 350 млн. долл., однако, по признанию официальных лиц, политической инквизиции не удалось обнаружить ни одного шпио­на ²'⁴¹. А ведь чистка правительственного аппарата от «иностранных агентов» была одним из важнейших аргументов правящих кругов в поль­зу проверки лояльности!

Одним из таких недоказанных дел была расправа с прогрессивно на­строенными американцами — супругами Э. и Ю. Розенберг. Обвиненные по ложному доносу в атомном шпионаже, они были в январе 1951 г. приговорены к смертной казни на электрическом стуле. «Дело Розенбер-гов» получило огромный международный резонанс. Внутри США и за границей началась кампания за пересмотр приговора. Видные ученые открыто ставили под сомнение выдвинутые против Розенбергов необосно­ванные обвинения²⁴². В адрес президента еженедельно поступало до 15 тыс. писем и телеграмм от общественных организаций, выдающихся ученых и крупных политических деятелей многих стран мира с просьбой использовать право помилования и предотвратить физическую расправу над Розенбергами. Однако все было тщетно. Апелляционный суд, Вер­ховный суд США и президент Эйзенхауэр отказались пересмотреть вы­несенное решение. 19 июня 1953 г. смертный приговор Розенбергам был приведен в исполнение.

Соревнование администрации с маккартистами в разжигании антиком­мунистического психоза привело к новым абсурдным утверждениям. 6 ноября 1953 г. министр юстиции Браунелл обвинил в измене Трумэна, а комиссия по расследованию антиамериканской деятельности в связи с заявлением министра вызвала бывшего президента США на свое заседа­ние для дачи показаний. Поводом для такого обвинения послужило на­значение в 1945 г. помощника министра финансов Г. Уайта (который, согласно версии ФБР, был связан с организациями «коммунистического фронта») главой Международного валютного фонда. Не желая никому Уступать пальму первенства, Маккарти в начале 1954 г. обвинил в изме­не всю демократическую партию. Главной темой его многочисленных вы­ступлений в это время были рассуждения о «двадцати годах предатель­ства демократов» ²⁴³.

Выступления республиканцев по внешнеполитическим вопросам также несли в себе значительный груз маккартистской истерии. Наиболее реак-

241 Dorman M. Witch Hunt. The Underside of American Democracy. N. Y., 1976, p. 224;

Goldstein R. T. Op. cit., p. 374.

242 Lyon R. Eisenhower Portrait of the Hero. Boston; Toronto, 1974, p. 493. 243 Caughey J. M. Op. cit., p. 85.

164

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949—1954)

165

ционные из них в конгрессе подвергли ожесточенным нападкам полити­ ку «сдерживания коммунизма», считая ее недостаточной. По их мнению, эта доктрина парализовала американскую волю, благодаря чему капита- лизм потерял ряд стран в Европе и Азии. На автора доктрины «сдержи- вания» Дж. Кеннана был навешен ярлык «самого крупного защитника дела Кремля в Америке» ²⁴⁴.

Другим объектом постоянных атак правых были соглашения с СССР, заключенные США в годы второй мировой войны. Отражая настроения правых республиканцев, избирательная платформа Эйзенхауэра 1952 г.; включала пункт об отказе от «секретных соглашений» в Ялте и Потсда-ме, которые якобы обрекли на «порабощение» народы ряда стран Цент-; ральной и Юго-Восточной Европы. 2 февраля 1953 г. глава специальной комиссии конгресса Г. Д. Керстен внес резолюцию, провозглашавшую Ялтинские соглашения недействительными и необязательными для США. Комиссия потребовала разрыва дипломатических отношений с СССР и другими социалистическими странами, прекращения с ними торговли, создания специальных воинских формирований из контрреволюционных эмигрантов в целях реставрации капитализма в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Политику мирного сосуществования комиссия характеризовала как опиум, с помощью которого коммунисты пытаются усыпить бдительность народов и подорвать «свободные», т. е. буржуаз­ные, институты²⁴⁵.

В начале декабря 1953 г. в Вашингтоне была проведена национальная конференция под девизом «Освобождение порабощенных народов». Koh^j ференция оказала полную поддержку комиссии Керстена. Ее участники обратились к администрации и конгрессу с требованием создать объеди­ненную комиссию по ведению «холодной войны», которая бы возглавила действия, нацеленные на ослабление и ниспровержение правительств со­циалистических стран. Организаторы этого сборища в телеграмме Эйзен­хауэру убеждали президента отказаться от признания сложившегося ста­тус-кво на международной арене и оказать всемерную поддержку сторон­никам реставрации капитализма в социалистических странах²⁴³. Логи­ческим итогом такого развития событий была маккартистская резолюция Дженнера — Маккарэна, внесенная в конгресс летом 1954 г. о разрыве дипломатических отношений с социалистическими странами²⁴⁷.

С точки зрения правых в США документы, подписанные правитель­ствами Рузвельта и Трумэна в Ялте и Потсдаме, были символами нацио­нального «предательства». Победившие революции в странах Централь­ной и Юго-Восточной Европы реакционные силы изображали не как ре­зультат развития внутреннего революционного процесса, развившегося в ходе антифашистской борьбы, а как итог «тайного сговора» правительства Рузвельта с СССР. На практике осуждение так называемых «секретных соглашений» правыми республиканцами да и самим президентом означа­ло не что иное, как покушение на согласованную странами антигитле­ровской коалиции политику военных лет, попытку пересмотра военно-политических итогов второй мировой войны.

244 Congressional Record, vol. 100, pt 10, p. 13822—13823.

245 Ibid., N 163, p. A6235.

246 Ibid., N 29, p. A1248, A1249.

247 Ibid., pt 7, p. 9755.

Преследования и гонения на инакомыслие внутри страны, с одной стороны, и разжигание «холодной войны» на международной арене — с другой, стимулировали антикоммунистическое законодательство кон­гресса США. Считая положения закона Маккарэна — Вуда 1950 г. недо­статочными для борьбы с коммунистами, конгресс разрабатывал новые репрессивные меры, направленные на фактическое запрещение Компар­тии США. В начале 1954 г. конгрессмен Р. Бирд из Западной Виргинии внес петицию об объявлении Компартии вне закона²⁴⁸. В антикоммуни­стическом рвении правым не уступали некоторые видные либералы. Се­наторы Хэмфри, Килгор, Лемен предложили законопроект, объявлявший деятельность Компартии США «заговором», контролируемым извне и на­правленным на свержение американского правительства. Однако в пра­вительстве и конгрессе широкое распространение получила другая точка зрения, согласно которой запрещение Компартии заставит коммунистов уйти в подполье, что затруднит борьбу с ней.

В ходе парламентских дебатов были разработаны компромиссные меры, нашедшие воплощение в законе о контроле над коммунистической деятельностью и принятые почти единогласно в конце 1954 г. Новый за­кон был логическим развитием репрессивного законодательства 40— 50-х годов. Он фактически запрещал деятельность Компартии, лишая ее прав, признаваемых буржуазным обществом за всеми другими политиче­скими партиями и организациями. Компартия отстранялась от участия в политических кампаниях, включая президентские выборы, выборы в конгресс и местные органы власти.

Закон 1954 г. вводил в оборот новое понятие: «организация, засорен­ная коммунистами», которое могло быть распространено на любую про­грессивную группу, и в частности на профсоюзы. Рабочая организация, помеченная таким ярлыком, лишалась права представлять рабочих на переговорах при заключении коллективных договоров. Законодатели по­ощряли лидеров организаций, в том числе и профсоюзов, исключать ком­мунистов из своих рядов. Организация, отмежевавшаяся от коммунистов, могла ходатайствовать о снятии с нее ярлыка «засоренной коммуниста­ми». Закон также давал право 20% состава профсоюза требовать от На­ционального управления по трудовым отношениям проведения выборов Для избрания новых представителей для ведения переговоров о заключе­нии коллективного договора. Все члены «организаций, засоренных комму­нистами», лишались права работать в военных отраслях промышленно­сти и других предприятиях, заключивших с правительством конт­ракты ²⁴⁹.

Атаки на конституционные свободы граждан США в эти годы нашли отражение и в других законодательных актах конгресса США. Ожесто­ченным нападкам маккартистов подвергалась, например, V поправка Бил­ля о правах, предоставлявшая лицам, вызванным в суд, право не отве­чать на вопросы, если их ответы могли быть использованы против них. B глазах конгрессменов-реакционеров все, кто использовал V поправку в интересах своей защиты, считались «подрывными элементами». Рассле­довательские комиссии составили полный список лиц, использовавших V поправку, в котором указывались их место работы и домашний адрес,

248 Ibid, N 117, р. 4642.

249 Ibid., pt 11, р. 14639—14641.

166

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949—1954)

167

и опубликовали его в протоколах конгресса²⁵⁰. Этот своеобразный «чер­ный список» послужил руководством для различных «патриотических» групп, занимавшихся травлей всех, кто был неугоден маккартистам. Министр юстиции Браунелл и сенатор Маккарэн, указывая на то, что ссылки на V поправку якобы лишают правительство сведений, «жизненно важных для национальной безопасности», предложили при­нять специальный закон, который санкционировал бы нарушение V по­правки к конституции. Суть их предложений сводилась к тому, чтобы в ряде случаев гарантировать лицам защиту от преследований за действия и поступки, в которых они могут признаться. В соответствии с этими предложениями конгресс принял билль, который после подписания его президентом 20 августа 1954 г. стал законом, получившим название акта об иммунитете. Правящие круги старались представить дело так, будто конгресс, не нарушая Билля о правах, достиг разумного компромисса между индивидуальными свободами и интересами национальной безопас­ности.

Победа республиканцев на выборах 1952 г. и усиление в связи с этим позиций маккартистов позволили последним занять ведущее положение в конгрессе. Во главе комиссии, по расследованию антиамериканской дея­тельности стал бывший агент ФБР, реакционер Г. Вельде. Юридическую комиссию сената возглавил защитник американских фашистов У. Лан-гер, ее подкомиссию по вопросам внутренней безопасности — У. Дженнер. Сам Маккарти по предложению сенатора Р. Тафта стал председателем комиссии по правительственным операциям и ее подкомиссии по рассле­дованиям, располагавших широкими возможностями для контроля за дея­тельностью любого органа исполнительной власти в Вашингтоне.

Наряду с этими постоянными расследовательскими комиссиями в годы маккартизма функционировали несколько специальных комиссий маккар-тистского толка, значительно расширивших сферу поисков «подрывных элементов». В 1945—1946 гг. конгресс провел четыре расследования «ком­мунистического влияния» в различных сферах американской жизни, а в 1953—1954 гг.—51²⁵¹. Объектами атак маккартистов стали благотво­рительные фонды, а также священнослужители, придерживавшиеся ли­беральных взглядов.

Весной 1952 г. по инициативе члена палаты представителей Э. Э. Кок­са была создана специальная комиссия по расследованию «подрывной деятельности» в руководстве фондов Форда, Рокфеллера, Гугенгейма я некоторых других подобных им организаций. Попечителям и администра­торам фондов был учинен допрос на предмет выяснения их политических убеждений и связей. В отчете комиссии, опубликованном в 1953 г., либеральные фонды были изображены как орудие «красной пропаганды». Фонды обвинялись в том, что они финансировали работу профессора Йелской школы права Т. И. Эмерсона, композитора А. Копленда и мно­гих других, объявленных членами так называемых организаций «комму­нистического фронта». Комиссия рекомендовала фондам отказаться от финансирования лиц, чьи взгляды не отвечали понятиям маккартистов о патриотизме ²⁵².

250. Ibid., pt 3, p. 4279.

251. Goldstein R. J. Op. cit., p. 343.

252. Barth A. Government by Investigation. N. Y., 1955, p. 143—146.

He менее абсурдный характер носили поиски «коммунистического за­говора» среди либеральных деятелей протестантских церквей. Недоволь­ство маккартистов вызывали социальные аспекты либерального проте­стантизма, теория и практика социального христианства, связанные с при­знанием прав профсоюзов, поддержкой антивоенной деятельности и т. п. Опорой официальных расследований конгресса были реакционные фунда­менталистские группировки, выступившие с обвинениями либерального духовенства в «подрывной» деятельности.

Серьезной поддержкой маккартизм пользовался среди католического духовенства: 58% католиков США поддерживали Маккарти. Подавляю­щая часть материалов, опубликованных в католической прессе в 1950— 1954 гг., отражала сочувствие маккартистским обвинениям. Кардинал Спеллман также неоднократно выражал свое расположение сенатору из Висконсина. Через журналы и памфлеты, распространяемые по всей стране, радио и телевидение ультраправые фундаменталисты и часть католического духовенства помогали реакционерам конгресса в органи­зации травли либеральных деятелей церкви. Они яростно атаковали со­циальные аспекты правительственной политики, либеральные и демокра­тические организации. Сенатора из Висконсина приветствовало множест­во ультраконсервативных церковных групп²⁵³.

Логика развития событий неминуемо вела к столкновению сторонни­ков маккартизма с правительством Эйзенхауэра как по вопросам внутрен­ней, так и особенно внешней политики. Несмотря на то что республи­канская администрация сменила «доктрину сдерживания» Трумэна— Ачесона на более агрессивные внешнеполитические концепции «освобож­дения», «массированного возмездия» и «балансирования на грани войны», имевшие целью задержать и обратить вспять развитие мирового револю­ционного процесса, их общий итог оказался не менее обескураживающим для маккартистов, чем внешняя политика демократов. Вслед за переми­рием в Корее правительство Эйзенхауэра сделало несколько робких ша­гов навстречу мирным инициативам Советского Союза, с чем маккарти-сты никак не могли согласиться.

Столкновения неистового сенатора с правительством Эйзенхауэра на­чались в первые же месяцы 1953 г. В феврале-марте Маккарти расследо­вал деятельность радиостанции «Голос Америки». Радиопередачи ее были охарактеризованы как недостаточно «патриотические» и даже как созна­тельное очернение американской действительности²⁵⁴. В марте маккар-тисты предприняли атаки против Ч. Болена, назначенного Эйзенхауэром послом в Москву. Сенатор-маккартист С. Бриджес назвал Болена «симво­лом Ялты» (Болен входил в состав американской делегации на Ялтин­ской конференции глав правительств трех союзных держав), что на языке маккартистов было равносильно национальной измене.

В августе 1953 г. началось расследование «подрывной деятельности» в армии. Высшие военные чины предстали перед подкомиссией Маккар-ти, члены которой выступили с публичными заявлениями о «признаках крайне опасного заговора» в вооруженных силах США ²⁵⁵.

253Cook F. J. The Nightmare Decade. The Life and Times of Senator Joe McCarthy. N. Y., 1971, p. 290; Clabaugh G. K. Thunder on the Right. The Protestant Fundamen-talists. Chicago, 1974, p. 86, 87. 254 Rorty J., Decter M. McCarthy and the Communists. Boston, 1954, p. 21—23.

255 Taylor T. Grand Inquest. The Story of Congressional Investigation. N. Y., 1955, p. 114.

168

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949—1954)

169

Особо яростно маккартисты атаковали дальневосточную политику правительства. 14 мая Маккарти потребовал топить английские корабли, торгующие с «красным Китаем», и принудить капиталистические страны отказаться от торговли с другими социалистическими странами. Заявле­ния Маккарти в адрес западных союзников США были настолько грубы­ми, что вызвали негодование и единодушный протест за океаном, поста­вившие под угрозу единство в рамках Североатлантического пакта. Опасаясь раскола, государственный секретарь США Даллес с согласия президента 1 декабря заявил, что атаки Маккарти направлены «в самое сердце американской политики». Даллесу пришлось еще раз заверить союзников по НАТО в том, что США считают для себя сотрудничество с ними жизненно важным ²⁵⁶.

Логическим следствием маккартистских атак на госдепартамент яви­лось выступление в конгрессе за ограничение внешнеполитических пол­номочий президента. На Капитолии была внесена «поправка Бриккера», предоставлявшая законодателям право контролировать все соглашения Белого дома с другими державами и международными организациями. Тем самым маккартисты стремились исключить возможность использо­вания правительством любых позитивных мер, принятых иод давлением миролюбивых сил и направленных на ослабление международной напря­женности. Вместе с тем они не хотели, чтобы документы о правах чело­века, принятые ООН, оказывали какое-либо влияние на политику пра­вительства в отношении черных и других этнических групп в США. После провала этой затеи (поправка не собрала нужного числа голосов) правые стали угрожать расколом республиканской партии. В связи с этим в прессе появились сообщения о намерении консервативных кругов выдвинуть на очередных выборах Маккарти кандидатом на пост прези­дента.

Первые столкновения республиканской администрации с Маккарти вызвали отклик в либеральных кругах. Противники маккартизма по­степенно выходили из состояния апатии и растерянности. Усилились антимаккартистские настроения и среди организованных рабочих. И хотя руководство АФТ и КПП было увлечено борьбой против левых элементов в своих собственных рядах, в силу чего оказалось не в состоянии соз­дать общенациональное движение организованных рабочих против мак­картизма, тем не менее многие профсоюзы приняли антимаккартистские резолюции и включились в активную борьбу за восстановление попран­ных демократических норм. «Все расследования так называемого комму­низма,— говорил президент рабочих электротехнической промышленно­сти Дж. Кэри в Гарвардском университете,— фактически проводятся людьми, которые являются не просто антикоммунистами. Они представ­ляют реакционные антирабочие силы» ²⁵⁷.

Атаки Маккарти на администрацию Эйзенхауэра оттолкнули от сена­тора тех лидеров республиканской партии, которые с готовностью исполь­зовали маккартизм против своих политических оппонентов, но отнюдь не были намерены подрывать престиж правительства Эйзенхауэра. Злой джинн, выпущенный на свободу республиканцами, теперь стал причинять им серьезное беспокойство. Продолжение маккартистских нападок на Бе-

256Progressive, 1954, Apr., p. 76, 83, 85. 257 Daily Worker, 1953, Apr. 12.

лый дом могло со временем привести к возникновению внутри партии мощной ультраправой коалиции, которая, бросив вызов эйзенхауэровско-му руководству, была бы в состоянии парализовать его деятельность и создать реальную угрозу партийному единству. Впервые влиятельные республиканцы в частных разговорах стали осторожно говорить, что Маккарти становится обузой для своей партии²⁵⁸. Обвинения в измене правительства Эйзенхауэра, с которыми Маккарти выступил во время расследования «подрывной деятельности» в военном ведомстве, обескура­жили многих верных сторонников сенатора. Опросы Гэллапа свидетель­ствовали о значительном падении популярности Маккарти среди различ­ных слоев населения страны.

В марте 1953 г. с критикой Маккарти выступил сенатор-республика­нец Р. Фландерс, пытавшийся отмежеваться от маккартизма. 30 июля 1954 г. Фландерс внес резолюцию № 301, требовавшую отстранения Мак­карти от руководства комиссией по правительственным операциям и ее расследовательской подкомиссией и осуждения его деятельности как не­достойной для сенатора. 2 декабря, уже после выборов, лишивших рес­публиканцев контроля в обеих палатах конгресса, сенат 67 голосами про­тив 22 высказался за резолюцию, осуждавшую «поведение» Маккарти ^25Э.

По интенсивности, длительности и размаху маккартизм представлял собой самый мощный всплеск американской реакции за всю предшество­ вавшую историю США. Разумеется, было бы грубым упрощением сводить феномен маккартизма только к личности Маккарти, а с осуждением сена­ тора связывать конец маккартизма, как это либо по наивности, либо сознательно пытались делать многие либералы²⁶⁰. В этом еще раз убеж­ дает тот факт, что кампания за осуждение Маккарти натолкнулась на сопротивление мощных консервативных сил, которые представляли, как справедливо заметила 21 ноября 1954 г. газета «Нью-Йорк тайме», самое значительное возрождение правых групп со времен 30-х годов. Сердцеви­ ну движения, олицетворяемого сенатором Маккарти, составляли много­ численные «патриотические» организации и военщина. Промаккартист- ские манифестации проводились бесчисленными организациями, начиная от «Американского легиона» и кончая духовенством²⁶¹. За две недели маккартистская организация «Десять миллионов американцев за справед­ ливость» собрала свыше 1 млн. подписей под петицией в защиту Маккар­ ти и передала ее в конгресс. Однако после спада маккартистской истерии потребовалось несколько лет, прежде чем сторонники Маккарти смогли организоваться и выступить в новый «крестовый поход» за «спасение» Америки.

258 Thomas L. When Even Angels Wept. The Senator Joseph McCarthy Affairs — A Story without a Hero. N. Y., 1973, p. 491. 259 Joseph R. McCarthy, p. 88. 260 Political Affairs, 1976, Nov., p. 35.

261 Watkins A. V. Enough Rope. The Inside Story of the Censure of Senator Joe McCar­ thy... Englewood Cliffs (N. J.), 1969, p. 119; Potter С. E. Days of Shame. N. Y., 1965, P. 290.

Глава четвертая

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ»

(1955—1960)

1. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Вступление США во вторую половину XX в. ознаменовалось сдвига­ми в экономическом развитии и в социально-классовой структуре аме­риканского общества, протекавшими на фоне углубляющегося общего кризиса капитализма и во многих отношениях ускоренными началом (со второй половины 50-х годов) научно-технической революции.

Говоря о социально-экономической обстановке и внутренней политике США в 50-е годы, необходимо прежде всего отметить некоторые важные демографические сдвиги, среди которых выделялись быстрый рост насе­ления и дальнейшее усиление и углубление процесса урбанизации. С 1950 до 1960 г. население США выросло на 19%—с 151,7 млн. до 180,9 млн. В течение того же периода городское население увеличилось на 30% —с 96,5 млн. до 125,3 млн. Несмотря на естественный прирост, число жителей, проживавших на фермах и в мелких поселках, за это десятилетие не возросло, а даже несколько уменьшилось (соответственно 54,2 млн. и 54,1 млн.). Что же касается собственно фермерского населе­ния, то оно резко сократилось: в 1950 г. на фермах проживало 23 млн. человек (15,3%), а в 1960 г.-15,6 млн. (8,7% населения страны)¹.

Число городов, в которых проживало свыше 1 млн. человек, за 50-е годы не изменилось (5), а с населением от 500 тыс. до 1 млн вы­росло с 13 до 16, с населением от 250 тыс. до 500 тыс.— с 23 до 30, от 100 тыс. до 250 тыс.- с 65 до 81, от 50 тыс. до 100 тыс.- с 126 до 201². Существенно изменилась и география урбанизации: ее наивысшие темпы наблюдались в районах Юга и особенно Юго-Запада. Именно в эти годы Лос-Анджелес как символ возвышения Юго-Запада обошел по числу жителей Филадельфию и занял третье место — после Нью-Йорка и Чикаго. Проблема городов с их перенаселением, упадком городского хозяйства, ростом трущоб, ухудшением экологической обстановки в еще более явной степени превратилась из региональной в национальную.

Соревнование двух систем, вызов, брошенный миру капитала реаль­ным социализмом, стремление империализма США любой ценой обеспе­чить за собой мировое лидерство должны быть названы в числе ведущих факторов, стимулировавших научно-технический прогресс в США 50-х годов. Известие об успешном запуске первого искусственного спутника Земли, осуществленном Советским Союзом 4 октября 1957 г., заставило верхушку общества в США более критически оценить состояние научных исследований, а также подготовку научно-технических и преподаватель­ских кадров. Разумеется, милитаристские круги США использовали сло­жившуюся ситуацию сообразно целям, которые они преследовали в рам-

1. Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970 Wash., 1975, pt 2,p. 8, 11, 457. '

1. Ibid., p. 11.

171

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

ках разработанной ими глобальной стратегии. Однако объективно ревизия научного потенциала страны дала толчок перестройке системы образова­ния. То, что правящие круги связывали милитаристские задачи с делом улучшения системы образования, подчеркивается в самом названии при­нятого в 1958 г. Национального акта об образовании в целях обороны (The National Defense Education Act) ³.

Важным стимулом развития научно-технического прогресса в СШАбыла усилившаяся конкуренция со стороны других капиталистических стран. Начавшаяся во второй половине 50-х годов империалистическая интеграция в Европе и возрождение на новой основе промышленного по­тенциала Японии впервые после второй мировой войны поставили перед американскими монополиями проблему серьезной конкуренции на между­народных рынках, а вскоре и на собственном, внутреннем рынке. Про­блема эта обострилась по мере того, как США по темпам роста валового национального продукта (ВНП) в 1950—1960 гг. стали отставать от боль­шинства других, наиболее развитых в промышленном отношении капи­талистических стран. Если в США средний ежегодный прирост ВНП в этом десятилетии равнялся 3,2% (в Великобритании еще ниже —2,7%)), то в Канаде — 4, во Франции — 4,9, в Италии — 5,6, в Японии — 8,2, в Западной Гермапии — 8,6% ⁴. Постепенно начало уходить в прошлое абсолютное господство американского доллара на мировых рынках, сок­ращались валютные фонды США. В ноябре 1960 г. было официально объявлено, что золотые запасы США равнялись 18 млрд. долл., т. е. оказались на низшей отметке после 1940 г.⁵

И хотя в 50-е годы объемы производства основных отраслей американ­ской промышленности были достаточно высокими, тем не менее этот уро­вень не был постоянным, участились спады. Так, производство стали в 1953 г. достигало 105 млн. т, а на следующий год упало до 80 млн. т. За новым подъемом до 106 млн. т в 1955 г. последовал спад до 77 млн. т в 1958 г., и к 1960 г. годовая выплавка стали в США составила 90 млн. т. На протяжении 50-х годов постоянно росла добыча нефти (с 270 млн. т в 1950 г. до 340 млн. т в 1960 г.), но падала добыча каменного угля (соответственно 500 млн. и 400 млн. т). Более чем в 2 раза выросло производство электроэнергии — с 388,7 млрд. кВт-ч в 1950 г. до 844,2 млрд. кВт-ч в 1960 г.⁶

Таким образом, техническая база американской экономики, и особен­но ее энергетика, все еще позволяла Соединенным Штатам сохранять ли­дерство в капиталистическом мире, хотя вопрос о том, удержат ли они это лидерство, встал на повестку дня, заставляя владельцев корпораций прилагать дополнительные усилия в использовании достижений науки в различных сферах хозяйственной деятельности.

Одним из решающих инструментов ускорения научно-технического прогресса было изменение темпов, объемов, направленности и структуры капиталовложений. В 1929—1945 гг. общий объем частных капиталовло-

3. AlexanderС. Holding the Line: The Eisenhower Era, 1952—1961. Bloomington, 1975, p. 132.

3. Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970, p. 225.

3. A Chronological Encyclopedia of American History/Ed, by M. and I. Kull. N. Y., 1969, p. 474.

4. Рассчитано по: Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970, p. 688, 693.

172

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

173

жений (исключая жилищное строительство) увеличился с 26,5 млрд. дo 30,2 млрд. долл. (в неизменных ценах 1958 г.), а с 1946 по 1966 г. он вырос с 30,2 млрд. до 72,8 млрд. долл. Эти огромные финансовые вложе­ния привели к полной модернизации ряда отраслей американской эконо­мики. Промышленность, а вслед за ней и сельское хозяйство США стали функционировать на существенно новой технической основе. С помощью электрификации и химизации производственных процессов не только по­высилась производительность труда, но и изменился подход к проблеме сырья, что раздвинуло географию индустрии, стимулировало развитие новых отраслей.

Еще более значимым фактором НТР стала автоматизация производст­ва. Широкое внедрение автоматических систем осуществлялось повсеме­стно. Примечательной чертой времени стало создание и использование в производстве, банковском деле, сфере обслуживания электронно-вычисли­тельной техники. Коммерческое использование ЭВМ в США относится к началу 50-х годов, в 1960 г. было установлено уже 4267 электронно-вы­числительных машин ⁷.

Быстро возрастала наукоемкость производства, а вместе с ней и в еше большей степени поднялась роль крупных монополий и государства ч финансировании научных исследований и контроле этой деятельности. Монополии поспешили активно воспользоваться плодами разворачивав­шейся НТР, которая временно заменила им ослабивший во второй поло­вине 40-х годов свое действие военный фактор. Чистые прибыли моно­полий, несколько сократившиеся в связи с наступлением мира, а вслед за ним и экономического кризиса (1950 г.— 25,4 млрд. долл., 1952 г.— 19,5 млрд., 1953 г.—19,9 млрд., 1954 г.—19,8 млрд. долл.), в 1955 г. достигли 26 млрд. долл.⁸ Это позволило корпорациям в меньшей степени зависеть от фондовых бирж и шире прибегать к использованию собствен­ных, внутренних источников финансирования.

Поскольку крупным корпорациям было легче решать задачу капитало­вложений, необходимость расширения которых усилилась благодаря НТР, с середины 50-х годов ускорился процесс концентрации производ­ства, а вместе с ним еще более усилилось могущество монополий. За 1949—1955 гг. статистика зарегистрировала 1550 крупных слияний, при­чем ни за один год это число не достигло 400. За следующие шесть лет (1955—1960 гг.) число поглощений почти удвоилось: оно равнялось 3300 и не опускалось ниже 400 в год. Важно отметить, что среди погло­щавших корпораций (а таковыми за 1948—1959 гг. оказались 4438) наи­более активно действовали крупные монополии. И наоборот, разорения и банкротство были в основном уделом мелких корпораций.

При практически неизменном числе корпораций, действовавших в экономике США (в 1951—1955 гг. в среднем 2635 тыс., в 1956—1960 гг. в среднем 2674 тыс.), число банкротств на 10 тыс. выросло с 35 до 53. За 1951—1955 гг. прекратили существование 9317 корпораций со средней задолженностью 39,3 тыс., а за 1956—1960 гг. разорились 14 177, задол­женность каждой из которых составляла 49,6 тыс. долл.⁹ В начале 1956 г. сенатский комитет по делам мелкого бизнеса сообщил, что, несмотря на

7. Гаузнер Н. Д.Научно-технический прогресс и рабочий класс США. М 1968 с 17, 30.

8. Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970, p. 924—925

9. Statistical Abstract of the United States, 1963. Wash., 1963, p. 503—505.

общее «процветание» экономики, темпы разорения мелких компаний в обрабатывающей промышленности были самыми высокими в истории США. В итоге оказалось, что за 1947—1958 гг. 200 крупнейших индуст­риальных корпораций сумели поднять свою долю в промышленном про­изводстве с 30 до 38%, а 50 наиболее крупных из них — с 17 до 23%-B 1960 г. 100 монополий-гигантов держали в своих руках 31% промыш­ленного капитала страны¹⁰.

В 50-е годы возникла новая, более высокая форма концентрации и централизации капитала в виде конгломератов, устанавливающих моно­польный контроль за совершенно не связанными по производственно-технологическому принципу фирмами. Концерны-конгломераты выступа­ли наиболее активными поглотителями разорявшихся, а иногда и успеш­но, прибыльно действовавших, но более мелких корпораций.

НТР внесла крупные изменения в структуру рабочей силы. В тради­ционных отраслях добывающей и обрабатывающей промышленности, а также на транспорте происходило сокращение занятости, в то время как в наиболее передовых наукоемких производствах, в сфере обслужи­вания, контроля и учета, а также в государственном секторе расширение числа рабочих и служащих шло быстрыми темпами. США стали первой капиталистической страной, в которой число рабочих непроизводствен­ной сферы превысило цифру занятых непосредственно физическим про­изводственным трудом. Статистика зарегистрировала это в середине 50-х годов, а точнее — в 1956 г. Доля рабочих, занятых в сельском хозяйстве, горнодобывающей промышленности и в строительстве, снизилась с 51% всей рабочей силы в 1947 г. до 46% в 1957 г. и 42% в 1962 г. Если исключить сельское хозяйство, то в 1950 г. физическим трудом были заняты 23,7 млн. рабочих, а «белые воротнички» (техники, клерки, ра­ботники торговли и др.) составляли 21,3 млн. Через 10 лет указанные категории наемной рабочей силы насчитывали соответственно 25,5 млн. и 27 млн. человек.

Все это имело далеко идущие последствия для экономики США. Мо­нополии получили больше возможностей для производственного маневра. Технически хорошо оснащенные отрасли промышленности, использующие относительно небольшую по численности рабочую силу, значительно лег­че открывали новые предприятия в ранее относительно слабо развитых в промышленном отношении районах на Юге и на Западе. Более того, в связи с диверсификацией производства монополистический контроль за экономикой стал в известной мере скрадываться, ибо понятие «крупное производство» теперь существенно менялось по содержанию.

Среди наиболее важных сдвигов в структуре занятости было расши­рение числа работников, непосредственно нанимаемых органами госу­дарственной власти. За 1950—1960 гг. число государственных служащих возросло с 6,4 млн. до 8,8 млн. При этом особенно заметно увеличивался наем рабочей силы властями штатов и муниципалитетами — с 4,3 млн. До 6,4 млн.¹¹ Это означало, что наряду с монополиями и государство рас­ширяло масштабы своего воздействия на экономику. Еще раз было убе­дительно доказано, что налоги и бюджет перестали играть лишь свою традиционную роль финансирования деятельности органов государства.

10. AlexanderС. Op. ci., p. 107.

11. Manpower Report of the President. Wash., 1963, p. 5; Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970, p. 139, HOG.

174

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

175

В условиях ГМК они превратились в средство финансирования воспро­изводства, осуществляемого монополиями, особенно в сфере военного производства.

Воздействие капиталистического государства на производство в инте­ресах монополий и тесно связанная с этим гонка вооружений были важ­нейшими причинами продолжавшегося роста бюджета и в мирное время. Расходы всех органов власти (муниципалитетов, штатов п федерального правительства), составляя в 1950 г. 70,3 млрд. долл., поднялись до 110,1 млрд. в 1953 г. и 151,3 млрд. долл. в 1960 г. Федеральный бюд­жет в те же годы сохранялся на уровне сооответственно 44,8 млрд., 80 млрд. и 97,3 млрд. долл., при этом военные расходы середины 50-х годов существенно превосходили соответствующие затраты периода до корейской войны. Самый низкий их уровень в 1955 г. (39,9 млрд. долл.) более чем в 3 раза превышал уровень 1950 г.¹² В 1948 г. общие воен­ные расходы (прямые ассигнования военным ведомствам плюс «помощь» другим государствам, имевшая военное предназначение) составляли 45,3% бюджета, в 1955 г.-59,3, в 1960 г.- 50,3 % ¹³. Иными словами, так называемые бюджеты мирного времени были фактически бюджетами гонки вооружений и дальнейшей милитаризации экономики.

Развитие ГМК в США имело свои отличия от аналогичного процесса в европейских капиталистических странах. Наиболее важная особенность заключается в отсутствии в США национализированного сектора эконо­мики. Однако и в США 50-х годов государственная собственность имелась во внушительных размерах, только ее формирование шло не путем на­ционализации, а посредством прямого государственного хозяйствования и приобретения недвижимого имущества за счет бюджета. Б 1960 г. го­сударственная собственность измерялась 276 млрд. долл., что далеко пре­восходило по стоимости объем ВНП всего «Общего рынка», который рав­нялся в 1960 г. 182 млрд. долл.¹⁴

Несмотря на наличие множества «встроенных стабилизаторов» госу­дарственно-монополистического характера, вмонтированных в американ­скую экономику за 20-летнее правление демократов, она так и не смогла преодолеть цикличного характера своего развития. Начиная с 1953 г. экономика США прошла три цикла, низшими фазами которых были кри­зисы 1953-1954 гг., 1957-1958 гг. и 1960-1961 гг. В первом случае спад продолжался с июля 1953 г. по август 1954 г., во втором — с июля 1957 г. по апрель 1958 г., в третьем —с мая 1960 г. по февраль 1961г.¹⁵

Таким образом, объективный закон цикличного развития капиталисти­ческой экономики продолжал действовать и в условиях ГМК. Однако ак­тивное вторжение буржуазного государства в хозяйственную жизнь, умножение его регулирующих функций и другие формы воздействия на механизм воспроизводства вызывали определенную деформацию цикла. Кризисы рассматриваемого периода были менее продолжительными и не столь глубокими, как экономические потрясения до второй мировой вой-

12. Катасонов Ю. В.США: военная политика и бюджет. М., 1984, с. 36.

13. Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970, p. 1119—1120. Нуж­ но иметь в виду при этом, что действительные размеры военных расходов США превышают официальные до 50% и более. См.: Катасонов Ю. В. Указ. соч., с. 24.

14. Statistical Abstract of the United States, 1963, p. 235, 915.

15. Хансен Э. Послевоенная экономика США. М., 1966, с. 40; Бельчук А. И. Экономи­ ческие кризисы современного капитализма. М., 1981, с. 95—101.

ны. В качестве непосредственных, конкретных причин спадов были: в 1953 г.— временное сокращение военных расходов; в 1957 г.— замед­ленность роста спроса на конечный продукт в услових экономического бума; в 1960 г. повторилось (только в меньшей мере) то же явление. Самое сильное падение производства и деловой активности имело место в 1957-1958 гг.

В целом темп экономического роста в 50-е годы был очень скромным, безработица же хронически сохранялась на высоком уровне. Официаль­ная экономическая доктрина послевоенных США считала «нормальным» уровень безработицы до отметки 4%. Даже исходя из такого вольного определения «нормальной» занятости, правящие круги должны были признать, что после 1953 г. за все последующие годы вплоть до 1956 г. «нормальность» так и не была достигнута.

Все это означало, что две из трех главных целей, поставленных перед экономикой США законом о занятости 1946 г.,— обеспечение устойчиво­го экономического роста, высокого уровня занятости и недопущение ин­фляции — не были реализованы. Относительно инфляции в свете эконо­мического развития США с конца 60-х годов следует заметить, что ее поступь была, действительно, по стандартам 70-х годов медленной. По­требительские цены с 1953 по 1960 г. выросли на 10,7%- Однако, как ви­дим, проблема инфляции отнюдь не была снята с повестки дня. Более того, в период кризиса 1957—1958 гг. дало себя знать необычное явление, которое экономисты 50-х — начала 60-х годов называли «новой инфляци­ей» ¹⁶. Речь шла о росте цен на ряд товаров и в условиях спада. За этим феноменом было, если можно так выразиться, «большое будущее», хотя в условиях 50-х годов его воспринимали как необъяснимую анома­лию. Непосредственным «виновником» инфляции были непомерно высо­кие военные расходы и засилье монополий в экономике, осуществляемое ими манипулирование кредитом и ценообразованием.

2. ПРАВЛЕНИЕ НЕОКОНСЕРВАТОРОВ

Экономическая политика правительства Дуайта Эйзенхауэра шла в основном в том же русле, которое сложилось за предыдущее 20-летнее правление демократов ¹⁷. Однако были и заметные отклонения. Эйзенха­уэр подобрал себе консервативный кабинет. В определении экономической политики ключевую роль играли министр финансов Дж. Хэмфри и ми­нистр сельского хозяйства Э. Бенсон. Крупные бизнесмены, представите­ли корпораций плотным кольцом окружили президента. В целом же ана­лиз внутренней политики республиканцев в 50-х годах показывает, что государственное вмешательство в решение экономических проблем стало Двухпартийным принципом, хотя республиканцы внесли в него свое, еще более реакционное содержание.

Уже в ходе кампании 1952 г. республиканцы обвинили демократов в разрушении свободного предпринимательства путем усиления правитель­ственного вмешательства. Оказавшись у кормила власти, республиканцы отменили контроль за ценами и заработной платой, введенный в период

16 Keyserling L. The Toll of Rising Interest Rates. Wash., 1964, p. 56.

17 Подробнее см.: Иванов Р. Ф. Дуайт Эйзенхауэр. М., 1983; Терехов В. И. Респуб­ликанцы у власти: (Социально-экономическая политика правительства Д. Эйзен­хауэра, 1953—1960). М., 1984.

176

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

177

корейской войны. Вслед за тем под предлогом борьбы с бюрократией в госаппарате была упразднена Реконструктивная финансовая корпорация, учрежденная еще президентом-республиканцем Г. Гувером. Однако в це­лом никакого возвращения к гуверовским принципам «твердого индиви­дуализма» (о нем много говорилось в предвыборные месяцы) не про­изошло.

Наиболее четко это проявилось в определении роли государственной власти в борьбе с экономическими кризисами. Поначалу министерство финансов взяло курс на ограничение доступа к кредиту, боясь, что «пере­грев» экономики усилит инфляцию в связи с отменой контроля за цена­ми. Это вызвало бескойство среди значительной части делового мира, указывавшей правительству, что окончание войны и без того лишило предпринимателей важных стимулов. Известный банкир А. Гарриман писал в июне 1953 г. экс-президенту Г. Трумэну, что его «республикан­ские друзья — банкиры» высказывали неодобрение в отношении прави­тельственного курса на «жесткие деньги», т. е. на ограничение кредита завышенными процентными ставками. Сам Гарриман считал, что такая политика приведет к «рецессии» ¹⁸. Спад в экономике действительно вскоре наступил, хотя осложнение доступа к кредиту было не главной его причиной. Нестабильность экономики заставила республиканцев мо­дернизировать принципы экономической политики, отступить от догм «твердого индивидуализма» и прибегнуть к мерам, аналогичным тем, ко­торые использовались их предшественниками для искусственного «оздо ровления» хозяйственной жизни.

Прежде всего республиканцам пришлось отказаться от приверженно­сти идее сбалансированного бюджета и санкционировать дальнейший рост государственного долга. Дефицит в бюджете возникал тогда, когда экономика оказывалась в кризисном состоянии, когда она нуждалась в дополнительном взбадривании. Особенно значительным дефицитом отме­чен был 1958/59 финансовый год —12,9 млрд. долл. Это был рекорд бюджетного дефицита мирного времени за всю историю США¹⁹. Так отреагировало правительство Д. Эйзенхауэра на кризис 1957—1958 гг.

Как уже отмечалось, бюджеты администрации Эйзенхауэра были бю­джетами милитаризации экономики. Правительство открыто рассматрива­ло большие военные расходы в качестве важного средства «оздоровления» экономики. В экономическом послании конгрессу в январе 1959 г. Эйзен­хауэр, напуганный очередным (1957—1958 гг.) кризисом, откровенно признал, что «ускорение выполнения военных заказов, предпринимаемое в соответствии с политикой национальной обороны, имело стимулирующее воздействие на экономику» ²⁰. Тем самым Д. Эйзенхауэр лицемерил в по­следнем президентском выступлении: сетуя на засилье «военно-промыш­ленного комплекса» ²¹, он жаловался в значительной мере сам на себя. Наряду с расширением бюджетных расходов правительство респуб­ликанцев прибегло и к методам кредитного манипулирования на разных фазах экономического цикла путем понижения или повышения учетного процента. Будучи поначалу сторонниками «твердых денег», республя-

18. W. Averell Harriman lo H. Truman, June 2, 1953.—Harry S. Truman Library, Post- Presidential Name File, Box 37. (Далее: HSTL).

19. Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970, p. 1105.

20. Economic Report of the President. Wash., 1959, p. IV.

21. Annals of America: Vol. 1—18. Chicago, 1968, vol. 18, p. 3.

канцы на горьком опыте политики Дж. Хэмфри в 1953 г. убедились, что затруднение доступа к кредиту может ускорить наступление спада в эко­номике. Уже в 1953—1954 гг. в порядке антикризисной защиты прави­тельство использовало все три главных инструмента монетарной полити-ки - предписание уровня резерва в банках Федеральной резервной си­стемы (в данном случае — более низкого уровня, с тем чтобы высвободить больше денег для поощрения займов во имя оживления деловой актив­ности), снижение ссудного процента и прямые операции с правительст­венными ценными бумагами на денежном рынке.

Конечно, использование фискальных и кредитных рычагов в период правления Эйзенхауэра носило характер «пожарной стратегии», как вы­разился А. Окэн, один из тех экономистов, кто дал теоретическое обос­нование дефицитной политики демократов в следующем десятилетии²². Правительство Эйзенхауэра прибегало к дефициту, так сказать, в пассив­ном варианте в силу крайней необходимости, а его финансово-экономи­ческая политика носила откровенно антидемократический характер, бу­дучи целиком подчинена интересам крупного капитала. Но это дела не меняет: фактически государственно-монополистический принцип активно­го вмешательства государства в экономическое развитие был взят на во­оружение и республиканцами.

Откровенно реакционную сущность принципов экономического регу­лирования правительства Эйзенхауэра очень убедительно выявила его налоговая политика. С 1 января 1954 г. оно похоронило налоги на сверх­прибыль. В 1954 г. был принят ряд налоговых законов, в том числе об­щий закон о снижении налоговых ставок. Это был акт государственного фаворитизма по отношению к бизнесу. По этому закону налог на кор­порации был снижен на 536 млн. долл. Уменьшилась и сумма индиви­дуального подоходного налога — на 827 млн. долл., но значительная часть сокращения (204 млн. долл.) и здесь приходилась на бизнесменов. Лица с низкими доходами получали непропорционально малую налоговую скидку²³. Эта линия продолжалась и в последующие годы. Добавим, что состоятельные слои широко пользовались всевозможными лазейками для уклонения от налогообложения, а сплошь и рядом и вообще безнаказан­но нарушали законы.

Аграрная политика республиканского правительства служила интере­сам крупного фермерства и агропромышленного бизнеса, связанного с за­купками, переработкой и продажей сельскохозяйственной продукции. Как известно, во время второй мировой войны в условиях острого недостатка продовольствия демократы проводили курс на поддержание относительно высоких цен на фермерские продукты в целях поощрения их производ­ства. В годы послевоенной реконверсии, а затем в условиях еще одной, корейской войны эта линия нашла продолжение. В итоге благодаря ис­кусственному поддержанию цен сотни тысяч ферм смогли удержаться в строю действующих хозяйств, находивших рынок сбыта, хотя процесс разорения фермерства, конечно, продолжался и в этих условиях.

Республиканцы унаследовали от правительства демократов аграрный закон 1949 г.. согласно которому на шесть базовых сельскохозяйственных

22. О кип A. Political Economy of Prosperity. N. Y., 1970, p. 37.

23. Reichard G. The Reaffirmation of Republicanism. Eisenhower and the Eighty-Third Congress. Knoxville, 1975, p. 117—118.

178

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

179

продуктов (хлопок, кукурузу, пшеницу, рис, табак и арахис) государство поддерживало цены на уровне 90% паритета. Срок действия закона исте­кал в i954 г., и по рекомендации министра сельского хозяйства Э. Бен-сона Эйзенхауэр предложил идею «гибкого паритета», что позволяло сни­жать уровень государственного поддержания цен. По новому статуту цены поддерживались государственными субсидиями в пределах 82,5— 90% паритета на 1955 г. и от 75 до 90% в последующие годы²⁴. Пре­следовалась цель «свободной» игрой рыночных сил экономически уничто­жить «непроизводительные» фермы, удешевить производство и освободить бюджет от затрат на поддержание фермерских цен. Но программа Бен-сона не сработала. Нереализованных запасов стало гораздо больше, и вместо 1,3 млрд. в год правительство тратило теперь на поддержание цен 2,3 млрд. долл. в год.

Поскольку обстановка в сельском хозяйстве продолжала ухудшаться, конгресс принял в 1956 г. по инициативе Эйзенхауэра при двухпартийной поддержке закон о создании Земельного банка. В соответствии с этим планом создавались два фонда — по оплате сокращения посевных пло­щадей и для финансирования консервации земельного массива, изымае­мого из-под обработки на длительный срок. И то и другое должно было разгрузить от сельскохозяйственной продукции рынок сбыта, содейство­вать рассасыванию запасов продукции и затем расширить производство при более нормальных ценах. Министерство сельского хозяйства получа­ло 750 млн. долл. в год для проведения сокращения производственных площадей и еще 450 млн. долл. ежегодно для консеpвации земель, изъя­тых из обработки ²⁵.

Ослабление республиканским правительством усилий в сфере поддер­жания цен на сельскохозяйственную продукцию привело к тому, что па­ритет стал неуклонно снижаться: 1951 г.— 107, 1953 г.— 92, 1960 г.— 80 (1967 г. = 100). Как следствие этого задолженность фермеров выросла с 9,1 млрд, в 1953 г. до 12,3 млрд. долл. в 1960 г., а ипотечная соот­ветственно — с 7,7 млрд. до 12,8 млрд. долл. Чистые доходы фермерства снизились зa те же годы с 13,1 млрд. до 12,1 млрд. долл. Это ускорило процесс разорения ферм. Так, за 1946—1953 гг. число ферм сократилось с 5926 тыс. до 4984 тыс. (на 17,6%), а за 1953-1960 гг.- до 3962 тыс. (на 20,5%).

Процесс вытеснения и разорения мелких ферм, ускоренный аграрной политикой правительства Эйзенхауэра, усилил концентрацию производст­ва в сельском хозяйстве. Средняя площадь фермы увеличилась с 242 ак­ров в 1953 г. до 297 акров в 1960 г., а средняя стоимость — с 19.4 тыс. до 32,9 тыс. долл.²⁶ Таковы были итоги технической революции в сель­ском хозяйстве, результаты действия законов концентрации капитала и промонополистической аграрной политики правительства республиканцев.

Вопреки индивидуалистической риторике и нападкам на социальные мероприятия «нового курса» Ф. Рузвельта и «справедливого курса» Г. Трумэна, столь характерным для республиканской платформы 1952 г., правительство Эйзенхауэра и республиканцы в конгрессе не решились на пересмотр основ социальной политики демократов, если не считать неко-

24. Золотухин В. П. Фермеры и Вашингтон. М., 1968, с. 230.

25. Alexander С. Op. cit., p. 164.

26. Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970, p. 457, 483, 488—489, 989.

торых аспектов трудового законодательства. Это, однако, не значит, что республиканцы не внесли ничего своего в социальную политику. Но, восприняв общие принципы социальной стратегии монополистической буржуазии, нашедшей воплощение в признании новой роли государства в регулировании трудовых отношений, республиканцы послевоенного об­разца повернули руль социальной политики заметно вправо, что отвечало интересам определенной, очень влиятельной группировки финансово-про­мышленного капитала. Это наложило заметный отпечаток на политику администрации Эйзенхауэра в рабочем вопросе.

Капиталисты, прежде всего промышленники и торговцы, ставили пе­ред республиканским правительством двоякую цель: подорвать позиции профсоюзов при одновременном сужении вмешательства государственной власти в трудовые отношения и предоставлении капиталу еще большей свободы рук в деле эксплуатации трудящихся. Торговая палата США в принятой в 1955 г. декларации об индустриальных отношениях настаива­ла, чтобы правительство сохранило за собой лишь «минимум контроля» за трудовыми отношениями и «поощряло добровольное, а не принуди­тельное урегулирование трудовых конфликтов». Это пе помешало по­читателям системы свободного предпринимательства потребовать запре­щения сверху некоторых видов стачек, якобы несущих угрозу «безопас­ности, здоровью и благосостоянию народа», стачек солидарности, забасто­вок государственных служащих и т. д., а также всяких остановок про­изводственного процесса в нарушение заключенного договора²⁷. Под стать этим требованиям была и программа Национальной ассоциации промышленников. НАП требовала резкого ограничения прав профсоюзов, договорные позиции которых и без того были подорваны законом Таф­та—Хартли 1947 г. и фронтальной атакой маккартистов на рабочее дви­жение ²⁸.

Маккартисты, вдохновленные ослаблением позиций профсоюзов, пора­жением либералов на выборах 1952 г. и общим сдвигом вправо, разверну­ли настоящий поход против профсоюзного движения под лозунгом защи­ты «индивидуальных свобод» от «профсоюзной монополии» и «диктатуры рабочего движения». Эта кампания в середине 50-х годов приняла ха­рактер общенационального натиска. Она лишний раз показала, что идео­логия консервативного республиканизма на практике служит в первую очередь орудием монополий в борьбе с профсоюзами как коллективными защитниками насущных интересов трудящихся. Поводом к усилению этой кампании послужило, в частности, объединение АФТ и КПП в единую федерацию (1955 г.). Поднятая шумиха против профсоюзной «монополии» и «захвата» профсоюзами демократической партии²⁹ была не чем иным, как ширмой для прикрытия общего наступления на организованное ра­бочее движение.

Большинство членов кабинета Эйзенхауэра и лидеры республиканской партии в конгрессе полагали, что закон Тафта—Хартли следует оставить без изменений. Однако многие из них ратовали за то, чтобы штаты, опи-

27. Policy Declarations. Adopted by Members of the Chamber of Commerce of the Uni­ted States. Wash., 1956, p. 74.

28. Industry Believes. Policies on Current Problems as Adopted by the Board. National Association of Manufacturers 1960. S. 1., s. a., p. 13—14.

29. State Historical Society of Wisconsin, D. Richberg Papers, Speeches, An Address, April 14, 1955.

180

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

181

раясь на антипрофсоюзные статьи федерального закона, вводили новые законодательные ограничения профсоюзной деятельности³⁰. С такой «профсоюзной философией» эйзенхауэровской администрации республи­канцам трудно было рассчитывать на отрыв профсоюзов от демократов. Не помогло и назначение министром труда консервативного лидера проф­союза водопроводчиков, демократа по партийной принадлежности М. Дар-кина³¹. С самого начала Даркин чувствовал себя неуютно в кабинете миллионеров. Через восемь месяцев он счел за благо уйти в отставку. Министерство труда с осени 1953 г. и до истечения президентского срока Эйзенхауэра возглавил Дж. Митчелл, в прошлом один из руководителей крупной торговой фирмы. На первых порах он также пытался убедить профсоюзы в дружественных чувствах правительства.

Однако на практике республиканцы гораздо чаще и откровеннее, чем их предшественники, вставали на сторону предпринимателей ³². Особен­но наглядно антипрофсоюзная линия правительства Эйзенхауэра прояви­лась в период крупной стачки сталелитейщиков в 1959 г. Сначала оно заняло позицию «невмешательства»; когда же стало ясно, что профсоюз сталелитейщиков устоит в этом противоборстве и может добиться победы, нанесло по рабочим удар, обратившись 9 октября 1959 г. в суды с пред-, ложением запретить стачку судебным предписанием на 80 дней, что и было сделано.

В ответ на настойчивые требования профсоюзов отменить закон Тафта—Хартли 11 января 1954 г. Эйзенхауэр сделал туманный намек, что этот вопрос может возникнуть в будущем³³. Однако трактовка это­го законодательства правительственными органами приобретала с каж­дым разом все более жесткую антирабочую направленность. Более того, с приходом республиканцев к власти, как отмечалось уже в резолюции первого съезда АФТ—КПП, накатилась «новая волпа антипрофсоюзных законов в штатах». В 1953—1955 гг. появились еще пять законов о так называемом «праве на труд», и их общее число было доведено до 18.

Кампания в защиту антипрофсоюзных законов о «праве на труд» по­казала истинное социальное предназначение концепции крайнего инди­видуализма в трудовых отношениях как разновидности буржуазной идео­логии. Она была прежде всего формой идеологического обоснования ново­го наступления на рабочий класс. При этом ее апологеты и проповедники забывали о своей приверженности к «свободам» и настойчиво апеллиро­вали к государственной власти с требованиями ввести новые ограничи­тельные меры, ущемляющие права профсоюзов.

Об этом ясно и недвусмысленно говорило принятие закона Лэндре-ма—Гриффина в 1959 г. Появлению нового антирабочего статута пред­шествовала многолетняя кампания по дискредитации профсоюзных орга­низаций. Для этого был использован и специальный комитет сената по

30 Dwight D. Eisenhower Library. Political Series, Box PS-5, Address by A. Summer-

field, October 15, 1958. (Далее: DDEL).

31 Biographical Dictionary of American Labor Leaders/Ed, by G. Fink. Westport, 1974,

p. 89.

32 Shaffer L. Presidential Intervention in National Emergency Labor Disputes, 1952—

1960: Ph. D. University of Illinois. Urbana. 1963, p. 9.

33 DDEL, J. Mitchell Papers, Box WH-7, Message from the President of the United Sta

tes, January 11, 1954, p. 1.

расследованию коррупции в профсоюзах во главе с реакционно настроен­ным демократом из Арканзаса Дж. Маклелланом, юридическим консуль­тантом которого был другой демократ —молодой Р. Кеннеди. Но эта антипрофсоюзная атака опять-таки была двухпартийным начинанием, к которому подключились буржуазные политики всех оттенков — от уме­ренных демократов, среди которых был и сенатор от штата Массачусетс Дж. Кеннеди, до крайне правых в республиканской партии типа Б. Гол-дуотера, сенатора от Аризоны.

Эйзенхауэр подписал закон Лэндрема—Гриффина 14 сентября 1959 г. Это означало, что была перевернута еще одна страница в истории анти­рабочего законодательства. Профсоюзы потерпели еще одно тяжелое по­ражение.

Нововведения в сфере трудовых отношений шли в двух главных на­правлениях. Прежде всего в направлении ограничения прав профсоюз­ных организаций. Главные дополнения заключались в следующем: рас­ширялась юрисдикция штатов за счет ограничения прав федеральных властей в регулировании трудовых отношений, чего усиленно и добива­лись наиболее консервативно настроенные предпринимательские круги; ограничивалось право профсоюзов на проведение вторичных бойкотов (т. е. бойкотов предпринимателей, не являющихся непосредственными на­нимателями бастующих рабочих); запрещалось вносить в коллективные договоры ранее имевшие широкое распространение положения, согласно которым предприниматель обязывался прекращать деловые связи с фир­мами, прибегавшими к «несправедливой трудовой практике» и тем са­мым порождавшими трудовые конфликты; практически делались невоз­можными некоторые формы пикетирования (они заносились в разряд «несправедливой трудовой практики» профсоюзов, что, как известно, за­кон Тафта—Хартли обязывает НУТО пресекать), в том числе пикетирова­ние в целях вовлечения рабочих предприятия в профсоюз или признания профсоюза.

Особо также следует сказать о поправках, касавшихся деятельности коммунистов в профсоюзах. Положение закона Тафта—Хартли о подаче профсоюзами заявлений о непринадлежности их функционеров к Комму­нистической партии как условии обращения к услугам НУТО отменялось. Но антикоммунистическая направленность трудового права США усили­валась, ибо взамен вводилось прямое и абсолютное запрещение комму­нистам (а бывшим членам Компартии — в течение пяти лет после выхо­да из партии) занимать какие-либо должности в профсоюзах. Нарушение этого антикоммунистического предписания наказывалось в уголовном по-Рядке.

Второе, п основное, направление нового закона состояло в декретиро­вании мер по усилению государственного контроля за деятельностью профсоюзных организаций. «Защита» личных прав и ущемление прав Раоочпх организаций стали лейтмотивом этого реакционного закона. Конгресс оказался исключительно щедрым на провозглашение «прав» ин­дивидуальных рабочих. Первый раздел закона даже был назвал «биллем o правах членов рабочих организаций». Но на деле здесь содержались не Положения о реальных правах рабочих, а пункты, ограничивавшие дея­тельность профсоюзов. Закон 1959 г. поставил под жесткий государствен­ный контроль процедуру выборов должностных лиц профсоюзов, порядок вынесения профсоюзами дисциплинарных мер по отношению к своим чле-

182

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

183

нам, устанавливал регламентацию финансовой деятельности профсоюзов, предписывал особые правила отчетности и т. д.³⁴

Республиканцы, стремясь не вызывать резкого усиления недовольст­ва со стороны широких слоев трудящихся, согласились с рядом мер, не­сколько улучшающих их материальное положение. Так, в 1955 г. был принят закон о повышении начиная с 1956 г. минимума оплаты труда с 75 ц. до 1 долл. в час. Им воспользовались 2,1 млн. рабочих ³⁵.

Правительство Эйзенхауэра, столкнувшись в первые же годы деятель­ности с острой проблемой безработицы, в 1954 г. внесло одно из наибо­лее весомых дополнений к структуре страховых выплат по безработице. Этим актом было осуществлено первое заметное расширение круга лиц, получавших пособие по безработице по закону 1935 г. Одновременно и штаты впервые за 20 лет внесли поправки з свои законы о страховании по безработице. В целом некоторое увеличение пособий и расширение числа их получателей были осуществлены в 40 штатах ³⁶. Кризис 1957— 1958 гг. подтолкнул республиканскую администрацию и контролируемый демократами конгресс на некоторое расширение программы страхования по безработице. Правительство, в частности, предложило временно прод­лить сроки получения пособий с 26 недель до 39 ³⁷.

Кризис 1957—1958 гг. и рост безработицы, более значительной, чем за все предыдущие послевоенные спады, вынудили многих в правящих кругах страны вернуться к ненавистной для правых идее общественных работ. В сентябре 1959 г. конгресс ассигновал 1,2 млрд. долл. на эти цели. Эйзенхауэр немедленно наложил вето на билль. Попытка генерала-президента удержать законодателей от уступки «чуждым» взглядам ни к чему не привела: в конгрессе было собрано достаточно голосов для пре­одоления президентского вето. Наряду с этим через две недели был при­нят закон об ассигновании 1 млрд. долл. на жилищное строительство, включая 650 млн. долл. для ликвидации в течение двух лет трущоб в ряде городов. Он так и остался на бумаге.

Несмотря на известное расширение социальных выплат населению, в 50-е годы проблема бедности и нищеты не утратила своего значения и остроты. Бюро трудовой статистики установило в 1960 г. минимум еже­годного дохода, ниже которого, даже по официальным критериям, начи­налось состояние нищеты: для семьи из четырех человек на уровне 3 тыс. долл., а для семьи из шести человек — 4 тыс. Оказалось, что 40 млн. американцев, т. е. свыше 22% населения, проживали в условиях бедно­сти и нищеты³⁸. Неудивительно, что социальная поляризация в стране в 50-е годы еще более углубилась ³⁹. Этот вывод подтверждают следую­щие данные. Между 1954 и 1957 гг. прибыли корпораций с учетом нало-

34 Подробнее о законе Лэндрема — Гриффина см.: Попов А. А. США: государство

и профсоюзы. М., 1974; Сивачев Н. В. Правовое регулирование трудовых отноше

ний в США. М., 1972.

35 Twenty Years of National Labor Legislation. A Publication of Congressional Quarter

ly's Service. Wash., 1965, p. 77, 81.

36 DDEL, Central Files, OF-6, Box 137, The Accomplishments of the Eisenhower Admi

nistration in the Labor-Management Area, p. 1—2; Box 138, An Address by J. Mit

chell October 29 1956

37 Ibid.' Box 136, Statement of J. Mitchell, March 28, 1958.

38 Alexander C. Op. cit., p. 111.

39 Morison S., Commager H., Leuchtenburg W. The Growth of American Republic:

Vol. 1, 2. L, 1969, vol. 2, p. 727.

гов выросли на 32%, а доходы населения —всего на 18%. К этому надо яобавить, что безработица к весне 1958 г., по данным профсоюзов, до­стигла 7% всей рабочей силы.

Еще во второй половине 30-х годов в борьбе с неолиберальными прин­ципами «нового курса» Ф. Рузвельта началась известная модификация республиканской доктрины «твердого индивидуализма». В середине 50-х годов она в своей основе была завершена. В период правления респуб­ликанцев, пишут советские историки, «идея буржуазного государства как достоянного фактора в регулировании экономики в интересах капитали­стического класса, в целом прочно утвердившаяся в мировоззрении де­мократов со времен „нового курса" и представлявшаяся анафемой для республиканской старой гвардии, нашла ограниченное признание как в некоторых теоретических установках, так и в практической деятельности

Эйзенхауэра» ⁴⁰.

И в самом деле идеология неоконсерватизма наложила свой отпе­чаток на внутреннюю политику республиканцев 1953—1960 гг. И прези­дент, и преобладающая часть республиканцев в Капитолии, несмотря на свою индивидуалистическую риторику, действовали «именно в духе нео­консервативной философии»⁴¹. В работах неоконсерваторов 50-х го­дов ⁴² государству неизменно отводилась важная роль. Один из теорети­ков неоконсерватизма, К. Росситер, подчеркивал, что «современный кон­серватизм отошел от крайнего антистейтизма», а среди факторов, опре­деливших трансформацию консерватизма в духе признания ограниченной роли государственного вмешательства в хозяйственную деятельность, он назвал «угрозу коммунизма» ⁴³.

Настоящей кодификацией принципов республиканского неоконсерва­тизма и наиболее популярной публикацией на эту тему оказалась книга заместителя министра труда А. Ларсона «Республиканец смотрит на свою партию». Ларсон противопоставил «новому республиканизму», т. е. нео­консерватизму, две идеологии: «одна, можно сказать, носит марку 1896 г., а другая —марку 1936 г.». Имелось в виду, что неоконсерватизм противостоит старому, традиционному республиканизму эпохи laissez faire, процветавшему в момент прихода У. Маккинли к власти в 1896 г. и господствовавшему до 1932 г., а также неолиберализму «нового кур­са», одержавшему триумфальную победу на выборах 1936 г.⁴⁴

С начала «нового курса» и до окончания войны в Корее в 1953 г. в функционировании двухпартийной системы США существовали значи­тельные различия между главными буржуазными партиями, хотя они и не носили принципиального характера. К середине 50-х годов в их вза­имоотношениях выявилась наибольшая степень согласия после кризиса 1929—1933 гг. Этот своего рода консенсус образовался на почве усвоения и Демократами и республиканцами государственно-монополистических принципов в социально-экономической политике и выдвижения ими экспансионистской концепции «глобальной ответственности» американ-

40 США: политическая мысль и история/Отв. ред. Н. Н. Яковлев. М., 1976, с. 496.

41 Маныкин А. С. История двухпартийной системы США. М,, 1981, с. 225.

42 Donovan R. J. Eisenhower. The Inside Story. N. Y,. 1956; Larson A. A Republican Looks at His Party. N. Y., 1956; Pusey M. Eisenhower the President. N. Y., 1956; Ros-siter C. Conservatism in America. N. Y., 1955.

43 Rossiter С Op. cit, p. 194, 200. 44 Larson A. Op. cit., p. 1—2.

184

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

185

ского империализма за положение дел в мире. Благодаря этому в спектре сил, действовавших на политической арене США в рамках двухпартий­ной системы, сложился широкий сдвоенный центр, в котором демократы, условно говоря, занимали положение левее от центра, а республиканцы — правее. Таким путем между ними возникло большее взаимопонимание, чем в любое время после кризиса 1929—1933 гг. Общие интересы раз­личных группировок правящего класса, продиктованные внутренней и внешней обстановкой, как бы еще сильнее сблизили обе партии друг с другом, выявив принципиальное согласие по главным вопросам⁴³.

Закон Лэндрема—Гриффина стал своего рода мрачным памятником консенсусу. Он прошел через обе палаты с редким для законодательной практики США согласием: 352 — за и 52 — против в палате представите­лей и 95:2 в сенате⁴⁶. Интересно, что в течение нескольких дней билль носил три имени — демократа Дж. Кеннеди и республиканцев Ф. Лэндрема и И. Гриффина. Но очень скоро сенатор Кеннеди, метя в президентское кресло, счел политически выгодным незаметно отказаться от соавторства и связанной с этим «славы», которая могла оказаться об­ременительной в избирательной кампании 1960 г.

Сближение между демократами-неолибералами и республиканцами неоконсерваторами не означало прекращения межпартийной и внутри­партийной борьбы. Нужно иметь в виду, что консервативная консолида­ция середины 50-х годов была достигнута в значительной мере за счет ухода обеих партий, особенно республиканской, от решения многих на­сущных проблем в экономике и в сфере социальных отношений⁴⁷. Но­вое обострение внутренних противоречий американского капитализма привело постепенно и к новому усилению конфликтов внутри двухпар­тийной системы. Катализатором этого процесса стал ряд факторов объ­ективного и субъективного характера.

3. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА ЭЙЗЕНХАУЭРА-ДАЛЛЕСА

Провал агрессии американского империализма против КНДР и ряд других внешнеполитических поражений США, высокая цена в людях, долларах, материальных ценностях и моральном престиже, которую им приходилось платить за глобальную интервенционистскую стратегию, вызвали серьезный рост недовольства внутри страны. Одновременно кри­тика этой стратегии мировой общественностью, «традиционный консерва­тизм» республиканцев в экономических, бюджетных и военных вопросах, борьба с демократами за лидерство в «двухпартийной» внешней политике побуждали правительство Эйзенхауэра — Даллеса к разработке «новых», более эффективных военно-политических доктрин.

В подготовленном Дж. Ф. Даллесом внешнеполитическом разделе из­бирательной программы республиканской партии на выборах 1952 г.

45. Гэлбрейт Дж.Наступление консерваторов.— Мировая экономика и междунар. от­ ношения, 1982, № 5, с. 64—65.

46. Twenty Years of National Labor Legislation, p. 46.

47. Подробнее см.: Дементьев И. П., Маныкин А. С, Сивачев Н. В., Согрин В. В., Язъков Е. Ф. О некоторых принципах функционирования двухпартийной системы США.— Вестн. МГУ. Сер. 8, История, 1981, № 6, с. 38—45.

правительство Трумэна обвинялось в том, что за семь лет пребывания у власти оно не только не использовало должным образом «беспрецедент­ную мощь и престиж» США в конце второй мировой войны, но и в зна­чительной мере растратило их. Даллес назвал «оборонительной» полити­ку «сдерживания коммунизма», которая, по его словам, не сдержала его, а напротив, предоставила СССР «военную и пропагандистскую инициа­тиву» ⁴⁸.

Провозглашенная правительством Эйзенхауэра — Даллеса после при­хода к власти в январе 1953 г. новая внешнеполитическая доктрина «ос­вобождения» от коммунизма явилась выражением «более решительного» курса республиканцев на борьбу с «мировым коммунизмом», с СССР и его союзниками. Это была линия на организацию экспорта контррево­люции, на бесцеремонное вмешательство во внутренние дела социалисти­ческих и других стран ⁴⁹. Один из ближайших помощников Эйзенхауэра, Э. Хьюз, отмечал какое-то «легкомысленное убеждение» Даллеса, что «в своей собственной исторической борьбе (с коммунизмом.— Авт.) он может апеллировать к силе и войне». Хьюз, имевший возможность в те­чение ряда лет наблюдать «кабинет миллионеров» Эйзенхауэра «изнутри», признает, однако, что подобным «легкомыслием» страдал не один Даллес. «Люди, составившие руководящее ядро новой администрации,— писал он,—... думали, будто всемирная угроза коммунизма была столь явно поощрена американской нерешительностью, что некоторая демонстрация решимости, сдобренная определенным специфическим, но не слишком до­рогим показом силы, существенно поправит дело» ⁵⁰.

Публичное принятие на себя Вашингтоном обязательств по «освобож­дению» социалистических стран, «отбрасыванию коммунизма» во всем мире стало одним из факторов, толкавших внешнюю политику США в сторону еще большей агрессивности и авантюристичности.

Особый упор был сделан на подкрепление доктрины и полити­ки «освобождения» соответствующей военной силой и стратегией. Выра­ботанный республиканской администрацией, изложенный в директиве СНБ-162/2 и одобренный Эйзенхауэром 30 октября 1953 г. так называе­мый «новый взгляд» на оборону предусматривал ускоренную подготовку США к развязыванию «большой войны» против СССР и других социа­листических государств ⁵¹.

48 New York Times, 1952, July 11.

49 «Говоря об „освобождении", — писал о взглядах государственного секретаря США известный американский обозреватель С. Сульцбергер, — он (Даллес.— Авт.) имел в виду, что Соединенные Штаты готовы, если необходимо, силой поддержать лю­бую контрреволюцию в Восточной Европе» (Sulzberger С. What's Wrong with US Foreign Policy. N. Y., 1959, p. 101). Подробнее о доктрине «освобождения» см.: Орлик И. И. Империалистические державы и Восточная Европа. М., 1968, с. 127—133.

50 Hughes E. J. The Ordeal of Power. A Political Memoir of the Eisenhower Years. N. Y., 1963, p. 60. Подробнее о кабинете Эйзенхауэра см.: Яковлев А. Н. От Трумэна до Рейгана: Доктрины и реальности ядерного века. М., 1984, с. 116—118. 51 «Наша страна...— писал об этом „достижении" Эйзенхауэр,—сделала очередной и исторический поворот. Она признала, что не может положить на землю свой меч и щит и вернуться к мирному состоянию, при котором не было бы больше войн. Она взглянула в лицо тому факту, что не может сбросить с себя тяжесть расходов на вооружение в масштабах военного времени. Она осознала, что должна научиться жить, возможно на протяжении целого 'поколения или дольше, сжимая в руках оружие, с миллионами людей, одетыми в униформу» {Eisenhower D. D. Mandate for Change, 1953—1956. L., 1963, p. 573).

186

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

187

Отличительной чертой «нового взгляда» на оборону стало сосредото­чение основного внимания на атомном оружии. Оно отразилось в злове­щей доктрине «массированного возмездия». «Мы живем в мире, в кото­ром всегда возможны критические ситуации, и наше выживание может зависеть от нашей способности встретить эти кризисы,— излагал суть этой доктрины Дж. Ф. Даллес 12 января 1954 г. в Совете по междуна­родным отношениям,— ...Оборона в местных условиях должна быть под­креплена устрашающей силой массированного возмездия... Нам нужно быть готовыми сражаться в Арктике и в Тропиках, в Азии, на Ближнем Востоке и в Европе; на море и в воздухе; как старыми, так и новыми видами оружия. Основное решение состоит в том, чтобы зависеть в пер­вую очередь от огромной способности к возмездию, мгновенно, средства­ми и в районах по нашему собственному выбору» ⁵².

Все это означало, что правительство Эйзенхауэра на деле выдвигало

«атомную силу» на ведущее место в арсенале орудий военной и внешней

политики США, утверждая принцип «первого использования атомного

оружия», приравнивая это оружие к обычному, распространяя сферу

его применения на все виды конфликтов по всему земному шару.

В декабре 1953 г. президент Эйзенхауэр заявил: «Атомное оружие фактически достигло статуса обычного в наших вооруженных силах...». Позднее, в 1957 г., министр обороны Ч. Вильсон засвидетельствовал перед конгрессом: «Менее мощное атомное оружие... в определенном смысле стало теперь обычным оружием». И «районом, где планы и приготовления к тактической ядерной войне были наиболее серьезны», стал «центральный фронт Организации Североатлантического договора (НАТО) в Германии»⁵³.

Воинствующие заявления ведущих деятелей правительства Эйзенхауэ­ра — Даллеса вызвали серьезную тревогу и возмущение во многих стра­нах, в том числе даже ближайших союзников США. Несмотря на то что доктрина «массированного возмездия» была принята под американским давлением в качестве официальной военной установки НАТО, именно она заставила Западную Европу серьезно задуматься о той судьбе, которая отводится ей в планах Вашингтона. Вызывающее агрессивное значение, приданное доктрине «массированного возмездия», по более позднему при­знанию видных американских и английских ученых, «породило в Европе мысль о том, что Соединенные Штаты — опасная сила, способная унич­тожить человеческую расу, защищая свои собственные интересы и пред­рассудки и не уделяя особого внимания кому-либо еще» ⁵⁴.

Разумеется, ни Советский Союз, ни другие социалистические страны, ни мировое коммунистическое, рабочее и национально-освободительное движение не могли оставить без внимания столь откровенные угрозы и шантаж. Мобилизация материальных и духовных ресурсов социалисти­ческих стран, укрепление единого фронта всех отрядов мирового рево­люционного движения, активные, решительные и вместе с тем гибкие действия советской дипломатии — все это приобретало особенно важное

52 Documents on American Foreign Relations, 1954/Ed. by P. V. Curl. N. Y., 1955, p. 8—10. Подробнее о генезисе доктрины «массированного возмездия» см.: Трофимен- ко Г. А. США: политика, война, идеология. М., 1976, с. 182—215.

53 The United States in the 1980's/Ed. by P. Duiguan, A. Rabushka. Stanford, 1980, p. 427.

54 The Troubled Alliance/Ed, by L. Freedman. L., 1983, p. 34.

значение перед фактом дальнейшего усиления агрессивности американ­ского империализма.

Внешнеполитические и военные установки правительства Эйзенхауэ­ра — Даллеса были нацелены на укрепление господствующих позиций CША в капиталистическом мире, на вовлечение многих стран «свободного мира» в «крестовый поход против коммунизма». Направленная на неко­торое сокращение численности при повышении «ударной силы» и решаю­щей роли собственно американских вооруженных сил, доктрина «масси­рованного возмездия» предусматривала в то же время возложение «бре­мени» непосредственных боевых действий на армии союзников США, вовлечение все новых стран, помимо членов НАТО и пакта Рио-де-Жа­нейро, в сеть военно-политических блоков под эгидой американского империализма.

Одна из главных целей дипломатии Даллеса состояла в том, чтобы, не считаясь с их желаниями, связать неприсоединившиеся, развивающие­ся государства Ближнего Востока и Азии военными обязательствами с США, завершить окружение СССР, всего социалистического содруже­ства кольцом агрессивных блоков и баз, замкнуть это кольцо на его юж­ных и восточных границах. В ходе кампании за военную организацию «свободного мира для борьбы с коммунизмом» клевета в адрес СССР и восхваление США были дополнены грубыми нападками на политику не­присоединившихся стран, на их антиимпериалистическую позицию на международной арене, нашедшую выражение в решениях Бандунгской конференции в апреле 1955 г.

Апогеем этих нападок явилось заявление государственного секретаря США об «аморальности нейтралитета». Даллес провозгласил его «несов­местимым» с долгом каждой «свободной» страны занять свое место в «борьбе с коммунизмом». Нейтралитет, объявил он, является «устарев­шей и, за исключением некоторых совершенно особых случаев, амораль­ной и близорукой концепцией» ⁵⁵.

Доктрины «освобождения», «массированного возмездия» и «амораль­ности нейтралитета» явились одним из наиболее зловещих проявлений агрессивности и антикоммунизма официальной американской политики после второй мировой войны. Само их провозглашение было беспреце­дентной в истории международных отношений попыткой поставить «вне закона» социалистические и неприсоединившиеся страны и, наоборот, «узаконить» политику кризисов и интервенции, «устрашения» и «балан­сирования на грани войны». Но новые внешнеполитические доктрины и планы республиканского правительства не могли расширить рамки реаль­ных возможностей политики США, магически превратить ее поражения ^в успехи. На практике основная активность даллесовской стратегии по «отбрасыванию коммунизма» оказалась в ряде моментов обращенной внутрь капиталистического мира, потрясаемого все новыми освободи­тельными и социальными революциями.

В числе «побед» своей политики «освобождения» Эйзенхауэр и Дал­лес называли свержение в августе 1953 г. правительства Мосаддыка в Иране, стремившегося защитить национальные интересы и богатства страны (прежде всего нефть) от неограниченной эксплуатации и разграб­ления иностранными монополиями. «Любое иранское правительство, кро-

55La Peber W. America, Russia, and the Gold War, 1945—1971. N. Y., 1972, p. 173.

188

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

189

ме коммунистического,— заявил 12 июля 1953 г. государственный секре­тарь США,— было бы для нас лучше, чем нынешнее правительство Мы сочли невозможным иметь дело с Мосаддыком» ⁵⁶.

Еще с осени 1952 г. США начали организацию заговора против закон­ного правительства Ирана под названием «Операция Аякс». Решение осуществить переворот было принято 22 июня 1953 г. в кабинете Дж. Ф. Даллеса на совещании, в котором участвовали директор ЦРУ А. Даллес, посол США в Тегеране Л. Хендерсон и др. Оперативное руководство возлагалось на руководителя ЦРУ в Иране Кермита Руз­вельта, внука Теодора Рузвельта, которому был выделен на операцию 1 млн долл. ⁵⁷ В результате переворота к власти пришло проамерикан­ское правительство генерала Захеди, и в страну вернулся изгнанный ранее народом шах Реза Пехлеви.

Нанеся удар по патриотическим силам, США заодно потеснили анг­лийские нефтяные монополии, протащили в жизнь свой план создания вместо национализированной правительством Мосаддыка Англо-иранской нефтяной компании (АИНК) Международного нефтяного консорциума, в котором главенствовали американские корпорации, стремившиеся к господствующим позициям в нефтяной промышленности Ближнего и Среднего Востока. Американские дипломаты, по сообщению газеты «Уолл-стрит джорнэл» от 4 августа 1954 г., полагали, что «соглашение консорциума с иранским правительством — урок не только для Ирана, но и для других стран, которые, возможно, замышляют национализацию иностранных нефтяных концессий». Свержение Мосаддыка открыло доро­гу для втягивания Ирана в антисоветские военные союзы, для подготов­ки Багдадского пакта.

В Латинской Америке американские империалисты организовали в 1954 г. блокаду, заговор и военный переворот против демократического правительства президента Арбенса в Гватемале, которое осмелилось посягнуть на собственность «Юнайтед фрут компани», провести аграр­ную и другие демократические реформы. Если бы эти подрывные меры не сработали, правительство США готовило прямую военную интервен­цию. «Американские морские пехотинцы,—писал американский историк Н. Бейли,— были переброшены из Пуэрто-Рико в район Ямайки для оказания помощи силам вторжения (т. е. гватемальским «контрас» на территории Гондураса.—Авт.). Им был отдан приказ высадиться в Пуэрто-Барриос, если Кастильо Армас (ставленник ЦРУ —Авт.) и Пе-рифуа (посол США в Гватемале.—Авт.) потерпят неудачу»⁵⁸.

К другим «успехам», достигнутым с помощью «балансирования на грани войны», правительство Эйзенхауэра — Даллеса относило достигну­тое им якобы «отбрасывание коммунизма» в Азии, в частности в Индо­китае. Здесь политика правящих кругов США состояла, с одной сторо­ны, в том, чтобы руками французов нанести решающее поражение на­растающему национально-освободительному движению в Индокитае,

56New York Times, 1953, July 13.

57 О роли ЦРУ в иранской и других подобных «операциях» американского импе­риализма (гватемальской, кубинской, доминиканской и т. д.) см.: Сергеев Ф-Если сорвать маску... М., 1983.

58 Bailey N. A. Latin America in World Politics. N. Y., 1967, p. 97. О дипломатиче­ском аспекте подготовки и осуществления интервенции США в Гватемале см.: История дипломатии: В 5-ти т. М., 1959—1979, т. 5, кн. 1, с. 592—600.

a с другой - самим занять место «старых» колонизаторов, присоединить ещё одну богатую и важную в стратегическом отношении область к своей «невидимой империи». Поэтому наряду с требованием усиления военных действий Соединенные Штаты добивались от Франции предо­ставления «независимости» странам Индокитая.

В связи со все новыми поражениями во Вьетнаме Франция вынуж­дена была поставить вопрос о созыве мирной конференции по Индоки­таю. Она рассчитывала таким образом спасти хоть часть своих привиле­гий в Юго-Восточной Азии.

Правительство США, настаивая на продолжении войны, активно вы­ступало против организации такой конференции. Вашингтон увеличил военные поставки Франции, обещал выделить дополнительные средства. Когда вопреки сопротивлению Вашингтона решение о созыве Женевской конференции было все-таки принято, Совет национальной безопасности в конце апреля 1954 г. в документе о позиции США в Женеве предло­жил президенту информировать Париж о том, что в случае приостанов­ления военных действий «помощь США Франции будет автоматически прекращена». Одновременно СНБ рекомендовал рассмотреть возможность вступления самих США в войну для достижения «военной победы» в этом регионе⁵⁹. Даллес и ряд военных руководителей США предложил сде­лать весьма опасный и провокационный шаг — организовать массирован­ный, возможно даже атомный, удар с воздуха с использованием сотен самолетов с американских баз на Филиппинах и с авианосцев, крейсиро­вавших в Китайском море, по вьетнамской Народной армии, которая к этому времени нанесла поражение крупному французскому гарнизону в Дьенбьенфу.

Вашингтон развернул активную психологическую подготовку плани­руемой им новой интервенции. Для воздействия на американских союз­ников, общественность и конгресс была пущена в ход теория «падающе­го домино». Впервые Даллес изложил ее на секретном совещании 3 апреля 1954 г. с лидерами конгресса, которых он убеждал дать санк­цию президенту на «использование воздушной и морской силы в Индо­китае... Если Индокитай падет и если его падение приведет к потере всей Юго-Восточной Азии...— запугивал конгрессменов государственный секретарь,— тогда Соединенные Штаты могут в конце концов оказаться вынужденными отступить обратно на Гавайи, где они находились перед второй мировой войной» ⁶⁰.

Спустя четыре дня уже сам президент публично сравнил всю Азию c домиком, построенным из косточек домино! «Вы имеете,— заявил он своим слушателям,— ряд поставленных домино и выбиваете первое из них... То, что случится с последующими, весьма очевидно — они очень быстро опрокинутся. Итак, вы получите начало процесса распада, кото­рый будет иметь самые глубокие последствия». Если коммунисты «за­хватят Индокитай», утверждал президент США, то «следующими могут Рухнуть Бирма, Таиланд, Малайя и Индонезия. Падающие домино спо-собны также опрокинуться на островную оборонительную цепь США, со­стоящую из Японии, Формозы (Тайваня), Филиппин, и дальше на юг, угрожая Австралии и Новой Зеландии». Многочисленные последствия

59 The Pentagon Papers, as publ. by New York Times. -N. Y., 1971, p. 11.

60 The Shaping of American Diplomacy. Readings and Documents in American Fo­reign Relations, 1750—1955/Ed. by W. A. Williams. Chicago, 1956, p. 1088—1089.

190

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

191

этого будут включать «не только потерю незаменимых источников сырья но и распространение коммунистической гегемонии на новые десятки миллионов людей» ⁶¹.

Теория «падающего домино», как и другие доктрины правительства Эйзенхауэра—Даллеса, таила в себе опасный зародыш мировой термо­ядерной конфронтации. В то же время в отличие от них она фактически признавала, что американский империализм стоит на пути неудержимого поступательного хода исторического процесса, пытаясь изо всех сил со­хранить «целостность» капиталистической системы.

Руководствуясь подобными установками, американская дипломатия пыталась не только сорвать мирные переговоры по Индокитаю, но и орга­низовать вооруженную интервенцию США в Юго-Восточной Азии, при­дав ей коллективный характер. Эти усилия не увенчались, однако, успе­хом. Твердая позиция СССР и других социалистических стран в поддерж­ку героической борьбы народов Индокитая, дипломатический нажим в пользу мирного урегулирования со стороны большинства нейтральных стран Азии и даже некоторых союзников США позволили состоявшейся в Женеве в апреле—июле 1954 г. международной конференции вырабо­тать соглашения об установлении мира в Юго-Восточной Азии.

Женевские соглашения по Индокитаю 1954 г. предусматривали предо­ставление независимости народам Вьетнама, Лаоса и Камбоджи, гаран­тировали их нейтралитет, запрещали ввод на их территорию иностранных войск, создание военных баз, ввоз новых вооружений. В отношении Вьетнама, кроме того, было предусмотрено установление временно демар­кационной линии несколько южнее 17-й параллели. Не позднее июля 1956 г. должны были быть проведены всеобщие свободные выборы в целях мирного воссоединения страны.

Правительство США отказалось присоединиться к Женевским согла­шениям, которые представляли собой сокрушительный удар по планам американских правящих кругов в отношении Индокитая и всей Юго-Восточной Азии. Правда, под давлением мирового общественного мнения оно согласилось сделать 21 июля одностороннюю декларацию о готовности соблюдать Женевские соглашения. Однако в тот же день президент Эйзенхауэр откровенно заявил: США «не считают себя связанными ре­шениями, принятыми на конференции» в Женеве⁶².

Уже на первом заседании после окончания конференции в Женеве — 3 августа 1954 г.— Совет национальной безопасности принял одобренную затем президентом срочную программу экономической и военной помощи марионеточному сайгонскому режиму Нго Динь Дьема, основной задачей которой было «сохранить дружественный некоммунистический Южный Вьетнам» и «предотвратить коммунистическую победу путем общевьет­намских выборов» ⁶³. По признанию составителей документов Пентагона, секретные решения правительства Эйзенхауэра означали, что именно США сыграли прямую роль в конечном срыве женевского урегулирова­ния, что «Южный Вьетнам (т. е. сайгонский режим.— Авт.) был создан Соединенными Штатами» ⁶⁴.

61 Donovan R. J. Eisenhower, p. 261.

62 Documents on American Foreign Relations. 1954, p. 316—317.

63 The Pentagon Papers, p. 1.

64 Ibid., p. 24-25.

8 сентября 1954 г. американская дипломатия добилась подписания в Маниле так называемого Договора об обороне Юго-Восточной Азии (СЕАТО), в который вместе с США вошли Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Пакистан, Таиланд и Филиппины. Вашинг­тон игнорировал то, что против этого договора резко выступили крупней­шие азиатские страны — Индия, Индонезия, Бирма, Цейлон (с 1972 г.— Шри Ланка). Государственный секретарь США открыто пошел на нару­шение только что заключенных Женевских соглашений, объявив о распространении сферы действия СЕАТО на страны Индокитая. Новый пакт СЕАТО должен был продолжить линию на «окружение» социали­стических стран и поддержку неоколониализма, подготовить почву для ликвидации Женевских соглашений, для «отбрасывания коммунизма», для установления американского господства над всем Вьетнамом и Юго-Восточной Азией.

О наличии у США отнюдь не «оборонительных», а агрессивных пла­нов свидетельствовал тот факт, что правительство Эйзенхауэра—Даллеса с самого начала не ограничилось поддержкой марионеточного режима в Южном Вьетнаме. Оно пошло на беспрецедентный шаг развязывания «тайной войны» против Демократической Республики Вьетнам, что шло вразрез не только с Женевскими соглашениями, но и вообще с нормами международного права. Еще в июне 1954 г. правительство США органи­зовало и заслало в Северный Вьетнам специальный диверсионный отряд во главе с известным «тихим американцем» полковником Лэнсдейлом. В задачу этого отряда входили «организация парамилитаристских опера­ций против врага и ведение политико-психологической войны» ⁶⁵.

Наряду с организацией нового военного союза американская диплома­тия в Азии пошла на двусторонние соглашения с теми странами, кото­рые ей не удалось включить в СЕАТО из-за возражений со стороны остальных членов этого блока. США подписали пакты о «взаимном обес­печении безопасности» в марте 1954 с Японией, которая обязалась содей­ствовать «созданию и поддержанию собственных оборонительных сил», т. е. встать на путь ремилитаризации, в ноябре — с Ли Сын Маном, в декабре — с Чан Кайши.

В результате действий американской дипломатии обстановка в Азии становилась все более напряженной. Очередной международный кри­зис — на этот раз в районе Тайваня — возник осенью 1954 г. в резуль­тате официально объявленного Вашингтоном курса на «освобождение» Китайской Народной Республики (путем «возвращения» Чан Кайши на материк). Правительство Эйзенхауэра всячески поддерживало попытки гоминьдановцев использовать не только Тайвань, но и прибрежные о-ва Цзиньмыньдао (Куэмой) и Мацзу в качестве трамплина для такого «возвращения».

Американские правящие круги жаждали взять реванш за провалы политики США в Китае в 1949 г., в Корее -в 1953 г. и в Индо­китае—в 1954 г. Высокопоставленные чины Пентагона ратовали за «превентивную» войну, «пока не поздно», против КНР. На заседании Совета национальной безопасности 12 сентября 1954 г. адмирал Рэдфорд, генерал Туайнинг и адмирал Кэрни предложили Эйзенхауэру, чтобы «аме-

65 Ibid., p. 16.

192

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

193

риканские самолеты помогли националистам в бомбардировках континен-та» якобы «для предотвращения высадки коммунистов на Куэмой» ^6fi.

В начале декабря 1954 г. между США и режимом Чан Кайши был подписан договор, который, как подчеркивал Даллес в выступлении перед сенатской комиссией по иностранным делам, призван был «округ­лить систему безопасности» США в западной части Тихого океана⁶⁷ 24 января 1955 г. конгресс принял так называемую формозскую резолю­цию, которая уполномочивала президента применять вооруженные силы США для «защиты» Тайваня и других «жизненно важных» территорий в любом месте и в любое время целиком по его собственному усмотре­нию в качестве главнокомандующего этих сил. Формозская резолюция, таким образом, давала Белому дому карт-бланш для использования вой­ны пли угрозы ею в затеянной им опасной «игре» на Дальнем Востоке.

В конце марта 1955 г. слухи о «неизбежности атомной войны» из-за прибрежных китайских островов просочились в американскую печать и вызвали волну возмущения в США и за их пределами. Ряд видных аме­риканских политических деятелей осудили позицию правительства Эйзен­хауэра—Даллеса как «безответственную». Министр иностранных дел Канады Л. Пирсон публично заявил, что его страна не будет воевать вместе с США из-за Куэмоя и Мацзу. Позиция, занятая СССР, не остав­ляла у Вашингтона сомнений в том, что нападение США на КНР будет равносильно вступлению в военный конфликт также и с Советским Союзом.

Выявившаяся международная изоляция США вынудила Вашингтон срочно начать поиски выхода из той опасной ситуации, которая возникла в результате его собственной политики. Даллесовской дипломатии при­ шлось сделать поворот и выступить с предложением об «отказе от ис­ пользования силы» для разрешения проблемы Тайваня и прибрежных островов. Это предложение стало одной из основ для последующих пере­ говоров на уровне послов США и КНР в Варшаве, на которых рассмат­ ривались вопросы о прекращении огня в Тайваньском проливе, о мирном урегулировании положения дел на Дальнем Востоке и ряд других. Тем не менее правительство Эйзенхауэра не оставляло надежд на «освобож- дение» КНР. Оно продолжало по-прежнему поддерживать режим Чан Кайши, проводить агрессивный курс на Дальнем Востоке, что вело к co- хранению взрывоопасной ситуации в регионе.

Центральным районом, где правительство Эйзенхауэра—Даллеса пы-талось создать «позицию силы» по отношению к СССР, оставалась Евро- па. Найдя себе надежного партнера в лице правительства Аденауэра, правящие круги США рассчитывали, что в союзе с Западной Германией сумеют резко изменить в свою пользу европейский и мировой баланс сил⁶⁸. Даллес требовал скорейшей ратификации договора об образова- нии Европейского оборонительного сообщества (ЕОС), подписанного

66 Donovan R. J. Eisenhower, p. 302.

67 Documents on American Foreign Relations, 1955/Ed. by P. E. Zinner. N. Y., 1956, p. 302—303.

68 «Возрожденная Германия, — заявлял Даллес, — может также быть огромным ак­ тивом для Запада. Путем вовлечения (т. е. захвата.— Авт). Восточной Германии в свою орбиту Запад способен приобрести передовые стратегические позиции в Центральной Европе, которые будут подрывать военное и политическое положе­ ние советского коммунизма в Польше, Чехословакии, Венгрии и остальных со- седних странах» (Dulles /. F. War or Peace. N. Y., 1957, p. 156).

27 мая 1952 г., который предусматривал создание «европейской армии» шести стран с участием войск ФРГ.

В Западной Европе оппозиция проектам ремилитаризации ФРГ и включения ее в ЕОС оставалась очень сильной. Представители западно­европейских стран указывали, что, прежде чем решать вопрос о ратифи­кации договора об ЕОС, необходимо попытаться достичь урегулирования спорных вопросов с Советским Союзом. Однако эта позиция диаметраль­но отличалась от точки зрения правительства Эйзенхауэра, которое фак­тически выступало против переговоров с СССР, считая их пустой «тратой времени». Чтобы переговоры были успешными, заявил Даллес, им долж­ны предшествовать ремилитаризация ФРГ, включение ее в единый анти­советский фронт.

Раздувая миф о «советской опасности» и спекулируя на заинтересо­ванности определенных западноевропейских кругов в связях с США и их «присутствии» в Европе, Даллес открыто шантажировал эти круги угро­зой «мучительной переоценки» европейской политики Вашингтона в слу­чае провала ЕОС, перспективой восстановления западногерманского им­периализма помимо их согласия, создания «оси Вашингтон — Бонн». Летом 1954 г. госдепартамент огласил планы проведения в жизнь «обще­го договора» об окончании оккупационного режима в Западной Германии независимо oт позиции Парижа.

Несмотря на все это, французский парламент 30 августа 1954 г. откло­нил проект договора о создании ЕОС. Это событие означало серьезный провал политики США. Оно было расценено в Вашингтоне как «бунт», нетерпимое проявление «своеволия» одного из союзников. Из Вашингтона вновь посыпались угрозы: если западноевропейские государства не согла­сятся в какой-либо форме на ремилитаризацию ФРГ, США откажутся от всех обязательств по «коллективной обороне» и должны будут «пере­смотреть свою внешнюю политику, особенно отношение к Европе».

В критический момент на помощь американской дипломатии пришли правящие круги Великобритании. По предложению Черчилля для вклю­чения Западной Германии в систему империалистических союзов вместо ЕОС был использован Брюссельский пакт, который, как отмечал Эйзен­хауэр, «был официально направлен на предотвращение возрождения гер­манского милитаризма»⁶⁹. Что и говорить, более злую иронию трудно было себе представить.

В конце октября 1954 г. в Париже были подписаны согласованные предварительно в Лондоне протоколы об «окончании оккупационного режима» в Западной Германии, о включении ее в Западноевропейский союз п о приглашении ее в НАТО. 29 октября США подписали с ФРГ Договор о дружбе, торговле и навигации, явившийся, по существу, шагом к созданию двустороннего, американо-западногерманского союза.

Государственный секретарь США Даллес неизменно расценивал Лон­донские и Парижские соглашения как большую «победу в борьбе с коммунизмом». Американская пропаганда утверждала, что эта «победа» Должна привести к усилению «свободного мира», его сплочению, предот­вращению возрождения опасного национализма и т. п. На деле же она способствовала лишь новому осложнению международной обстановки вообще и германской проблемы в частности, поощрению западногерман-

69 Eisenhower D. D. Mandate for Change, p. 405.

194

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

195

ских реваншистов и милитаристов, углублению раскола между двумя немецкими государствами, между Западной и Восточной Европой.

Включение ФРГ в НАТО встретило резкое осуждение и противодей­ствие со стороны СССР и других социалистических государств, которые в целях укрепления своей безопасности 14 мая 1955 г. подписали оборо­нительный Варшавский Договор, ставший важнейшим оружием в борьбе за мир в Европе и во всем мире.

Несостоятельность глобальной антикоммунистической интервенцио­нистской стратегии США стала проявляться особенно наглядно по мере дальнейшего углубления противоречий капиталистической системы и из­менения мирового соотношения сил в пользу социализма с середины 50-х годов. Рост военной и экономической мощи Советского Союза и все­го социалистического содружества, активная деятельность советской дипломатии в защиту мира и против империалистической агрессии, уско­рение распада колониальной системы и проведение растущим числом молодых освободившихся государств политики позитивного нейтралитета, имеющей демократическую и миролюбивую направленность, усиление борьбы широких народных масс против военных авантюр, обострение межимпериалистических противоречий — все это вынуждало Вашингтон не только воздерживаться от перехода через «грань войны», но и все чаще отступать от этой грани, на словах заверять общественность в своем миролюбии.

Продолжая заниматься атомным шантажом, правительство Эйзен­хауэра—Даллеса вместе с тем оказывалось вынужденным искать более гибкие средства проведения своей линии в международных отношениях, прибегать к более «нормальной» дипломатии, в том числе контактам и переговорам со своими противниками, и прежде всего с Советским Сою­зом. Наиболее значительным шагом в этом направлении явилась встреча на высшем уровне 18—23 июля 1955 г. в Женеве глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции, вопрос об организации кото­рой был поставлен советской делегацией при подписании Государствен­ного договора с Австрией в Вене в мае 1955 г.

Соглашаясь на встречу «большой четверки», правительство Эйзен­хауэра в то же время стремилось взять под свой контроль растущие тенденции среди американских союзников к мирным переговорам и со­глашениям с СССР. Оно рассчитывало или придать этим переговорам желаемый для себя характер, или сорвать их, но «коллективными уси­лиями», сохранив, таким образом, в любом случае единый фронт Запада под собственной эгидой и скоординировав его политику в отношении Востока.

Наконец, большое место в американской дипломатической стратегии занимали тогда планы перехвата инициативы «мирного наступления» у СССР. Учитывая раздуваемую американской пропагандой репутацию Эйзенхауэра как «миротворца» (в противовес Даллесу — стороннику си­лового подхода), именно совещание на высшем уровне с участием прези­дента должно было, по мнению Вашингтона, послужить наиболее надеж­ным трамплином для перехода США в новую контратаку против Совет­ского Союза в «мирном аспекте».

Преимущественно разведывательно-пропагандистский подход правя­щих кругов США, разумеется, не мог не сказаться на подготовке, ходе и результатах встречи глав правительств СССР, США, Англии и Фран-

ции в Женеве в июле 1955 г. Правительство Эйзенхауэра пыталось, на­пример, включить в программу переговоров такие «вопросы», как «по­ложение порабощенных народов за железным занавесом и цели меж­дународного коммунизма». Однако ему пришлось отказаться от этих притязаний перед лицом не только непреклонной позиции социалистиче­ских государств, но и соответствующего давления на него внутри самого капиталистического мира, включая и США. В то же время правитель­ство США отказалось обсуждать в Женеве такие пункты повестки дня, предложенные советской делегацией, как проблемы Дальнего Востока, нейтралитета, прекращения «холодной войны». Американская делегация упорно добивалась собственных целей: чтобы германскому вопросу был отдан приоритет перед проблемой европейской и всемирной безопасности, чтобы действительное разоружение под строгим международным контро­лем было подменено видимостью контроля над вооружениями без какого-либо их ограничения (план «открытого неба» Эйзенхауэра), чтобы Совет­ский Союз и другие социалистические страны широко раскрыли свои границы для «свободного и неограниченного потока» западных идей

и т. д.

Стремясь отстоять интересы советского и других народов и достичь максимально возможных и благоприятных для дела мира результатов, советская делегация не только внесла собственные проекты создания эф­фективной системы европейской безопасности, разоружения, запрещения атомного оружия и смягчения международной обстановки, но и пошла по некоторым вопросам навстречу предложениям западных держав. Именно позиция СССР более всего содействовала как самому созыву совещания на высшем уровне летом 1955 г., так и его частичному успеху. В Жене­ве снова был четко подтвержден ленинский курс советской внешней по­литики на возможность и необходимость мирного сосуществования госу­дарств с различным социальным строем, разрешения спорных междуна­родных проблем путем переговоров.

Американская дипломатия не искала и не хотела, однако, заключать какие-либо реальные взаимоприемлемые соглашения с СССР ⁷⁰. Когда в конце октября — ноябре 1955 г. министры иностранных дел СССР, США, Великобритании и Франции собрались снова в Женеве, чтобы попытать­ся воплотить в жизнь директивы, принятые на высшем уровне, амери­канская делегация заняла крайне жесткую позицию как по германскому вопросу, так и по проблеме разоружения. Даллес потребовал, в част­ности, чтобы СССР в обмен на «гарантии безопасности» со стороны Запада фактически согласился, во-первых, на «освобождение» ГДР, т. е. на поглощение ее Западной Германией, и, во-вторых, на включение

70 Государственный секретарь Даллес откровенно говорил своим сотрудникам, чтоон заинтересован в сохранении международной напряженности в качестве од­ного из необходимых условий для продолжения гонки вооружений и политики силы. «Если нет никакой очевидной угрозы со стороны советского блока, — гово­рил он, — наша воля сохранять единство и силу может ослабнуть... При проведе­нии наших программ в конгрессе мы должны демонстрировать наличие угрозы международного коммунизма. Иначе такие программы, как взаимное обеспече­ние безопасности, были бы ликвидированы. Точно такое же положение сложилось бы, вероятно, среди наших союзников. Они могут почувствовать, что опасность миновала и, следовательно, для них нет необходимости продолжать тратить ог­ромные суммы денег на оборону» (цит. по: Berding A. H. Dulles on Diplomacy. Princeton, 1965, p. 24).

196

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

197

«воссоединенной» таким путем Германии в систему западных империа­листических союзов. Отклонение Советским Союзом подобных совершен­но неприемлемых условий было тут же использовано американской дип­ломатией для срыва дальнейших переговоров между Западом и Востоком и для возложения вины за это (а заодно и за «развеяние духа Женевы») на СССР.

Одним из наиболее серьёзных источников опасной напряженности оставалась в 50-е годы доктрина «освобождения». Пытаясь представить вопрос о внутреннем строе социалистических государств международной проблемой, заявляя о «солидарности с порабощенными народами)), пра­вящие круги США ставили своей целью вызвать беспорядки в восточно­европейских странах с тем, чтобы попытаться экспортировать контрре­волюцию, ликвидировать социалистические завоевания народов этих стран и «оторвать» их от Советского Союза. Соответствующая идеологи­ческая кампания и конкретные действия против этих стран велись Запа­дом в течение многих лет изо дня в день. Даже в период встреч в Жене­ве и непосредственно после них Эйзенхауэр и Даллес продолжали при­зывать к «освобождению» Восточной Европы от социализма ⁷¹.

Осенью 1956 г. при получении первых же сведений о временных труд- ностях, возникших в Польше и Венгрии, руководители внешней полити­ки США, расценив их как повод для активизации попыток воплощения в жизнь доктрины «освобождения», еще более усилили вмешательство во внутренние дела этих стран. Основное внимание ими было сосредоточено на призывах к «продолжению борьбы», переведению ее на «более высо­кую ступень» вооруженной контрреволюции, на подготовке к оказанию ей возможной помощи извне. Особенно значительные масштабы и опас­ный характер приобрела «психологическая война» американского импе­риализма против Венгрии.

Воспользовавшись тем, что правооппортунистические элементы в Венг­рии, которым удалось временно оказаться у власти, стали все явственнее скатываться на путь предательства дела социализма, империалистиче­ские круги Запада начали спешно организовывать переброску в страну вооруженных контрреволюционных групп, подстрекать к кровавому тер­рору против коммунистов, к «повороту фронта» против СССР. Именно это подстрекательство послужило одной из главных причин того, что октябрьские события 1956 г. в Венгрии приняли весьма драматический оборот. «Призывы американской радиостанции к венграм,—признавал видный американский дипломат Р. Мэрфи,— помогли вызвать выступле­ние некоторых националистических повстанцев... Впечатление, что наше правительство организовало венгерский мятеж, было, к несчастью, усиле­но призывом президента Эйзенхауэра» (к борьбе за «освобождение» Венгрии) ⁷².

Американское вмешательство продолжалось и после того, как создан­ное социалистическими силами Венгрии рабоче-крестьянское правитель­ство Яноша Кадара вступило в беспощадную борьбу с контрреволюцией и обратилось в связи с этим за поддержкой к Советскому Союзу, свя­занному с ВНР договором о взаимной помощи. Более того, в Вашингто­не подумывали о том, не попытаться ли пойти на военную интервенцию

71 America and Russia. From Cold War Confrontation to Coexistence/Ed, by G. R. Hess. N. Y., 1973, p. 87.

72 Murphy R. Diplomat among Warriors. N. Y., 1964, p. 429.

США в Восточной Европе, даже с риском вызвать большую войну. Но в конце концов в Белом доме были вынуждены признать, что, учитывая географическое положение Венгрии и наличие у СССР ядерных бомб и средств доставки их через океан, такая авантюра не сулит никаких выгод- Правительство Эйзенхауэра фактически отказалось от доктрины «освобождения» как не соответствующей сложившемуся соотношению сил. Сделать что-либо большее, чем ввести в бой свои подпольно-подрыв­ные кадры, снабдить их оружием и всячески подстрекать к «решитель­ным действиям», американские империалисты не смогли. Австрия и не­которые другие государства прямо предостерегали Вашингтон против любых акций, которые превратили бы венгерские события в международ­ный конфликт. Главное же — решительная помощь Советского Союза на­родной Венгрии показала, что он не оставит на произвол судьбы своих союзников и сделает все необходимое для защиты социалистических за­воеваний венгерских трудящихся.

Все отчетливее проявлялась также авантюристйчность даллесовской политики неоколониализма. Особенно острый характер принял кризис этой политики на Ближнем Востоке.

Усиливая 6-й американский флот в Средиземном море, поощряя по­ставки оружия в Израиль из других стран НАТО и поддерживая Багдад­ский пакт (но не участвуя непосредственно в нем), правительство Эйзен­хауэра вместе с тем пыталось использовать обещания «защиты» и эко­номической «помощи», в частности Египту, для постройки Асуанской плотины на Ниле, чтобы вовлечь все страны Ближнего Востока в русло своей политики «вооруженного окружения» СССР, его «изоляции» от арабских государств. Но все усилия правящих кругов США подчинить неприсоединившиеся страны Ближнего Востока своему экономическому и стратегическому' господству, разорвать их растущие связи с СССР и другими социалистическими государствами оказались тщетными. Египет, Сирия и некоторые другие страны Ближнего и Среднего Востока, про­должая борьбу против старого европейского колониализма, не собирались подчиняться и американскому неоколониализму.

Убедившись в неэффективности прежнего подхода к арабским стра­нам, Вашингтон резко изменил тактику, отказавшись от участия в обе­щанном ранее финансировании асуанского строительства. Крутой пово­рот США от обещаний о предоставлении экономической помощи Египту к попытке фактического подрыва основных его хозяйственных планов задел косвенным образом и западноевропейских союзников США, кото­рые владели Суэцким каналом, нефтепромыслами и другими активами на Ближнем Востоке и с которыми Даллес не нашел нужным даже про­консультироваться. В Вашингтоне явно рассчитывали, что если арабские страны вместо капитуляции перед американским шантажом предпримут какие-либо ответные меры, то это в первую очередь затронет Англию и Францию, главных акционеров иностранных предприятий, расположен­ных в Египте или по соседству с ним. Такие меры подорвали бы в основ­ном позиции западноевропейских держав на Ближнем Востоке и неиз­бежно втянули бы их в конфликт с арабами, принудили к «совместным Действиям» с США, а следовательно, и к значительным уступкам амери­канским империалистам. Иными словами, нанося удар по Египту, пра­вящие круги США при всех возможных поворотах событий и послед­ствиях рассчитывали остаться в выигрыше.,

198

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

199

Лишь только правительство Насера в Египте объявило о национали­зации компании Суэцкого канала (26 июля 1956 г.), Англия и Франция приняли решение, как сообщил об этом Эйзенхауэру британский премьер-министр А. Идеи, «быть готовыми в качестве последнего средства к ис­пользованию силы». Будучи, таким образом, осведомленными о подготов­ке военного нападения на Египет, правящие круги США не только не выступили против подобного акта, но с самого начала Суэцкого кризиса действовали, исходя из того, что такое нападение будет осуществлено. Причем, как эта видно из письма Эйзенхауэра Идену от 31 июля 1956 г., в предстоящей «быстрой военной акции» не исключалось участие и аме­риканских войск. «Мы признаем,— писал президент США,— чрезвычай­ную важность канала для свободного (читай: капиталистического) мира и возможность того, что в конце концов применение силы может стать необходимым» ⁷³.

Несомненно, что своего рода «двойная игра» даллесовской диплома­тии в период Суэцкого кризиса явилась одной из причин, подтолкнувших Англию, Францию и Израиль в конце октября 1956 г. к открытому на­падению на Египет в точном соответствии с планами, с которыми амери­канские представители были ознакомлены за несколько месяцев до нача­ла военных действий. Но англо-французские правящие круги просчита­лись в другом — в позиции СССР, в предположении, что Советский Союз в разгар венгерских событий не окажет эффективной поддержки египет­скому народу в его борьбе против интервентов.

Решительное выступление Советского Союза 31 октября в защиту Египта, его предупреждения агрессорам спутали все планы империалис­тов не только в Лондоне и Париже, но и в Вашингтоне. Сразу сдела­лись беспредметными все их надежды на быстрое и успешное проведение «полицейской карательной экспедиции», ограниченной зоной Суэца. Ободренный поддержкой и помощью со стороны социалистических, араб­ских и других миролюбивых государств, египетский народ продолжил борьбу против агрессоров. Пламя разожженного империалистами конф­ликта грозило теперь охватить весь Ближний Восток и уничтожить не только англо-французские, но и американские нефтяные и прочие пред­приятия в этом районе. «Нам следует остановить это прежде, чем все мы будем сожжены дотла»,— откровенно заявил один из высокопостав­ленных деятелей госдепартамента, предвидя неизбежные катастрофиче­ские последствия вооруженного вмешательства США в события⁷⁴.

Недовольство Вашингтона тем, что его западноевропейские союзники увязли в суэцкой авантюре вместо более активной поддержки вмеша­тельства США в дела Восточной Европы, оказалось, очевидно, еще однпм важным фактором, побудившим его публично выступить против дальней­шего продолжения войны на Ближнем Востоке. «Я очень бы желал,— откровенно пояснял государственный секретарь,— сконцентрировать вни­мание мирового общественного мнения исключительно на том, что произошло в Венгрии» ⁷⁵ .

Сперва в Совете Безопасности, а затем на Генеральной Ассамблее ООН представители США «осудили» в начале ноября 1956 г. англо-франко-

73. Eisenhower D. D.Waging Peace, 1956—1961. Garden City, 1965, p. 664.

74. Murphy R. Op. cit., p. 391.

75. Berding A. H. Op. cit., p. 110—111.

израильскую агрессию против Египта⁷⁶. Это осуждение было, однако, лишь вынужденным тактическим ходом даллесовской дипломатии, сде­ланным в момент, когда провал тройственной интервенции уже был предрешен в результате сопротивления арабов, решительных действий СССР и других свободолюбивых народов. Оно носило чисто декларатив­ный характер и не было подкреплено какими-либо конкретными мерами со стороны США против агрессоров. Более того, оно было использовано для их отказа от таких мер, предложенных СССР. Публичное отмежева­ние от военных акций Англии и Франции со стороны США сопровожда­лось тайным заверением в понимании их «обид» на президента Насера, в стремлении сохранить сотрудничество со своими друзьями по НАТО. В доказательство этого американские монополии проявили, в частности, особую заботу о бесперебойном снабжении их нефтью в обход блокиро­ванного в результате войны Суэцкого канала.

Разгром контрреволюционного мятежа в\ Венгрии и крах тройственной агрессии против Египта показали прежде всего, что попытки междуна­родного империализма предпринять открытое контрнаступление против сил социализма и национального освобождения обречены на поражение, что доктрины «освобождения» и «массированного возмездия» все больше разоблачают себя в глазах миллионов людей, что разрыв между офи­циальными целями и реальными возможностями американской внешней политики становится все глубже. Однако правительство США предпочи­тало игнорировать эти уроки.

5 января 1957 г. президент США обратился со специальным и сроч­ным посланием к конгрессу, в котором подробно изложил намерения и методы действий правящих кругов США в отношении Ближнего и Сред­него Востока. Новая доктрина вошла в историю под именем ее автора — Эйзенхауэра. По существу, она излагала под региональной вывеской основы намеченной глобальной американской политики на второй срок пребывания Эйзенхауэра в Белом доме.

Исходным пунктом послания Д. Эйзенхауэра явились стандартные обвинения в адрес СССР в стремлении добиться господства в районе Ближнего Востока, имеющем жизненно важное зпачение для стратеги­ческих, торговых, транспортных, энергетических, сырьевых и даже рели­гиозных интересов США и их союзников. «Этот район,— говорил амери­канский президент,—всегда был перекрестком континентов Восточного полушария. Суэцкий канал дает возможность странам Азии и Европы вести торговлю, которая необходима, чтобы эти страны сохранили свою Уравновешенную и процветающую экономику. Ближний Восток обеспе­чивает сообщение между Евразией и Африкой. Он содержит около ²/з известных в настоящее время мировых запасов нефти и обычно покры­вает потребности в ней многих государств Европы, Азии и Африки...» С целью «спасения» стран Ближнего Востока от угрозы «советского ком­мунизма» Эйзенхауэр просил конгресс разрешить действовать по трем основным направлениям: сотрудничать с арабскими государствами «в раз­витии экономической силы для сохранения национальной независимости», «предпринять программы военной помощи и сотрудничества» и, самое важное, использовать «вооруженные силы Соединенных Штатов, чтобы

76 Подробнее см.:Барышев А. П. Стратегия Белого дома и ООН. М., 1972, с. 95 и cл.

200

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

201

обеспечить и защитить территориальную целостность и политическую независимость» ближневосточных стран⁷⁷.

В Заявлении ТАСС в связи с новой «доктриной Эйзенхауэра» указы­валось: «США обещают странам Ближнего и Среднего Востока в 1958 и 1959 бюджетных годах 200 миллионов долларов, тогда как только за один 1955 год американские и английские нефтяные монополии добыли на Ближнем Востоке 150 миллионов тонн нефти, и обошлась она им все­го в 240 миллионов долларов, а чистой прибыли они получили на этой нефти 1900 миллионов долларов. Так выглядит на деле американская „благотворительность"» ⁷⁸.

«Доктрина Эйзенхауэра» была призвана сыграть важную роль в осу­ществлении антисоветских планов даллесовской дипломатии «окружения» и оказания военного давления на СССР⁷⁹. В какой-то мере «доктрина Эйзенхауэра» была призвана также преодолеть «барьер нейтрализма», возникший перед американской политикой на Ближнем Востоке. Посколь­ку большинство арабских стран или категорически отказывалось, или просто опасалось вступать в создаваемые Даллесом военно-политические союзы, постольку США теперь выражали готовность взять их односто­ронним образом под свое «военное покровительство» без каких-либо «формальностей».

Подавляющее большинство арабских стран отвергли «доктрину Эйзен­хауэра». Лишь некоторые из них, находившиеся либо под властью реак­ционно-феодальных правителей, либо в большой военно-политической и финансово-экономической зависимости от США, согласились на получе­ние «помощи» на условиях «доктрины Эйзенхауэра». В то же время не­зависимые арабские правительства и народы усилили свою борьбу как против империализма, таk и его агентуры на Ближнем Востоке.

Когда в Ливане проамерикански настроенный президент Шамун по­пытался сохранить свой пост дольше, чем это было предусмотрено кон­ституцией, большинство ливанского народа выступило против этого и в стране создалась фактически обстановка гражданской войны. Оказав-кшсь в безнадежном положении, реакционное правительство Ливана 14 июля 1958 г. обратилось в Вашингтон с просьбой об американской военной помощи, с тем чтобы попытаться удержаться у власти на шты­ках интервентов. Непосредственным поводом для высадки американских войск в Ливане (15 июля) и английских в Иордании (17 июля) явилась

77. American Foreign Policy: Current Documents, 1957. Wash., 1961, p. 784—785, 798.

78. Правда, 1957, 13 янв.

79. «Глобальная система периферийной безопасности, которую создали США, — пи­ сал авторитетный американский военный обозреватель X. Болдуин, — ...предо­ ставляет базы для стратегической-воздушной силы, чтобы действовать вплотную к советской территории, и... окружает эту территорию». В этой системе теперь с

помощью «доктрины Эйзенхауэра» должен быть прочно закреплен и Ближний Восток, предоставляющий подход морем или по воздуху к центральной России. «Военно-воздушные операции со средневосточных баз или с кораблей 6-го флота, — продолжал Болдуин, — легко (без заправки горючим в воздухе) охватывают Дар­данеллы, кавказские нефтяные промыслы... промышленный комплекс Дои—Вол­га—Южный Урал... В тотальной ядерной войне это преимущество может быть использовано только в течение нескольких часов, но, возможно, они окажутся жизненно решающими. В ограниченной войне эта позиция дает так много стра­тегических выгод, что будут оправданы интенсивные усилия удержать и защи­тить ее... Доктрина Эйзенхауэра фактически означает, что наша граница находит­ся ныне на Кавказе» (Foreign Affairs, 1957, July, p. 658—659, 665).

революция 14 июля 1958 г. в Ираке, где восставший народ сверг крова- вый монархический прозападный режим Нури Саида и новое правитель- ствo генерала Касема объявило о выходе из Багдадского пакта.

Быстрота и скоординированность англо-американской интервенции на Ближнем Востоке говорили о ее тщательно подготовленном характере. На этот раз в отличие от Суэцкого кризиса 1956 г. правящие круги США и Англии полностью согласовали свои действия против национально-осво­бодительного движения арабских народов, по спасению своих позиций на Ближнем Востоке. Американский неоколониализм открыто объединился с британским имперским колониализмом. Как Эйзенхауэр сам объяснял Мэрфи, посылаемому с чрезвычайной миссией в Ливан, морская пехота. США должна была продемонстрировать американскую силу народам Ближнего Востока и готовность использовать ее ⁸⁰.

Открытое вмешательство США во внутренние дела арабских стран и вызванное им новое обострение международной обстановки подняли, однако, бурную волну возмущения во всем мире. Англо-американская интервенция подверглась осуждению со стороны подавляющего большин­ства развивающихся стран. С решительным предупреждением против ее продолжения выступили СССР и другие социалистические государства. Срочно созванная 8 августа 1958 г. 3-я чрезвычайная сессия ГА ООН потребовала скорейшего вывода всех иностранных войск с Ближнего Востока. В конце октября 1958 г. последние американские части вынуж­дены были эвакуироваться с территории Ливана, где было достигнуто соглашение между основными политическими партиями о будущей власти в стране и нейтральном внешнеполитическом курсе. Основа даллесовской дипломатии на Ближнем Востоке — «доктрина Эйзенхауэра» с ее ставкой на силу — оказалась, таким образом, основательно дискредитированной.

Острый кризис возник и во взаимоотношениях между США и Латин­ской Америкой. Все заявления правительства Эйзенхауэра об «успокое­нии» этого района после интервенции в Гватемале, об установлении «доброго партнерства» между США и их южными соседями оказались обманом общественности и в какой-то мере, очевидно, самообманом. Когда в апреле 1958 г. вице-президент США Р. Никсон отправился в турне по Западному полушарию, в Вашингтоне надеялись, что оно выльется в демонстрацию успеха латиноамериканской политики респуб­ликанского правительства. Вместо этого визит вице-президента вызвал серию бурных антиамериканских выступлений, требований радикаль­ного пересмотра этой политики, всей системы межамериканских отно­шений⁸¹.

Встревоженные открытым и резким ухудшением взаимоотношений

CША с Латинской Америкой видные политики в Вашингтоне прежде всего прибегли к избитой антикоммунистической пропаганде, пытаясь предста-

80 Murphy R. Op. cit, p. 363-364.

81 «Развитие событий в Западном полушарии в 1958 г.,—писал видный американ­ский историк-международник Р. Стеббинс, — оказалось для США наиболее неожи­данным сюрпризом со времени запуска „спутника". Общеизвестная американская тенденция „считать гарантированными" понимание и поддержку наших друзей в Канаде и странах к югу от нас была встряхнута негативными манифеста­циями в обоих этих районах». Все это «были только наиболее острые симптомы того, что оказалось глубоко укоренившимся и всеобщим недовольством полити­кой США как в экономических, так и в политических вопросах» (Stebbins R. Р. The United States in World Affairs, 1958. N. Y., 1959, p. 350).

202

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

203

вить это ухудшение результатом... «происков Москвы». Одновременно они попробовали пригрозить латиноамериканцам различными, в том числе военными, санкциями за их выступления против империализма янки. Государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес объяснил причину бур­ных манифестаций «слабостью» военно-полицейского аппарата в Вене­суэле и других латиноамериканских странах. «Существовал своего рода вакуум силы,— заявил он на своем излюбленном языке 20 мая 1958 г.,— который всегда поощряет хулиганствующие элементы (!) к выступлению на передний план» ⁸².

Но дело было отнюдь не в происках «хулиганствующих элементов»: американские империалисты не могли уже диктовать свою волю латино­американским народам. Они оказались не в состоянии, в частности, по­мешать развертыванию и победе народно-революционной борьбы на Кубе, появлению первой подлинно свободной территории в Западном полуша­рии. В Вашингтоне предпринимали все возможные меры для спасения кровавого режима Батисты. В одном случае, используя факт временного задержания кубинскими революционерами американских морских пехо­тинцев, участвовавших в маневрах на Кубе, военные круги США выска­зались даже за организацию открытой вооруженной интервенции⁸³.

Военно-интервенционистское «разрешение» гражданской войны на Кубе в пользу своего ставленника, каким бы прогнившим ни являлся его режим, импонировало милитаристским кругам в Вашингтоне. Тем не ме­нее в конкретных условиях 1958 г. они вынуждены были воздержаться от этого. Во-первых, правительство Эйзенхауэра не могло не видеть, что на борьбу против диктатуры Батисты поднялся фактически весь кубин­ский народ; во-вторых, оно понимало, что у него нет под рукой других сил для организации интервенции, кроме собственно американских войск; в-третьих, оно сознавало, что такая интервенция рискует стать весьма длительным и дорогостоящим во всех отношениях мероприятием; в-чет­вертых, открытая агрессия США на Кубу грозила довести и так уже большую напряженность в их отношениях с Латинской Америкой до открытого взрыва; наконец, в-пятых, правящие круги США опасались развязывать очередной «горячий» конфликт в момент очевидного измене­ния соотношения сил в мире в неблагоприятную для них сторону.

Одним из наиболее ярких свидетельств происходящих в целом изме­нений в мировом соотношении сил в пользу социализма в этот период явился запуск первого советского спутника Земли 4 октября 1957 г.

Прорыв Советского Союза в космос нанес сокрушительный удар по американской глобальной стратегии и имперской идеологии. Успешный запуск советских спутников показал, что неуязвимое стратегическое по­ложение США стало делом прошлого. Важнейший постулат военно-по­литического мышления американских правящих кругов рухнул. Угрожая теперь кому-либо «массированным возмездием», руководители США волей-неволей должны были считаться, что такое же «возмездие» может обру­шиться и на американскую территорию. Той историко-географической

82. American Foreign Policy: Current Documents, 1958. Wash., 1962, p. 372.

82. «Пентагону, — писал Мэрфи, — так или иначе не нравился ход событий на Кубе. Возрастающая смелость партизан, казалось, задевала американскую безопас­ ность (?) в Карибском районе, и флот рекомендовал немедленную интервенцию на Кубу» {Murphy R.. Op. cit., p. 369—370).

«традиции», согласно которой вооруженные силы США могли воевать везде, где угодно, за исключением собственной страны, остававшейся неприкосновенной для военных действий, пришел конец. А вместе с ним неизбежно должно было начаться определенное отрезвление от одурмани­вающего «величия и безнаказанности американской силы».

Сведя послевоенную политику преимущественно к военным катего­риям, сделав силу в ее наиболее осязаемых выражениях основным сим­волом международного влияния, правящие круги США в известной мере сами подготовили одно из наиболее драматических собственных пораже­ний в области внешней политики, дипломатии и пропаганды. «Запуск двух искусственных спутников Земли Советским Союзом 4 октября и 3 нояб­ря 1957 г.,— признавал Р. Стеббинс,— явился крутым поворотным пунк­том в международных отношениях, так же как и важным достижением в постепенном покорении человеком его физического окружения. Столь изумительная демонстрация научной и инженерной доблести со стороны державы, в общем расценивавшейся как далеко отставшей от Запада в технологических достижениях, обеспечила СССР и международному ком­мунизму всемирно широкую психологическую победу первого ранга. Вдобавок она вызвала серьезные сомнения относительно адекватности военных, политических и экономических приготовлений, на которые за­падные державы до сих пор полагались» ⁸⁴.

Первая реакция правящих кругов США на запуски советских меж­континентальных ракет и спутников сводилась к попыткам рассматривать их как чисто военные достижения и доказать, якобы они не означают никакого изменения в соотношении сил между СССР и США. Однако, противореча самому себе, правительство Эйзенхауэра поспешило принять ряд мер, направленных на ускоренное развитие ракетных и других военных программ, а также на улучшение всей постановки дела образо­вания и научных исследований в стране. В то же время оно срочно фор­сировало различные мероприятия по «укреплению обороны свободного мира» и утверждению в нем так называемого «принципа взаимозависи­мости», обозначавшего на деле новую попытку мобилизовать и поставить на службу американскому империализму ресурсы других капиталистиче­ских стран. Как подчеркивалось в совместной англо-американской «Де­кларации об общей цели», подписанной на встрече Эйзенхауэра с премьер-министром Великобритании Макмиллапом в конце октября 1957 г., «страны свободного (т. е. капиталистического.— Авт.) мира вза­имосвязаны, и только в подлинном партнерстве, объединяя свои ресур­сы и разделяя задачи во многих областях, они могут обеспечить для себя прогресс и безопасность» ⁸⁵.

В конце 1957 г. американская дипломатия добилась в рамках НАТО вслед за Англией согласия также Италии и Турции на размещение на

84Stebbins R. P. The United States in World Affairs, 1957. N. Y., 1958, p. 1. Как раз незадолго до запуска первых советских спутников группой американских ученых во главе с помощником президента по вопросам науки и техники Киллианом был подготовлен доклад, который рекомендовал, в частности, «с помощью технологи­ческих нововведений продолжать наращивать нашу (т. е. США.—Авт.) мощь воз­мездия...» (Killian J. R., Jr. Sputnik, Scientists, and Eisenhower. A Memoir of the First Special Assistant to the President for the Science and Technology. Cambrid-ge (Mass.), 1977, p. 71—75). 85 American Foreign Policy: Current Documents, 1957, p. 6.

204

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

205

их территории атомных ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» которое она начала планировать еще в 1954—1955 гг.⁸⁶ Далее она за­ ключила соглашения со своими союзниками об установлении между ними и США тесного научно-технического сотрудничества, пообещав co своей стороны поделиться атомными секретами и оружием. ,

В условиях изменившегося соотношения сил, в том числе военных в пользу социализма западноевропейские страны стали, однако, опасать­ся не столько мифической «советской», сколько реальной американской угрозы. Авантюристические действия Вашингтона, в том числе далеко за пределами Европы, могли бы втянуть их в конфликт, грозящий всеоб-щей войной. Это означало, что новые изменения в соотношении сил между СССР, США и Западной Европой, утрата Соединенными Штатами стратегической неуязвимости побудили западноевропейские страны к проведению более маневренной и независимой от США политики, к вы­движению встречных предложений и контрпретензий к своему американ­скому партнеру, обладавшему столь большой и опасной властью над ними.

Правительство генерала де Голля, в частности, не только отказалось от предоставления территории Франции под американские ракетные! базы, но и направило 24 сентября 1958 г. специальный меморандум Эйзенхауэру и Макмиллану, в котором требовало создания своего рода директората трех держав — США, Великобритании и Франции — внутри НАТО для координации политики Запада в глобальных масштабах, a также для принятия решений о применении атомного оружия в слу­ чае войны. Не довольствуясь этим, Франция осуществляла ряд мер для вывода своих вооруженных сил из-под командования НАТО и для со­ здания собственного атомного оружия. Правительство Эйзенхауэра откло­ нило предложения де Голля и открыто выступило против проводимых им военно-политических мероприятий.

Растущую критику в Западной Европе вызывала политика CIIIA в отношении ГДР. Реальным путем к укреплению безопасности и мира в центре Европы могло стать только признание факта существования на-ряду с ФРГ и другого суверенного германского государства — ГДР, уста­новление равноправных отношений между ними и всеми остальными странами, признание установленных после второй мировой войны евро­пейских границ, обуздание роста притязаний западногерманских мили­таристов и реваншистов. Нормализации требовала и ситуация в Берли­не, восточная часть которого является столицей ГДР, а западная, расдо-ложенная на ее территории, стала центром подрывной деятельности империалистов против социалистических стран.

Не желая пассивно смотреть на опасное развитие событий в Европе, правительство СССР в ноябре 1958 г. выступило с предложением о нор­мализации положения в Западном Берлине, а затем и о заключении гер­манского мирного договора ⁸⁷.

Правительство Эйзенхауэра вначале резко отрицательно реагировало на советскую инициативу. Более того, Вашингтон вновь попытался при­бегнуть k угрозе термоядерной войны, чтобы подкрепить «жесткость» американской позиции по германскому, берлинскому и другим острым

86Killiam J. R., Jr. Op. cit., p. 67—79.

87 Правда, 1958, 28 нояб.; см. также: История дипломатии, т. 5, кн. 2, с. 493—498.

международным вопросам. Однако это была попытка, заранее обреченная на неудачу. Она не только привела к очередному обострению всей международной обстановки, и прежде всего американо-советских отноше­ний, но и вызвала столь мощное противодействие самых различных сил — социалистических государств, многих неприсоединившихся стран, некото­рых союзников США, мировой и части американской общественности, наконец, даже отдельных группировок в самих правящих кругах США, что определенное изменение американской дипломатии и тактики по ряду важнейших международных вопросов стало неизбежным.

Летом 1959 г. после долгого перерыва в Женеве были возобновлены переговоры министров иностранных дел СССР, США, Великобритании и франции по германскому вопросу. Тогда же была достигнута договорен­ность об обмене первыми после второй мировой войны визитами на высшем уровне между государственными деятелями Советского Союза и Соединенных Штатов. Эти переговоры и состоявшиеся обмены визитами сами по себе способствовали известному улучшению международной об­становки, усилению надежд народов на упрочение мира. В ходе их с со­ветской стороны было сделано немало практических предложений об урегулировании спорных проблем, препятствовавших установлению нор­мальных, мирных и равноправных отношений между СССР и Соединен­ными Штатами.

1 декабря 1959 г. между СССР, США, Англией, Францией, Австра­лией. Аргентиной и другими заинтересованными странами был подписан Договор об Антарктике, согласно которому шестой ледовый континент земного шара мог быть использован только в мирных целях. На какие-либо другие соглашения правительство Эйзенхауэра не пошло. Более того, оно сделало все, чтобы подорвать возможность признания принципа мирного сосуществования как основы американо-советских отношений. Как это стало вскоре ясным, ответ правительства Эйзенхауэра на мир­ное наступление Советского Союза, начатое после XX съезда КПСС, свелся, по существу, к тактическому курсу на создание видимости какой-то «активности», перемен и «новизны». На деле сохранялись в не­прикосновенности почти все основные цели и позиции США в междуна­родных отношениях.

Одним из маневров, предпринятых Вашингтоном, явилась своего рода «личная дипломатия» Эйзенхауэра в 1959—1960 гг. (после смерти госу­дарственного секретаря Даллеса). Она сопровождалась усиленной пропа­гандой «миролюбия» США. На деле турне Эйзенхауэра в 1959—1960 гг. по Западной Европе и Азии, а затем Латинской Америке были исполь­зованы не только для «психологического контрнаступления», но и для различных закулисных переговоров, предназначенных поддержать «хо­лодную войну». Свои встречи в Италии, например, президент США использовал для дальнейшего втягивания этой страны; в гонку вооруже­ний, пообещав в обмен за размещение на ее территории ракет «Юпитер» рассмотреть вопрос об увеличении военной помощи.

Под давлением Пентагона и Комиссии по атомной энергии 29 декаб­ря 1959 г. Эйзенхауэр объявил, что после Нового года США будут счи­тать себя свободными от обязательства не проводить атомных испытаний. 18 февраля 1960 г. новый государственный секретарь США К. Гертер подчеркнул, что, несмотря на все угрозы, которые влечет за собой гон­ка вооружений, особенно атомных, США все же считают их «меньшими,

206

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

207

чем опасности, которые возникли бы, если бы мы вступили в ненадеж­ное соглашение о контроле над вооружениями» ⁸⁸

Для предстоящего совещания в верхах в Париже правящие круги США начали готовить «пакет», который содержал в себе буквально все заведомо неприемлемые для другой стороны американские предложения по разоружению, германскому вопросу и т. д. 2 мая 1960 г, конгресс принял резолюцию о «порабощенных народах», призывавшую Эйзенхауэ­ра добиваться благоприятных для капитализма изменений в европейских социалистических странах. Наконец, американское правительство про­должало засылку в небо над Советским Союзом шпионских самолетов. 1 мая I960 г. один из таких самолетов, пилотируемый летчиком Пауэр-сом, был сбит в воздушном пространстве над Свердловском.

После того как лицемерные и путаные заявления американских властей о якобы «научно-исследовательской миссии» самолета-разведчика У-2 были разоблачены, президент Эйзенхауэр взял на себя всю ответст­венность за шпионские полеты над СССР и заявил, что они проводились и будут проводиться в интересах «безопасности США», поскольку-де Со­ветский Союз отклонил американский план «открытого неба». Вместо того чтобы осудить практику нарушения суверенных прав СССР, Вашинг­тон накануне открытия конференции в Париже 15 мая 1960 г. объявил состояние тревоги в вооруженных силах США и на их базах за грани­цей. Предприняв все эти действия, правительство Эйзенхауэра, по при­знанию видного деятеля демократической партии Э. Стивенсона, «сдела­ло успешные переговоры с русскими, имеющие жизненно важное значе­ние для нашего существования, невозможными, пока оно находится у власти» ⁸⁹.

Неудача «личной дипломатии» Эйзенхауэра была отнюдь не случай­ной. Слишком велико было несоответствие между «миролюбивой» формой и старым содержанием внешней политики США. Само по себе смягче­ние воинствующей риторики и авантюристических лозунгов предшест­вующих лет было очевидным симптомом нарастающего кризиса амери­канской дипломатии. Но лавирование президента не могло скрыть новых провалов американской политики весной 1960 г. в самых различных районах земного шара — от Южной Кореи, где была свергнута диктату­ра Ли Сын Мана, до Турции, в которой пало правительство Мендере-са — другого верного союзника США.

В Японии ушло в отставку правительство Киси, только что протащив­шее через парламент еще один договор о предоставлении США права со­держать свои войска и базы на японской территории. Размах борьбы японского народа против этого договора оказался столь мощным, что правительство Киси вынуждено было просить президента Эйзенхауэра, уже прибывшего на Филиппины, отменить свой визит в Японию. В ав­густе 1960 г. во Вьетнаме и Лаосе вспыхнуло восстание, направленное против посаженных у власти американцами реакционных кругов. В Юж­ном Вьетнаме к концу 1960 г. был сформирован Национальный фронт освобождения (НФОЮВ), возглавивший борьбу широких народных масс против кровавого режима Нго Динь Дьема и американского неоколониа­лизма.

88 Documents on American Foreign Relations, 1960/Ed. by R. P. Stebbins. N. Y., 1961,

p. 188. 89 New York Times, 1960, May 20.

Раздраженное своими неудачами, правительство Эйзенхауэра попыта­лось снова прибегнуть к силе и «кризисной дипломатии». Оно форсиро­вало наращивание ракетно-ядерного арсенала США, усилило свое вмеша­тельство во внутренние дела стран Индокитая, Латинской Америки и Африки. Была начата подготовка вооруженного нападения на Кубу. Американская дипломатия сделала все, чтобы придать проимпериалисти-ческий характер миссии ООН в Конго, первоначально предпринятой по просьбе законного правительства этой страны и с одобрения Совета Безопасности с целью положить конец агрессии бельгийских колонизато­ров. Использовав агентуру ЦРУ и захватив с помощью тогдашнего ге­нерального секретаря ООН Хаммаршельда руководство этой миссией, правящие круги США добились того, что она стала осуществляться в полном соответствии с их империалистическими устремлениями, а не просьбами премьер-министра Конго Патриса Лумумбы. Это привело в конце концов к свержению его правительства и злодейскому убийству самого Лумумбы, к новому вторжению в страну колонизаторов.

Стремясь удержаться везде, где только можно, на старых рубежах «холодной войны», правительство республиканцев не смогло избегнуть многочисленных поражений в своей внешней политике. Это сыграло опре­деленную роль в том, что шансы демократической партии накануне вы­боров 1960 г. оказались несколько предпочтительнее.

4. профсоюзное движение. объединение афт и кпп

Развитие рабочего движения в 50-е годы происходило в условиях обостряющихся противоречий мирового капитализма. Советские исследо­ватели отмечали: «Для капиталистической системы вторая половина 50-х — начало 60-х годов стали периодом глубоких внутренних и внеш­них потрясений. Заметные изменения произошли и в соотношении сил, во взаимоотношениях внутри системы капитализма, наметилось долговре­менное снижение удельного веса США в экономике империализма в поль­зу западноевропейского и японского империалистических центров при сохранении, однако, места США в политике империализма и даже одно­временном усилении их военной роли в капиталистической системе... Превращение социализма в ведущий и необратимый фактор мирового развития, другие позитивные перемены в мире изменили соотношение классовых сил не только в международном масштабе, но и через эту сферу также и внутри капиталистических стран. Оно породило глубокие сдвиги в социальной политике буржуазии, вынудило ее приспосабливать отношения со „своим" рабочим классом к новой ситуации в мире..» ⁹⁰.

Темпы роста промышленного производства в США со второй полови­ны 50-х годов значительно замедлились. Сказывалось снижение воздейст­вия высокой военной конъюнктуры в годы войны в Корее, а также на­чавшиеся процессы технического перевооружения американской промыш­ленности. Главным фактором социально-экономического развития США стала научно-техническая революция, которая проявилась в автоматиза-

90 Международное рабочее движение: Вопросы истории и теории. М., 1981, т. 6,с. 121-122, 123.

208

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

209

ции промышленных процессов, в расширенной замене ручного труда машинным, появлении новых технологий, первых ЭВМ и т. д. Научно-техническая революция повлекла за собой изменения характера труда и отношений в процессе производства ⁹¹. Она вызвала быстрый рост инже­нерно-технических кадров и заметно сократила потребность в неквали­фицированных и полуквалифицированных рабочих.

Другим важным фактом стал рост занятости в сфере торговли, услуг, в финансовых и страховых учреждениях и на государственной службе. В 1955 г. в несельскохозяйственных отраслях были заняты 49,4 млн. че­ловек. Из них самую большую часть составлял фабрично-заводской про­летариат — 16,6 млн. Следующую по численности группу представляли трудящиеся, занятые в сфере торговли,— 10,7 млн. На государственной службе находились 6,9 млн. человек, в сфере обслуживания — 5,6 млн., на транспорте — 4 млн., в строительстве — 2,5 млн., в финансовых уч­реждениях — 2 млн.⁹² Таким образом, торгово-конторский пролетариат превысил численность фабрично-заводского пролетариата. Это ставило перед рабочим движением нетрадиционные проблемы в плане вовлечения в профсоюзы новых отрядов рабочего класса и развития соответствую­щих форм и методов борьбы за насущные интересы трудящихся.

Прямым последствием автоматизации промышленности США в 50-е годы стало обострение проблемы занятости, тесно связанной с вопроса­ми изменения квалификационной структуры рабочей силы. Так, в авто­мобильной промышленности за 1947—1960 гг. продукция возросла в 1,5 раза, а число рабочих сократилось на 3%. Резкое сокращение заня­тости произошло в угольной промышленности. В электронной промыш­ленности в 1947—1956 гг. производство возросло на 325%, а занятость — только на 50% ⁹³. Уменьшение занятости в традиционных отраслях про­мышленности (угольная, сталелитейная и др.) не покрывалось ростом числа трудящихся в новейших отраслях. Выросла безработица, которая в период кризиса 1957—1958 гг. достигла 6% рабочей силы⁹⁴.

Профсоюзное движение оказалось неподготовленным к динамическому развитию в условиях начавшегося технологического переворота. Уже в конце 40-х годов резко сократился рост его численности. Правда, в годы американской агрессии в Корее число членов профсоюзов увели­чилось почти на 2,5 млн., составив к концу 1953 г. 16 948 тыс. (исключая Канаду), но затем до 1960 г. уже не происходило никакого существенного прироста и даже началось сокращение их численности⁹⁵. Положение усугублялось тем, что отношения между АФТ и КПП характеризовались долголетним соперничеством, переходившим временами в открытую вражду, ослаблявшую силу и моральный авторитет рабочего движения. Это соперничество двух профцентров отвлекало внимание рабочих от борьбы с классовым противником.

Попытки объединить оба профцентра предпринимались еще в 30-е годы. Первая из серии конференций, обсуждавших возможность объеди­нения, состоялась в 1937 г., еще до формального образования КПП. Затем, уже в 1939 г. и в 1941—1943 гг., проводились встречи предста-

91. Гаузнер Н. Д.Указ. соч., с. 22.

92. The American Workers' Fact Book, 1956. Wash., 1957, p. 18.

93. Шишкин П. А. Классовая борьба в США, 1955—1968 гг. М., 1972, с. 92.

94. AFL—CIO News, 1960, Nov. 12.

95. Handbook of Labor Statistics, 1968. Wash., 1968, p. 300.

вителей АФТ и КПП ⁹⁶. Однако они заканчивались безрезультатно и не возобновлялись вплоть до окончания второй мировой войны. В самом конце 1946 г. президент КПП Мэррей в письме к президенту АФТ Гри-ну обратился с предложением провести конференцию для рассмотрения вопроса o сотрудничестве двух организаций⁹⁷. Исполнительный совет дфТ ответил положительно. Выступая на заседании комитета, У. Грин подчеркнул, что необходимость достижения единства «велика, как никог­да прежде, из-за антирабочего движения в конгрессе, в законодательных собраниях штатов», которое поддерживается «Национальной ассоциацией предпринимателей и другими реакционными группами» ⁹⁸.

Бесспорно, складывалась благоприятная возможность для объедине­ния АФТ и КПП. Решение этой задачи в такой ответственный момент могло бы внести существенные коррективы в соотношение классовых сил в стране. Однако состоявшиеся 2 мая 1947 г. переговоры представителей АФТ и КПП во главе с У. Грином и Ф. Мэрреем показали, что орга­низации по-разному понимают процесс объединения. Если АФТ предла­гала прямое «безоговорочное» присоединение профсоюзов КПП к АФТ, то КПП считал, что объединение должно носить постепенный характер с предварительным решением ряда вопросов. Так, представители КПП предлагали сначала разработать соглашение «о прекращении рейдов» одних профсоюзов против других, создать систему арбитража для реше­ния конфликтов в области юрисдикции профсоюзов, полностью признать законность производственного принципа организации профсоюзов, создать специальный объединенный комитет политических действий и т. д.

АФТ отвергла все эти предложения КПП и отказалась даже от того, чтобы в качестве первого шага к единству предпринять совместные дей­ствия против реакционного антирабочего законодательства⁹⁹. Не удиви­тельно, что новая попытка возобновить переговоры об объединении АФТ и КПП, предпринятая по инициативе Мэррея весной 1950 г., как и пре­дыдущие, закончилась неудачей. В то же время на этой встрече был сделан значительный шаг вперед в отношении сотрудничества и сближе­ния АФТ и КПП. Объединительный комитет представителей АФТ и КПП, созданный на переговорах, в заявлении для печати подчеркнул, что обе федерации будут сотрудничать на международной арене, а также в области политических действий и законодательства внутри страны. Было подтверждено взаимное желание продолжать переговоры и кон­сультации для достижения единства ¹⁰⁰. Сами события способствовали ускорению процесса сближения между АФТ и КПП.

Известную роль сыграл приход к власти нового руководства в АФТ и КПП после смерти в ноябре 1952 г. Грина и Мэррея. Впрочем, более существенное значение имели факторы и процессы, затронувшие проф­союзное движение в целом.

В первую очередь изменилось соотношение сил между федерациями. B 1947 г. АФТ и КПП представляли собой примерно равные по числен­ности организации (7578 тыс. и 6 тыс. членов соответственно), однако

96 Industrial and Labor Relations Review, 1956, Apr., vol. 9, N 3.

97 M. P. Catherwood Library. Cornell University, Philip Taft Papers, Collection N 541, Box N 5.

98 Ibid., Philip Taft Papers, Minutes of the Executive Council, AFL, March 22, 1947.-99 W. Green to Ph. Murray, Letter, July 17, 1947.— Ibid., Philip Taft Papers. 100 AFL-CIO Statement, July 25, 1950.- Ibid.

210

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

211

в 1953 г. АФТ уже более чем вдвое превышала КПП ¹⁰¹. Поддавшись нажиму извне, со стороны реакционных сил, ослабленный внутренними конфликтами, Конгресс производственных профсоюзов не только не смог увеличить ряды, но еще и потерял значительное число членов. Это произошло в конце 40-х годов, в период усиления политической реакциа в США и начала «холодной войны».

АФТ воспользовалась ослаблением активной роли КПП. При этом необходимо отметить, что уже в годы второй мировой войны и в после­ военный период АФТ усилила кампанию за организацию профсоюзов и на базе производственного принципа. В 1955 г. в АФТ из 123 проф­ союзов 88 были чисто цеховыми профсоюзами. Но их численность (5201 тыс.) составляла лишь 49% общего числа членов федерации. В основном это были небольшие организации (от 5 тыс. до 10 тыс. чле- нов) или же совсем маленькие.

Многие старые цеховые профсоюзы АФТ с развитием массового ма-шинного производства и превращением ранее квалифицированных спе-циальностей в массовые стали привлекать в свои ряды полуквалифици-рованных и неквалифицированных рабочих по отраслевому принципу. Так было в Межнациональной ассоциации механиков, в профсоюзах электриков, кузнецов и т. д. Восемь профсоюзов этой категории в рас­сматриваемый период объединяли 2316 тыс., или 21% численности АФТ ¹⁰².

Таким образом, к середине 50-х годов АФТ по своему организацион­ному строению приблизилась к КПП. Споры и конфликты вокруг воп­роса, какой быть организационной структуре профдвижения, утратили остроту. Следует добавить, что поправение лидеров КПП, изгнание ими прогрессивных профсоюзов, усиление антикоммунизма в идеологии и практике этой организации, ее выход в 1949 г. из Всемирной федерации профсоюзов и образование совместно с АФТ и другими реформистскими профсоюзами так называемой Всемирной конфедерации свободных проф­союзов делали консервативных вождей АФТ более восприимчивыми к идее объединения профцентров под эгидой правого крыла профдвижения и его новой генерации гомперсистских вождей.

Решение возобновить переговоры об объединении руководство АФТ и КПП приняло уже в конце 1952 г. Тогда же были назначены члены] делегаций от обеих федераций для участия в работе объединительного комитета АФТ—КПП. Первое заседание этого комитета состоялось в Вашингтоне 7 апреля 1953 г., а вскоре было подготовлено и подписа- но Соглашение о предотвращении рейдов¹⁰³, в котором содержалось обязательство АФТ и КПП не участвовать «в рейдах» друг против дру- га, а все конфликты решать при помощи беспристрастного третейского судьи.

Быстрый прогресс в решении проблемы «рейдов» позволил сразу же приступить к разработке и обсуждению Соглашения об объединении, которое было достигнуто 9 февраля 1955 г.¹⁰⁴ В соглашении подробно

101 Handbook of Labor Statistics, 1968, p. 300.

103 Bambrick J., Jr., Haas G. Handbook of Union Government, Structure and Procedu­res National Industrial Conference Board. N. Y., 1956, p. 23.

103. Industrial and Labor Relations Review, 1954, Oct., vol. 8, N 1, p. 19.

104. Ibid., 1956, Apr., vol. 9, N 3.

излагались условия объединения АФТ и КПП, принципы управления и структура объединенной федерации, финансовые вопросы и т. п.

Важным шагом на пути объединения стало принятие устава объеди­ненной федерации. В соответствии с этим документом единая организа­ция приняла наименование Американской федерации труда — Конгресса производственных профсоюзов (АФТ—КПП). Объединенный комитет АФТ и КПП представил проект нового устава уже 2 мая 1955 г. Исполни­тельный совет АФТ утвердил проект 4 мая, а 7 мая Исполком КПП принял аналогичное решение. Результаты работы объединенного комите­та и документы, выработанные в ходе его работы, были одобрены съездами АФТ и КПП соответственно 1 и 2 декабря 1955 г.¹⁰⁵ Офи­циальное объединение состоялось на первом Учредительном съезде АФТ и КПП 5 декабря 1955 г. в Нью-Йорке. Съезд утвердил устав и другие документы и избрал руководящие органы федерации. Более многочислен­ная по составу АФТ получила пропорционально большую долю в руко­водстве АФТ—КПП. Президентом и секретарем-казначеем были избраны Дж. Мини и У. Шнитцлер. Согласно уставу был создан Исполнительный совет АФТ—КПП, в который вошли президент, секретарь-казначей и 27 вице-президентов ¹⁰⁶.

Создание АФТ—КПП и принятые Учредительным съездом основные документы федерации зафиксировали изменения, произошедшие в профсоюзном движении США к середине 50-х годов. Примером в этом смысле является преамбула устава АФТ—КПП, где сформулированы цели и задачи организации. Она значительно отличалась от аналогичных документов АФТ и КПП, принятых ранее.

Самая ранняя редакция преамбулы устава АФТ, принятая в 1878 г. и сохранившаяся до середины 50-х годов XX в., носила ярко выражен­ный классовый характер. В ней говорилось о борьбе во всех странах «между угнетателями и угнетенными»... «между капиталистом и рабочим, интенсивность которой растет из года в год и которая принесет гибель­ные результаты миллионам трудящихся, если они не объединятся для взаимной защиты и выгоды»¹⁰⁷. В новом уставе объединенной органи­зации АФТ—КПП не нашлось места классовым формулировкам. К 50-м годам нашего века реформистские, соглашательские принципы стали основой деятельности и АФТ, и КПП. Вместе с тем в преамбуле ново­го устава АФТ—КПП содержалось признание широкой социальной ответ­ственности профсоюзов и их важной общественной роли. Это положение преамбулы имело позитивное значение. Оно символизировало отход от Узкой, сектантской позиции «чистого и делового» тред-юнионизма. Даже консервативное руководство АФТ вынуждено было пойти на более ши­рокую трактовку целей и задач профсоюзов, их роли и места в амери­канском обществе.

После объединения с точки зрения решения внутренних проблем профдвижения на первый план выдвинулись вопросы этической практи­ки и расовой дискриминации. Коррупция, злоупотребления профсоюзны­ми фондами со стороны отдельных лидеров были не новой и далеко не

105 Daily Labor Report, 1955, Dec. 3.

106 Industrial and Labor Relations Review, 1956, Apr., vol. 9, N 3.

107 Constitution of the American Federation of Labor as Adopted at the Seventy-Third

Convention Held at Los Angeles (Cal.), September 20—27, 1954.

212

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

213

простой проблемой. И само по себе стремление очистить профсоюзное движение от рэкетиров и уголовных элементов было похвальным. Оно говорило об определенной демократизации массового профсоюзного дви-жения в США. Никогда прежде профсоюзное движение в таких масшта­бах и так резко не выступало против этого зла. Однако руководство АФТ—КПП повело дело таким образом, что вскоре профсоюзное движе-ние попало в ловушку, расставленную ему реакционными, антипрофсоюз­ными силами.

Воспользовавшись промахами пропагандистской кампании профсою­зов, реакция ловко использовала проблему коррупции для дискредитации и ослабления профсоюзного движения. В послевоенные годы конгрессом США и другими органами власти неоднократно проводились различные «расследования» нарушений законности в профсоюзах. Но после объеди­нения АФТ—КПП сначала сенатский комитет по труду, затем специаль­ный комитет во главе с сенатором Маклелланом развязали настоящую психологическую войну против профсоюзов. В течение четырех лет реак­ционеры раздували антипрофсоюзные настроения в стране. Антирабочий закон Лэндрема—Гриффина еще более усилил вмешательство государства во внутренние дела профсоюзов ¹⁰⁸.

Вместо того чтобы дать отпор проискам реакции, разобраться в об­становке и предпринять самостоятельные действия, не нанося ущерба профсоюзному движению, Исполком АФТ—КПП поспешно согласился с огульными выводами комитета Маклеллана ¹⁰⁹ и объявил об исключении из профобъединения союзов булочников и кондитеров, рабочих прачеч­ных, химической чистки и окраски и профсоюза водителей грузовых машин, крупнейшего в АФТ—КПП. Общая численность исключенных профсоюзов составила более 1,7 млн., или свыше 10% численности АФТ—КПП. Эта акция не решила проблемы коррупции, но серьезно ослабила профсоюзное движение, нанеся ему большой моральный урон. Более того, руководство АФТ—КПП под нажимом реакционных кру­гов под флагом похода за высокие этические принципы тред-юнионизма развернуло широкую кампанию против прогрессивных сил в профсоюз­ном движении, поставив на одну доску коммунистов и рэкетиров. В по­рыве показного «патриотизма» федерация придала своей антикоммунисти­ческой деятельности глобальный характер. Эмиссары АФТ—КПП, вы­полняя задания ЦРУ, разъезжали по странам Европы, Азии и Африки, добиваясь раскола зарубежных профцентров, исключения из них левых прогрессивных профсоюзов и т. д.¹¹⁰ Особую активность в этом направ­лении АФТ—КПП проявляла в странах Латинской Америки ¹¹¹.

Антикоммунизм и соглашательство лидеров профобъединения уводили профсоюзы в сторону от решения реальных и сложных социально-эконо­мических проблем, стоявших перед профсоюзным движением. Например, в первые четыре года деятельности АФТ—КПП очень мало уделяла внимания вопросам социальных последствий научно-технической револю­ции в условиях капиталистического производства, в частности автомати-

108Андросов В. П. Профсоюзы США в условиях государственно-монополистического капитализма. М., 1971, с. 91.

109. Report of the Executive-Council of the AFL—CIO. Second Convention, Atlantic City (N. Y.), December 5, 1957. p. 94—96.

110. Проблемы современного профсоюзного движения в США. М., 1970, с. 128.

111. Radosh R. American Labor and United States Foreign Policy. N. Y., 1969.

зaции. Между тем эти проблемы прямым образом сказывались на состоя­ния профсоюзного движения, на его численности. В этой области дела обстояли явно неблагополучно. Профсоюзное движение в конце 50-х го­дов находилось в состоянии застоя. Достигнув пика в начале 50-х годов, численность профсоюзов перестала расти. В 1956 г. численность проф­союзов в США составляла 17 490 тыс., но в 1958 г. она сократилась до 17 029 тыс., а в 1961 г.— до 16 303 тыс. Большая часть членов профсою­зов была сосредоточена в старых отраслях, которые развивались в мень­шей степени, чем новые, где профсоюзы были очень слабы.

Одним из самых перспективных региональных направлений для рас­пространения влияния профсоюзов был Юг США. Однако создание профсоюзов в этом районе требовало решения многочисленных проблем, и в первую очередь искоренения расовых предрассудков и дискримина­ции в самом профдвижении. Проблема в полный рост встала перед профсоюзами еще в начале 50-х годов, но они не были готовы к ее ре­шению.

Вместе с массовым перемещением черных из южных штатов в про­мышленные центры Севера и Северо-Востока и других районов страны раздвинулись и географические границы переносимых с Юга расовых предрассудков и расовой дискриминации. Черные находились в самом бедственном положении в северных индустриальных центрах. Вместе с тем повышение удельного веса негритянского пролетариата, усиление борьбы черных за гражданские права способствовали тому, что негри­тянская проблема переросла рамки сугубо расовой проблемы и стала острым вопросом для всего рабочего и профсоюзного движения США.

Столкнувшись с этой проблемой в ходе объединения АФТ и КПП, лидеры обоих профцентров вынуждены были уделить ей специальное внимание. Однако в уставе АФТ—КПП этот вопрос был упомянут лишь вскользь. Там говорилось о том, что целью и принципами федерации яв­ляется «поощрять всех рабочих независимо от расы, вероисповедания, цвета кожи, национальности или происхождения пользоваться в равной мере всеми выгодами, которые дает профсоюзная организация...» ¹¹². Таким образом, устав не осуждал расовую дискриминацию, в нем не предусматривались никакие санкции против тех профсоюзов, которые отказывались принимать в свои ряды черных. А такие профсоюзы име­лись в составе АФТ-КПП.

Хотя в федерации был создан специальный комитет по гражданским правам, его деятельность на первых порах оказалась малоэффективной. Например, в 1958 г. Национальная ассоциация содействия прогрессу Цветного населения представила в АФТ—КПП обстоятельный доклад о положении негров в профсоюзах. Этот документ сопровождался длинным списком профсоюзов, где практиковалась дискриминация, которая «созда­вала серьезную угрозу экономическому положению черных. В большин­стве своем это были профсоюзы строителей, рабочих бумажной промыш­ленности, связи, электриков и др.» ¹¹³ Только в одном братстве желез­нодорожных клерков имелось 150 местных организаций, которые не принимали в свои ряды черных и цветных¹¹⁴, хотя президент этого

112 AFL-CIOConstitution, art II. 113 Worker, 1959, Sept. 6. 114 New Leader, 1960, June 20.

214

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

215

братства Дж. Гаррисон являлся членом комитета гражданских прав АФТ-КПП.

Не снимая ответственности с отдельных профсоюзов США за нару­шения гражданских прав расово-этнических групп, можно с уверенностью сказать, что они оказались в гораздо меньшей степени подвержены это­му злу, чем американское общество в целом. Как и в случае с корруп­цией, профсоюзы были, в сущности, не рассадником расовой дискрими­нации, а ее жертвой. Многие профсоюзные деятели в этот период неоднократно указывали на факты сознательного культивирования пред­принимателями расовых предрассудков. Вице-президент АФТ—КПП Дж. Кэри прямо заявил в 1957 г.: «... в последние два-три года пред­приниматели разработали новые приемы ведения войны против профсою­зов, которые гораздо более порочны, гораздо более бесчеловечны, гораздо более варварские, чем что-либо изобретенное в прошлом... Бизнесмены начали использовать расовую ненависть как средство подавления проф­союзов» ¹¹⁵.

К концу 50-х годов профсоюзы стали активнее проводить борьбу против дискриминации. В 1959 г. уже свыше десятка крупных нацио­нальных и межнациональных профсоюзов имели комитеты гражданских прав. 30 мая 1960 г. по инициативе негров — членов профсоюзов в Де­тройте был создан Американский негритянский рабочий совет, который возглавил вице-президент АФТ—КПП Ф. Рэндолф. Все эти мероприятия способствовали постепенному вовлечению профсоюзов в движение за гражданские права, которое широко развернулось в США в 60-е годы. Главным инструментом участия АФТ—КПП в политической деятель­ности во второй половине 50-х годов стал Комитет политического про­свещения (КОПЕ), созданный на базе соответствующих органов АФТ и КПП. Возглавили комитет Дж. Макдевитт из АФТ и Дж. Кролл из КПП. Комитет политического просвещения имел аппарат постоянных работни­ков, а также отделения во многих штатах, избирательных округах и во многих местных организациях профсоюзов.

Профсоюзы принимали довольно активное участие в избирательных кампаниях 1956, 1958 и 1960 гг. Но их расчеты редко оправдывались. Значительно чаще итоги политического флирта АФТ—КПП с буржуаз­ными партиями были плачевными. Так, КОПЕ положительно оценил участие профсоюзов и итоги избирательной кампании 1956 г., мотивируя тем, что несмотря на избрание президента-республиканца, большин­ство в конгрессе завоевали представители оппозиционной партии (демо­краты) ¹¹⁶. Это давало профсоюзам надежду (как оказалось, чисто ил­люзорную) на удовлетворение части их требований. Однако именно конгресс США, избранный в 1956 г., стал инициатором антипрофсоюз­ной кампании в связи с работой комитета Маклеллана. В 1958 г. проф­союзы содействовали избранию еще большего числа «своих» кандидатов в конгресс. Из 30 сенаторов, которых поддерживала АФТ—КПП, было избрано 23, а в палате представителей соответственно — 293 и 182¹¹⁷. Но уже в следующем, 1959 г. конгресс принял один из самых реакцион­ных актов — закон Лэндрема—Гриффина. Выборы 1960 г. КОПЕ считал

115. Carey J. Democratic Unionism and Social Change.— State Historical Society of Wisconsin, United Packing House Workers of America Papers, Box N 136, p. 10.

116. Political Memo from COPE, 1956, Nov. 9.

117. Ibid., 1958, Nov. 17.

полной победой профсоюзов. Дальнейшее же развитие событий показало всю сложность и противоречивость взаимоотношений между профсоюза­ми и администрацией Кеннеди.

Антикоммунистическая и реформистская идеология и практика лиде-pов АФТ—КПП, их ошибочные действия в решении внутренних проб­лем, непоследовательность, инертность, стремление решать все дела путем сговора с предпринимателями, игнорируя массы, поставили проф­союзное движение в конце 50-х годов в исключительно сложное и труд­ное положение и воспрепятствовали более полному и существенному использованию тех преимуществ, которые давало профсоюзному движе­нию объединение АФТ и КПП. «Характерной чертой объединения АФТ-КПП являлась его двойственность и противоречивость, что отражает, с одной стороны, политическую отсталость рабочего и профсоюзного дви­жения в США, а с другой — говорит об имеющихся потенциальных воз­можностях для усиления борьбы против монополий» ¹¹⁸.

Американские коммунисты, все прогрессивные силы приветствовали объединение АФТ и КПП как позитивный итог развития событий, но вместе с тем подчеркивали, что новые возможности не могут реализо­ваться автоматически. Для этого необходима активная борьба. Коммуни­сты выражали надежду, что рабочие США, почувствовав себя едиными и усилившимися, «потребуют прекращения застоя и развернут наступле­ние по всем фронтам»¹¹⁹. Однако эти надежды оправдались лишь частично. Кризис в целом не был преодолен¹²⁰. Профсоюзам так и не удалось достичь подлинного единства. Внутренняя борьба и раздоры про­должались и после объединения. Поэтому проблема единства и возрож­дения профсоюзного движения на принципиально новых основах остава­лась актуальной и в последующие годы.

5. ПАРТИЙНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА ОБОСТРЯЕТСЯ

Образованию межпартийного консенсуса в середине 50-х годов способ­ствовало то, что лидеры демократической партии, прошедшие чистилище маккартизма, всячески подчеркивали лояльность своей партии капиталу. Политическим выражением временного преодоления разногласий в гос­подствующем классе после выборов в конгресс 1954 г. явилось сотрудни­чество демократов и «эйзенхауэровских республиканцев». Администрация установила прочные связи с лидерами демократов в конгрессе — спике­ром палаты представителей С. Рейберном и лидером большинства в се­нате Л. Джонсоном. Опираясь на их поддержку, Эйзенхауэр стал своего pода «лидером центристского коалиционного правительства»¹²¹. Эта поддержка до поры до времени позволяла сторонникам «нового респуб­ликанизма», и в первую очередь самому правительству, сдерживать на­пор крайне правого крыла собственной партии.

118 История рабочего движения в США в новейшее время: В 2-х т. М., 1970—1971,

т. 2, с. 319.

119 Morris G. American Labor. Which Way? N. Y., 1961, p. 115. 120 Green G. What's Happening to Labor? N. Y., 1976, p. 118.

History of the US Political Parties: Vol. 1-4/Ed. by A. M. Schlesinger, Jr. N. Y.,

1973, vol. 4, p. 2996.

216

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

217

Раздоры внутри республиканской партии несколько поутихли, а ее предвыборная платформа 1956 г. представляла по большей части славо­словие деятельности Эйзенхауэра на посту президента. «Новый республи­канизм» президент объявил своим знаменем, посвятив этому специальное выступление в ночь после выборов, когда победа стала очевидной. Пре­зидент заявил, что «„новый республиканизм" показал себя с наилучшей стороны» ¹²². Между тем результаты выборов не давали основания для такого оптимизма. В 1956 г. Д. Эйзенхауэр взял верх в 43 штатах, по­лучив 35,6 млн. голосов (457 выборщиков), а Э. Стивенсон — чуть более 26 млн. (соответственно 73 голоса). Однако на выборах в конгресс де­мократы опять потеснили республиканцев, в палате их перевес достигал теперь 33, а в сенате — 2 мест. Разделенное правление было закрепле­но. Республиканцы потеряли еще один пост губернатора.

Успех «нового республиканизма» на выборах вовсе не означал, что вся республиканская партия оставалась монолитной. Усиление роли сто­ронников государственного регулирования вызывало ответную реакцию последователей «твердого индивидуализма». Эти два течения, прежде относительно мирно уживавшиеся внутри одной партии, все дальше рас-ходились между собой. Катализатором зреющего конфликта было обост­рение экономических проблем. Весной 1957 г. стало очевидным наступ­ление очередного экономического кризиса, принявшего глубокий харак­тер. Кризис означал, что действие благоприятных для американской экономики факторов, прежде всего выгодной конъюнктуры, созданной отложенным спросом и отложенными инвестициями 30-х и 40-х годов, в основном иссякло. С одной стороны, это был типичный циклический кри­зис, неизбежный при капитализме, с другой — кризис 1957—1958 гг. был в немалой степени спровоцирован политикой правительства в середине 50-х годов.

Достижение сбалансированных бюджетов в 1956 и 1957 финансовых годах привело к образованию свободных средств, которые было решено использовать для сокращения — в целях борьбы с инфляцией — государ­ственного долга. На практике это означало передачу этих средств в руки крупнейших банков — основных держателей правительственных обяза­тельств. Предполагалось прежде всего создать благоприятную психологи­ческую обстановку для частных инвестиций, которые и должны были обеспечить устойчивое развитие американской экономики¹²³. Призывы к «нейтральному», «более справедливому распределению налогового бре­мени», в сущности, означали стремление сократить ставки прогрессивно-подоходного налога на прибыли корпораций.

В результате такой политики с конца 1955—начала 1956 г. постепен­но стал увеличиваться разрыв между возраставшими инвестициями пред­принимателей, направленными на расширение производства, и уровнем потребления, причем в первую очередь сокращались покупки предметов длительного пользования и жилищное строительство ¹²⁴ В полной мере сказались и последствия налоговой политики правительства. Стремление к «твердым деньгам» не остановило роста цен на продукцию крупных

122. Ibid., p. 2994.

123. Federal Tax Policy for Economic Growth and Stability, Report of the Joint Commit­ tee... Wash., 1956, p. 4, 7.

124. Fiscal Policy Implications of the Current Economic Outlook, Hearings before the Subcommittee on the Fiscal Policy. Wash., 1958, p. 17.

корпораций. Деловая же активность средних и мелких предприятий со­кратилась. Упали и расходы властей штатов. Создались все предпосыл­ки для особо тяжелого кризиса.

Необходимость борьбы с кризисом заставила республиканцев обратить­ся к тому же комплексу мер, которые были опробованы в 1953—1954 гг.,— понижению обязательного уровня резервов в банках ФРС, либерализации кредита, понижению учетных ставок. Но теперь все эти меры пришлось применять в гораздо большем масштабе, они требовали более крупных правительственных расходов. Кризис и возвращение к дефицитному финансированию означали поражение всей экономической политики пра­вительства.

Назревавшие в республиканской партии разногласия обострились. Шаткое равновесие, с трудом сохраняемое после президентских выборов, начало рушиться уже весной 1957 г. Поводом послужили дебаты вокруг проекта бюджета, предложенного администрацией. Выступление министра финансов Дж. Хэмфри, в конце концов вышедшего в отставку в знак несогласия с политикой правительства, послужило сигналом для масси­рованной атаки сторонников «твердого индивидуализма» на администра­цию и ее концепции. Для начала был подвергнут критике термин «но­вый республиканизм». Это вынудило Эйзенхауэра заявить новому пред­седателю национального комитета республиканской партии М. Алкорну о готовности отказаться от этого термина, поскольку собственные взгляды президента — это прежде всего «твердый здравый смысл»¹²⁵. С критикой администрации выступал и рупор республиканцев Среднего Запада — газета «Чикаго дейли трибюн», представив ее политику в виде «все того же старого нового курса, требующего от избирателя все новых и новых расходов» ¹²⁶. Чикагские республиканцы сочли возможным со­лидаризироваться в своих нападках на политику правительства с южным демократом, председателем сенатского финансового комитета сенатором Г. Бёрдом, предлагавшим существенно урезать правительственный проект бюджета. Консервативное крыло партии с энтузиазмом приветствовало нападки Б. Голдуотера, призывавшего «выполнять обещания» и продол­жать свертывание правительственных расходов, в особенности на со­циальные нужды. Голдуотер предрекал, что в случае, если курс прави­тельства не изменится, верные республиканским традициям избиратели отойдут от партии, обрекая ее на поражение. Борьба вокруг финансовой политики грозила затянуться и ввергнуть республиканскую партию в не­скончаемые распри.

Осень 1957 г. принесла другой кризис политики «согласия». Господ­ствующий класс в угоду созданной его идеологами пропагандистской модели США, якобы олицетворявшей собой некий социальный рай, до поры до времени не принимал в расчет растущего движения протеста черных американцев. Между тем именно оно первым нарушило атмосфе-РУ застоя в общественно-политической жизни страны, став предвестни­ком нового подъема демократического движения, в полную силу развер­нувшегося уже в 60-е годы. Движение последовательно набирало темп.

размах. Все еще разрозненные выступления черных уже к 1954 г. при-oбрели характер приливной волны. В верхах заговорили об уступках.

125 History of the US Political Parties, vol. 4, p. 2991; US' News and World Report, 1957, May 3, p. 126.

126 Chicago Daily Tribune, 1957, Apr. 1.

218

(. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

219

Инициативу в этом деле тогда взял на себя Верховный суд, возглавляе­мый Э. Уорреном. Его решение 17 мая 1954 г., признавшее незаконной сегрегацию в школах, было нацелено на то, чтобы направить развиваю­щееся негритянское движение в спокойное русло, безопасное для суще­ствующих порядков. Признав, что сегрегация черных учащихся в обще­ственных учебных заведениях противоречит конституции, высший судеб­ный орган страны рассчитывал этим и ограничиться, но уже через два года движение афро-американцев заставило его признать наруше­нием конституции и сегрегацию в автобусах, курсирующих между шта­тами ¹²⁷

Правительство Эйзенхауэра с неудовольствием встретило все эти но­вовведения, тем более что давление на него со стороны расистского блока в конгрессе все возрастало. Однако весной 1957 г. движение негритян­ского народа поднялось на новую ступень. Началось знаменитое палом­ничество под лозунгом «пробуждение сознания нации», в котором при­няли участие множество черных американцев, выступавших с требова­нием о предоставлении им равных со всеми гражданских прав и с протестом против преследований и террора в отношении борцов за сво­боду. И все же по всему чувствовалось, что эти события были всего лишь предвестником бури¹²⁸. Среди черного населения зрело убеждение, что освобождение от расистского гнета не придет сверху и что добиться осу­ществления тех прав, которые были подтверждены решениями Верховно­го суда, оно сможет только путем борьбы. Красноречивыми подтвержде­ниями тому были игнорирование местными властями решения Верховного суда о десегрегации школ и отказ президента выступить с осуждением суда Линча, использования насилия в отношении борцов за свободу в других проявлений произвола и беззакония'.

В условиях нарастающего кризиса в межрасовых отношениях и роста движения солидарности с борьбой черного населения (как внутри стра­ны, так и за рубежом) расизм вынужден был кое-где и кое в чем от­ступить, но это отступление носило тактический характер. Примером может служить принятый 9 сентября 1957 г. закон о гражданских и из­бирательных правах, предусматривавший уголовную ответственность за действия частных лиц, направленные на запугивание или принуждение избирателей на выборах разного рода — федеральных, местных. За то, чтобы попасть в списки избирателей, черным гражданам США необходи­мо было вести длительную и упорную борьбу, сопряженную с опасностя­ми и большим риском, ибо в противном случае статьи закона 1957 г. остались бы пустым звуком. Бросалось в глаза, что к этому моменту террор расистов, пользовавшихся покровительством местных властей, даже усилился, особенно на Юге ¹²⁹. .

Об обострении борьбы свидетельствовали события в г. Литл-Рок (штат Арканзас), где попытки провести в самых скромных масштабах десегрегацию учебных заведений натолкнулись на отчаянное сопротивле­ние расистов, возглавляемых губернатором штата О. Фобусом. Все по-

127. Лан В. И.США в военные и послевоенные годы. М., 1978, с. 438.

128. Вехи боевой истории: 60 лет Коммунистической партии США. М., 1983, с. 242.

127. Нитобург Э. Л. Черные гетто Америки. М., 1971, с. 77. Закон 1957 г. в дальнейшем был несколько изменен в сторону его усиления, что нашло отражение в законе о гражданских правах 1960 г. Д. Эйзенхауэр считал его главным достижением сво­ей администрации.

пытки Эйзенхауэра достичь соглашения с ним потерпели неудачу. Для пpоведения решения федеральных органов в жизнь правительство под­чинило национальную гвардию Арканзаса военному командованию и ввело в город парашютно-десантную дивизию ¹³⁰.

Этот конфликт стал для администрации и для самого Эйзенхауэра серьезным испытанием, болезненным и опасным¹³¹. И в теории, и на практике правительство стремилось к органическому сочетанию деятель­ности федеральных органов и властей штатов. Идея ограничения «боль­шого правительства», столь любимая республиканцами, подразумевала передачу части его полномочий властям штатов. События же в Литл-Роке, по мнению Эйзенхауэра, показали, что власти Арканзаса не смогли ни правильно оценить ситуацию, ни справиться с ней.

В октябре 1957 г. выявилась шаткость и другой основы всей эконо­мической политики США в послевоенные годы. В число важнейших во­просов всей социально-экономической политики вошли новая проблема роста американской экономики и, следовательно, выбор путей и методов стимулирования этого роста. Экономический кризис, Литл-Рок, советский спутник — все это ставило перед республиканцами новые проблемы и углубляло раскол между «эйзенхауэровскими республиканцами» и «твер­дыми индивидуалистами». Сторонники правого крыла, влияние которых в республиканской партии в результате «битвы за бюджет» окрепло, решив дать на предстоящих в 1958 г. выборах в конгресс бой своим про­тивникам на всех основных направлениях, выдвинули реакционную внутриполитическую платформу. Важное место в ней занимали вопросы трудовых отношений и расовые проблемы, трактуемые в духе реакцион­ной доктрины «прав штатов».

Апеллируя к консервативным настроениям, республиканцы рассчиты­вали вызвать прилив энергии у своих сторонников. Однако исход выбо­ров для республиканской партии был равносилен провалу: таких резких изменений в конгрессе США не знали с 1936 г. Демократы отняли у рес­публиканцев 15 мест в сенате, 49 — в палате представителей. Они побе­дили на выборах губернаторов в 35 штатах, отобрав у республиканцев 6 мест. Почти на треть упало представительство республиканцев в зако­нодательных собраниях штатов. Были поколеблены позиции на Среднем Западе, традиционно шедшем за республиканцами. В сенат не попали такие столпы республиканской партии, как Дж. Брикер, У. Дженнер и др.

Борьба за принятие законов о «праве на труд» стоила республикан­цам поражения в Огайо и Калифорнии, где впервые с 1888 г. демократы победили одновременно на выборах губернатора и на выборах в сенат. B Калифорнии потерпел поражение У. Ноуленд, причем спешно бросив­шийся ему на помощь Эйзенхауэр ничем не мог повлиять на ход собы­тии в этом стратегически важном для республиканцев штате. Одним из немногих достижений республиканцев на этих выборах стало избрание известного своей либеральной ориентацией Н. Рокфеллера губернатором штата Нью-Йорк. Его уверенная победа, особенно на фоне сокрушитель-нoго поражения сторонников консервативного курса, способствовала Укреплению положения «эйзенхауэровских республиканцев».

130 Manchester W. The Glory and the Dream. A Narrative History of America, 1932— 1972. N. Y., 1975, p. 805.

131 Подробнее см.: Геевский И. А. США: негритянская проблема: Политика Вашинг­тона в негритянском вопросе (1945—1972 гг.). М., 1973, гл. III.

220

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

221

Хотя лозунг «нового республиканизма» был снят, его принципы полу­чили дальнейшее развитие в ряде документов республиканской партии В целом же в условиях ослабления политических позиций партии все больший упор ее лидеры стали делать на прославление внешнеполити­ческого курса правительства, особенно самого Эйзенхауэра, его «личной дипломатии». Осенью 1959 г. деятели либерального крыла республикан­ской партии предприняли «политическую рекогносцировку», стремясь определить прочность позиций Н. Рокфеллера и возможности выдвиже­ния его кандидатуры на предстоящих президентских выборах. Результа­ты оказались весьма плачевными — как отдельные представители круп­ного бизнеса, так. и предпринимательские организации, связанные с республиканцами, в целом отвергли предложенную им умеренно либе­ральную платформу. Со своей стороны Н. Рокфеллер сделал заявление, что профессиональные политики и бизнесмены настроены против него, потому. что считают его «слишком либеральным»¹³². Это окончательно определило выдвижение кандидатуры Р. Никсона, прочно связанного с руководством партии, а со времен маккартизма — и с ее правым крылом и одновременно устраивавшего те могущественные силы, которые под­держивали партию и контролировали ее действия.

Для оппозиционной демократической партии вторая половина 50-х го­дов стала периодом настойчивых поисков обновленной идейно-политиче­ской позиции, по возможности учитывавшей изменения во внутреннем и международном положении США, запросы избирателей. Росло ощуще­ние, что одних старых «заслуг» недостаточно для того, чтобы обойти республиканцев. «Трудно сказать, за что сейчас стоит демократическая партия,— писал в 1953 г. видный идеолог демократов Дж. Гэлбрейт ново­му лидеру партии Э. Стивенсону,— ... по существу, мы до сих пор живем за счет интеллектуального багажа рузвельтовской эры, но этот капитал иссякает... Для того чтобы привлечь к себе молодых избирателей и уси­ленно противостоять нажиму республиканцев, нам нужны новые идеи» ¹³³.

В этом же направлении поиска «новых идей» подталкивала демокра­тов и необходимость приспособления к настроениям социальной критики и недовольства, вызываемым обострением внутренних противоречий аме­риканского капитализма в 50-х годах, выразившихся в неблагоприятных для трудящихся социальных последствиях НТР, кризисных явлениях в системе образования и медицинского обслуживания, росте бедствующих районов, загрязнении окружающей среды и др. Все сильнее сказывалась борьба вокруг проблемы гражданских свобод, положения национальных меньшинств, женщин, молодежи.

С середины 50-х годов процесс идейно-политических поисков концент­рировался в основном вокруг официального лидера партии Э. Стивeнсона и его окружения: Ч. Боулса, Дж. Гэлбрейта. А. Шлезингера-младшего, Элеоноры Рузвельт, Дж. Болла, С. Харриса, Л. Кайзерлинга, Т. Финле-тера и некоторых других. Уже в 1954—1955 гг. в ходе напряженной внутрипартийной дискуссии наметились основные направления пере­ориентации партии в рамках общей борьбы за возрождение лидирующей роли в двухпартийной системе.

132 New York Times, 1959, Dec. 2.

133 J. Galbraight to A. Stevenson, September 23, 1953.— Princeton University, Mudd Lib­rary, Adlai E. Stevenson Papers, Selected Correspondence. (Далее: ML, ASP).

Исходя из того, что повестка дня «нового курса» в основном была исчерпана, а доля обеспеченных слоев в общем электорате партии воз- pocла советники Стивенсона предлагали расширить «политический охват партии» путем привлечения бизнеса и средних слоев при сохранении традиционных связей с непривилегированными группами населения — paбочим классом, расовыми и этническими меньшинствами и т. д. Наи­ лучший для этого способ усматривался в переносе акцента с чисто эко- омкческих проблем на такие злободневные вопросы «качества жизни», как улучшение системы образования, медицинского обслуживания, охра­ ны окружающей среды, а также поддержание высоких темпов экономи­ ческого роста. Именно в лозунге «растущей экономики» идеологи демо­ кратов усмотрели спасительный выход из создавшегося положения, кото­ рый, освобождая ресурсы для нового расширения социальной активности государства, сможет сохранить за ними репутацию «партии прогрес­ са» ⁱ³⁴. ' Такого рода комбинирование отдельных, все еще популярных лозун­ гов рузвельтовской «эры реформ» и новых черт «ответственности» и со­ ставляло основу идейно-политического перевооружения демократов в кон­ це 50-х годов. Оно отражало общую эволюцию либерализма от политики «чуть-чуть левее центра» времен «нового курса» к респектабельной «уме­ ренности» 50—60-х годов с ее апологетикой основ существующего поряд­ ка, упованием на технократизм, социально-экономическую доктрину нео- кейнсианства. Провозглашенный Э. Стивенсоном курс «качественного» либерализма полностью соответствовал этим установкам.

В области внешней политики демократическая партия также пыта­лась предложить альтернативу платформе республиканцев, что отражало не только конъюнктурные моменты межпартийной борьбы, но и суще­ственные разногласия внутри правящих кругов США относительно мето­дов и средств реализации внешнеполитических целей американского им­периализма. Вызревание новых внешнепелитических установок демокра­тов происходило в процессе критики политики Эйзенхауэра—Даллеса.

Первой мишенью оппозиции стал экстремизм и авантюризм даллесов-ского курса «массированного возмездия» и «балансирования на грани войны», ставящего США, по словам Э. Стивенсона, «перед мрачным вы­бором между бездействием и термоядерной гибелью» ¹³⁵. Оппоненты Даллеса ясно понимали, что с ликвидацией ядерной монополии США «массированное возмездие» грозило обернуться катастрофой для самих CША. «Мы все лучше осознаем,— писал в этой связи Л. Джонсону видный сенатор-демократ Э. Кефовер,— что в случае следующей большой воины нас тоже постигнет всеобщее разрушение...» ¹³⁶ Одновременно с этим демократы критиковали военно-стратегический курс республиканцев зa разрыв между чрезмерно воинственной риторикой и якобы выявив­шимся «ослаблением военной мощи», под которым подразумевалась глав-ным, oбразом скупость администрации (как это представлялось оппози-ции) в вопросе о военных расходах, и прежде всего в части расходов на обычные воооружения. Предлагалось усиленное наращивание военных рас-

134 L. Keyserling to A. Stevenson, January 25, 1954.—Ibid., Adlai E. Stevenson Papers, Selected Correspondence; Some Observations on the Democratic Party Coalition.— Ibid., 1954

135 Congressional Record, vol. 100, N 44, p. A1818.

136 E. Kefauver to L. Johnson, December 24, 1953.- ML, ASP.

222

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

223

ходов, более активное использование обычных вооружений в рамках стра-тегии «ограниченной войны», всемерное укрепление превосходства над СССР в средствах доставки ядерного оружия¹³⁷. При самом активном участии сенаторов-демократов Г. Джексона и С. Саймингтона в начале 1956 г. была развернута первая шумная кампания о «советском военном превосходстве», вокруг мнимого «отставания» США от СССР в стратеги­ческих бомбардировщиках¹³⁸.

Демократы критиковали внешнеполитический курс республиканцев и за его неприкрытую враждебность по отношению к развивающимся стра­нам. «Коммунисты,—писал, например, Ч. Боулс,—говорят на маги­ческом языке социальной революции, поддерживают борьбу колоний за независимость, ведут темнокожее большинство человечества к борьбе против всякой дискриминации со стороны белого меньшинства, предла­гают научную и техническую помощь для ускорения экономического раз­вития — и все это в то время, когда мы, завязнув в сомнениях и разно­гласиях, прикованы к презираемому, обреченному статус-кво» ¹³⁹. Наряду с Боулсом наиболее активную роль в разработке новой линии в отноше­нии развивающихся стран играли сенаторы-демократы Г. Хэмфри, Дж. У. Фулбрайт, Дж. Кеннеди, ряд представителей академических кру­гов, связанных с демократами. Их рецепты сводились к расширению эко­номического, технологического, идеологического воздействия на разви­вающиеся страны в целях укрепления позиций США и удержания их в русле капитализма.

Первое воплощение новые установки демократов получили в избира­тельной кампании Стивенсона 1956 г., главной темой которой стал при­зыв к более полному использованию потенциальных возможностей страны за счет государственного стимулирования экономического роста и модер­низации всей сферы общественных услуг путем расширения государ­ственного вмешательства в области медицинского обслуживания, образо­вания, охраны окружающей среды. В предвыборных выступлениях Сти­венсона содержалось немало нападок на республиканцев за «увеличение диспропорции между частным благополучием и общественными нужда­ми» ¹⁴⁰. Это был прямой отзвук растущего недовольства неспособностью системы частного предпринимательства, ориентированной на рыночныя спрос и прибыль, удовлетворять важнейшие общественные потребности страны. Критикуя республиканцев за «узость взгляда», демократы стре­мились представить себя главным стражем общенациональных интере­сов, с помощью сильного руководства способным «двинуть страну впе­ред», к «новой Америке», как гласил главный лозунг кампании Сти­венсона.

Однако надежды либерального" крыла демократов на выдвижение уже к выборам 1956 г. альтернативной республиканцам законодательной про­граммы не оправдались. В результате новый «образ» партии оставался еще настолько аморфным, что избиратели не усматривали существенных различий между подходами двух буржуазных партий к внутриполитя-

137. Finletter T.United States Foreign Policy and Military Power in the Hydrogen Age- N. Y., 1954, p. 228—230; Nitze P. Atoms, Strategy and Policy.— Foreign Affairs, I9ob, Jan., p. 195.

138. Orbis, 1972, Spring, p. 255—266.

139. New York Times Magazine, 1956, May 20, p. 63.

140. Stevenson A. The New America. L., 1957, p. 89.

чeским проблемам, если не считать отдельных нюансов¹⁴¹. Несколько больший уcпех имела критика внешней политики республиканцев, в ко­тoрой демократы, учитывая заметное потепление международной обста-новки перенесли основной упор на мирные аспекты «советского вызова». Тем не менее, несмотря на энергичные усилия, демократам не удалось преодолеть барьера высокой личной популярности Эйзенхауэра на фоне благоприятной экономической конъюнктуры, хотя в целом позиции пар­тии улучшились.

Но уже со следующего, 1957 г. ситуация стала меняться. Экономиче­ский спад, ухудшение положения с занятостью в сочетании с успехами Советского Союза и провалами внешнеполитического курса Эйзенхауэ­ра—Даллеса стимулировали общественное недовольство политикой рес­публиканцев. В обстановке, когда экономические проблемы, и прежде всего безработица, выдвинулись на первый план, надежды большинства избирателей по традиции вновь обращались к «партии реформ». К весне 1958 г.— периоду максимального уровня безработицы— вдвое больше американцев, согласно опросам общественного мнения, считали демокра­тов, а не республиканцев более способными вызволить экономику из

кризиса ¹⁴².

Демократы не замедлили воспользоваться изменениями в обстановке и настроениях избирателей. В избирательной кампании 1958 г. по выбо­рам в конгресс они сделали упор на лозунге «Хлеба и масла», выступая за значительное увеличение ассигнований на социальные нужды и при­нятие чрезвычайных мер по борьбе с экономическим кризисом. 80 кон­грессменов-демократов подписали к этому времени так называемый «Се­верный манифест», явившийся первой серьезной попыткой либерального крыла партии выработать единую партийную программу, включавшую предложения о повышении уровня минимальной заработной платы, об увеличении пособий по безработице, о федеральной помощи образованию и бедствующим районам ¹⁴³.

И хотя ни эти предложения, ни значительная часть более ограничен­ной программы борьбы с кризисом, предложенной сенатором Л. Джонсо­ном от имени руководства партийной фракции демократов в конгрессе, не стали законом, активность демократов в этой области способствовала росту популярности партии среди рядовых избирателей, особенно на фоне бездействия республиканцев: выборы 1958 г. в конгресс и местные органы власти стали самым крупным успехом партии со времени выбо-Ров 1936 г.

Принимая во внимание уроки предыдущей президентской избиратель-нoй кампании, демократы активизировали усилия по разработке конкрет-ной программы как во внутренней, так и во внешней политике. В области экономической политики они в отличие от республиканцев, считавших главной проблемой инфляцию, сосредоточили внимание на способах ускорения экономического роста и снижения уровня безработицы.

Общие установки первой половины 50-х годов на «растущую эконо-мику»под воздействием идей неокейнсианства стали воплощаться в

141 Schlesinger A., Jr. Congressional Strategy and 1956 Election (Memo to W. Blair. 1955). - ML, ASP; Idem. The Political Problem: 1956.— Ibid.

142 Sundquist J. L. Politics and Policy. Eisenhower, Kennedy and Johnson Years Wash.. 1969, p. 457 - 458.

143 Congressional Record, vol. 103, pt 6, p. 7459; vol. 104, pt 11, p. 1872.

224

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

225

конкретные рецепты фискальных и бюджетных мероприятий по стиму­лированию экономического роста: снижение налогов на корпорации и пo-требителей, снижение уровня учетной ставки, другие меры по стимули. рованию инвестиционного процесса ¹⁴⁴. В 1958—1959 гг. эти идеи нашли отражение в программных заявлениях, а также в ряде законодательныx инициатив демократов в конгрессе . Учитывая в какой-то мере требо­вания профсоюзов в свете развития автоматизации и других последствий НТР, демократы выдвинули комплекс «структурных» мер борьбы с без­работицей: были внесены предложения по оказанию помощи бедствую­щим районам, возобновлению общественных работ и программ перепод­готовки рабочей силы (законопроект сенатора П. Дугласа) и др.

В сфере высшего и среднего образования, переживавшего серьезный финансовый кризис, главными пунктами программы демократов стали предложения об оказании федеральной помощи в строительстве школ и оплате труда учителей (законопроект Дж. Меррея—Л. Меткалфа) и о предоставлении колледжам льготных займов на строительство учеб­ных помещений (законопроект Дж. Кларка). В сфере медицинского об­служивания на требования профсоюзов и пенсионеров демократы отклик­нулись законопроектом конгрессмена А. Форанда (демократ от штата Род-Айленд) об оказании медицинской помощи престарелым в виде оплаты за счет общественных фондов части стоимости госпитализации и ухода на дому. Наконец в сфере охраны окружающей среды демокра­ты выдвинули ряд предложений, направленных на сохранение рекреа­ционных ресурсов — лесных массивов, морского побережья и т. д.

В целом демократы признавали необходимость усилить активность государства в решении насущных и все обостряющихся внутренних про­блем, модернизации всей системы социального обеспечения, в которой США заметно отставали от ряда развитых капиталистических стран, не говоря уже о странах социализма. Показательно вместе с тем, что в во­просе о гражданских правах черного населения южное крыло партии от­било попытки либералов сделать робкие шаги навстречу движению афро-американцев за равноправие.

Перед лицом обострившихся внутренних проблем и вызова мирового социализма демократы проявляли большую гибкость, нежели республи­канцы. И хотя администрации Эйзенхауэра, опираясь на консервативную коалицию в конгрессе и широкое использование президентского вето, удавалось блокировать либеральные инициативы, это лишь усугубляло остроту нерешенных внутренних проблем и порождаемое ими социальное недовольство. Большинство американцев, как показывали опросы обще­ственного мнения, поддерживали меры по борьбе с безработицей, курс на реформу системы образования, -медицинского обслуживания и т. д.¹⁴⁶

К избирательной кампании 1960 г. все основные инициативы демокра­тов в области экономической и социальной политики нашли отражение в предвыборной платформе партии и заявлениях Демократического сове­щательного совета. Большая часть из них, поддержанная руководство¹ партийной фракции в конгрессе, стала предметом ожесточенной полити-

144. Подробнее см.:Шамберг В. М. США: проблемы и противоречия государственно- монополистического регулирования экономического роста. М., 1974, с. 57—64.

145. Democratic Advisory Council Policy Statements. Democratic Task in the Next Two Years.— HSTL, Ch. Murphy Papers.

144. Sundquist J. L. Politics and Policy, p. 442-451.

чecкой борьбы на Капитолийском холме. В итоге впервые за многие годы демократическая партия пришла к президентским выборам с подобием внутриполитической платформы, которая не только помогла им взять верх над республиканцами, но и стала основой будущего курса в области внутренней политики 60-х годов.

По мере приближения выборов все ожесточеннее становилась и поле­мика двух ведущих буржуазных партий вокруг вопросов внешней поли­тики. Запуск первого советского спутника был использован правым кры­лом демократической партии как довод в пользу тезиса о необходимости усиления гонки вооружений. По инициативе Л. Джонсона подкомитет по боеготовности сенатского комитета по вооруженным силам в конце 1957 г. провел экстренное расследование состояния американских стратегических сил. результаты которого были изложены в виде плана наращивания ракетно-ядерного потенциала п ускорения реализации космической про­граммы. Демократический совещательный совет в своих программных внешнеполитических заявлениях также призвал к форсированию страте­гических и обычных вооруженных сил, более полной мобилизации всего военно-экономического потенциала США за счет ускорения экономиче­ского роста и использования достижений научно-технической револю­ции ¹⁴⁷. Эти предложения были поддержаны лидерами партии.

Демократы в вопросе военной политики ухватились за возможность выполнять роль рупора тех влиятельных слоев правящего класса США, которые настаивали на необходимости преодоления обозначившегося «ядерного тупика» за счет достижения многократного военного превос­ходства США над СССР. К этому сводились и рекомендации секретного доклада «комитета Гейтера», включавшего в себя многих представителей руководящей верхушки обеих партий, сведения о котором просочились в печать в начале 1958 г. Воспользовавшись антисоветской шумихой в прессе, военно-промышленный комплекс усилил критику военной полити­ки администрации Эйзенхауэра, который, с точки зрения тогдашних «ястребов», медлил с увеличением военных программ и ассигнований ¹⁴⁸.

По мере приближения выборов 1960 г. демократы намеренно усили­вали панический тон кампании о «советской военной угрозе», превращая тему пресловутого «отступления» США в «холодной войне» в один из основных вопросов предвыборной борьбы. Особую активность в этом про­явил сенатор Дж. Кеннеди, неустанно призывавший к преодолению ми­фических «разрывов» между СССР и США в военной области, главным из которых объявлялось «отставание в ракетах», основанное на заведомо неверной оценке советского ракетного арсенала.

В то же время под воздействием растущей активизации национально-освободительного движения в Африке, Азии и Латинской Америке у части лидеров демократов усиливалась озабоченность в отношении общей ориентации развивающихся стран. Отвергая «фатально навязчивую» 'по выражению Фулбрайта) ¹⁴⁸ одержимость даллесовского курса анти-

147 America's Present Danger and What We Must Do about It, February, 1958.- HSTL, Ch. Murphy Papers, Democratic Advisory Council Policy Statements; Can American Afford Increased Federal Expenditures for Essential National Purposes? February, 1958. - Ibid.

148 Aliano R. American Defense Policy from Eisenhower to Kennedy. The Politics of Changing Military Requirements, 1957—1961. Athens, 1975, p. 52. 149 Progressive, 1958, Sept., p. 16.

226

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

_II

коммунизмом, сводящим все к «козням Москвы», они признавали необра­тимый характер социальных перемен в мире, но только для того, чтобы, используя весь арсенал средств и методов воздействия, направить их в нужное для США русло и тем самым поставить освободившиеся страны в зависимость от американского империализма. Наряду с усилением эко­номического проникновения для борьбы с национально-освободительным движением предлагалось широко применять специально подготовленные военные формирования, дипломатию «плаща и кинжала», подкуп, разжи­гание «психологической войны» и т. п.¹⁵⁰

Свое итоговое выражение эта общая внешнеполитическая линия полу­чила в предвыборной платформе демократов, в других документах «пере­ходного периода», подготовленных руководством партии в качестве ориентиров для следующей демократической администрации¹⁵¹. Смысл новых установок партии состоял в пропаганде более активной и в то же время более гибкой интервенционистской внешней политики, в попытке любыми средствами приостановить революционный процесс в мире, рост влияния реального социализма, добиться подрыва его позиций.

Кандидатом в президенты от демократической партии на выборах 1960 г. был выдвинут сенатор от штата Массачусетс Дж. Ф. Кеннеди, который в 43 года уже успел завоевать известность в стране. Решающим обстоятельством послужила приемлемость кандидатуры Кеннеди — поли­гика центристского толка — для всех основных группировок партийной верхушки, в том числе и демократов Юга, успокоенных его выбором сенатора-техасца Л. Джонсона в качестве кандидата в вице-президенты. Сыграло роль и то, что Кеннеди в силу личных качеств больше других кандидатов соответствовал содержанию и духу установок демократов, получивших в его предвыборных выступлениях звонкое название «новых рубежей».

Соперник Кеннеди на выборах от республиканской партии вице-пре­зидент Р. Никсон был вынужден отстаивать курс своей администрацип, в то время как Кеннеди обещал покончить с наиболее острыми внутрен­ними проблемами и провалами во внешней политике. Результаты голосо­вания показали, что именно благодаря своей более популярной внутри­политической программе демократам удалось вернуть себе привержен­ность традиционных отрядов той партийной коалиции, которую они сумели создать в 30-х годах,— рабочего класса, расовых и националь­ных меньшинств, малообеспеченных слоев. И хотя перевес, полученный Дж. Кеннеди, оказался крайне незначительным — 34 221 344 против 34 106 671 голосов¹⁵²,— это позволило демократам вновь вернуться в Белый дом после восьмилетнего перерыва.

Чисто символическая победа, одержанная оппозицией над правящей партией, выражавшей в своей политике и идеологии тенденцию к сдвигу вправо, не могла заслонить того факта, что Соединенные Штаты вступа­ли в новую фазу социально-политического развития, обусловленного объ­ективными процессами как внутреннего, так и глобального характера.

150. Ли В. Ф.Стратегия и политика неоколониализма США: (Дипломатия «новых рУ" бежей» и страны Южной и Юго-Восточной Азии). М., 1971, с. 24—40.

151. Подробнее см.: Печатное В. О. Демократическая партия США: Избиратели и по­ литика. М., 1980, с. 137—139.

152. Guide to US Elections. Wash., 1975, p. 296.

УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ

_{ПРОТИВОРЕЧИЙ}

Глава пятая«НОВЫЕ РУБЕЖИ»

(1961—1963)

1. ПРОГРАММА «НОВЫХ РУБЕЖЕЙ»

В начале 60-х годов Америка столкнулась с растущими трудностями. Многие из них были связаны с последствиями научно-технической рево­люции. С одной стороны, она создавала новые возможности для развития производства, а с другой — порождала новые проблемы, еще более усу­губляя социальные противоречия капитализма. Особенно серьезные пере­мены происходили в экономике ¹. Развитие автоматизации, внедрение новых методов управления производством, поднимая производительность труда, в условиях современного капитализма сопровождалось ускорен­ным выталкиванием рабочей силы за ворота предприятий, еженедельно «съедая», по оценкам американских профсоюзов, около 51 тыс. рабочих мест². Неконтролируемое внедрение технологических новшеств, хищниче­ская эксплуатация природных ресурсов губительно сказывались на окру­жающей среде.

Повышение наукоемкости производства стимулировало процесс даль­нейшей концентрации производства и централизации капитала. Так, доля 100 крупных корпораций в суммарных активах корпораций обрабатываю­щей промышленности возросла с 44,3% в 1955 г. до 46,4% в 1960 г. и До 46,5% в 1965 г., а доля 100 крупнейших компаний в условно чистой продукции обрабатывающей промышленности за 1958—1963 гг. подня­лась с 30 до 33% ³. Интенсификация и концентрация производства в сельском хозяйстве, где за 50-е годы объем производства возрос на 27%, а количество затраченных рабочих часов сократилось на 36 %⁴,

1 Экономическая политика правительства Кеннеди (1961—1963)/Отв. ред. С. М. Мень-

шиков. М., 1964, с. 295.

2 Мкртчян А. А. Рабочее движение в США: современные проблемы и тенденции.

М., 1970, с. 32-33.

3 Чепраков С. В. Монополистические объединения в промышленности США. М.,

1984, с. 66, 67.

4 Экономическое положение капиталистических стран? Конъюнктурный обзор за I960 и начало 1961 г. (Прилож. к журналу: Мировая экономика и междунар. от­ношения, 1961, № 7, с. 23.)

228

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

229

оборачивались разорением огромной массы мелкотоварных производите­лей, пополнявших рынок труда. Общее число ферм за тот же период со­кратилось с 5,38 млн. до 3,7 млн.⁵

Развитие научно-технического прогресса, концентрация производства оказывали все более серьезное воздействие на структуру самодеятельного населения, увеличивая в нем долю лиц наемного труда и высококвали­фицированных работников. Удельный вес специалистов высшей и сред­ней квалификации в самодеятельном населении США за 1950-1960 гг. вырос с 7,5 до 11,2%, а доля рабочих физического труда (в несельско­хозяйственных отраслях) сократилась с 39,1 до 36,3% ⁶.

Вопреки ожиданиям и пророчествам буржуазных экономистов и со­циологов научно-техническая революция оказалась не в состоянии изба­вить американскую экономику от неизлечимых недугов капиталистиче­ского способа производства. Администрация Кеннеди, по словам самого президента, пришла к власти в 1961 г. «после семи месяцев экономиче­ского спада, трех с половиной лет застоя, семи лет падения темпов эко­номического роста и девяти лет сокращения доходов фермеров...»⁷. Острой проблемой становилась безработица, уровень которой к февралю 1961 г. подскочил до рекордной с 1958 г. отметки 6,8%, или 5,7 млн. пол­ностью безработных ⁸. По темпам роста экономики в 50—60-х годах США стали заметно отставать от промышленных стран Западной Европы и Японии, не говоря уже о Советском Союзе, развивавшемся в те годы в несколько раз более высокими темпами ⁹.

Все еще занимая ведущее место среди капиталистических стран по многим абсолютным показателям экономического развития, США оста­вались отсталой (даже по критериям капиталистического Запада) стра­ной, если иметь в виду состояние системы социального обеспечения. Объективные потребности развития производства, усиление интенсив­ности потребления капиталом рабочей силы требовали увеличения расхо­дов на образование, социальное обеспечение и других затрат на воспроиз­водство рабочей силы. Однако к 1960 г. в стране, по данным официаль­ной статистики, насчитывалось более 3 млн. полностью неграмотных, недоставало 600 тыс. классных комнат, а строительство новых школ шло на убыль. В области здравоохранения не хватало 1.2 млн. больничных коек, число врачей в пересчете на 1 тыс. человек стало сокращаться. Вызванный послевоенным демографическим «взрывом» стремительный прирост населения — почти на 30 млн. человек за одно десятилетие 50-х годов — и бурное развитие урбанизации резко увеличили разрыв между существующей реальностью и потребностями общества в жилье, общественном транспорте, медицинском обслуживании, образовании "'.

Однако, несмотря на остроту стоящих перед страной внутренних про­блем и наличие программы социального маневрирования, разработанной демократами еще во время пребывания в оппозиции, администрация

5Statistical History of the United States. N. Y., 1976, p. 467.

6 Соединенные Штаты Америки/Под ред. А. В. Аникина. М., 1972, с. 47.

7 Public Papers of the Presidents of the United States, John F. Kennedy, 1961—1963:

Vol. 1—3. Wash., 1962—1964, 1961. p. 19—20. 8 Экономическое положение капиталистических стран, с. 20—21.

9 Шамберг В. М. США: проблемы и противоречия государственно-монополистиче­ ского регулирования экономического роста. М., 1974, с. 18.

10 Economic Report of the President, 1962. Wash., 1962, p. 119

Дж. Кеннеди, особенно на первых порах, не спешила с ее осуществле­нием. Это объяснялось многими причинами. Вот главные из них.

Львиная доля ресурсов была брошена новой администрацией на на­ращивание военной мощи и расширение мировых позиций американского империализма; внутренние проблемы рассматривались ею преимуще­ственно в плане обеспечения прочного «тыла» в процессе реализации планов глобальной экспансии. Уже сама дорогостоящая программа гонки вооружений, начатая администрацией под фальшивым предлогом «воен­ного отставания» США от СССР, серьезно ограничивала финансовые воз­можности существенного расширения социальной активности государ­ства, особенно в условиях ухудшения платежного баланса и ослабле­ния позиций доллара к началу 60-х годов. Около 70% общего прироста реальных федеральных расходов в 1961—1964 гг. прямо или косвенно пришлось на военные и космические цели ¹¹, а это означало, что внешне­политические амбиции «новых рубежей» явно подавляли их социально-реформистские аспекты. При этом растущим военным расходам отводи­лась еще и важная роль стимулятора экономики. Как в частном порядке признавал один из ведущих экономических консультантов президента, крупнейший американский экономист П. Самуэльсон, большая часть «со­знательных усилий» администрации в области стимулирования эконо­мики сосредоточилась в «сфере обороны», что, в свою очередь, имело негативные последствия ¹².

В политическом плане администрация вынуждена была также учиты­вать стойкость консервативных настроений в вопросах социальных про­грамм среди крупной буржуазии, усиленных традиционно более насторо­женным отношением «большого бизнеса» к демократической партии. Над президентом довлела также ничтожность перевеса в голосах избирателей, полученного им на выборах 1960 г. Положение администрации осложня­лось и расстановкой политических сил в конгрессе, где, несмотря на формальное большинство правящей партии, инициатива по-прежнему принадлежала консервативной коалиции республиканцев и южных демо­кратов.

На примере ряда законодательных предложений, выдвинутых адми­нистрацией в 1961 г. (о федеральной помощи средней и высшей школе, об оказании медицинской помощи престарелым, о принятии серии мер по снижению безработицы среди молодежи, а также по охране природы), она скоро убедилась. что сопротивление оппозиции будет трудно преодо­леть. Все билли, предусматривавшие значительное расширение социаль­ной активности государства и самих гражданских расходов, были прова­лены консерваторами в конгрессе при весьма нерешительном противодей­ствии со стороны администрации. «Большие нововведения,— объяснял президент, вспоминая слова Т. Джефферсона,— не делаются мизерным большинством» ¹³.

B экономической стратегии администрация Кеннеди в соответствии с pекомендациями П. Самуэльсона и других советников исходила не только

11 Экономическая политика правительства Кеннеди, с. 55.

12 P. Samuelson to D. Dillon, June 24, 1964.— John F. Kennedy Library. Boston (Mass.), W. Heller Papers, Kennedy—Johnson Files (John F. Kennedy). (Далее: JFKL).

13 Цит. по: Schlesinger A. M., Jr. A Thousand Days. John F. Kennedy in the While

House. Boston, 1965, p. 709.

230

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

231

из необходимости преодоления продолжавшегося спада, но и долгосроч­ного курса стимулирования экономического роста. Для решения первой задачи уже в феврале 1961 г. была выдвинута программа «экономиче­ского оздоровления и роста», которая в развитие предвыборных обеща­ний демократов предусматривала повышение минимума почасовой зара­ботной платы, временное увеличение сроков выплаты пособий по безра­ботице, ряд мер помощи бедствующим фермерам, а также небольшое увеличение пенсионных выплат и расширение жилищного строительства. Кроме того, предлагалась комплексная система мер по «преобразованию» районов хронической депрессии, в которую входили субсидии частным фирмам и муниципалитетам, увеличение помощи для переустройства городов, оказание технического содействия в целях экономического раз­вития этих районов, программа профессиональной переподготовки без­работных ¹⁴. Конгресс под давлением ухудшавшихся показателей эконо­мического развития согласился с предложением Белого дома.

Однако в отличие от своих предшественников администрация Кеннеди сознавала недостаточность чисто антициклических мероприятий для уско­рения экономического развития и необходимость в этих целях специаль­ной «политики стимулирования роста». Проблема по своему значению далеко выходила за рамки собственно экономики и представляла в гла­зах администрации ключ не только к решению острых внутренних про­блем, но и к успеху в соревновании со стремительно растущим мировым социализмом ¹⁵.

В соответствии с рекомендациями так называемой «новой экономиче­ской теории», представители которой доминировали среди экономических советников Кеннеди, администрация взяла курс на активное воздействие на основные факторы экономического роста — капиталовложения, науч­но-технический прогресс, образование и квалификацию рабочей силы, уровень занятости и др. Эта задача потребовала обновления и пополне­ния арсенала средств государственно-монополистического регулирования, широкого использования рычагов государственной бюджетной, налоговой и кредитно-денежной политики ¹⁶.

В этих целях уже в 1961 г. администрация предложила сокращение сроков амортизации основного капитала для всех корпораций, а также 7%-ную налоговую скидку на капиталовложения на строительство новых заводов и закупку нового оборудования, которые были приняты конгрес­сом в 1962 г. Такие меры существенно стимулировали рост капиталовло­жений. Заметно увеличились также государственные ассигнования на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, прежде все­го в военной области. В марте 1962 г. конгресс по законопроекту админи­страции принял закон о развитии и подготовке людских ресурсов, кото­рый распространил государственное вмешательство и на сферу профес­сионально-технического обучения. Стремясь одновременно не допустить раскручивания инфляционной спирали, администрация Кеннеди впервые в обстановке мирного времени пошла на введение косвенного контроля над ценами и заработной платой в виде так называемых «ориентиров»

14. Public Papers..., John F. Kennedy, 1961, p. 12—19.

15. Heller W. Comparative US—USSR Growth Rates. Memo for the President June 27, 196. - JFKL, W. Heller Papers, Kennedy—Johnson Files (Heller and J F Kennedy)- США: государство и экономика/Отв. ред. Ю. И. Бобраков, В А Федорович. М. 1976, с. 551.

яля предпринимателей и профсоюзов. Они предполагали ограничение роста заработной платы и цен уровнем достигнутого прироста произво­дительности труда.

Начало президентства Кеннеди совпало с фазой циклического подъема в экономике. Однако уже к весне 1962 г. экономическая ситуация замет­но осложнилась: темпы роста замедлились, уровень начавшей было со­кращаться безработицы замер на отметке 5,5%, уменьшился и объем новых капиталовложений. В мае к этому добавилось падение курса акций на бирже — самое резкое с 1929 г. Отчасти это отражало обостре­ние отношений между администрацией и верхушкой крупного капитала, с неприязнью относившейся к «ориентирам» в области цен и социальной политике администрации. Кульминацией такого обострения стало столк­новение администрации со сталелитейными компаниями во главе с «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн», которые, несмотря на настояния администрации, заставившей перед этим профсоюз сталелитейщиков огра­ничить свои требования о повышении заработной платы рамками «ориен­тиров», пошли на демонстративно резкое повышение цен на сталь. Только пустив в ход все рычаги давления, Белому дому удалось добиться отмены этого решения ценой ухудшения отношений с монополиями ¹⁷.

Администрация в своей экономической политике оказалась перед трудным выбором. Советники предупреждали президента о том, что при сохранении существующего положения дел в экономике стране грозит «спад Кеннеди», а сам он может «прийти к выборам 1964 г. с наивыс­шим средним уровнем безработицы из послевоенных администраций» ¹⁸. Экономике требовались срочные дополнительные стимулы. Группа либе­ральных экономистов (среди них Дж. Гэлбрейт, Л. Кайзерлинг), а также профсоюзы поддерживали путь стимулирования платежеспособного спро­са населения за счет значительного увеличения государственных расхо­дов на социальные нужды.

Тем не менее по политическим мотивам предпочтение было отдано линии на сокращение налогов на корпорации и частных лиц, поскольку оно избавляло администрацию от обвинений в «финансовой безответ­ственности» и вторжении государства в новые сферы. Подобные обвине­ния исходили от промышленно-финансовых кругов ¹⁹. Их позиция в этих вопросах исправно доводилась до президента как публично, включая адресованное ему открытое письмо Дж. Рокфеллера, так п через конфи­денциальные каналы. Крупный капитал, сообщали советники президента ⁰ своих переговорах с членами влиятельного «Совета бизнеса» и других контактах с представителями деловых кругов, стоял не просто за сниже­ние налогов на корпорации и высокие доходы (считая одновременно рас­пространение этой меры на менее обеспеченные слои «политически неиз­бежным злом»), но и требовал от администрации проведения линии на замораживание социальных расходов, отказа от поддержки программы медицинской помощи престарелым («Медикэр»), от федеральной помощи

17 McQuaid К. The Big Business and Presidential Power. From F. D. R. to Reagan. N. Y., 1982, p. 208-210.

18 Samuelson P., Solow R. The Changed Mid-Year Outlook. Memo for the President,

6 June, 1962.— JFKL, W. Heller Papers, Kennedy—Johnson Files (Heller and and J.F. Kennedy).

19 Heller W. Memo for the President, December 16, 1962.— Ibid., T. Sorensen Papers, Legislative Files, 1961—1964, Legislative Program 1963.

232

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

233

образованию и налоговой реформы ²⁰. Таким путем капитал рассчитывал не допустить увеличения дефицита федерального бюджета, опасность чего нетрудно было предвидеть в случае снижения налогов при сохране­нии и повышении военных расходов.

Ультиматум монополий возымел действие. Кеннеди пошел на уступ­ки, тем более что главной причиной замедления экономического роста в 1962 г. в администрации считали недостаток частных инвестиций, вы­званный неуверенностью бизнеса в экономической конъюнктуре и поли­тике правительства²¹. По указанию президента администрация развер­нула массированную разъяснительную кампанию по «умиротворению бизнеса», но главным средством «восстановления доверия» стали ее дела. В январе 1963 г. Кеннеди направил конгрессу программу сокращения на­логов с прибылей корпораций (с 52 до 47%) и снижения ставок подоход­ного налога с граждан (с 20—91 до 14—65%) на общую сумму около 10 млрд. долл. при фактическом отказе от налоговой реформы²². Одно­временно он обещал сократить расходы государства на социальные нуж­ды и сбалансировать федеральный бюджет. Общий объем расходов госу­дарства на социальные нужды в 1963—1964 гг. был практически заморо­жен на уровне 1962 г. Такова была, по словам одного из советников Кеннеди, «цена проведения билля о сокращении налогов» ²³.

Беспрецедентное для условии циклического подъема массированное сокращение налогов, утвержденное конгрессом лишь в феврале 1964 г., явилось первой в истории США крупной мерой стимулирования эконо­мического роста средствами налоговой политики. Однако триумф новых экономических доктрин «фискального активизма» и дефицитного финан­сирования стал возможен, как это признают и некоторые американские экономисты ²⁴. только в результате слияния с политическим консерватиз­мом, налагавшим жесткие пределы на возможности расширения в этих же целях социальных расходов государства.

Экономической стратегии администрации во многом подчинялась и ее рабочая политика. Профсоюзы активно поддержали демократов на выбо­рах 1960 г. и внесли большой вклад в победу самого Дж. Кеннеди. После восьми лет жесткого антирабочего курса республиканцев они ждали от новой, считавшейся более «дружественной» администрации удовлетворения своих насущных требований: принятия активных мер по борьбе с безработицей, особенно в районах хронической депрессии, увели­чения пособий по безработице и минимума заработной платы с распро­странением его на все категории низкооплачиваемых работников, увели­чения государственных ассигнований на строительство жилищ, школ и больниц, расширения социального обеспечения и пересмотра налоговой системы в интересах низкооплачиваемых категорий трудящихся, сокра­щения продолжительности рабочей недели, отмены антирабочего законо­дательства, в том числе ст. 14(6) закона Тафта—Хартли, позволяющей штатам вводить законы о «праве на работу» ²⁵. Почти все эти требова-

20. Meeting with Members of Business Council, July 14, 1962.—Ibid., W. Heller Papers,Kennedy—Johnson Files (Heller and J. F. Kennedy).

21. W. Heller to the President. July 12, 1962.— Ibid.

22. Economic Report of the President, 1963. Wash., 1963, p. XVIII.

23. Harris S. Economics of the Kennedy Years and a Look Ahead. N. Y., 1964, p. 90.

24. Stein H. The Fiscal Revolution in America. Chicago, 1969, p. 421.

25. Monthly Labor Review, 1961, Apr., p. 412—413.

ния нашли отражение в избирательной платформе демократов и предвы­борных обещаниях самого Кеннеди. Однако после прихода демократов к власти в Белом доме о них вспоминали не часто.

Главное назначение рабочей политики демократов, определяемое со­циальным наказом монополий и политическими расчетами самой админи­страции, состояло в снижении издержек на рабочую силу (или по край­ней мере их стабилизации) для стимулирования монополий к расшире­нию производства, в ослаблении остроты конфликта между трудом и капиталом. Интересы ведения «холодной войны» с социализмом, как ци­нично заявлял министр труда в кабинете Кеннеди А. Голдберг, требова­ли прекращения «холодной войны» между предпринимателями и проф­союзами в духе 50-х годов ²⁶. В этих целях администрация стала на путь активизации вмешательства государства в трудовые отношения, особенно в сфере коллективных договоров, проводя линию на сочетание более тес­ного сотрудничества с профбюрократией и отдельных уступок рабочему движению с жесткими методами подавления недовольства в рабочих

низах.

Реформы, проведенные администрацией в сфере занятости, профес­сионального обучения и заработной платы, далеко не полностью удов­летворяли требованиям профсоюзов и реальным масштабам самих про­блем. Так, продление срока выплат пособий по безработице в 1961— 1962 гг. оставило за бортом более 3 млн. безработных; повышение минимума почасовой заработной платы (до 1,15 долл. в 1961 г. и 1,25 долл. в 1963 г.) коснулось лишь 3,6 млн. из 26,6 млн. низкооплачиваемых рабо­чих. Весьма незначительный эффект с точки зрения повышения заня­тости дали и такие меры, как законы о «преобразовании районов», о раз­витии и подготовке людских ресурсов, а также некоторое расширение общественных работ в 1962—1963 гг.²⁷ Однако и это было заметным сдвигом по сравнению с политикой правительства Эйзенхауэра.

В то же время администрация Кеннеди полностью отвергла требова­ние профсоюзов о сокращении рабочей недели до 35 часов и пересмотре антирабочего законодательства, ссылаясь на «несговорчивость» конгресса и «общенациональные» интересы оздоровления экономики. В своих кон­тактах с руководством АФТ—КПП администрация активно использовала посулы грядущих плодов экономического роста в обмен на «сдержан­ность» профсоюзов в своих требованиях. Выступая в марте 1961 г. перед Национальным советом промышленных конференций, президент призвал k «полному сотрудничеству рабочих и предпринимателей» на основе «оощдх интересов в повышении темпов экономического роста, плановой-модернизации производства и стабильности цен» ²⁸. В соответствии с провозглашенной им политикой «ориентиров» правительство потребовало от профсоюзов умеренности в вопросах заработной платы. При всей ее внешней беспристрастности эта политика острием своим была направлена, против интересов организованного рабочего движения ²⁹.

В целях ослабления накала трудовых конфликтов администрация Кеннеди заметно расширила и усовершенствовала механизм «сотрудни­чества» между государством, предпринимателями и профсоюзами. Были

26 Моррис Дж. Основные проблемы рабочего движения. США. М., 1961, с. 65. 27 Экономическая политика правительства Кеннеди, с. 298—299. 28 Public Papers.... John F. Kennedy, 1961, p. 98-99.

29 Kеремецкий Я. Н. США: профсоюзы в борьбе с капиталом. М., 1970, с. 244—245.

234

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

235

восстановлены разорванные республиканцами «дружественные» узы меж­ду правительством и профбюрократией, олицетворением чего стало на­значение главного юрисконсульта АФТ—КПП А. Голдберга министром труда. При президенте был создан Консультативный комитет по вопро­сам взаимоотношений между профсоюзами и предпринимателями, в со­став которого, помимо министров труда и торговли, вошли руководители корпораций и ряда профсоюзов. Главной задачей комитета стало содей­ствие правительству в предотвращении крупных трудовых конфликтов. Администрация всемерно поощряла создание так называемых «комите- тов человеческих отношений» и «исследовательских комитетов» в различ­ных отраслях промышленности, в рамках которых планировались и осу­ществлялись тайные соглашения профлидеров и предпринимателей той или иной отрасли в целях улаживания трудовых конфликтов за спиной рабочих и вопреки их интересам ³⁰.

Администрация умело использовала свои «особые отношения» с проф­бюрократией и отдельные уступки рабочему движению для воспитания ее в духе послушания и примирения с капиталом. Однако коренного из­менения ситуации на главном фронте классовой борьбы ей достигнуть не удалось. Вот почему в тех случаях, когда отказывали рычаги «полю­бовного» урегулирования трудовых конфликтов, администрация Кеннеди не останавливалась перед применением жестких мер. Так, в 1961 г. про­тив бастующих моряков был использован закон Тафта—Хартли.

И в этой области администрация пошла дальше своих предшественни­ков в расширении традиционного набора средств и приемов для срыва или предотвращения трудовых конфликтов. В соответствии с рекоменда­циями Консультативного комитета по вопросам взаимоотношений между профсоюзами и предпринимателями расширялись полномочия государ­ственных органов по вмешательству в трудовые конфликты без принятия нового законодательства. Была облегчена процедура создания «чрезвы­чайных комиссий» для вмешательства в трудовые споры, «угрожающие национальным интересам», и расширены права этих комиссий; санкцио­нировано в «развитие» закона Тафта—Хартли введение так называемых «охладительных» периодов без обращения к суду. Правительство приме­нило эту процедуру в 1962 г. в конфликте между авиационными компа­ниями и Объединенным профсоюзом рабочих автомобильной и авиацион­ной промышленности, создав тем самым прецедент внесудебного вмеша­тельства государства в трудовые конфликты.

Особое место в политике «новых рубежей» занимал негритянский во­прос. По остроте и глубине это была, по признанию советника президен­та А. Шлезингера-младшего, «самая трудная проблема для президен­та» ³¹. Черные американцы, составившие важную часть избирательной коалиции Кеннеди на выборах 1960 г., ждали от новой администрации решительных действий по ликвидации расовой дискриминации, обещан­ных предвыборной платформой демократов и их кандидатом. В самой же администрации негритянская проблема рассматривалась прежде всего сквозь призму поддержания политической стабильности в стране и со­хранения опоры в массах избирателей. Основы стратегии и тактики администрации в негритянском вопросе, намеченные еще в период ее

30. Мкртчян А.А. Указ. соч., с. 77—78.

31. Schlesinger А. Ы., Jr. A Thousand Days, p. 430.

формирования, сводились к тому, чтобы не дать движению за граждан­ские права выйти за ограниченные рамки верхушечной кампании и приемлемых для правящих кругов требований, сохранив в то же время за собой необходимые для удержания у власти голоса черных избира­телей. С этой целью осуществлялась поддержка «умеренных» и изоляция «экстремистов» как в самом негритянском движении, так и на «бе­лом Юге».

Во избежание открытой конфронтации с расистами, чреватой ослож­нением отношений с конгрессом, планировалась активизация менее за­метных усилий исполнительной и судебной властей при «минимуме зако­нодательных действий». На Юге эти усилия намечалось сосредоточить на постепенном обеспечении избирательных прав для негритянского населе­ния, с тем чтобы ввести его борьбу в русло традиционных политических норм и процедур, укрепить позиции умеренных южных политиков и демо­кратической партии в целом. В северных штатах эти планы предусмат­ривали лишь некоторое ограничение расовой дискриминации в аренде жилья и при найме на работу в сочетании с программами социальной

32

помощи .

Эти исходные установки и были положены в основу практической программы администрации в негритянском вопросе³³. Она отказалась от выдвижения и даже поддержки какого-либо нового законодательства о гражданских правах, включая и законопроект Кларка—Селлера (1961), составленный по запросу Дж. Кеннеди. Президент отмежевался от попы­ток либералов в сенате добиться отмены процедурного правила, активно использовавшегося диксикратами для блокировки законопроектов о гражданских правах путем бесконечных дебатов, игнорировал законода­тельные предложения собственной комиссии по гражданским правам. В законодательной области администрация ограничилась рекомендацией отменить проверки грамотности при регистрации избирателей (этот зако­нопроект был провален в сенате) и поддержкой конституционной поправ­ки об отмене избирательного налога, одобренной конгрессом в 1962 г. Свое бездействие в этой важной сфере администрация пыталась компен­сировать в глазах негритянской общины расширением назначений афро-американцев на посты в государственном аппарате, поддержанием по­стоянных контактов с ее лидерами и другими чисто символическими же­стами.

Невзирая на растущую критику со стороны движения за граждан­ские права и сомнения негритянских советников в самой администра­ции относительно способности такой политики «умиротворить или хотя бы смягчить негритянских и либеральных лидеров» ³\ президент в 1961—1962 гг. продолжал считать, что избранный им курс «градуализ­ма» и балансирования обладает определенными преимуществами. Прези­дент и министр юстиции Р. Кеннеди предпочитали воздерживаться от федерального вмешательства в многочисленные случаи нарушения прав-черных и расправ с активистами движения за гражданские права³⁵,,

32 Wofford H., Jr. Memo to President-Elect Kennedy on Civil Rights, December 30, 1960.— JFKL, Pre-Presidential Files Task Force Reports.

33 White L. Memo for the President: Civil Rights Program, November 13, 1961.— Ibid., T. Sorensen Papers, Subject Files (Civil Rights). 34 L. Martin to T. Sorensen, May 10, 1961.— Ibid. 35 Navasky V. Kennedy Justice. N. Y., 1971, p. 220—221.

236

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИИ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

237

и лишь давление обстоятельств вынуждало их идти на более решитель­ные меры, например использование федеральных войск для обеспечения доступа в университет штата Миссисипи черному студенту Дж. Мереди­ту в сентябре 1962 г.

Стремясь поддерживать курс на частичные уступки, достаточный, как ему казалось, для предотвращения открытого взрыва возмущения негри­тянского городского населения (способного, словами одного из его совет­ников, «прорваться как лезвие в глубину гетто»³⁶), президент в ноябре 1962 г. подписал долго откладывавшийся исполнительный указ о мерах против дискриминации в жилищном строительстве, осуществляемом с фе­деральной помощью. Хотя действенность этого шага была явно ограни­ченной, Кеннеди счел за благо объявить о нем после выборов в конгресс, в разгар урегулирования Карибского кризиса, когда внимание страны было приковано к более важным и драматически развивавшимся событи­ям. В феврале следующего года президент направил в конгресс ряд за­конодательных предложений, предусматривавших увеличение помощи школам, проводящим десегрегацию, и незначительные меры по обеспе­чению избирательных нрав черных ³⁷. Но даже при всей ограниченности предлагавшихся уступок президент не собирался форсировать их прове­дение через конгресс — вплоть до мая 1963 г. эти инициативы стояли на последнем, шестом по счету месте в рабочем плане законодательных ини­циатив администрации³⁸.

Однако стремительный рост негритянского протеста имел свой собст­венный график. Как показали майские события в Бирмингеме, движение за гражданские права явно сбивалось с предначертанного ему админист­рацией «упорядоченного», эволюционного пути, угрожая создать, по сло­вам главного посредника между правительством и негритянской общиной Л. Мартина, «самое критическое состояние расовых отношений в стране со времен гражданской войны»³⁹. Конгресс засыпали десятки законо­проектов о гражданских правах. «Впервые в нашей стране,—писал пре­зиденту видный деятель демократической партии, бывший губернатор Мичигана Г. Уильяме,— решимость черных добиться своих конститу­ционных прав по крайней мере сравнялась с решимостью тех, которые хотят лишить их этих прав, а ответственное мнение белого населения оказалось в основном на стороне первых» ⁴⁰. Уильяме и другие советни­ки президента в один голос высказывались за принятие срочных мер для сохранения контроля над обстановкой и предотвращения стихийного ре­волюционного взрыва⁴¹.

Новая программа в области гражданских прав, подготовленная адми­нистрацией к середине июня, перекочевала в ее планах уже на первое

36 L. Martin to Т. Sorensen, May 10, 1961.—JFKL, T. Sorensen Papers, Sobject Files (Civil Rights).

37 Public Papers..., John F. Kennedy 1963. Wash., 1964, p. 222-228.

38 The White House, Workload of Pending Legislation, March 15, April 5, May 3, 1963.—JFKL, T. Sorensen Papers, Subject Files (Civil Rights), Legislative Leaders, 1963 (Meetings).

39 Martin L. Memo for the Attorney General, May 13, 1963.—Ibid., Robert F. Kennedy Papers, Attorney General's Personal Correspondence (Democratic National Committee).

40 Williams G. Memo for the President, June 13, 1963.—Ibid., T. Sorensen Papers, Subject Files (Civil Rights).

41 Galbraith J. Memo for the Attorney General, June 11, 1963.- Ibid., R. Kennedy Papers, Attorney General's Personal Correspondence (Civil Rights).

песте⁴². Сам президент, объясняя конгрессу и стране смысл новых предложений, говорил о необходимости превращения «негритянской ре­волюции» в «мирную и конструктивную» ⁴³. Однако реальное содержание президентского послания, направленного в конгресс 19 июня, было вы­держано в весьма умеренном, компромиссном духе. Тем не менее это была самая далеко идущая к тому времени программа в области граж­данских прав, принятие которой в 1964 г. стало большим успехом борь­бы негритянского народа. Уступки со стороны администрации вызвали озлобленную реакцию крайне правых, особенно на расистском Юге. В ходе закулисных контактов техасского нефтяного магната Г. Л. Хан-та, физика-милитариста Э. Теллера и их единомышленников стали об­суждаться планы, как покончить с «угрозой Кеннеди» ⁴⁴.

Между тем негритянское движение поднималось на новый уровень борьбы за экономическое равенство, ее центр тяжести перемещался в крупные промышленные города за пределами Юга. Угроза расовые конф­ликтов в ключевых районах страны заставила администрацию обратить­ся к срочным упреждающим мерам по смягчению бедственного положе­ния жителей негритянских гетто. Уже в начале июня Кеннеди запросил рекомендации членов кабинета о путях улучшения экономического поло­жения негритянской бедноты (в первую очередь безработной молоде­жи) . Ответ соответствующих министров был единодушен — существую­щих программ явно недостаточно, необходимы новые чрезвычайные меры по повышению занятости, улучшению и расширению профессионально-технического обучения и общеобразовательной подготовки⁴⁵. Так было положено начало разработке законодательной программы «войны с бед­ностью». Окончательное решение о ее выдвижении в следующем году было принято президентом после грандиозного «похода на Вашингтон», проведенного негритянскими, профсоюзными и студенческими организа­циями в августе 1963 г. под лозунгом достижения расового и экономиче­ского равенства⁴⁶.

Заметное улучшение экономической конъюнктуры с конца 1962 г., предчувствия «военного бума», сопровождаемые ускоренным ростом прибылей монополий, добившихся от администрации уступок в ряде во­просов, способствовали укреплению ее позиций. Очередные выборы 1962 г. в конгресс и местные органы власти подтвердили это. Популяр­ность президента в стране существенно выросла в результате наметивше­гося после Карибского кризиса поворота администрации в сторону ослабления напряженности в отношениях с СССР.

Все это создавало более благоприятные условия для проведения за­стопорившейся было внутриполитической программы демократов, от ко­торой администрация Кеннеди в долгосрочном плане не собиралась от­казываться. Она постепенно усиливала давление на конгресс, плани­руя главный «прорыв» к окончанию срока полномочий 88-го конгрес-

42 The White House, Workload of Pending Legislation, June 11, 1963.— Ibid., T. Soren-

sen Papers, Subject Files (Civil Rights), Legislative Leaders, 1963 (Meetings).

43. Public Papers..., John F. Kennedy, 1963, p. 469.

44. Parmet H. JFK. The Presidency of John F. Kennedy. N. Y., 1984, p. 273—274.

45. Cohen W. Memo for the President, June 10. 1963; Wirtz W. Memo for the President, June 10, 1963.— JFKL, T. Sorensen Papers, Subject'Files (Civil Rights).

46. Sorensen T. Memo for K. Gordon, W. Heller, L. O'Brien, M. Fieldman, L. White, October 23, 1963.- Ibid., Subject Files (Legislative Program 1964).

238

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

239

са⁴⁷. Растущий затор из законодательных инициатив администрации начал рассасываться еще до выстрелов в Далласе, летом—осенью 1963 г. Имен­но тогда обе палаты конгресса прошел законопроект о федеральной по­мощи колледжам (часть комплексного билля администрации в области высшего и среднего образования, выдвинутого в начале 1963 г.), на пол­пути к утверждению находилась программа сокращения налогов, зако­нодательство о гражданских правах и законопроект об охране природы; появились шансы и у биллей о медицинской помощи престарелым, уве­личении занятости молодежи, развитии общественного транспорта и ряда других.

По свидетельству советников Кеннеди, дальнейшие планы президента связывались с повышением значения внутриполитических проблем⁴⁸. Обсуждались планы стабилизации военных расходов на 1964 финансовый год и даже развертывания строго засекреченных исследований возможно­сти и перспектив реконверсии военной экономики на случай серьезного прогресса в области ограничения вооружений⁴⁹. Помимо «фронтальной атаки на бедность», положенной в основу внутриполитической програм­мы администрации на 1964 г., велись разговоры о программе реконст­рукции городов и жилищного строительства⁵⁰. Большая часть «великого общества», по выражению А. Шлезингера-младшего, уже находилась в «трубопроводе» «новых рубежей» ⁵¹.

2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА

КЕННЕДИ

Президент Дж. Кеннеди, особенно в первое время пребывания в Бе­лом доме, в значительной мере сохранял преемственность во внешней политике США, несмотря на критику многих аспектов этой политики в недавнем прошлом, когда он был сенатором и кандидатом на пост пре­зидента. Предложенная им «новизна» касалась в первую очередь такти­ки и стиля американской дипломатии и меньше всего затрагивала ее содержание и стратегию. Дж. Кеннеди не скрывал своего намерения «повернуть поток», т. е. добиваться «обратного изменения» в соотноше­нии сил между социализмом и капитализмом, между СССР и США. Для достижения подобной цели он считал необходимым произвести опреде­ленную переоценку внешнеполитического арсенала США, особенно его военного и идеологического оснащения⁵².

Встревоженное успехами национально-освободительных сил, прави-

47 Sorensen Т. Memo for the President, May 6, 1963.— Ibid., T. Sorensen Papers, Legislative Files, 1961—1964, Legislative Leaders, 1963 (Meetings).

48 Sorensen T. Kennedy N. Y., 1965, p. 869; Schlesinger A. M., Jr. A Thousand Days, p. 1009.

49Establishing an Interagency Committee on Economic Impact of Defense and Disarma

ment, December 6, 1963.—Ibid., W. Heller Papers, Kennedy—Johnson Files (Heller

and L. B. Johnson).

50Sorensen T. Memo for K. Gordon, W. Heller, L. O'Brien, M. Fieldman, L. White. Octo

ber 23, 1963.—Ibid., T. Sorensen Papers, Subject Files (Legislative Program 1964).

51Washington Post Book Review, 1966, Oct. 16, p. 3.

52Громыко Анат. А. 1036 дней президента Кеннеди. М., 1968; Мельников Ю. М. Внеш

неполитические доктрины США: Происхождение и сущность программы «новых

рубежей» президента Д. Кеннеди. М., 1970.

тельство Кеннеди обратило первоочередное внимание на вопросы, относя­щиеся к развивающимся странам. К концу 50-х—началу 60-х годов в американских правящих кругах все больше распространялось убежде­ние, что именно в эти страны, охваченные движением за политическую и экономическую независимость, переместился решающий фронт «борь­бы с коммунизмом» и что как раз на этом фронте американская дипло­матия действует наиболее неумело и безуспешно. «Великим полем битвы в защиту и распространение свободы (т. е. капиталистической системы.— Авт.) сегодня являются ... Азия, Латинская Америка и Ближний Восток, земли пробуждающихся народов»,— заявил Дж. Кеннеди в послании конгрессу 22 мая 1961 г.⁵³

Подход правительства Кеннеди к проблемам развивающихся стран представлял сложную смесь старых догм и новых идей, реализма и авантюризма, сочетание мирных и военных методов для защиты интере­сов американского империализма в Азии, Африке и Латинской Америке. С одной стороны, эти страны все еще рассматривались правящими кру­гами США преимущественно как пассивный объект борьбы между Во­стоком и Западом. Крупные победы национально-освободительных сил чаще всего публично расценивались как «поражения и отступление» США, как «подрывная деятельность» СССР, а советские заявления о солидарности с этими силами — как организация извне восстаний «на периферии свободного мира».

С другой стороны, Дж. Кеннеди и ряд его советников (Ч. Боулс, Э. Стивенсон, А. Шлезингер-младший) сознавали, что бывший колони­альный мир охвачен революционным подъемом, что его народы пережи­вают «революцию ожиданий» новой, лучшей жизни. Представители новой администрации видели безуспешность усилий Даллеса вовлечь разви­вающиеся страны в военные блоки, сознавали авантюристичность попы­ток запугать освободительные движения термоядерной войной. Исходя из этого, они стремились всеми мерами удержать эти страны в экономи­ческой и политической системе капитализма. Помимо опоры на реак­ционные, полуфеодальные режимы, они пытались расширить социальную базу для неоколониализма путем вовлечения национальной буржуазии в орбиту своего влияния, путем заигрывания с мелкой буржуазией⁵⁴. Короче говоря, речь шла о стратегии «перехвата» революционных, осво­бодительных движений, попытке направить их по пути верхушечных преобразований, который не затрагивал бы основных интересов амери­канского империализма, был бы приемлем для него.

Важнейшее значение дипломатия «новых рубежей» придавала изо­ляции борющихся за свою независимость стран и народов от мирового социализма, от Советского Союза. Не допустить перехода этих стран на некапиталистический путь развития и проведения ими антиимпериали­стической политики неприсоединения, помешать установлению и разви­тию тесных и дружественных отношений между ними и социалистиче­скими государствами, «нейтрализовать» советскую политику поддержки борьбы народов за национальное и социальное освобождение — такие за­дачи ставило перед собой правительство демократов. Дилемма, стоявшая

53. Public Papers..., J. F. Kennedy, 1961, p. 397.

53. См., например: Ли В. Ф. Стратегия и политика неоколониализма США: (Дипло­ матия «новых рубежей» и страны Южной и Югo-Восточной Азии). М., 1971.

240

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИИ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

241

перед Кеннеди, писал один из помощников президента, Т. Соренсен, «была, по существу, одна и та же: как разъединить русских с „освободи­тельным"... движением, не вызывая большого советско-американского столкновения» ".

После прихода Кеннеди в Белый дом американская дипломатия нача­ла заметно больше, чем раньше, считаться (по крайней мере на словах) с позицией развивающихся стран. Это выразилось и в увеличении объема, разнообразия и гибкости различных американских программ эконо­мической, технической и военной «помощи», и в широком использовании таких неоколониалистских нововведений, как «корпус мира», «продоволь­ствие для дела мира», и в большем внимании к ООН и другим между­народным организациям, и в тщательном подборе дипломатов для рабо­ты в Азии, Африке и Латинской Америке, и в весьма активной «личной дипломатии» президента, его брата министра юстиции Р. Кеннеди и других высокопоставленных деятелей администрации «новых рубежей». Пропаганда «родства» Американской революции XVIII в. и современных национально-освободительных революций, словесная демонстрация «по­нимания и сочувствия» США «растущим ожиданиям» народов развиваю­щихся стран стали неотъемлемыми атрибутами политики Кеннеди.

Но программа «новых рубежей» обновляла и расширяла диапазон не только «мирных» — экономических, дипломатических, идеологиче­ских, культурных,— но и военных методов защиты интересов американ­ского империализма. Президент Кеннеди считал, что даллесовская докт­рина «массированного возмездия» в значительной мере лишила США возможности использовать военную силу. В условиях, когда СССР стал обладателем ракетно-ядерного оружия, а США потеряли свою стратеги- ческую неуязвимость, угроза применить атомную бомбу против социали­стических стран в ответ на новые революционные прорывы в капитали­стическом мире превратилась в явный анахронизм. Не менее опасными для самих США стали и угрозы применить атомное оружие в «локаль­ных» войнах против национально-освободительных сил. Таким образом, делали вывод в Белом доме, вооруженные силы США оказались мало подготовленными к выполнению в странах Азии, Африки и Латинской Америки миссии «защиты американских интересов» как раз в то время, когда необходимость в этом стала особенно настоятельной.

Стремясь подтянуть военный потенциал и вооруженные силы США к потребностям их глобальной политики, правительство демократов раз­работало и стало осуществлять на практике новую военную доктрину — «гибкого реагирования». Эта доктрина предусматривала при сохранения в качестве одного из ее элементов «массированного возмездия» и гонки ракетно-ядерных вооружений ускоренное развитие также обычных воору­женных и так называемых парамилитаристских сил. готовых вести лю­бые виды «обычных» военных действий, начиная от антипартизанских диверсий и кончая «локальными войнами».

При помощи такой перестройки вооруженных сил Дж. Кеннеди и его советники надеялись более «рационально» и с меньшим риском для самих США использовать военную силу в борьбе против революционных, на­ционально-освободительных движений. При этом, однако, не исключалась и возможность термоядерной войны в качестве «крайнего средства» при

55 Sorensen T. Kennedy, p. 634.

конфронтации с СССР. «Стратегическая ядерная сила Америки,— откро­венничал журнал „Тайм",— по-прежнему остается ключевым моментом национальной безопасности, но дополнения Кеннеди доводят ее точно до требований сегодняшнего дня... Плановики Кеннеди размышляют более четко о ядерном нападении, чем их предшественники. Планируется не­только выживание, но и способность действовать в кромешном аде после-атаковой атмосферы!» ⁵⁶.

Одним из практических результатов принятия новой доктрины «гиб­кого реагирования» стало развязывание Вашингтоном очередного раун­да гонки вооружений, как обычных, так и ракетно-ядерных. Для «стиму­лирования» этой гонки использовались любые методы, начиная от заяв­лений Кеннеди о существовании якобы «ракетного разрыва» между СССР и США и кончая раздуванием различных международных кризисов и военной истерии внутри страны с призывами строить убежища на слу­чай термоядерной войны и т. п.

Наряду со стремлением подвести достаточную материально-стратеги­ческую базу под глобальную экспансионистскую политику США прави­тельство Кеннеди, как это вскоре стало ясно, лелеяло надежды «исто­щить» СССР с помощью навязывания ему нового этапа в гонке воору­жений. В специальном исследовании «О национальной безопасности и экономике в (Ю-е годы» заместитель помощника министра обороны Г. Рауэн предложил ежегодно увеличивать военные расходы США на 10 млрд. долл. «Доводы Рауэна представляют собой,— сообщал „Ньюсу-ик",— новую форму геополитической стратегии. Советский Союз,— ут­верждает он,— был бы вынужден состязаться с ускоренным увеличени­ем в оборонительных расходах США, а советская экономика менее спо­собна, чем американская, нести подобную тяжесть... Фактически адми­нистрация уже сделала один пробный шаг по пути, изложенному „прожектами Рауэна"... Мышление и планы Пентагона носят сильный отпечаток стратегии Рауэна, хотя бы только потому... что США в этом случае смогут воспользоваться большой свободой действий в холодной войне» ⁵⁷.

Подобные надежды Вашингтон питал и питает и до и после исполь­зования администрацией Кеннеди «стратегии Рауэна»⁵⁸. Они были и остаются, однако, не только весьма опасными, но и иллюзорными. Как и все другие, очередной тур гонки вооружений, развязанный США в на­чале 60-х годов, увеличил материально-технический потенциал для воз­никновения войны, но не привел ни к «истощению» СССР, ни к его ка­питуляции перед американским империализмом, а лишь побудил совет­ский народ принять необходимые дополнительные меры для обеспечения-своей безопасности.

Одним из первых острых военно-политических кризисов, с которым столкнулось правительство Кеннеди, был лаосский. В то время как большинство народа и политических группировок Лаоса стремились к соблюдению Женевских соглашений 1954 г. и не желали превращения своей страны в полуколонию США, правительство Эйзенхауэра, пытаясь

56 Time, 1961, Apr. 7, p. 13.См. также: Ball D. J. Politics and Force Levels: the Strate­gic Missile Programm of the Kennedy Administration. Berkeley (Gal.), 1980, p. 131 a. o.

57 Newsweek, 1961, Oct. 2, p. 48—50.

58 Gaddis J. L. Strategies of Containment: a Critical Appraisal of Postwar American National Security Policy. N. Y.; L., 1982, p. 93—94.

242

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЯ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

243

удержать у власти во Вьентьяне правых проамериканских деятелей, по­шло на развязывание в конце 1960 г. в Лаосе гражданской войны. Уже к началу 1961 г., однако, эта война приняла весьма неблагоприятный для американского империализма и его ставленников оборот. Как обыч­но в таких случаях, американская дипломатия поставила вопрос о необ­ходимости военной интервенции. 19 января 1960 г. при передаче своих полномочий администрации демократов Эйзенхауэр заявил: «Лаос — ключ ко всей Юго-Восточной Азии». Если союзники США откажутся поддержать их, то он готов «прибегнуть к одностороннему вмешательст­ву»⁵⁹.

Не отказываясь от подготовки американской интервенции, Кеннеди рассматривал в качестве возможной альтернативы курс на возвращение к Женевским соглашениям 1954 г., на нейтрализацию Лаоса и создание коалиционного правительства, представляющего все основные политиче­ские группировки страны. По расчетам президента, перспектива мирного компромисса в Лаосе не только избавила бы США от бремени слишком тяжелых для них «обязательств», но и могла бы продемонстрировать большую реалистичность и «миролюбие» программы «новых рубежей». С другой стороны, угроза интервенции должна была успокоить реакцион­ные элементы и «устрашить» прогрессивные силы Лаоса, одерживавшие одну победу за другой над проамериканскими генералами.

На деле, однако, демонстративные приготовления США к интервен­ции в Лаосе в апреле-мае 1961 г. не оказали существенного влияния на положение в стране. В то же время союзники США не проявляли ника­кого желания поддержать планируемую американскую интервенцию. В таких условиях Кеннеди непосредственно обратился ко всем заинте­ресованным сторонам, и в первую очередь к Советскому правительству, с просьбой о сотрудничестве в установлении мира в Лаосе, в диплома­тическом разрешении конфликта.

Победа компромиссного подхода и здравого смысла в лаосском вопро­се не означала, однако, что курс США по отношению к Юго-Восточной Азии переводился на новые рельсы. В июле 1962 г. правительство Кеннеди подписало Женевские соглашения о нейтрализации и мире в Лаосе. Но одновременно оно усилило подрывные действия против пат­риотических сил. а главное — приняло решение о дальнейшем расшире­нии вмешательства и «борьбы против коммунизма» во Вьетнаме.

Еще в начале 1961 г. Дж. Кеннеди одобрил «контрпартизанский план», предусматривавший нанесение в течение 18 месяцев «полного поражения коммунистам» в Южном Вьетнаме путем оказания военной и экономической поддержки Нго Динь Дьему при условии проведения его режимом некоторых «социальных реформ».

В мае в Сайгон прибыл вице-президент США Л. Джонсон. Его зада­ча заключалась в том, чтобы заверить Чан Кайши, Дьема и таиландско­го премьер-министра Сарита в том, что «новая американская политика (в Лаосе) не означает общего намерения (США) уйти из данного райо­на» ⁶⁰. Одним из доказательств этого стало соглашение о значительном увеличении помощи США режиму Дьема, в том числе об оснащении до­полнительных южновьетнамских дивизий и о посылке в Сайгон американ-

59 Цит. по: Schlesinger A. M., Jr. A Thousand Days, p. 163—164. 60 Ibid., p. 541.

cкиx «советников и специалистов». За этими мерами по «увеличению и ycкорению содействия США республике Вьетнам», многозначительно от-мечалось в коммюнике от 13 мая 1961 г. о переговорах Джонсона и Дье- мa, «могут последовать еще более далеко идущие мероприятия, если си­туация, по мнению обоих правительств, даст основания для этого»⁶¹. Вернувшись 24 мая в Вашингтон, Л. Джонсон решительно высказал-

ся против «ухода» США из Вьетнама, заявил об отсутствии «альтерна­тивы лидерству Соединенных Штатов в Юго-Восточной Азии». В качест­ве опоры для такого «лидерства» Джонсон предложил создать союз «всех свободных наций Тихого океана и Азии», т. е. фактически азиатский ва­риант НАТО. Настаивая на том. чтобы США всеми средствами «встрети­ли вызов коммунизма» в Юго-Восточной Азии, он не исключал возмож­ности вовлечения и собственно американских боевых сил в войну на Ази­атском континенте⁶².

Под влиянием подобных рекомендаций вопрос об американской воору­женной интервенции во Вьетнаме постепенно переходил из области об­суждений в сферу практической политики. В частности, для поднятия боевого духа сайгонских марионеток правительство демократов уже в мае 1961 г. решило помочь им в организации подрывных диверсионных действий против ДРВ и послать в Сайгон первый отряд американских контрповстанческих сил специального назначения⁶³.

В других районах Азии, на Ближнем и Среднем Востоке правительст­во Кеннеди проводило более «мирную» неоколониалистскую политику. Оно, в частности, приложило немало усилий, чтобы улучшить отношения с такими ключевыми странами этих регионов, как Египет и Индия. Осо­бые надежды в отношении последней у него вызвал конфликт на ин­дийско-китайской границе осенью 1962 г. Однако, несмотря на диплома­тические маневры, увеличение экономической, продовольственной, а в период этого конфликта и военной помощи Индии, правительству Кен­неди не удалось заставить отойти эту великую азиатскую страну от по­литики позитивного неприсоединения.

Правительство Кеннеди активизировало политику США на Африкан­ском континенте, ставя своей задачей удержать освобождающиеся одну за другой страны Африки под своим влиянием. Оно предприняло, в част­ности, серьезные усилия, чтобы продолжить и придать новые специфи­ческие аспекты «миссии ООН» в Конго, которая после злодейского убийства Лумумбы 17 января 1961 г. и откола Катанги приобрела для США весьма важное значение, позволяя маскировать их растущее вме­шательство в дела Конго. Вашингтон использовал силы ООН и против бельгийских колонизаторов с их ставленниками в Катанге. Именно по­добный поворот в конголезской «операции ООН» позволил правительст-ву Кеннеди заручиться поддержкой со стороны ряда развивающихся стран.

Особое внимание правительство Кеннеди уделяло Латинской Амери­ке. Прежде всего оно стремилось ликвидировать острую напряжен­ность, которая возникла в отношениях с этим ближайшим к США райо­ном. Именно здесь деятели «новых рубежей» желали разработать «образ­цовую модель» отношений США с развивающимися странами. Наконец,

61 American Foreign Policy: Current Documents, 1961. Wash., 1965, p. 1044. 62 Geyelin P.L. Lyndon B. Johnson and the World. L., 1966, p. 40—42. 63 The Pentagon Papers, as publ. by New York Times. N. Y., 1971, p. 91.

244 II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

Вашингтон стремился срочно погасить маяк Кубинской революции,нe дать ему осветить путь к подлинной национальной независимости и со­циальному прогрессу другим латиноамериканским странам.

Еще до избрания на пост президента Дж. Кеннеди и его советники много говорили о необходимости проведения «новой» латиноамерикан­ской политики, которая не только подтверждала бы в духе «добрососед­ства» формальное политико-юридическое «равноправие» американских стран, но и предусматривала определенные социально-экономические реформы, призванные несколько разрядить как внутреннюю ситуацию так и растущую отчужденность Латинской Америки от США. Эта поли-тика, получившая пышное наименование «Союз ради прогресса», была официально провозглашена Дж. Кеннеди в его выступлении 13 марта 1961 г. в Белом доме перед латиноамериканскими дипломатами и члена­ми конгресса. В качестве конкретной программы действий она была при­нята на специальной сессии Экономического и Социального совета Орга­низации американских государств (ОАГ) в уругвайском городе Пунта-дель-Эсте в августе того же года.

Согласно программе «Союза ради прогресса» США обещали пред­оставлять Латинской Америке ежегодно в течение 10 лет примерно по 2 млрд. долл. (1,1 млрд.—правительственная «помощь», 0,9 млрд.— частные капиталовложения, в том числе западноевропейские, и займы международных финансовых организаций). Латиноамериканские же страны обязывались предоставлять на одобрение ОАГ, а главное — США, свои планы «экономического и социального развития», которые включали ряд обязательств: добиваться темпов роста экономики в 2.5% в год, проведения «демократических» реформ и т. д.

Выдвигая программу «Союз ради прогресса», правительство Кеннеди постаралось представить ее (как в свое время «план Маршалла») чисто экономическим «благотворительным» мероприятием США⁶⁴. Однако, если отбросить демагогические обещания, реальное содержание этой программы сводилось к тому, чтобы путем определенных уступок смяг­чить противоречия п расширить местную социальную опору для латино­американской политики США. С одной стороны, американские империа­листы должны были пересмотреть ряд своих «жестких» взглядов на Латинскую Америку (подозрительное отношение ко всем местным «ра­дикалам», отказ помогать государственному сектору) и увеличить свою экономическую помощь, с другой — правящие олигархии латиноамери­канских стран должны были отказаться от некоторых привилегий я провести ряд реформ, с тем чтобы отвлечь трудящиеся массы от рево­люционной, антиимпериалистической борьбы. Минимум уступок с собст­венной стороны, максимум — со стороны своих «друзей» и союзников (колониальных держав в Африке, помещичьих диктатур в Латинской Америке) при максимальном выигрыше для себя — такова была тактика правительства Кеннеди.

Разработка и официальное провозглашение «Союза ради прогресса» были вызваны реакцией правящих кругов США на Кубинскую револю­цию, в результате которой к власти в этой стране пришел народ. Этот «Союз» призван был не только воспрепятствовать появлению в Латин­ской Америке новых революционных очагов, но и создать благоприятные

64 American Foreign Policy: Current Documents, 1961, p. 344 a. o.

245

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

условия для попытки ликвидировать первое социалистическое государст­во в Западном полушарии.

Еще до официального вступления на пост президента, во время встреч с директором ЦРУ А. Даллесом 18 и 29 ноября 1960 г., Кеннеди был информирован о подготовке контрреволюционных банд к нападению на Кубу и дал им свое «осторожное одобрение». Оно было подтверждено на заседании правительства 26 января 1961 r.⁶⁵ Только месяц понадо­бился правительству Кеннеди для того, чтобы «уравновесить» свои обе­щания «прогресса» всем народам Латинской Америки организацией пря­мого вооруженного нападения на революционную Кубу.

3 апреля 1961 г. госдепартамент опубликовал пространный документ (так называемую «Белую книгу») по кубинскому вопросу, исполненный клеветы по отношению к правительству Кубы, о котором говорилось как об угрозе «для подлинной революции в Америке» и для межамерикан­ской системы. Государственный департамент призывал кубинцев «разор­вать связи с международным коммунизмом». В противном случае, как подчеркивалось, «кубинцы возьмут дело в свои собственные руки»⁶⁶. В то же время, пока публиковались подобные ультиматумы и делались дезинформирующие заявления о «невмешательстве» США во внутренние дела кубинского народа, американские корабли с десантами контррево­люционеров и необходимым снаряжением для них уже готовились к от­плытию на Кубу, а американские самолеты под видом «кубинских», пи­лотируемых якобы «восставшими летчиками», пытались вывести из строя молодую авиацию республики⁶⁷. Прямое вторжение на Кубу в заливе Кочинос на Плая-Хирон началось 17 апреля 1961 г.

Однако с самого начала произошли две крупные осечки. Во-первых, высадившиеся контрреволюционеры столкнулись с героическим сопротив­лением кубинского народа, решительно поддержанного СССР, другими социалистическими странами, всей прогрессивной общественностью; во-вторых, была установлена американская принадлежность самолетов, бом­бивших Кубу. Правительство Кеннеди оказалось перед выбором: либо открыто принять дальнейшее участие в интервенции, либо бросить своих наемников на произвол судьбы, что оно и вынуждено было в ко­нечном счете сделать.

Опозорившая США и потерпевшая провал в заливе Кочинос антику­бинская акция, однако отнюдь не рассматривалась в Вашингтоне как финальный эпизод борьбы. Роль своего рода прикрытия для организации подрывных враждебных действий против Кубы и других революционных сил в Западном полушарии, для вовлечения в эти действия остальных латиноамериканских государств сохранялась за «Союзом ради прог­ресса».

Путем грубого давления и шантажа американской дипломатии уда­лось добиться на второй конференции в Пунта-дель-Эсте в январе 1962 г. наряду с разработкой пышной программы «либеральных, прогрессивных и мирных» реформ в Латинской Америке принятия серии антикубинских

65 Thomas H. Cuba or the Pursuit of Freedom. L., 1971, p. 1303—1305.

66 «Те же выражения и тон, — комментировал сей провокационный документ Стеббинс, — государственный секретарь Даллес употреблял накануне гватемальского мятежа в 1954 г.» (Stebbins R. P. The United States in World Affairs, 1961. N Y., 1962, p. 313—314). 67 Phillips D. The Night Watch. N. Y., 1977. p. 105.

246

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961 — 1963)

247

резолюций. Одна из них провозглашала «несовместимость» правительст­ва Кастро с межамериканской системой, другая формально исключала из нее Кубу, третья создавала специальное бюро для борьбы с «подрыв­ной кубинской деятельностью», четвертая вела дело к торговой войне против кубинского народа. Но если антикубинская направленность поли­тики Кеннеди еще могла удовлетворить реакционные круги в США и Ла­тинской Америке, то либерально-реформистская программа «Союза ради прогресса», а также его неспособность разрешить экономические про­блемы американских стран вызывали их откровенное недовольство.

Озлобленные перспективой даже малейших ущемлений своих приви­легий и отдельных уступок трудящимся, опасавшиеся дальнейшего рево­люционного воздействия Кубы, военно-помещичьи олигархии ряда лати­ноамериканских стран (Аргентины, Гондураса и др.) в течение 1963 г. организовали государственные перевороты, приведшие к установлению полуфашистских диктатур. На этом фоне заигрывания с «Союзом ради прогресса» выглядели уже фарсом. Точно так же объединенное сопротив­ление реакционных военных режимов, западноевропейских колониалист-ских кругов и солидарных с ними правых сил в самих США фактически свело к чистой демагогии большинство мероприятий дипломатии «новых рубежей» по отношению к развивающимся странам в целом.

Первостепенное значение американская дипломатия по-прежнему при­давала Европе, где, по оценке Вашингтона, объединение западноевро­пейских государств составляло второй после США «силовой центр» ка­питалистического мира, где непосредственно противостояли друг другу две противоположные социально-экономические системы и два главных военных союза — НАТО и ОВД. Особую тревогу правящих кругов США вызывали активность социалистической дипломатии, направленная на мирное разрешение неурегулированных европейских проблем, положи­тельная реакция все большего числа стран Европы на советские инициа­тивы, наконец, углубляющиеся противоречия между США и их западно­европейскими союзниками-конкурентами.

Стремясь продемонстрировать свою «твердость», нейтрализовать мир­ные инициативы СССР, правительство Кеннеди сознательно пошло на обострение обстановки вокруг Западного Берлина. В конце мая 1961 г., во время визита в Париж и Вену для переговоров с руководителями Франции и СССР, Кеннеди дал понять своим собеседникам, что не со­бирается идти ни на какие компромиссы с Советским Союзом по герман­скому вопросу.

Во время встречи в Париже президент Франции де Голль согласился с Кеннеди о необходимости «жесткой» позиции Запада в берлинском во­просе. По остальным пунктам повестки переговоров (положение в Юго-Восточной Азии, в НАТО и др.) мнения Франции и США разошлись и весьма основательно. Все попытки президента США убедить де Голля отказаться от проводимого им курса на укрепление независимости Франции в рамках Атлантического союза и вне их, на создание само­стоятельной ядерной ударной силы потерпели неудачу. Генерал де Голль откровенно выразил недоверие американским «гарантиям» Западной Ев­ропе. Интерпретируя слова де Голля как сомнения в готовности США «защищать Европу», Дж. Кеннеди постарался рассеять их. «Соединенные Штаты могут с большим успехом нанести первый удар в ядерной вой­не,—сказал он.—Если бы это было необходимо, если бы наши силы

оказались в опасности... США не поколебались бы действовать пер­выми»⁶⁸.

Это заявление не только еще раз продемонстрировало лицемерие официальных американских деклараций о том, что США «никогда не начнут первыми» термоядерную войну, но и подтвердило наихудшие предположения Франции и других западноевропейских государств об опасности американского «покровительства», чреватого термоядерной катастрофой.

Из Парижа Дж. Кеннеди в первых числах июня 1961 г. направился в Вену для встречи с Председателем Совета Министров СССР Н. С. Хру­щевым. В состоявшихся беседах президент категорически отверг не только предложения советской стороны по урегулированию вопроса о Западном Берлине, но, по существу, вообще отказался от его обсужде­ния. Искусственно вызвав обострение разногласий, правящие круги США вновь вступали на крайне опасный путь, и это сыграло весьма от­рицательную роль в развитии американо-советских отношений.

13 августа 1961 г. правительство ГДР при поддержке остальных со­циалистических стран взяло под строгий контроль границу между Вос­точным и Западным Берлином. Очевидный провал всех попыток прове­дения «жесткого курса на устрашение», на подрыв Советского Союза и других социалистических стран вызвал не только замешательство в Вашингтоне, но и усиление трений между США и их союзниками по НАТО. Столкнувшись с этим, деятели «новых рубежей» вынуждены были заняться поисками новых путей и средств для того, чтобы восста­новить пошатнувшееся единство капиталистического мира.

В конце 1961 г. правительство США выступило с так называемым «Великим проектом» создания «атлантического сообщества». В качестве первого шага для организации под подобной вывеской союза капитали­стических государств оно выдвинуло задачу заключения широкого эконо­мического соглашения между США, Западной Европой и остальными странами капитализма⁶⁹. Фактически американский империализм пытал­ся одновременно укрепить фронт против своего главного противника (со­циалистической системы и всех революционных сил), ликвидировать раскол, ослабить конкуренцию и экономические трудности в собственном тылу (среди империалистических держав) и спасти положение на своих флангах.

Подрыв гегемонии США в мировой капиталистической экономике за­шел уже настолько далеко, что в Вашингтоне его не могли больше игнорировать. Американские монополии должны были вести ожесточен­ную борьбу за мировые рынки, прежде всего со странами Западной Ев­ропы и Японией. Введение единого высокого внешнего тарифа при сни­жении внутренних давало определенные преимущества над американца­ми участникам создаваемого в Европе интегрированного «Общего рынка», а также усиливало их позиции для конкуренции в других райо­нах мира. «Дни раннего периода после второй мировой войны, когда то­вары, сделанные в США, господствовали на мировых рынках, отошли в прошлое,—констатировала с горечью "Нью-Йорк тайме".—Сегодня мы сталкиваемся с очень жесткой и напряженной конкуренцией на многих

68. Sidey H.John Kennedy, President. N. Y., 1964, p. 184.

69. Department of State Bulletin, 1961, Dec. 25, p. 1040 a. o.

248

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961 — 1963)

249

фронтах. В Западной Европе — потенциально наиболее богатом крупном рынке мира — эта конкуренция ныне обещает стать непреодолимой для многих американских экспортеров» ⁷⁰.

В таких условиях правительство Кеннеди было заинтересовано в ско­рейшем улучшении внешнеэкономического положения США не меньше, чем в преодолении всех остальных трудностей американской политики. Более того, оно отдавало себе отчет в том, что именно ухудшение экономического положения США на мировой арене в значительной мере препятствовало успеху их военных и дипломатических акций.

25 января 1962 г. Дж. Кеннеди обратился к конгрессу с посланием о «новой внешнеторговой программе». Он просил в первую очередь пол­номочий на сокращение на взаимной основе тарифов до 50% стоимости на целые товарные категории и на полную их отмену в торговле со странами «Общего рынка» на те группы продукции, по которым сов­местная торговля США и ЕЭС составляет 80% или больше мирового обмена ⁷¹.

Дальнейшая программа действий правящих кругов США выглядела примерно так. Во-первых, пока конгресс рассматривает и принимает акт о расширении торговли 1962 г., Великобритания вступает в «Общий ры­нок», в результате чего пресекаются тенденции к экономической обособ­ленности и протекционизму отдельных районов капиталистического мира — в наибольшей степени Британского Содружества и Западной Ев­ропы с ассоциированными с нею странами Африки, в наименьшей — са­мих США. Во-вторых, создается «внутреннее» экономическое «атланти­ческое сообщество», своего рода «хозяйственное НАТО». В-третьих, устанавливаются аналогичные торговые и другие узы между «внутрен­ним» «атлантическим сообществом» и «внешним», т. е. периферией ка­питалистического мира. И, наконец, в-четвертых, весь капиталистический мир постепенно интегрируется экономически, а затем и в других обла­стях жизни под эгидой американского империализма, после чего не просто отбивает «вызов», а переходит в решительную контратаку против мирового социализма.

Таким образом, сразу выявлялись не только экономические, но и да­леко идущие политические и военно-стратегические цели «атлантическо­го сообщества». В послании конгрессу от 25 января 1962 г. Дж. Кенне­ди подчеркивал: «Успех нашей внешней политики зависит в большой мере от успеха нашей внешней торговли, а поддержание нами политиче­ского единства Запада в такой же мере зависит от степени западного экономического единства. Интегрированная Западная Европа, объединив­шаяся в торговом партнерстве с Соединенными Штатами, будет содейст­вовать дальнейшему перемещению широкого баланса силы в сторону сво­боды. Наши усилия сохранить лидерство в свободном мире зависят... от нашего успеха в этом предприятии. Экономическая изоляция и поли­тическое лидерство совершенно несовместимы» ⁷².

Представляя политику «атлантического сообщества» как единую по отношению к «внешнему» миру, правительство Кеннеди стремилось по­ставить перед ним такие проблемы, которые способствовали бы коорди­нации действий западных держав в основных вопросах мировой полити-

70. New York Times, 1962, Jan. 26.

71. Department of State Bulletin, 1962, Febr. 12, p. 231 a. o.

72. Ibid., p. 233.

kи. Но при этом оно опять-таки предлагало, во-первых, осуществлять эту координацию прежде всего по проблемам, представлявшим особый интерес для США. во-вторых, класть в основу их решения цели, пресле­дуемые США, и, в-третьих, как-то попытаться добиться единства «атлан­тического сообщества» за счет реальных или словесных уступок осталь­ных западных держав Соединенным Штатам.

В течение осени и зимы 1961/62 г. в Вашингтоне был подготовлен и представлен другим западным державам, прежде всего ФРГ, ряд новых предложений по германскому вопросу. В них правительство Кеннеди охарактеризовало как «мертвую» политику, призывавшую к «освобожде­нию» Восточной Германии. В Вашингтоне считали возможным для пра­вительства Аденауэра отказаться от ряда догм «жесткой» политики, в частности от доктрины Хальштейна, и взять иной курс в отношении ГДР: ставилась задача мирно «включить» ГДР в состав Западной Гер­мании.

Подобные положения в какой-то мере ревизовали старые концепции политики Аденауэра и Даллеса, но они, разумеется, не означали отказа от давних агрессивных целей в отношении ГДР, представляя собой за­маскированную попытку подорвать взятый народом ГДР курс на строи­тельство социализма в своем государстве, внести раскол в социалистиче­ское содружество и оторвать от него отдельные страны.

По замыслам правительства Кеннеди новая политика «мирного про­никновения» должна была явиться одним из средств сплочения «атлан­тического сообщества». Однако, вместо того чтобы послужить этой цели, она привела к созданию очередных трудностей для осуществления про­граммы «новых рубежей». С одной стороны, правительство Аденауэра всячески саботировало ее, с другой — когда позднее ФРГ стала развивать торговые отношения с СССР и некоторыми восточноевропейскими социа­листическими странами, то против этого выступили влиятельные реак­ционные круги в США, обвинившие Бонн в нелояльности.

Правительство демократов приложило большие усилия к согласовании* позиций членов «атлантического сообщества» и на «периферии» капита­листического мира. В частности, в конце 1961 — начале 1962 г. оно пред­приняло ряд попыток вовлечь в войну во Вьетнаме участников как СЕАТО, так и НАТО, заставить их принять на себя больше экономиче­ских и морально-политических издержек по «борьбе с коммунизмом». Оно оказало сильнейший нажим на своих западноевропейских партнеров, с тем чтобы побудить их не только принять участие в финансировании «Союза ради прогресса», но и примкнуть к реакционному антикубинско­му фронту.

Пытаясь сперва скоординировать под американским руководством позицию по отдельным международным проблемам, а затем и продвинуть вперед организацию политического единства «атлантического сообщества», правительство Кеннеди тем самым, однако, существенно ограничивало свободу собственного маневрирования в мировой политике. В одних случаях (с Вьетнамом, Кубой) отказ многих американских партнеров от Поддержки более воинствующего курса США играл определенную поло­жительную роль, в какой-то мере тормозил их агрессивные поползнове­ния. В других же (переговоры с СССР по германскому вопросу, пробле­ма разоружения) стремление правительства США прежде достичь единства со своими союзниками, а затем уже вести диалог с социалисти-

250

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

251

ческими странами фактически давало право «вето» на любую инициативу в этом направлении таким противникам разрядки международной напря­женности, как правительство Аденауэра. В то же время сами США стремились сдержать попытки их партнеров проводить какие-либо между­народные акции, не согласованные предварительно в Атлантическом союзе.

После некоторых колебаний и оттяжек правительство Кеннеди решило предпринять ради развития «атлантического сообщества» определенные шаги в НАТО, которые, с его точки зрения, создавали бы видимость раз­деления атомной мощи и ответственности США с их союзниками. С этой целью вместо прямолинейного плана генерала Норстэда о превращении НАТО в «четвертую атомную державу» весной 1962 г. была выдвинута идея создания так называемого «ядерного товарищества» между США и западноевропейскими странами.

Согласно этой идее американцы на первых порах должны были пре­доставить европейским участникам НАТО подробную информацию о своих ядерных силах и стратегии, о дислокации американского ядерного оружия. Западноевропейские страны приглашались участвовать в выборе целей для американских атомных бомб, а те государства, на территория которых эти бомбы хранились, должны были получить право принимать участие и в решении вопроса относительно их применения на практике. Помимо обещаний «совместных консультаций и контроля», правительство Кеннеди подтвердило также свое намерение передать в распоряжение НАТО пять подводных лодок, оснащенных ракетами «Поларис», и согла­силось продолжить разработку проекта создания так называемых много­сторонних ядерных сил, выдвинутого еще правительством Эйзенхауэра⁷³. Кульминационным моментом американской кампании за создание «атлантического сообщества», или «партнерства», явилась речь президен­та, произнесенная по случаю национального праздника США 4 июля 1962 г. в Филадельфии, в том самом здании, где в 1776 г. была про­возглашена Декларация независимости. В этой речи Джон Ф. Кеннеди постарался пообещать всем и каждому исполнение их сокровенных чая­ний, если только они... последуют за Соединенными Штатами в осуществ­лении их «Великого проекта».

Посулив и независимость, и «взаимозависимость» другим капиталисти­ческим странам, «равенство» и одинаковый «прогресс и благосостояние» как США, так и Западной Европе, как империалистическим, так и раз­вивающимся государствам, Кеннеди в то же время еще раз изложил подлинные цели американского проекта «атлантического сообщества», или «партнерства». Он признал, что США не могут одновременно нести основ­ную тяжесть «борьбы с коммунизмом», «защиты» всех остальных капита­листических стран, помощи развивающимся государствам и растущей конкуренции со своими западноевропейскими союзниками. Именно поэто­му США соглашались и, более того, настаивали на разделении с Запад­ной Европой их «глобального бремени и ответственности», обещая в обмен на это предоставление ей также и большего равенства и выгоды в отношениях с самими США, статута «равноправного партнера». Призыв к классовой солидарности империалистических государств под американ­ским лидерством, к их совместным действиям в отношении как социа-

73Schwartz D. N. NATO's Nuclear Dilemmas. Wash., 1983, p. 82 a. o.

лиcтических, так и развивающихся стран прозвучал особенно навязчиво, лишний раз раскрывая гегемонистскую и антикоммунистическую направ­ленность всего «Великого проекта» «атлантического сообщества», несмот­ря на всю его «экономическую», «мирную», «либеральную» и прочую

видимость⁷⁴.

Наибольшие надежды на помощь в создании « атлантического сообще­ства» правящие круги США возлагали на своего ближайшего партнера — Великобританию. Правительство Кеннеди упорно добивалось от нее наряду со вступлением в «Общий рынок» отказа от самостоятельной по­литики, от притязаний на «особую посредническую роль» во взаимоотно­шениях между Западом и Востоком, США и Европой, Британским Сод­ружеством и остальным миром, от попыток сохранить собственные ядер­ные силы.

На очередной встрече с британским премьер-министром Макмилланом в Нассау на Багамских островах, состоявшейся 18—21 декабря 1962 г., американский президент фактически добился принятия таких решений, которые должны были поставить Великобританию в один ряд с другими западноевропейскими державами и объединить их всех в качестве «еди­ного партнера» Америки. США обещали теперь предоставить Англии ракеты «Поларис» для атомных подводных лодок, которые еще только строились. К тому же Англия обязывалась приписать эти подлодки к планируемым объединенным ядерным силам НАТО и могла взять их назад для самостоятельного использования лишь в случае, если «на карту будут поставлены высшие национальные интересы». В результате само­стоятельность британского ядерного «устрашения» становилась в значи­тельной мере фикцией.

В то время как США усилили маневры, направленные на закрепление американской гегемонии в капиталистическом мире, среди многих стран возрастало нежелание оставаться в подчинении США. В этих условиях не Великобритания, послушно принявшая все условия США, а Франция, отвергавшая их, стала выразителем настроений значительной части правящих кругов и общественного мнения Западной Европы. «Бунт европейцев» против американского лидерства и попыток диктата вылился в январе 1963 г. в официальный отказ правительства де Голля согласить­ся на вступление Англии в «Общий рынок» и участвовать в создании р любой форме ядерных сил НАТО. Этот «бунт» выразился также в заклю чении двустороннего франко-западногерманского договора, в затяжках с переговорами о расширении торговли между США и Западной Европой Весь «Великий проект» «атлантического сообщества» оказался подорван­ным самым серьезным образом ⁷⁵.

Кризис «Великого проекта», поведение некоторых союзников США ясно показали Вашингтону, что если одни западноевропейские государст-ва прямо выступают против «атлантического партнерства», то другие намереваются использовать его в собственных, часто расходящихся с американскими интересах.

Правительство Кеннеди, разумеется, не желало просто отказываться oт борьбы за осуществление «Великого проекта», в котором оно видело

74 Department of State Bulletin, 1962, July 23, p. 131—133.

75 «Де Голль,— признавал журнал „Ньюсуик",— бросил вызов, который подсек под корень Западный союз и угрожает уничтожить концепцию Атлантического парт­нерства президента Кеннеди» (Newsweek, 1963, Febr. 11, p. 12).

252

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

253.

средство к сохранению лидерства США в «свободном мире». Кроме того, оно было связано определенными обязательствами но отношению к НАТО, к проамериканским силам в Западной Европе, к определенным кругам внутри страны, которые ратовали за расширение «атлантического сотруд­ничества». Наконец, в Вашингтоне опасались, что резкое ухудшение от­ношений между двумя основными «центрами силы» капиталистического мира приведет к ослаблению его позиций в «борьбе против коммунизма». Все эти обстоятельства предопределили новую тактическую линию США в борьбе за реализацию проекта «атлантического сообщества». Она состояла в том, чтобы скорее обходить, чем пытаться сломить сопротив­ление других стран проекту, изолировать «бунтовщиков», играть на про­тиворечиях между ними, достигать отдельных соглашении по различным вопросам с разными западноевропейскими странами, постепенно усили­вать экономическое, идеологическое и прочее проникновение США в За­падную Европу. Вместе с тем наметилась активизация других направле­ний политики «новых рубежей», в том числе в отношении Советского Союза.

Одной из главных установок правительства Кеннеди в его отношениях с СССР и другими социалистическими странами был лозунг сохранения «баланса сил». Согласно ей американская политика призвана была не допустить, чтобы в результате каких-либо международных или внутрен­них событий «равновесие сил» в мире между СССР и США нарушилось в пользу социализма. Подобная установка, с одной стороны, открывала для дипломатии «новых рубежей» возможность приспособления к неко­торым преобразовательным процессам и сдвигам, происходящим в мире. Объявляя их «самостоятельными», не затрагивающими мирового «балан­са сил», она не требовала от США автоматической конфронтации с Советским Союзом и враждебной реакции в ответ на любые изменения обстановки в тех или иных странах под воздействием внутренних факто­ров. С другой — эта же установка давала американскому империализму повод для организации враждебных действий как против СССР и других социалистических стран, так и против борьбы народов за свое националь­ное и социальное освобождение в тех случаях, когда эта борьба, по оцен­ке Вашингтона, вела к неприемлемому для него изменению мирового «равновесия сил», а точнее, когда затрагивала его важные экономические, политические или стратегические интересы и когда имелись необходимые средства и условия для защиты этих интересов.

Характерно, однако, что по замыслам деятелей «новых рубежей» мировое «равновесие сил» не должно было нарушаться только в одну сторону — к невыгоде США. Что же касалось изменения соотношения сил в их пользу, то такое нарушение не только допускалось, но я его всячески добивались с помощью всех доступных методов, начиная от гонки вооружений, организации вооруженных интервенций я междуна­родных кризисов и кончая попытками реализации планов «атлантическо­го сообщества». В самом деле, «Великий проект» Кеннеди в конечном счете был направлен не только на создание перевеса сил капиталистиче­ского мира над социалистическим, но и на «перетягивание» на сторону США отдельных социалистических стран, на раскол социалистического содружества ⁷⁶.

Постепенно пересматривая прежний даллесовский подход к социали­стическим странам как к «монолиту», «мозговой трест» Кеннеди разра­батывал стратегию «дифференцированного подхода» к каждой из этих, стран или к их отдельным группам. Руководители внешней политики США стали усиленно изыскивать «противоречия» и «непереходимые грани» в политике социалистических стран, возлагать расчеты на то, что национализм, особенно в кризисных ситуациях, возобладает над интер­национализмом, будет играть решающую роль в их поведении. При этом если против большинства социалистических государств правительство Кеннеди стремилось проводить борьбу методами, исключающими прямое военное нападение и термоядерную войну, то по отношению к некоторым из этих государств оно скатывалось на позиции воинствующего авантю­ризма, вплоть до подготовки агрессии против них. Такова была его по­литика в отношении ГДР в 1961 г. и особенно в отношении ДРВ

и Кубы.

После провала попытки вторжения на Кубу в апреле 1961 г. прези­дент Кеннеди объявил, что, с одной стороны, США якобы не намеревают­ся организовывать интервенции против Острова Свободы, но с другой — не станут бездействовать, если члены ОАГ будут пассивны перед лицом «роста коммунистической угрозы» в Западном полушарии. Действитель­но, в Вашингтоне не оставляли мысли о взятии реванша за поражение в заливе Кочинос и ликвидации первого государства, вставшего на путь построения социализма в Латинской Америке. На юге США, во Флориде, активизировались бежавшие с Кубы контрреволюционеры, которые под руководством ЦРУ занимались организацией диверсий против кубинского народа, покушений на его лидеров во главе с Фиделем Кастро. «Неизвест­ные» корабли и самолеты совершали пиратские нападения на побережье Кубы, на ее промышленные предприятия и сахарные плантации, на ино­странные суда, направлявшиеся в кубинские порты.

В начале сентября 1962 г. Вашингтон открыто провозгласил, что уничтожение социалистического правительства на Кубе является его официальной политикой. Заявление сопровождалось полетами разведыва­тельных самолетов У-2 над кубинской территорией, усиленными военными приготовлениями, мобилизацией резервистов⁷⁷. Опираясь на инспириро­ванные США решения ОАГ, американские правящие круги развернули против революционной Кубы «психологическую войну». Одновременно Вашингтон всячески уходил от сделанных ему предложений урегулиро­вать создавшуюся вокруг Кубы острую ситуацию путем переговоров между заинтересованными сторонами, которые выдвигал, например, ми­нистр иностранных дел СССР А. А. Громыко в ходе своих встреч с президентом Кеннеди и государственным секретарем США Раском 18 октября 1962 г. Белый дом отклонил и советское предложение о встре­че в верхах для урегулирования спорных международных проблем⁷⁸.

Правящие круги США явно выжидали наиболее благоприятного мо­мента для нанесения «решающего удара» по Острову Свободы и наме­ренно создавали опаснейший кризис. В этих условиях между правитель­ствами СССР и Кубы была достигнута и стала осуществляться договорен-

76 American Foreign Policy: Current Documents, 1962. Wash., 1966, p. 28-29.

77. История дипломатии: В 5-ти т. М., 1959—1979, т. 5, кн. 1, с. 617.

78. Там же, с. 623—628.

254

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961 — 1963)

255

ность об укреплении обороноспособности Кубы, в том числе о постав­ках и развертывании на ее территории советских ракет средней даль­ности.

Получив сведения об этом, воинствующие круги в Вашингтоне исполь­зовали их для развязывания острейшего международного кризиса. К 22 октября 1962 г. американское правительство сконцентрировало вокруг Кубы крупные соединения военно-морского флота (183 корабля), военно-воздушных сил, парашютистов и морских пехотинцев. В полную боевую готовность были приведены войска США и Западной Европы. Сигнал боевой тревоги прозвучал на кораблях б-го и 7-го флотов в Средиземном море и в районе о-ва Тайвань.

Однако Карибский кризис развертывался далеко не в той обстановке, на которую рассчитывал Вашингтон. Опрокидывались все надежды аме­риканских империалистов на то, что Советский Союз останется в стороне в случае их вооруженного нападения на Остров Свободы, что военные действия будут «ограничены» территорией Кубы и Карибским бассейном. Следуя агрессивному курсу против Кубы, Вашингтон втягивался теперь в опасную конфронтацию с СССР, грозящую термоядерной катастрофой для самих США.

В результате этого стал быстро меняться весь подход президента Кеннеди к проблеме. После многочасовых бурных обсуждений в Белом доме различных вариантов действий, в том числе прямого вторжения на Кубу и бомбардировок ее территории (на чем настаивали начальники штабов вооруженных сил США), Кеннеди отверг в итоге те из них, которые могли привести к немедленному развязыванию войны, и решил действовать более осмотрительно и «постепенно». Вместо свержения кубинского правительства в Вашингтоне решили ограничиться блокиро­ванием дальнейшего доступа советских ракет на Кубу, требованием их демонтажа и вывоза с ее территории.

Объявив 23 октября 1962 г. об установлении морской блокады Кубы и подчеркнув, что «строгий карантин на все наступательное военное снаряжение» — лишь первый шаг планируемых мероприятий США и что их вооруженным силам отдан приказ «приготовиться к любой возможно­сти», президент Кеннеди одновременно заявил о стремлении своего пра­вительства к поискам мирного разрешения возникшего кризиса на взаи­моприемлемой основе. Чем более напряженной становилась обстановка вокруг Кубы, чем упорнее рвался Пентагон к «испытанию оружием» с Советским Союзом, тем сильнее становилось убеждение Дж. Кеннеди и его ближайшего окружения в необходимости быстрейшего мирного уре­гулирования Карибского кризиса.

В беседе с советским послом в США А. Ф. Добрыниным 27 октября 1962 г. брат президента Р. Кеннеди-признал, что из-за сбитого над Кубой американского самолета-разведчика усилилось давление на Белый дом со стороны Пентагона, требовавшего немедленно начать военные действия, но что президент Кеннеди не хочет войны, в которой погибнут миллио­ны американцев. Он заявил далее, что в интересах скорейшего разреше­ния кризиса Вашингтон готов дать заверения, на которых настаивали советское и кубинское правительства, о том, что ни США, ни другие страны Западного полушария не будут вторгаться на Кубу. Более того, по словам Р. Кеннеди, президент, желая дальнейшей нормализации отно­шений с Советским Союзом, намерен осуществить «после окончания ны-

нешнего кризиса» запланированное им ранее удаление американских ядерных ракет средней дальности из Турции и Италии ⁷³.

Учитывая всю сложность и остроту складывавшейся обстановки, вы­раженное Вашингтоном официально стремление к мирному разрешению Карибского кризиса и конфиденциальные заявления Р. Кеннеди и других близких к президенту лиц о его стремлении к компромиссной договорен­ности с СССР, Советское правительство со своей стороны согласилось пойти в обмен на американские уступки на удовлетворение важного, но, по существу, единственного требования США о контролируемом вывозе c Кубы советских ракет, которые они рассматривали как «наступательное

оружие».

Сообщение об этом с огромным облегчением было воспринято всеми, кто стремился избежать войны, к грани которой снова привела весь мир антикоммунистическая агрессивная политика американского империализ­ма. «Я дал моим представителям в Нью-Йорке инструкции,— телеграфи­ровал 27 октября 1962 г. президент США Председателю Совета Минист­ров СССР,— которые позволят им выработать в конце этой недели — в сотрудничестве с исполняющим обязанности генерального секретаря ООН и Вашим представителем — соглашение о долговременном разреше­нии кубинской проблемы... 1) Вы согласитесь устранить эти системы оружия с Кубы под соответствующим наблюдением и контролем ООН и обязуетесь при соответствующих гарантиях воздержаться от дальнейших поставок таких систем оружия на Кубу. 2) Со своей стороны, мы согла­симся... а) быстро отменить меры действующего ныне карантина и б) дать заверения в отказе от вторжения на Кубу... Результат такого урегулирования по уменьшению мировой напряженности даст нам воз­можность работать над достижением более общего соглашения» ⁸⁰.

Таким образом, опаснейший Карибский кризис осенью 1962 г. был разрешен путем приемлемого для обеих сторон компромисса, в результа­те обращения со стороны Вашингтона к политическому, а не военному решению проблемы. Фактически правительство Кеннеди, во-первых, признало незаконность любых действий против Кубы, продиктованных недовольством правящих кругов США ее строем; во-вторых, ограничило свои требования демонтажом советских ракет средней дальности на Кубе: в-третьих, предпочло мир с сохранением революционной республики у своих берегов термоядерной войне с неизвестным исходом; в-четвертых, обещало в случае мирного решения Карибского кризиса пойти в дальней­шем на более широкие соглашения с СССР и другими социалистическими странами относительно сдерживания гонки вооружений, уменьшения уг­розы войны, ослабления международной напряженности.

Карибский кризис стал, по существу, отправным пунктом для некото­рой переориентации внешней политики администрации Кеннеди. Хотя осознание «немыслимости» термоядерной войны с СССР давно уже воз­никло в Вашингтоне, тем не менее именно в октябрьские дни 1962 г., когда смертельное дыхание такой войны, пожалуй, впервые непосредст­венно повеяло над США, здравомыслящие американские политики нако­нец поняли, что одних деклараций о ее «немыслимости» мало, что нужны

79. Kennedy R. F.Thirteen Days, A Memoir of the Cuban Crisis. N. Y., 1969, p. 108— 109; История дипломатии, т. 5, кн. 1, с. 640.

79. American Foreign Policy: Current Documents, 1962, p. 441—442.

256

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

257

какие-то более реальные и серьезные, чем поддержание «баланса ужаса» меры для ее предотвращения, и в первую очередь — ослабление «холод­ной войны» против СССР.

Выдвижение подобной задачи, разумеется, не означало и не могло означать отказа американского империализма, правящих кругов США от проведения экспансионистской, антикоммунистической глобальной поли­тики. Но в то же время оно свидетельствовало о том, что в данный мо­мент отчетливо проявилась умеренно реалистическая тенденция при раз­работке дальнейшего внешнеполитического курса США в обстановке, сложившейся в ядерный век. Определенную роль в этом сыграли также и надежды деятелей «новых рубежей» на «эволюцию» или «эрозию» со­циалистических стран, на рост национализма и возникновение разногла­сий между ними, на эффективность пропаганды «американского образа жизни», на преобладание США над СССР в военной области и т. д.

Одним из свидетельств новых веяний во внешней политике CШA. может служить известное выступление Дж. Кеннеди 10 июня 1968 г. в Американском университете в Вашингтоне. «Я буду говорить о мире,— заявил президент,— имея в виду не Pax Americana, навязанный челове­честву американским оружием... не мир могилы или безопасность раба... Я говорю о подлинном мире... потому что у войны новое лицо. Тоталь­ная война не имеет никакого смысла в век, когда великие державы имеют в своем распоряжении большие и сравнительно неуязвимые ядерные силы...» Кеннеди, по существу, отверг излюбленный тезис реакционной пропаганды о Советском Союзе как «естественном, вечном, непримири­мом» враге Соединенных Штатов. «История учит нас,— говорил он,— что вражда между странами, так же как и между отдельными лицами, не длится вечно. Сколь бы установившимися ни казались наши симпатии и антипатии, ход времени и событий часто приносит удивительные изме­нения в отношениях между странами и соседями».

Президент отклонил и другой важнейший постулат «холодной вой­ны» — о «неправомерности» социалистического строя в СССР и других государствах. Он выдвинул на первый план положение о наличии у СССР и США наряду с существенными противоречиями общих непрехо­дящих интересов, создающих почву для дипломатического урегулирова­ния и развития мирных взаимоотношений между ними. Кеннеди не огра­ничил эти общие интересы желанием избежать термоядерной катастрофы. Добиваться существенного, если не полного, прекращения «холодной войны» между СССР и США, договориться о взаимном сокращении воен­ных расходов, о совместных мероприятиях в деле развития науки и тех­ники, повышения жизненного уровня собственных народов — вот к чему призывал президент США своих соотечественников.

«Почти уникальным в отношениях между крупнейшими державами мира явился тот факт,—говорил он,—что наши страны никогда по вое­вали друг с другом. II ни одна страна за всю историю войны не постра­дала больше, чем пострадала русская страна в ходе второй мировой войны... Если сегодня снова начнется тотальная война — независимо от того, как бы она ни началась,— первыми ее объектами станут наши двe страны. Кажется иронией, но это действительный факт: двум сильней­шим державам мира грозит наибольшая опасность опустошения... II даже в холодной войне, которая несет с собой бремя и опасности многим странам, в том числе и нашим самым близким союзникам, наши две

страны несут самое тяжелое бремя. Ведь обе наши страны выделяют огромные суммы на создание оружия массового уничтожения, и эти сум­мы можно было бы лучше использовать для борьбы с невежеством, нище­той и болезнями» ⁸¹.

В выступлении Кеннеди в Американском университете не обошлось без вымыслов об «ответственности» коммунистов за существующую международную напряженность, о том, что они якобы пытаются навязать другим свою политическую и экономическую систему. Однако главный мотив этого выступления состоял в призыве к поискам мира, в изъявле­нии готовности США внести свой вклад в эти поиски, отказавшись от целого ряда догм и притязаний, идя на переговоры и соглашения с

СССР.

Параллельно с провозглашением курса на улучшение отношений меж­ду СССР и США президент Кеннеди согласился с советскими предложе­ниями предпринять ряд конкретных шагов в этом направлении. Первыми среди них были установление летом 1963 г. прямой линии связи между Москвой и Вашингтоном с целью избежать с каждой стороны опасных задержек, неправильного понимания и толкования действий другой сто­роны, особенно во время возможного кризиса, и заключение Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой.

Подписанный 5 августа 1963 г. СССР, США и Великобританией Московский договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах (в атмосфере, космическом пространстве и под водой) не охватывал всех видов ядерных взрывов и оставлял незапрещенными подземные испыта­ния. В то же время этот договор представлял собой важную победу кур­са на мирное сосуществование над политикой «холодной войны». Прези­дент Кеннеди и его ближайшее окружение рассматривали Московский договор не только как важное соглашение о сдерживании гонки ядерных вооружений и очистке атмосферы от радиоактивных осадков, но и как отправной пункт для проведения дальнейших мероприятий в направле­нии смягчения международной напряженности ⁸².

Подписание Московского договора отражало определенное изменение подхода правительства Кеннеди ко всей проблеме разоружения. Если раньше правящие круги США изображали любые предложения СССР в области разоружения как пропаганду или стремление «ослабить Запад», а собственные проекты составляли таким образом, чтобы сорвать всякую возможность договориться о прекращении гонки вооружений либо полу­чить максимальные односторонние преимущества, то теперь деятели «но­вых рубежей» начали склоняться к мысли о том, что реальные меры в направлении уменьшения риска войны, ее материально-технической базы необходимы и для Советского Союза, и для Соединенных Штатов.

В повестку дня американской дипломатии были поставлены такие вопросы, как заключение нового соглашения о воздушном сообщении и консульской конвенции между СССР и США, переговоры о пакте нена­падения между странами — участницами Варшавского Договора и НАТО, o создании инспекционных постов вдоль границы между Востоком и

81 Department of State Bulletin, 1963, July 1, p. 2—6. 82 Sorensen T. Kennedy, p. 740.

258

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

259

Западом для предотвращения неожиданного нападения или случайного возникновения воины и т. д.

В целом наметившиеся перемены в стратегии правительства Кеннеди как в отношении СССР, так и остального мира не выходили за рамки умеренно реалистической тенденции в империалистической политике. Более того, они во многих случаях носили непоследовательный характер. Так, беря курс на улучшение отношений с СССР, правительство Кеннецц одновременно продолжало цепляться за всю систему американских военно-политических союзов и баз за границей. Пытаясь уменьшить опасность термоядерного конфликта, оно в то же время наращивало ядерный по­тенциал американских вооруженных сил, расположенных в Европе и Азии. Когда под влиянием трудностей с платежным балансом правитель­ство США стало, в частности, проводить некоторые меры по сокращению численности американских войск в Западной Германии (операция «боль­шой мост»), оно тут же поспешило «уравновесить» их ввозом дополни­тельного числа ядерных боеголовок на территорию ФРГ. Ликвидируя базы с ракетами «Юпитер» в Турции и Италии, оно одновременно направило в Средиземное море атомные подводные лодки, продлило еще на пять лет соглашение с генералом Франко о военных базах ва испан­ской территории.

Не менее противоречивой были и торговая политика правительства Кеннеди в отношении социалистических стран. Выступая за расширение торговли между США, с одной стороны, СССР и странами Восточной Европы — с другой, оно в то же время продолжало настаивать на соблю­дении всеми капиталистическими державами запрета на экспорт так называемых «стратегических товаров», возражало против предоставления долгосрочных кредитов СССР.

Противоречивость и непоследовательность нового курса правительства Кеннеди в отношении СССР и других стран объяснялись несколькими причинами. Прежде всего, какими бы методами ни проводилась эта по-литика, она всегда носит классовый характер, служит интересам правя-щей олигархии США и направлена в первую очередь на борьбу с миро-еой социалистической системой. Далее, нельзя не видеть, что, хотя президент Кеннеди предпринял некоторые меры по приспособлению внеш­ней политики США к действительности, тем не менее его правительство не порвало со многими доктринами «холодной войны» и антисоветизма и не намеревалось отказываться от притязаний на мировое лидерство Соединенных Штатов.

Каждый шаг правительства Кеннеди, направленный на смягчение международной напряженности, наталкивался, однако, на острое недоволь­ство влиятельных реакционных кругов в правящей элите США, делав-

83 «Стратегия США во взаимоотношениях с Советской Россией, — сообщал всего зачетыре дня до убийства президента Кеннеди один из обычно хорошо осведомлен­ных американских журналов, — находится в процессе крутых изменений. Эти из­менения направлены в сторону более обширных контактов и сделок с СССР. Они отходят прочь от старых целей холодной войны. В основе новой стратегии ле­жит следующий план: искать ослабления напряженности — периода передышки или неофициального перемирия, в течение которого может быть установлена „взаи­мозависимость" между США и СССР. Акценты должны быть перенесены на „совместный опыт". Будет приложено больше усилий по части бизнеса, в плане осуществления общих мероприятий и поисков сферы сотрудничества, в плане ограничения числа конфликтов» (US News and World Report, 1963, Nov. 18, p. 64).

ших ставку на злобный антикоммунизм и гонку вооружений. Стремление этих кругов покончить со всякими проявлениями реализма во внешней политике нарастало.

3. РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ: НОВЫЕ ИМПУЛЬСЫ И НОВЫЕ ВЕЯНИЯ

В американской буржуазной литературе первая половина 60-х годов нередко характеризуется как «золотой век» в промышленности, эпоха «классового мира». Однако анализ тенденций развития рабочего движе­ния США на этом этапе не дает оснований для такого вывода.

Перемены в рабочем движении происходили на фоне значительных изменений в профессиональном составе наемных работников США. Научно-техническая революция усложняла структуру рабочего класса. В 50—60-х годах в профсоюзы приток новых членов проходил главным образом за счет средней и даже «высшей» прослойки наемных работников ршженерно-технического труда ⁸⁴. Это было связано с тем, что все боль­шая часть инженерно-технического персонала, служащих, работников сферы услуг но своему социально-экономическому положению сближалась с промышленными рабочими. Усиление гнета монополий, интенсификация и обесчеловечивание процесса труда приводили к тому, что профсоюзы, уже не ограничиваясь традиционными требованиями, выдвигали качест­венно новые, включая и такие, которые предусматривали их участие в управлении производством.

По данным на 1961 г., в стране было 134 профсоюза с 18 117 тыс. чле­нов. Это составляло более 20% общего числа самодеятельного населения. В АФТ—КПП входили 15 072 тыс. членов⁸⁵. В профсоюзах не состояла основная масса заметно увеличивавшейся армии «белых воротничков». Не было охвачено профсоюзами и подавляющее большинство неквалифи­цированных рабочих, особенно афро-американцев; оставались неоргани­зованными многочисленные отряды сельскохозяйственных рабочих.

В первой половине 60-х годов доля организованных трудящихся про­должала сокращаться. После слияния АФТ и КПП в 1955 г. американ­ские профсоюзы ежегодно теряли больше членов, чем принимали в свои ряды. С этого времени наряду с абсолютным сокращением численности членов профсоюзов происходило и сокращение доли организованных тру­дящихся в самодеятельном населении страны. С 1956 по 1964 г. доля членов профсоюзов среди всех занятых в стране уменьшилась с 24,8 до 21,9%; характерно, что за тот же период среди наиболее организованной части трудящихся, работающих в несельскохозяйственных отраслях, снижение числа членов профсоюзов было еще большим — с 33,4 до 28,9% ⁸⁶. Больше всего в этом отношении пострадали профсоюзы в таких отраслях промышленности, как угольная, горнодобывающая, тек­стильная, металлообрабатывающая, железнодорожный транспорт и др.⁸⁷

Уменьшение численности профсоюзов в эти годы объяснялось рядом

84. Стачки: история и современность. М., 1978, с. 288.

85. Statistical Abstract of the United States, 1966. Wash., 1966, p. 246.

86. Ibid.

87. Barbash J. American Unions. Structure, Government and Politics. N. Y., 1967, p. 5.

260

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

261

причин: увольнениями рабочих в результате внедрения автоматизации и иных технологических новшеств, антирабочими законами, препятствовав­шими росту профсоюзных рядов, политикой миогих профлидеров, не предпринимавших действенных мер по вовлечению трудящихся в проф­союзы, и некоторыми другими.

Профсоюзная бюрократия тормозила не только увеличение численного состава профсоюзов, активно включившись в пропаганду «классового мира» и «новых отношений в промышленности», создавая видимость не­нужности массовых действий, отождествляя все достижения профсоюзов с успехами переговоров по коллективным договорам за круглым столом согласительных комиссий. Она сдерживала развитие всего рабочего дви­жения в стране. Следует учитывать, что в начале 60-х годов американские профсоюзы располагали 450 тыс. профсоюзных функционеров, из которых группа примерно в 50 тыс. получала доходы в 10—20 раз большие, чем средняя заработная плата рядовых членов профсоюзов^8li. Все сильнее давал о себе знать процесс превращения выборных должностей в проф­союзах в доходные местечки, владельцы которых охотно шли на сделки с предпринимателями за счет интересов рабочих.

Новые условия развития государственно-монополистического капита­лизма, совершавшего в первой половине 60-х годов дальнейшие шаги по пути концентрации и монополизации капитала, образование транснацио­нальных корпораций, сдвиги в области пауки и техники и их неоднознач­ные социальные последствия отразились на характере экономической борьбы трудящихся США.

Забастовочную борьбу в определенной степени сдерживала массовая безработица, образовавшаяся в результате развернувшейся в широких масштабах автоматизации производства. В 1953—1962 гг. внедрение ав­томатизации привело к сокращению числа производственных рабочих на 13%, в то время как прибыли корпораций за этот период выросли на 31% ^8Э. В 1961 г. в стране насчитывалось 4,7 млн. безработных,, в 1965 г.— 4,1 млн. Кроме того, в эти годы велико было и число частично безработных. Известно, например, что в 1964 г. было 2,5 млн. человек, относящихся к этой категории ⁹⁰.

Принимавшиеся правительством меры по борьбе с безработицей — за­кон 1961 г. о помощи районам депрессии, закон 1962 г. о переобучении уволенных рабочих, ассигнования на общественные работы и т. д.— не привели к существенным сдвигам к лучшему в области занятости. В связи с обострением проблемы занятости в программах действий проф­союзов, объединявших работников ведущих отраслей промышленности, наряду с традиционными требованиями, относящимися к оплате труда, важное место стали занимать и такие, как сохранение общей численно­сти рабочих мест при изменениях в характере производства, участие представителей профсоюзов в решении вопросов занятости, соблюдение прав старшинства, оплаты предпринимателями переобучения рабочих, создание специальных комиссий, которые планировали бы темпы перево­оружения производства с учетом интересов членов профсоюзов, и т. д. Одним из важнейших направлений борьбы рабочего класса против

88 Андросов В. Роль правительства США в отношениях между трудом и капиталом.— Мировая экономика и междунар. отношения, 1964, № 5, с. 37.

89 UE News, 1963, Jan. I, p. 7.

90 Политическая жизнь в США: (Проблемы внутренней политики). М., 1966, с. 18.

негативных последствий автоматизации для наемного рабочего станови­лось движение за сокращение рабочей недели. В августе 1962 г. под дав­лением профсоюзных масс Исполком АФТ—КПП принял решение о развертывании национальной кампании за переход на 35-часовую рабочую неделю без снижения заработной платы. Руководство федерации призвало профсоюзы добиваться сокращения рабочей недели как путем принятия национального закона, так и при заключении новых коллективных согла­шений.

Принимая резолюцию, поддерживавшую на словах сокращение рабо­чей недели, лидеры АФТ—КПП мало что предпринимали на деле для организации массового движения трудящихся в поддержку этого требо­вания. Проявляя узкоцеховой подход, они препятствовали развитию ши­рокой, сплоченной борьбы трудящихся против безработицы, за право на труд⁹¹. Неудивительно, что главная инициатива в развертывании борьбы за 35-часовую неделю в эти годы исходила снизу, от рядовой массы. Но ввиду отсутствия организованного общенационального движения за сокра­щение рабочей недели профсоюзы в начале 60-х годов добились в этом направлении лишь незначительных результатов. Тем не менее в ряде от­раслей, главным образом в Нью-Йорке, некоторые категории рабочих (швейники, электрики и др.) сумели в течение 1962—1963 гг. добиться реализации своих требований.

В первой половине 60-х годов в динамике забастовочного движения наблюдались определенные изменения: после некоторого снижения числа их участников в середине периода (в 1964 г.) вновь наметилось увеличе­ние числа забастовщиков (1640 тыс.) ⁹².

В 1963 г. было лишь 7 забастовок с участием 10 тыс. человек, а в следующем году —уже 19. Крупнейшей и наиболее значимой среди них была забастовка рабочих-автомобилестроителей. Забастовка охватила большинство рабочих, запятых на предприятиях крупнейшей автомобиль­ной компании «Дженерал моторз» ⁹³. Боевая забастовка рабочих — тако­го выступления автомобилестроителей не наблюдалось со времен 30-х го­дов — началась под нажимом рядовых членов и руководителей местных отделений профсоюзов. Бастующие автомобилестроители в 1964 г. доби­вались принятия и строгого выполнения администрацией «трудовых пра­вил», что позволило профсоюзам играть большую роль в решении вопро­сов, связанных с установлением производственных норм, улучшением условий труда, с распределением сверхурочных работ и др.⁹⁴

Автомобилестроители явно задавали тон в забастовочных битвах 1964 г.: примерно треть всех человеко-дней, «потерянных» в забастовках этого года, приходилась на выступления рабочих компаний «Дженерал моторз» и «Форд мотор». Именно автомобилестроители в 1964 г. заклю­чили с предпринимателями соглашение, которое зафиксировало повыше­ние заработной платы в среднем на 5% для 275 тыс. человек⁹⁵. Таким образом, было отвергнуто требование правительства об ограничении роста заработной платы, определяемое максимум в 3,2%. Повышения заработ-

91 Михайлов М. Основные проблемы борьбы пролетариата США.— Мировая экономика и междунар. отношения, 1963, № 9, с. 85—86.

92 Work Stoppages in 1964—1965. Wash., 1965, p. 3.

93 New York Times, 1964, Sept. 26.

94 Мкртчян А. А. Указ. соч., с. 126. 95 New York Times, 1964, Sept. 10.

262

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

263

ной платы сверх правительственной нормы добились также рабочие горно­рудной и резиновой промышленности и некоторые другие категории рабочих.

Усилились тенденции к единству действий профсоюзов. Оно прояви­лось, в частности, в соглашениях о сотрудничестве между профсоюзами в том числе и между теми, которые некогда соперничали друг с другом,' в координации действий при заключении коллективных договоров, в ма­териальной и другой взаимопомощи во время забастовок и т. п. Свиде­тельством растущего стремления к единству действий явилось успешное сотрудничество между союзами портовых грузчиков и водителей грузо­вых машин, различными профсоюзами рабочих полиграфической промыш­ленности, воздушного транспорта, моряков и др.⁹⁶ Подспудно шел про­цесс, приведший в последующие годы к объединению ряда профсоюзов.

В начале 60-х годов усилилась борьба и за достижение единства бе­лых и черных рабочих в профсоюзах. Многие ведущие профсоюзы США в таких отраслях, как автомобильная, сталелитейная, электрохимиче­ская, резиновая, а также портовых грузчиков, транспортных рабочих, муниципальных служащих и другие заявили о поддержке движения за гражданские права и содействовали борьбе против расовой дискрими­нации.

В борьбе за упрочение союза между белыми и черными трудящими­ся важную роль сыграл Американский негритянский профсоюзный совет (АНПС), созданный в мае 1960 г. по инициативе председателя профсою­за проводников спальных вагонов Ф. Рэндолфа. АНПС внес большой вклад в организацию черных рабочих в профсоюз, в борьбу против диск­риминации черных в промышленности и профсоюзах. Важным аспектом деятельности новой организации явилась борьба за широкое представи­тельство черных рабочих во всех руководящих звеньях профдвижения. Эта деятельность имела принципиальное значение, поскольку была на­правлена на подрыв позиций реформистских лидеров, подчас насаждавших расовую дискриминацию в профсоюзах.

Широкое движение за права черных и растущая его поддержка со стороны профсоюзов заставили руководство АФТ—КПП принять в 1963 г. специальное решение, запрещавшее расовую дискриминацию в проф­союзах. Немало подобных резолюций принималось и на съездах отрасле­вых союзов. Однако чаще всего это являлось лишь видимостью активно­сти, которая призвана была служить лишь оправданием бездеятельности профсоюзных лидеров в решении расовой проблемы. Как отмечалось на V съезде АФТ-КПП (ноябрь 1963 г.), руководство 19 профсоюзов, вхо­дящих в федерацию, продолжало на практике осуществлять политику сегрегации в ряде местных отделений, и это несмотря на формальную отмену статей уставов профсоюзов, допускавших дискриминацию чер­ных ^Э7.

Политика консервативной верхушки АФТ—КПП, направленная на сдерживание развития американского рабочего движения, встречала ра­стущее противодействие не только со стороны рядовых членов профсою­зов и местного профсоюзного руководства, но и некоторых представите-

96. Dispatcher, 1967, July 7.

96. История рабочего движения в США в новейшее время: В 2-х т М 1970—1971, т. 2, с, 468—469.

лей высшего звена в руководстве федерации. В частности, в начале 60-х годов стали проявляться признаки разногласий, вылившиеся впоследствии в открытый конфликт между «старой гвардией» бывшей АФТ во главе c Дж. Мини и группой У. Рейтера. Противоречия обозначились и на бо­лее низком уровне профсоюзного руководства.

Примерно с середины 1964 г. в верхушке профсоюзов произошли су­щественные изменения. Так, в 1964-1965 гг. ожесточенная борьба за контроль в руководстве, приведшая к замене старых лидеров новыми, происходила в Объединенном профсоюзе рабочих металлургической про­мышленности, Межнациональном профсоюзе рабочих электро-, радио- и машиностроительной промышленности, Американской федерации служа­щих штатов, графств и общин и в некоторых других профсоюзах⁹⁸. Обновление руководства в профсоюзах, несмотря на некоторые противо­речивые явления, подчас сопровождавшие этот процесс, свидетельствова­ло о росте здоровых сил в рабочем движении США, способных бросить вызов соглашательской политике профсоюзной верхушки ⁹⁹.

В начале 60-х годов наметились тенденции, приведшие в последующие годы к известной радикализации организованного рабочего движения. Среди позитивных факторов можно отметить также оживление вы­ступлений в пользу мирного сосуществования, против «холодной войны». Если раньше проблемы внешней политики крайне редко обсуждались на съездах большинства американских профсоюзов, то с начала 60-х годов положение, хотя и медленно, начало меняться. Показательной в этом от­ношении была региональная профсоюзная конференция в Сан-Францис­ко по проблемам борьбы рабочего класса, состоявшаяся летом 1964 г. и призвавшая профсоюзы предпринять решительные действия в поддерж­ку политики мирного сосуществования и разоружения ¹⁰⁰. С 1964 г. дви­жение за мир в профсоюзах заметно активизировалось и расширилось, вовлекая все новых участников. Сказывалось растущее недовольство аг­рессией США во Вьетнаме, принимавшей все более опасные размеры.

В первой половине 60-х годов в связи с оживлением деятельности ультраправых сил профсоюзы, как входящие в АФТ—КПП, так и неза­висимые, активно выступали против реакции. Борьба против ультрапра­вых поднялась на новую ступень в 1964 г., после выдвижения ими кан­дидатом на пост президента воинственного расиста, непримиримого врага профсоюзов Барри Голдуотера, обвинившего профсоюзы в «тоталитариз­ме», «ущемлении интересов личности», открыто нападавшего на органи­зованное рабочее движение за «саботаж на предприятиях», призывавше­го к крайним мерам борьбы против забастовок^1O1. Весьма знаменательно, что профсоюзы в борьбе с ультраправыми выступали в союзе с негритян­ским, студенческим и другими потоками общедемократического движения. Комитет политического просвещения АФТ—КПП и его местные отделе­ния большими тиражами издавали литературу, разоблачавшую антира­бочий, антипрофсоюзный характер платформы Голдуотера. Профсою­зы в значительной степени способствовали поражению ставленника yльтраправых сил.

98. Подробнее см.:Мкртчян А. А. Указ. соч., с. 147—151.

99. Об этом процессе см.: Tyler G. The Labor Revolution. N. Y., 1967.

100. Labor Today, 1964, June—July, p. 21.

101. Goldwater from Л to Z: A Critical Handbook/Compl. by A. Frommer. N. Y., 19C4, p. 37—38.

264

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫВ РУБЕЖИ» (1961 — 1963)

265

Избирательная кампания 1964 г. способствовала развитию политиче­ской активности профсоюзов. Демократическая партия с ее широковеща­тельной программой мероприятий в социально-экономической области, с лозунгом «создания взаимопонимания» на внутреннем фронте и обе­щанием поисков «путей к миру» привлекла на свою сторону подавляю­щую часть организованных рабочих, которые отдали демократам 83% го­лосов ¹⁰². Однако политическая активность профсоюзов в этой кампа­нии ¹⁰³ объяснялась не только соблазном взамен за поддержку Джонсона и его партии добиться осязаемых результатов. Настроения организован­ных рабочих в значительной степени определялись тогда осознанием той опасности, которую представляла воинственная программа республикан­ского кандидата на пост президента сенатора Голдуотера. Компартия США, подчеркивая это обстоятельство, отмечала, что «поддержка Джон­сона была... условной. Безусловной была оппозиция голдуотеризму» ¹⁰⁴.

Таким образом, в политической области первая половина 60-х годов была отмечена тесным сотрудничеством профсоюзов с демократической партией. В более широких масштабах, чем прежде, профсоюзы участво­вали в предвыборной кампании демократов. Однако плоды этой деятель­ности доставались буржуазным партиям, точнее, одной из них — демок­ратической. По общему признанию, победе на президентских выборах 1960 и 1964 гг. демократы были обязаны главным образом профсою­зам¹⁰⁵.

Руководители АФТ—КПП по-прежнему выступали против независи­мой политической деятельности рабочих. Еще не будучи председателем АФТ — КПП Дж. Мини заявил: «В Америке нет места для партии, соз­данной на классовой основе... Мы будем продолжать политику, которую проводил Гомперс»¹⁰⁶. Мини и его сторонники в федерации пытались оправдать свою позицию ссылками на «аполитичность» американских ра­бочих, «бездуховность» рабочего движения в США, якобы отличающие его от подобных движений в европейских странах, на превращение аме­риканских рабочих в «средний класс», и т. д.¹⁰⁷

Однако, несмотря на резко негативное отношение к идее независимой политической деятельности со стороны руководства АФТ—КПП, эта идея продолжала привлекать к себе многих рабочих. Так, профсоюзы Нью-Йорка, насчитывавшие 1 млн членов, создали в августе 1962 г. Ра­бочую партию братства. В поддержку рабочей партии высказывались не­которые местные отделения профсоюза рабочих автомобильной и авиационной промышленности. Призыв к созданию такой партии про­звучал с трибуны съезда этого профсоюза в 1962 гг.; годом раньше ряд делегатов профсоюза водителей грузовых машин выступили с таким же призывом.

Размах забастовочной борьбы, нарастание недовольства политикой проф­союзной бюрократии, укрепление единства белых и черных рабочих, ак-

102. American Federationist, 1965, Jan., p. 1.

103. Для сравнения укажем, что в 1956 г. демократическую партию поддерживали 57% организованных рабочих, в 1960 г.— 65%.

104. Political Affairs, 1964, Dec, p. 15.

105. US News and World Report, 1965, June 7, p. 51.

106. Labor and American Politics/Ed, by Ch. Rehmus, D. McLaughlin. Ann Arbor (Mich), 1967, p. 161.

107. Ibid., p. 13.

тивизация борьбы против ультраправой опасности и милитаризма, нако-нец, известное усиление политической деятельности профсоюзов — все это вновь продемонстрировало огромную роль рабочего класса в об­щественной жизни страны.

4. ПОДЪЕМ БОРЬБЫ ЗА ГРАЖДАНСКИЕ ПРАВА ЧЕРНЫХ

Во втором послевоенном десятилетии происходили дальнейшие сдвиги в расселении, социально-классовой структуре и положении черного насе­ления США, истоки которых берут начало в годы войны. Массовые миг­рации афро-американцев в условиях промышленного роста и интенсифи-кации сельского хозяйства 60-х годов отличались более широкими масштабами и быстрыми темпами. По проценту мигрантов в этот период черные опередили не только других цветных, но и белых американ­цев ¹⁰⁸. По-прежнему черные переселялись преимущественно с Юга в другие районы страны и из сельской местности в город. Мигрировали в основном массы черных батраков и издольщиков. Но, помимо такого важнейшего «выталкивателя», как бедность, первостепенное значение приобретал теперь и расовый гнет, все еще более сильный на Юге, чем в других регионах страны. Существенную роль играла «цепная мигра­ция» — переселение в места, где уже осела значительная масса черного населения ¹⁰⁹. Важным фактором притяжения черных мигрантов на Се­вер и Запад США являлись также значительные различия (не в пользу Юга) в средней почасовой оплате промышленных рабочих, среднегодовом денежном доходе семьи, размерах социальных пособий, продолжительно­сти рабочего дня.

Основная масса черных мигрантов покидала те штаты, где расовая дискриминация при найме на работу и оплате труда принимала особен­но острые формы (Северная и Южная Каролина, Джорджия, Алабама, Миссисипи, Арканзас, Луизиана), и, как правило, направлялась в штаты, где расовый гнет был менее жесток (Нью-Йорк, Нью-Джерси, Мичиган, Иллинойс, Огайо, Пенсильвания, Коннектикут, Калифорния). Отставание Юга от других районов страны в области трудового законо­дательства также было одним из важнейших факторов массового пересе­ления черных на Север и Запад, крупные города которых являются не только центрами промышленного производства, но и торговли, науки, об­разования, культуры.

Массовые миграции черного населения США привели к высвобожде­нию более половины всех афро-американцев из территориальных границ отстававшего долгое время в экономическом и социально-политическом отношениях Юга. Урбанизация черного населения страны шла очень быстро: в 1966 г., например, уже свыше 70% афро-американцев прожи­вали в крупных городах страны, более половины всех черных южан ста­ли горожанами¹¹⁰. С 1950 по I960 г. в 10 крупнейших городах США

108. Statistical Abstract of the United States. Wash., 1974, p. 99.

109. A Decent Home, The Report of the President's Committee on Urban Housing. Wash., 1968, p. 8.

110. Report of the National Advisory Commission on Civil Disorders. N. Y., 1968, p. 246.

266

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

267

черное население увеличилось в общей сложности на 1,8 млн. человек (58%) ¹¹¹. Треть всего черного населения оказалась сконцентрированной в 15 городах страны. Причем в шести из них (в том числе в Вашингто­не), по данным переписи 1970 г., афро-американцы составляли большин­ство населения ¹¹².

Массовая урбанизация черного населения США привела к почти сплошной пролетаризации. Удельный вес афро-американцев среди всех рабочих США стал вдвое больше удельного веса черных в общем насе­лении страны: в 60-х годах, например, все черные американцы составля­ли около 10% населения, а черные рабочие — более 20% всех американ­ских рабочих¹¹³. Афро-американцы составляли 40% всех горняков, лесо­рубов, рабочих мясной промышленности; 30% портовых грузчиков и рабочих автотранспорта; более 20% рабочих сталелитейной, швейной и строительной промышленности ¹¹⁴.

Попытки миллионов черных переселенцев из сельских районов Юга найти в городах работу и достойное человека жилище, наталкиваясь на сознательное сопротивление одних и предубеждение, предрассудки дру­гих, терпели чаще всего крах, в результате чего подавляющее большин­ство черных мигрантов оседало на социальном дне старых и новых ин­дустриальных центров, увеличивая районы трущоб — исторически сло­жившуюся базу сверхэксплуатации. Это означало, что борьба за свои жиз­ненные интересы, гражданские и человеческие права, против расовой дискриминации, сегрегации, расистского террора и преступлений за­хлестнувших в первую очередь и сильнее всего Юг США, стала для мил­лионов афро-американцев общим кровным делом.

Выдающийся руководитель негритянского движения Мартин Лютер Кинг с горечью писал в 1963 г.: «Негры живут на одиноком острове бед­ности среди океана материального процветания и чувствуют себя изгнан­никами на своей земле»¹¹⁵. Это вынуждены были признать и политиче­ские лидеры буржуазии. А президент Дж. Кеннеди в специальном посла­нии конгрессу в 1963 г. отметил: «Негритянский ребенок, родившийся в США, имеет в два раза меньше шансов получить специальность, но вдвое больше шансов стать безработным; жизнь его будет на семь лет короче, чем жизнь белого, а доход вдвое меньше» ¹¹⁶.

От расовой сегрегации и дискриминации страдали не только черные рабочие. Семья черного земледельца получала доход вдвое меньший, не­жели семья белого фермера. Черные фермеры разорялись вдвое быстрее белых. Черный с высшим образованием, работая по специальности, полу­чал в США ежегодно в среднем почти в 1,5 раза меньше, чем белый специалист такой же квалификации. Сфера деятельности негритянских врачей, учителей, юристов и других представителей черной интеллиген­ции по-прежнему была сжата границами черных гетто и черной клиен­турой. Негритянская буржуазия, как правило, не допускалась в сферу крупного промышленного производства. В целом же в 1962 г. средний до-

111. Dutton F. G.Changing Sources of Power. American Politics in the 1970s. N Y., 1971, p. 100.

112. Ibid., p. 99.

113. Проблемы мира и социализма, 1963, № 9.

114. Там же.

115. Time. 1963, Sept. 6, p. 13.

116. Congressional Record, vol. 109, pt 5, p. 9348.

хо д черной семьи составлял чуть больше половины дохода белой

семьи ¹¹⁷.

В условиях маккартизма и наступления на прогрессивные силы, став­ших характерной чертой послевоенной внутренней политики американ­ского монополистического капитала, в обстановке усиления милитаризма в США росли, как грибы после дождя, фашистские, расистские и другие реакционные организации. Все они яростно отстаивали расизм, стремясь с помощью террора блокировать поднимающееся освободительное движе­ние черных. Ставка делалась на физическое уничтожение наиболее ак­тивных борцов против расизма. В стране сохранялась кровавая тради­ция «умиротворения» черных — суд Линча. В 1956 г. блоку диксикратов и правых республиканцев в конгрессе США удалось провалить законо­проект о запрещении линчевания негров. Весной 1963 г. негритянские организации представили в ООН десятки свидетельских показании о случаях линчевания черных на Юге США¹¹⁸.

Жертвами расистов становились не только черные, но и белые борцы против американского расизма. В июне 1964 г. близ Филадельфии (штат Миссисипи) были, например, зверски убиты три молодых борца за граж­данские права — двое белых и их чернокожий товарищ. В марте 1965 г. расисты застрелили двух белых сторонников расового равноправия афро-американцев: Виолу Лиуззо— мать пятерых детей и священника Джейм­са Риба.

На Юге по-прежнему была узаконена политическая дискриминация черных. Пять южных штатов (Алабама, Арканзас, Миссисипи, Виргиния и Техас) сохраняли в своем законодательстве соответствующее положе­ние, требующее в качестве обязательного условия для участия в выборах ежегодную уплату избирательного налога, причем новые избиратели должны были заплатить этот налог за 2—3 года вперед. Во всех южных штатах (за исключением Арканзаса, Флориды, Теннесси и Техаса) закон, как и раньше, требовал, чтобы избиратели сдавали специальный провероч­ный экзамен (так называемые тесты грамотности). Но даже сами регист­раторы признавали, что эти тесты были составлены так, чтобы черные не могли их одолеть ¹¹⁹.

Расистские законы Юга были нацелены на сохранение и закрепле­ние расовой и этнической розни между американскими трудящимися. На­пример, §1272 кодекса Южной Каролины гласил: «Будут считаться неза­конными действия какого-либо лица, фирмы или корпорации... разреша­ющие, помогающие или содействующие... пребыванию или работе пред­ставителей различных рас в одной и той же комнате пли пользованию одним и тем же входом...» ¹²⁰. Закон южных штатов под угрозой штрафа от 100 до 200 долл. или 6-месячного тюремного заключения запрещал черным и белым общаться в местах отдыха, развлечений, на занятиях спортом, а также создавать совместные предприятия. Во многих штатах страны, особенно на Юге, уголовный кодекс содержал различное опреде­ление степени виновности и наказания для черных и белых за одно и то же преступление. «Преступление негра по отношению к негру на

117. Перло В.Расизм в экономике США. М., 1978, с. 71.

118. Правда, 1963, 12 мая.

119. American Political Science Review, 1963, N 2, p. 357, 358.

117. Цит. по: Бойченко Г. Г. Конституция Соединенных Штатов Америки: Толкование и применение в эпоху империализма. М., 1959,' с. 181.

268

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

269

Юге не вызывает особой озабоченности, а преступление белого против негра обычно оправдывается»,—писал в 1961 г. профессор кафедры го­сударства и права университета в штате Флорида М. Б. Парсонс¹²¹.

Афро-американцы продолжали жить в условиях жесточайшего поли­цейского террора, преследований и издевательств. Это в равной степени относилось ко всем штатам. Вопросом о преступлениях местной полиции по отношению к негритянскому населению страны вынужден был занять­ся конгресс¹²². Но не только местные органы власти и полиция отдель­ных штатов были повинны в жестокостях и беззаконии по отношению к негритянскому населению США. Само федеральное правительство прямо или косвенно способствовало сохранению расовой дискриминации и сег­регации черных. Расовая дискриминация процветала в федеральных уч­реждениях, а также в больницах, школах, на транспорте, на объектах жилищного строительства, построенных на средства казны, т. е., в сущ­ности, на средства налогоплательщиков, как белых, так и цветных¹²³. Частные фирмы, грубо попиравшие конституционные права черных граж­дан США, получали от федерального правительства ежегодно по конт­рактам миллионы долларов ¹²⁴.

Все отмеченные обстоятельства показывают, что в 50—60-х годах пе­ред афро-американцами во весь рост встала общедемократическая зада­ча — необходимость борьбы против расового угнетения во всех сферах общественной жизни. Мириться с ним черное население больше не хо­тело и не могло, причем не только внутренняя, но и международная об­становка способствовала подъему освободительной борьбы черных в США. К числу важнейших факторов в этом отношении следует прежде всего отнести победоносные национально-освободительные движения в странах Африки и Азии, а также успехи национального строительства в СССР и других социалистических странах. «Негритянское движение про­теста испытывало воздействие процессов, происходящих во всем мире, особенно африканской революции»,—писал в 1968 г. видный деятель Компартии США К. Лайтфут ¹²⁵.

Подъем движения черных в 1955—1968 гг., получивший в американ­ской литературе название «негритянской революции», последовательно прошел два этапа: борьбы за принятие конгрессом США законов о граж­данских правах и борьбы за осуществление этих законов. На каждом этапе афро-американцы действовали в трех основных направлениях: про­тив социальной сегрегации рас, против политической изоляции цветного населения и против экономической дискриминации, практикуемой в отно­шении черных. Все три направления в той или иной степени переплета­лись, но каждое из них в названной последовательности выдвигалось на передний план по мере расширения и углубления освободительного дви­жения черных.

Движению за равноправие, как уже говорилось, непосредственно пред­шествовала в основном легалистская борьба НАСПЦН против расовой сегрегации в школах, жилищном вопросе, в области медицинского об-

121. South Atlantic Quarterly, 1961, N 4, p. 455, 459.

122. Congressional Record, vol. 109, pt 5, p. 10988.

123. Nation, 1963, July 27, p. 36.

124. Ibid., 1961, Febr. 4, p. 93—94.

125. Цит. по: Вехи боевой истории: 60 лет Коммунистической партии США. М., 1983, с. 254.

служивания и, что особенно важно, в сфере найма на работу. Несмотря на свой во многом верхушечный и ограниченный характер, эта борьба еще в 50-е годы принесла отдельные успехи, содействуя сплочению чер­ного населения и помогая ему преодолеть чувство беспомощности и апатии. Первым сигналом к активизации борьбы против расовой сегре­гации послужило яркое выступление в начале февраля 1955 г. черного конгрессмена А. К. Поуэлла в палате представителей конгресса США. Поуэлл потребовал тогда принять закон против линчеваний, отмены изби­рательного налога, системы пеоната и расовой сегрегации в жилищной сфере. Вслед за том в столице США, а потом и в других городах страны развернулось движение черных против расовой сегрегации в раз­личных сферах общественной жизни.

В связи с тем что в сфере обслуживания расовая сегрегация почти в равной мере ущемляла гражданские права всех афро-американцев неза­висимо от их социально-классовой принадлежности, борьба против сег­регации в этой области позволяла с предельной быстротой и в макси­мальных масштабах объединить психологически и организационно все черное население, особенно на Юге, где расовый гнет всегда был силь­нее, чем в других регионах США. Понятно почему лидеры движения за равноправие во второй половине 50-х годов сосредоточили основное вни­мание именно здесь.

Однако подлинным толчком к «негритянской революции» явилось малоприметное вначале событие: 5 декабря 1955 г. скромная черная швея Роза Паркc из г. Монтгомери (штат Алабама) отказалась подчи­ниться расистским правилам пользования городским автобусом. Мужест­венный поступок женщины вскоре повлек за собой организованный мас­совый бойкот местного городского транспорта, который явился одной из форм тактики прямых ненасильственных массовых действий, разработан­ной молодым негритянским священником Мартином Лютером Кингом. Эта тактика оказалась гораздо эффективнее легализма, который, как правило, стремился избегать вовлечения широких масс в борьбу. В бой­коте автобусов в Монтгомери участвовали представители разных классов и практически все черное население города: рабочие, служащие, студен­ты, школьники, домохозяйки, предприниматели, священники ¹²⁶.

Г. Уинстон подчеркивал: «Рабочие сыграли особую роль в Монтгоме­ри, превратив бойкот в исторический поворотный момент» ¹²⁷. В стране и за рубежом развернулось массовое движение цветного и белого насе­ления в поддержку бойкота городского транспорта в Монтгомери. Все по­пытки расколоть движение черных, оклеветать или подкупить его руко­водителей, ослабить массовыми арестами и расистским террором прова­лились. Бойкот в Монтгомери, в свою очередь, привел к широкому, охватившему весь Юг движению экономического бойкота против расовой сегрегации в сфере общественных услуг в целом. А в мае 1956 г. на мас­совом митинге в Нью-Йорке, созванном по инициативе НАСПЦН и Ф. Рэндолфа, было объявлено о начале общенациональной кампании про­тив сегрегации. Подобный же митинг состоялся летом того же года в Сан-Франциско.

126. Подробнее о бойкоте см.: King M. L. Stride toward Freedom. The Montgomery Sto­ ry. N. Y., 1958.

127. Уинстон Г. Стратегия борьбы черного населения. М., 1975, с. 257.

270

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961 — 1963)

271

Уже во время первой кампании бойкотов дала о себе знать тенденция к объединению организаций и движений противников сегрегации Юга, Севера и Запада. Эту линию отстаивала созданная под руководством М. Л. Кинга в 1957 г. Южная конференция христианского руководства (ЮКХР). В 1957—1959 гг. М. Л. Кинг явился одним из инициаторов и организаторов других массовых выступлений борцов против расовой сег­регации. 17 мая 1957 г. состоялось «Паломничество свободы»; 26 октября 1958 г.— марш молодежи в поддержку десегрегации школьного образо­вания (в этом марше приняли участие более 10 тыс. человек из штатов Восточного побережья и Среднего Запада США); 1 января 1959 г.— массовый (2 тыс. человек) поход в Ричмонд (штат Виргиния) с той же целью; 11 апреля 1959 г.—массовый (более 26 тыс. участников) поход молодежи на Вашингтон, поддержанный не только ведущими организа­циями интеграционистов (ЮКХР, НАСПЦН, НГЛ, Братство проводников спальных вагонов), но также Национальной ассоциацией студентов, на­считывавшей около 1,5 млн. членов, профсоюзами (рабочих транспорта, мебельной промышленности, портных женской одежды и др.) и церков­ными организациями. На этот раз участники похода требовали не только десегрегации учебных заведений, но и справедливого найма на работу, а также ликвидации безработицы среди черных. Это расширение про­граммы борьбы отражало возраставшую роль рабочих (черных и белых) в движении за гражданские права.

В 1960—1961 гг. всю страну охватили массовые «сидячие демонстра­ции», участники которых требовали покончить с расовой сегрегацией в сфере услуг. Они были поддержаны отдельными профсоюзными и церков­ными организациями страны. Движение началось стихийно, но затем его возглавила новая массовая радикальная в то время организация — Сту­денческий координационный комитет ненасильственных действий (СККНД) ¹²⁸. Главную силу «сидячих демонстраций» составляли пред­ставители черного студенчества, демократической интеллигенции, служа­щих, рабочей молодежи. Только за первые шесть месяцев в этих выступ­лениях на Юге участвовало около 200 тыс. человек. Местные власти и расистские организации пытались подавить движение силой. Но оно прекратилось лишь после того, как на Юге фактически была десегреги­рована значительная часть сферы услуг. «Сидячие демонстрации» поло­жили начало широкому межрасовому движению против расовой сегрега­ции и привели к сближению ведущих организаций, выступавших под лозунгами расового равенства.

В 1961 г. в движении против расовой сегрегации на передний план выдвинулась другая форма борьбы: «рейсы свободы», основное руковод­ство которыми взял на себя Конгресс расового равенства (КРР) при под­держке ЮКХР, СККНД и НАСПЦН. «Рейсы свободы» начались 4 мая 1961 г., когда группа черных и белых двинулась на автобусах из Ва­шингтона в Новый Орлеан через южные штаты Виргиния, Северная Ка­ролина, Джорджия, Алабама. Участники рейсов добивались, чтобы чер­ных обслуживали наравне с белыми в местных ресторанах, автовокзалах, станционных буфетах, на бензозаправочных станциях, в мотелях и т. Д. «Рейсы свободы» по плану КРР должны были закончиться 17 мая 1961 г. Но движение продолжало развиваться стихийно. Со временем его возг-

128 С 1969 г.— СКК.

лавили четыре организации: Южная конференция христианского руко­водства, Студенческий координационный комитет ненасильственных дей­ствий, Студенческое движение Нашвилла и Конгресс расового равен­ства ¹²⁹.

Национальный комитет КП США обратился с открытым письмом к американскому народу, в котором говорилось: «Мы гордимся такими американскими традициями, как аболиционизм, профсоюзное и негри­тянское движения, которые внесли огромный вклад в борьбу за демокра­тию... „Рейсы свободы" продолжают эти славные традиции» ¹³⁰. Комму­нисты активно и мужественно включились в движение, помогая ему правильно понять условия борьбы, ее непосредственные и долговремен­ные цели. В ответ на «рейсы свободы» расисты решили подавить это движение силой. Главарь американской нацистской партии Рокуэлл на­правил на Юг «автобусы ненависти» для борьбы с участниками «рейсов свободы», многие из которых уже пострадали в жестоких схватках с куклуксклановцами и полицией. В этот ответственный момент в услови­ях нависшей опасности над силами демократии со стороны крайней реак­ции правительство Дж. Кеннеди заняло позицию невмешательства, а ми­нистр юстиции Р. Кеннеди призвал борцов против расизма воздержаться от дальнейших поездок до «охлаждения» накалившейся обстановки.

Убедившись в том, что федеральное правительство ограничивается лишь призывами к властям южных штатов соблюдать порядок, но не предпринимает никаких конкретных мер против расистских сил, черные борцы за свободу решили продолжать наступление на силы расизма и укреплять единство своих рядов. С этой целью в Атланте (штат Джорд­жия) 27 мая 1961 г. был создан Координационный комитет «рейсов сво­боды», в который вошли представители Южной конференции христиан­ского руководства, Студенческого координационного комитета ненасиль­ственных действий и Студенческого движения Нашвилла.

«Рейсы свободы», закончившиеся во второй половине августа 1961 г., явились силой, которая пробила значительную брешь в стене расизма на Юге. Крупным предпринимателям, которые понесли большой ущерб в ре­зультате этих «рейсов», а также организованных в их поддержку массо­вых демонстраций, пикетов и экономических бойкотов предприятий, прак­тикующих расизм, пришлось пойти на некоторые уступки. Многие част­ные предприниматели вынуждены были отказаться от дискриминацион­ной практики в отношении черных.

«Рейсы свободы» послужили запалом для воспламенения социальной активности черного населения, годами и десятилетиями подавляемого террором и запугиваниями. Чрезвычайной остроты достигла массовая борьба черных против расовой сегрегации в сфере услуг и против расист­ской практики найма на работу в Бирмингеме (штат Алабама) в ап­реле 1963 г. В ходе подавления демонстраций черных в Бирмингеме многие лидеры и активисты их движения были убиты, тюрьмы перепол­нены арестованными участниками борьбы за равноправие. В таких усло­виях в рядах черных борцов усилились настроения в пользу организации вооруженного сопротивления расистам. События могли вылиться в крово­пролитное столкновение, в национальный кризис.

129. Lomax L.The Negro Revolt. N. Y., 1963, p. 137.

130. People's World, 1961, July 1.

272

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

273

Президент Кеннеди заявил, что события в Бирмингеме создали в стране «угрожающую ситуацию». 13 мая 1963 г. по приказу президента туда срочно были направлены 3 тыс. солдат регулярной армии ¹³¹. Не­медленно против вмешательства правительства в события в Бирмингеме выступил губернатор Алабамы расист Уоллес. Он назвал президента «военным диктатором». Это означало, что в рядах американской буржу­азии под влиянием усиливающегося движения черных обострилась борь­ба между либерально-реформистской и реакционно-консервативной груп­пировками.

События в Бирмингеме повлекли за собой расширение и обострение борьбы против расизма во всей стране. В мае-июне 1963 г. массовыми демонстрациями и митингами солидарности с борцами Бирмингема были охвачены весь Юг, важнейшие промышленные районы Севера и отдель­ные штаты Запада. Многие лидеры черных, боясь оказаться изолирован­ными от массового движения, а также учитывая изменения в настроени­ях и действиях его рядовых участников, вынуждены были действовать решительнее. Они заявили, что при дальнейшем бездействии местных вла­стей и Белого дома по отношению к преступлениям расистов будет про­ведена широкая кампания массового неповиновения.

Под нажимом движения черных, а также учитывая реакцию проте­ста против расистского террора в США со стороны международной об­щественности, президент Кеннеди 19 июня 1963 г. (год 100-летия подпи­сания Прокламации об освобождении черных рабов в США) внес в конгресс законопроект о гражданских правах. Он был направлен глав­ным образом против дискриминации в системе школьного образования, в области избирательных прав и сфере обслуживания. Это выступление Кеннеди и сильная оппозиция в конгрессе по отношению к его биллю привели к дальнейшему усилению борьбы черных. Главным лозунгом движения стало требование принятия нового закона о гражданских пра­вах. Началось общенациональное движение в поддержку этого законопро­екта, против реакционного блока диксикратов и правых республиканцев в конгрессе. Лидеры афро-американцев предупредили конгресс о том, что они организуют массовый «поход на Вашингтон», «сидячую забастовку» в Капитолии и национальную кампанию гражданского неповиновения, если будет предпринята обструкция в отношении предложения президен­та. М. Л. Кинг заявил, что черные поднимутся на «национальный бунт», если конгресс не примет закон о гражданских правах.

Президент Кеннеди призвал черных борцов прекратить демонстрация на время, пока конгресс будет решать вопрос о новом законе. Однако движение за гражданские права нарастало по всей стране. К лету 1963 г. движением за гражданские права прямо или косвенно были охвачены уже около 50 млн. человек ¹³². В борьбе участвовали представители раз­личных групп черного населения (рабочих, фермеров, служащих, интел­лигенции, буржуазии, духовенства), а также массы белых американцев, и прежде всего значительная часть организованных рабочих, учащейся молодежи, интеллигенции, духовенства.

Широкий размах борьбы, охватившей почти все районы Соединенных Штатов (различные массовые выступления борцов за равноправие были

131. US News and World Report, 1963, May 20, p. 38; May 27, p. 41.

132. Political Affairs, 1963, Dec, p. 8.

зарегистрированы в 30 штатах), свидетельствовал о том, что движение за гражданские права приняло подлинно массовый характер¹³³. Но ор­ганизационно оно еще не было оформлено. Первостепенное значение по­этому приобрел вопрос о едином руководстве этим движением. Несмотря на проявленное стремление к единству действий, соединению финансовых ресурсов и сходство программ отдельных негритянских организаций в период «сидячих демонстраций» в 1960 г., «рейсов свободы» 1961 г., «бирмингемского кризиса» 1963 г., в отношении стратегии и тактики движения, его организационных принципов между их лидерами по-преж-нему не было согласия.

Наиболее заметную роль в движении начинал играть Кинг и руково­димая им Южная конференция христианского руководства. География деятельности этой организации расширилась: в конце 1960 г. был соз­дан северный филиал ЮКХР, а в начале 1961 г. организована Западная конференция христианского руководства ¹³⁴.

На развитие общественно-политических взглядов Кинга и эволюцию разрабатываемой им программы движения черных оказали влияние раз­личные факторы: обострение и углубление кризиса расовых отношении в США по мере дальнейшего усиления общего кризиса капитализма, стихийное нарастание массового движения против ужесточения расового гнета и усиления капиталистической эксплуатации цветных американцев монополиями, расширение географии этого движения, переросшего ре-гионалъные рамки и превратившегося в общенациональное движение все­го черного населения США, антидемократическая политика правящих кругов в национальном вопросе, сдвиги в экономике США, принципиаль­но новое соотношение сил на международной арене.

Разнообразными и порой противоречивыми были идейные источники мировоззрения М. Л. Кинга. Он опирался на социально-философские п этические догматы христианского вероучения, а также на идеи американ­ских буржуазных революций; на принципы ненасилия, выдвинутые аме­риканским писателем, философом и публицистом прошлого века Г. Д. То-ро и М. К. Ганди, общественным деятелем Индии; на труды и вы­ступления крупнейших представителей демократической и радикальной мысли — афро-американцев Ф. Дугласа, Т. Фортьюна, У. Дюбуа, П. Робсона; на элементы антирасизма и антиколониализма в трудах и выступлениях черных националистов Букера Т. Вашингтона и Маркуса Г'арви; на толстовский принцип непротивления злу насилием; на отдель­ные положения научного социализма.

Одной из наиболее сильных сторон общественно-политических взгля­дов М. Л. Кинга являлась его критика «американской системы», идеоло­гии, внутренней и внешней политики правящих кругов страны. Анали­зируя процесс имущественной поляризации и углубления социальных антагонизмов в стране, Кинг подчеркивал, что «весь социальный строй США трещит по швам», и заявлял, что «общество, порождающее нищих, нуждается в переустройстве» ¹³⁵. Выступая в защиту прежде всего масс городской и сельской бедноты США, Кинг резко критиковал совершенно неудовлетворительное состояние системы социального обеспечения в стра­не. «Государство,—писал он,—которое из года в год тратит на военные

133. Political Affairs, 1963, Dec, p. 8; Freedormvays, 1904. vol. 4, N 3, p. 49.

134. Митрохин Л. Н. Негритянское движение в США: идеология и практика. М., 1974.

135. King M.L. Showdown for Nonviolence.—Look, 4968, Apr. 16, p. 23—25.

274

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

275

нужды больше денег, чем на программы социального благосостояния, приближается к духовной гибели» ¹³⁶. Американцы, считал он, должны произвести радикальную переоценку ценностей и как можно скорее прев­ратить общество, «ориентирующееся на вещи», в общество, «ориентирую­щееся на человека».

Разумеется, наиболее сильной стороной выступлений Кинга было об­личение им расистских порядков, царящих в США. Правда, первона­чально он недооценивал классовую природу расовых отношений в США. Подобная неверная установка приводила Кинга к ошибочному утвержде­нию о вине всех белых американцев ¹³⁷ за сохранение расистских поряд­ков. Но по мере дальнейшего развития социальных конфликтов в США Мартин Лютер Кинг приблизился к осознанию классовой природы аме­риканского расизма.

Если в начале своей деятельности, которое совпало по времени с «холодной войной», Кинг в определенной мере отдавал дань антикомму­низму, то по мере своего роста как идеолога и руководителя массового движения за гражданские права он сумел преодолеть свои заблуждения. Незадолго до гибели М. Л. Кинг уже открыто отвергал пагубные прин­ципы антикоммунизма, культивируемые наиболее реакционными силами США. Он писал: «Иррациональный антикоммунизм, которым мы одержи­мы, слишком часто заводил нас в трясину, и едва ли следует стараться сохранить его, как если бы это был один из видов научного мыш­ления» ¹³⁸.

Важной составной частью общественно-политических взглядов М. Л. Кинга, а также разрабатываемых им программ, стратегии и так­тики освободительного движения черных являлся вопрос о внутренних и внешних союзниках афро-американцев. Стратегия Кинга ориентировалась прежде всего на боевой союз белых и цветных трудящихся (в отличие от стратегии лидеров НАСПЦН, НЛГ и Ф. Рэндолфа, стремившихся лишь к интеграции верхушек черного и белого населения страны). Кинг в но­вых исторических условиях развивал выдвинутую еще в прошлом веке основоположниками научного социализма, а также Ф. Дугласом концеп­цию народной коалиции в борьбе против расового угнетения и неравно­правия. Стремясь максимально расширить лагерь белых союзников дви­жения черных в США, Кинг заявлял, что приветствует помощь всех организаций, борющихся за гражданские права.

В подходе к проблеме внешних союзников движения черных Кинг выражал традиции демократического интеграционизма, ориентируя черных борцов в США на союз с передовыми силами на международной арене независимо от их расовой или национальной принадлежности. «Наше время,— писал Кинг,— эта революционное время. На всем зем­ном шаре люди восстают против... эксплуатации и угнетения, и из чрева неустойчивого мира появляются новые системы, девиз которых — справед­ливость и равенство» ¹³⁹. С полным основанием Кинг считал, что дви­жение черных в США является составной частью всемирного процесса перемен, и в этом состоит источник его силы и долговечности¹⁴⁰.

136. KingМ. L. A Time to Break Silence.— Freedomways, 1967, vol. 7, N 2, p. 114.

137. King M. L. Who Is Their God? — Nation, 1962, Oct. 13, p. 209—213.

138. Кинг М. Л. Есть у меня мечта... М., 1970, с. 164.

139. Freedomways, 1967, vol. 7, N 2.

140. King M. L. The Hammer of the Civil Rights.— Nation, 1964, Mar. 9, с 230-234.

Большое значение Кинг придавал укреплению уз солидарности негри­тянского движения в США с нацио­нально-освободительными движения­ми в Африке, Азии и Латинской Америке. Он утверждал, что афро-американцы должны быть «непри­миримыми, пока их братья... в Азии, Африке и Латинской Америке не перестанут быть жертвами империа­листической эксплуатации» ¹⁴¹.

МАРТИН ЛЮТЕР КИНГ

Председатель КП США Г. Уин-стон писал, что, хотя Кинг не был марксистом, тем не менее он посте­пенно приближался к такой страте­гии, которая в основных чертах сов­падала с марксистско-ленинской концепцией антимонополистической борьбы, подразумевающей совместное участие черных и белых рабочих, пуэрториканцев, чиканос (сельско­хозяйственных рабочих мексикан­ского происхождения) в борьбе против войны, бедности, расового и нацио­нального гнета и унижений. В то же время Уинстон отмечал, что взгляды Кинга не совпадали с марксистским пониманием роли рабочего класса не только как главной социальной силы, но и как руководящей силы анти­монополистической борьбы, хотя Кинг постепенно подходил к такому пониманию ¹⁴².

Рост влияния новых организаций афро-американских борцов за сво­боду (ЮКХР, СККНД и КРР) привел к кризису старых (НАСПЦН и НГЛ): расколу в руководстве, вынужденному отказу их лидеров от традиционных, только легалистских методов. Борьба внутри НАСПЦН и НГЛ между сторонниками и противниками тактики прямых ненасильст­венных действий в конечном итоге завершилась победой сторонников М. Л. Кинга. Она была одержана на 54-м ежегодном съезде НАСПЦН в начале июля 1963 г. в Чикаго. Съезд принял резолюцию о расширении прямых действий в форме массовых демонстраций, походов протеста, ми­тингов и т. п. Это решение организационно подкреплялось предоставле­нием национальному руководству ассоциации полномочий не только кор­ректировать действия местных руководителей, но и отстранять их от руководства, если они тормозили или недостаточно активно поддержива­ли прямые действия. На съезде также было принято решение о создании специальных молодежных групп, которые должны были направляться в Центр массовой борьбы для организации демонстраций и руководства экономическими бойкотами предприятий, практикующих расовую дискри­минацию.

И в Национальной городской лиге к этому времени также одержала верх линия Кинга¹⁴³. После победы сторонников Кинга в НАСПЦН и

141. Кинг М. Л.Указ. соч., с. 165.

142. Уинстон Г. Стратегия борьбы черного населения, с. 222, 259.

143. Lomax L. Op. cit.. v. 116.

276

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961 — 1963)

277

НГЛ созрели условия для совместного выступления всех влиятельных организаций борцов за расовую интеграцию. Их представители встрети­лись 2 июля 1963 г. в Нью-Иорке и достигли первого важного соглаше­ния о координации действий в борьбе за закон о гражданских правах. Было, в частности, принято решение учредить общий фонд в 1,5 млн. долл., чтобы финансировать демонстрации за гражданские пра­ва, и составлен план проведения массового «похода на Вашингтон» 28 ав­густа 1963 г. Черные лидеры встретились также с представителями более 100 «белых» организаций, поддерживавших законопроект о гражданских правах ¹⁴⁴

Так возникло объединение организаций, получившее название «Боль­шая шестерка». В него вошлн шесть организаций: ЮКХР, КРР, СККНД, Американский совет негров-рабочих (АСНР), НАСПЦН и НГЛ. Бли­жайшей задачей этого объединенного руководства стала подготовка мас­сового «похода на Вашингтон» с; целью потребовать от американского конгресса немедленного принятия нового закона о гражданских правах. Конкретная программа «похода на Вашингтон» была разработана при участии руководителя АСНР Ф. Рэндолфа, Г. Ван Арсдейла (президент нью-йоркского совета профсоюзов АФТ—КПП), Б. Растина, главы Под­готовительного комитета по организации «похода на Вашингтон», и не­которых других общественных деятелей, как черных, так и белых. Президент Кеннеди принял лидеров предстоящего похода. Они изло- жили ему выработанную ими программу, в которой значительное место отводилось требованиям, касавшимся интересов рабочего класса США в целом и особенно черных рабочих: широкая федеральная про­грамма по обучению и трудоустройству безработных, повышение мини­мума заработной платы, распространение закона о почасовой заработной плате на миллионы не охваченных его действием рабочих, федеральный закон о справедливом найме на работу, запрещавший расовую дискрими­нацию в сфере трудоустройства; изъятие федеральных фондов из всех программ и мероприятий, допускающих расовую сегрегацию и дискрими­нацию; сокращение мест в конгрессе США для тех районов, где гражда­не лишены избирательных прав; нормализация жилищных условий, де­сегрегация сферы услуг и школьной системы ¹⁴⁵.

28 августа 1963 г. более четверти миллиона американцев — черных и белых — вышли в поход. С 6 часов утра каждые 10 минут к перрону вашингтонского вокзала с разных концов страны подходили «поезда сво­боды». Тысячи пассажиров строились в колонны и направлялись к главному сборному пункту — памятнику первому президенту страны Джорджу Вашингтону. В центр города устремились и десятки тысяч афро-американцев, живущих в Вашингтоне. Значительная часть прави­тельственных учреждений, банков, магазинов и деловых контор была за­крыта. Вокзал, автостоянки патрулировались усиленными отрядами поли­ции, национальной гвардии, регулярных войск. Неподалеку от центра города стояли два армейских полка.

С утра у министерства юстиции появились пикеты. Плакаты пикет­чиков гласили: «Прекратите убийства и издевательства над неграми в южных штатах!», «Министерство юстиции защищает только белых».

144. US News and World Report, 1963, July 15, p. 19.

145. AFL—CIO News, 1963, July, 31.

K 2 часам дня зеленое поле перед монументом Вашингтону было до от-каза заполнено людьми. Собралось более 200 тыс. человек. Они органи­зованно двинулись к памятнику президенту Линкольну. Там начался мас­совый митинг. Среди выступавших был и Мартин Лютер Кинг. На всю страну прозвучала тогда его знаменитая программная речь «Есть у меня

мечта...».

Несмотря на отказ официального руководства АФТ—КПП участвовать в этом походе, значительная часть белых рабочих (более 50 тыс.) и профлидеров, в том числе и У. Рейтер, приняли в нем активное участие. Это были автомобилестроители, сталелитейщики, электрики, швейники, рабочие мясной промышленности, транспорта, торговли. Плакаты, кото­рые несли организованные рабочие 28 августа 1963 г., отражали общие цели черных и белых трудящихся: «Работы!», «Сократить рабочий день!», «Повысить минимум заработной платы!». Одним из главных тре­бований участников похода было расовое равноправие в трудоустройстве и ликвидация безработицы: 40% черных и 28% белых демонстрантов считали это первостепенной задачей¹⁴⁶. Участники похода требовали также немедленного утверждения закона о гражданских правах.

Но еще почти год пришлось афро-американцам и их белым союзникам бороться за этот закон, который вступил в силу лишь 22 июля 1964 г. В нем частично нашли отражение основные социальные, политические и экономические требования борцов за гражданские права. Но запрещение расовой сегрегации предусматривалось лишь в сфере услуг и в школьной системе. К тому же закон носил преимущественно декларативный харак­тер. Самое же главное состояло в том, что даже в урезанном (после длительных дебатов в конгрессе) виде этот закон, как и предыдущие акты по гражданским правам, остался на бумаге. Именно это и вызвало резкое обострение расовых отношений, усиление радикальных течений в освободительном движении черных (а вместе с ними и левацких тенден­ций) и распространение такой формы социального протеста, как расовые бунты и индивидуальный террор.

С учетом изменившейся ситуации как в стране в целом, так и в са­мом освободительном движении черных, вступившем (по мере расшире­ния его социальной базы и усиления в нем роли рабочих) в новую фазу развития и выдвинувшем на первый план социально-экономические про­блемы, решение которых требует изменений коренных устоев существую­щего строя, в качестве альтернативы левацкому экстремизму Кинг и его соратники выдвинули два новых направления движения: во-первых, борь­бу за ликвидацию системы черных гетто и, во-вторых, сближение движе­ния черных с массовым рабочим и общедемократическим движениями. Штаб-квартира ЮКХР была перенесена с Юга на Север, в Чикаго — «северный центр расовой сегрегации», по определению Кинга.

Изменение географического центра возглавляемого Кингом движения было обусловлено сдвигом в его социальной базе, в которой основную роль стала играть беднота крупнейших городов США и особенно Севера при отливе попутчиков (либеральной буржуазии, студенчества, буржуаз-ной интеллигенции, верхушки организованных рабочих) из движения. Изменение географического центра этого движения было связано и с Установкой Кинга на сближение борьбы черных с массовым рабочим дви-

146Congressional Record, vol. 109, pt 5, p. 5903.

278

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961-1963)

279

жением страны, более организованным и сильным на Севере, чем на Юге.

По предложению Кинга в Чикаго в 1966 г. состоялась встреча 168 местных негритянских, профсоюзных, церковных и других организаций, которая утвердила программу борьбы за ликвидацию черных гетто. Важ­но, что Кингу удалось при этом заручиться поддержкой (в том числе и финансовой) со стороны некоторых профсоюзов. Движение за ликвида­цию трущоб охватило не только Чикаго, но и Вашингтон, Балтимор и многие другие города страны. Основными формами этой борьбы были бойкоты школ и предприятий, находившихся вне трущоб и практиковав­ших расовую сегрегацию в отношении черных, массовые митинги, улич­ные демонстрации, «марши протеста» и т. п. Ставилась задача покончить с расовой сегрегацией и в жилищном вопросе.

Кроме борьбы против расовой сегрегации, важнейшее место в движе­нии под руководством Кинга занимала борьба против политической изо­ляции черного населения США. Она велась главным образом на Юге и носила широкий характер. Наиболее активную роль в ней играли массы студенчества, а также интеллигенция и отдельные представители либе­ральной буржуазии.

Еще в ноябре 1957 г. в Атланте (штат Джорджия) на конференции южных борцов за равноправие, возглавленной М. Л. Кингом и Р. Уил-кинсом, был выработан план конкретных действий в борьбе за претво­рение в жизнь закона 1957 г. об избирательных правах. Кинг предложил лидерам НАСПЦН кооперироваться с Южной конференцией христиан­ского руководства в борьбе за регистрацию черных избирателей. С этой целью НАСПЦН и ЮКХР создали Ассоциацию по координации действий при регистрации и голосовании ¹⁴⁷. В 1960 г. был принят новый закон по гражданским правам, уделивший главное внимание вопросу об изби­рательных правах афро-американцев.

В связи с тщетными попытками афро-американцев добиться осущест­вления этого закона, а также в связи с предстоящими в 1962 г. выбора­ми в конгресс борьба черных за избирательные права в 1961 г. усили­лась, а в 1962 г. предоставление гарантированных избирательных прав стало главным политическим требованием движения черных на Юге. Наиболее массовые и влиятельные организации (в том числе и ЮКХР) создали Южный региональный совет во главе с Дж. М. Дэббсом, членом Союза южных церквей. Главной задачей совета явилось проведение ре­гистрационной кампании среди черного населения южных штатов. Борцы за избирательные права стремились довести к выборам 1964 г. число чер­ных избирателей до 2 млн.¹⁴⁸

Одним из крупных событий борьбы за избирательные права черных, в которой лидирующую роль играл Кинг, явился массовый поход из Селмы в Монтгомери, состоявшийся в феврале-марте 1965 г. В нем уча­ствовали несколько тысяч представителей разных социальных слоев чер­ного и белого населения. В походе приняли участие 40% черного насе­ления Селмы¹⁴⁹. Главной целью этого движения было обеспечение на

147. Crisis, 1958, N 1,р. 6.

148. Уинсгон Г. Негры США: опыт борьбы и его уроки.— Мировая экономика и меж- дунар. отношения, 1963, № 9, с. 65.

149. King И. L. Where Do We Go from Here: Chaos or Community? N. Y., 1967.

Юге, в частности в штате Алабама, возможностей беспрепятственной ре­гистрации черных избирателей и их участия в выборах. Против масс безоружных участников похода местные власти Алабамы направили кон­ную полицию. Тысячи афро-американцев (в том числе и М. Л. Кинг) были арестованы и брошены в тюрьму. В стране состоялись многоты­сячные демонстрации и митинги в знак солидарности с участниками по­хода. Правительство в таких условиях вынуждено было передать на­циональную гвардию Алабамы в распоряжение министра обороны США и послать федеральных чиновников для обеспечения регистрации черных

избирателей.

Логика борьбы черных, развивавшейся параллельно с другими фор­мами демократического движения масс в США в 60-х годах, неизбежно должна была привести и в определенной мере действительно привела Кинга к выводу, во-первых, о необходимости дополнить борьбу против расовой сегрегации и политической изоляции цветных массовым движе­нием против экономического бесправия и сверхэксплуатации и, во-вторых, о необходимости боевого объединения негритянского и рабочего движений в борьбе за социальный прогресс страпы. Важным шагом в этом направ­лении стала проходившая 17—18 февраля 1961 г. конференция 700 проф­союзных лидеров, в которой участвовали представители Южной конфе­ренции христианского руководства, НАСПЦН, Национальной городской лиги, женских и церковных организаций. Эта конференция приняла про­грамму борьбы против расовых предубеждений и дискриминации при найме на работу (включая правительственные учреждения) и приеме в профсоюзы. Обсуждался также вопрос о возросшей безработице среди

негров ¹³°.

Большое значение Кинг придавал идее организации весной и летом 1968 г. массового похода цветных и белых бедняков на Вашингтон. Сог­ласно плану Кинга в столицу США предполагалось направить по 200 бедняков из 10 городов и 5 сельских округов страны. Участники похода должны были потребовать от федеральных властей положить конец безработице и нищете среди черных и принять билль об экономических правах граждан. Этот законопроект, разработанный Кингом и его бли­жайшими помощниками, был нацелен на то, чтобы гарантировать работу всем, кто хочет и может работать, и пособия тем, кто не в состоянии трудиться (детям, старикам и больным). Для реализации билля Кинг предлагал выделить значительные средства за счет сокращения военных расходов.

Важной составной частью стратегии и тактики Кинга и его сторон­ников во второй половине 60-х годов становилась ориентация на боевой союз негритянского и антивоенного движений в стране. Кинг понимал, что их сближение усилило бы оба движения, а при объединении с орга­низованными рабочими явилось бы основой народной антимонополисти­ческой коалиции, направленной против реакционной внутренней и агрес­сивной внешней политики монополистического капитала США. С самого начала энергично выступая против войны США во Вьетнаме, Кинг под­черкивал, что она является несправедливой, незаконной и аморальной с американской стороны, а со стороны вьетнамского народа — освободи­тельной, справедливой.

150Daily Worker, 1961, Apr. 30.

280

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЯ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961-1963)

281

Поддержка, которую Кинг оказал движению за прекращение агрессив­ной войны США во Вьетнаме, вызвала взрыв ярости у его врагов. Сам Кинг однажды сказал, что «хотя вопрос о том, кто убил президента Кеннеди, важен, еще более важен вопрос, что убило его». Он не мог знать, что такие же слова будут произнесены и в связи с его гибелью. 4 апреля 1968 г. в Мемфисе Кинг был сражен пулей убийцы.

5. ЗАРОЖДЕНИЕ ЛЕВОРАДИКАЛЬНОГО ПРОТЕСТА МОЛОДЕЖИ

Бурное десятилетие 60-х годов было ознаменовано подъемом массово­го движения американской молодежи. Феномен так называемого «студен­ческого бунта» во многом определил своеобразие социально-политическо­го и в еще большей степени — культурно-идеологического климата Сое­диненных Штатов 60-х годов.

Протест против расового неравенства и агрессивной войны в Индоки­тае вызвал к жизни широкое демократическое движение и привел впер­вые после 30-х годов к серьезной политической поляризации в стране, в которой студенчество наряду с негритянским населением выступило как наиболее массовая оппозиционная системе государственно-монополи­стического капитализма сила. Отсутствие массовых политических орга­низаций рабочего класса обусловило особую роль и влияние молодежного движения в США по сравнению с другими развитыми капиталистически­ми странами, также охваченными протестом молодых. В США политиче­ские выступления молодежи начались в первой половине 60-х годов и достигли апогея к 1970 г., тогда как в Западной Европе они приходятся на самый конец десятилетия.

Молодежный протест 60-х годов, в котором преобладал леворадикаль­ный политический активизм, отразил обострение общего кризиса капита­лизма не только в социально-политической области, но и в сфере обще­ственного сознания и культуры. Он был направлен против современной буржуазной цивилизации в целом — ее экономики и политики, образа жизни и этики, религии, идеологии, искусства.

В социальном отношении бунт молодежи 60-х годов представлял со­бой реакцию на острейшие противоречия между новыми процессами, по­рожденными научно-технической революцией, и общественной системой капитализма в ее совокупности — от отношений собственности и власти до всей сферы духовной культуры. Отсюда характерная особенность ле­ворадикального молодежного движения 60-х годов — органическое пере­плетение социально-политических и культурных аспектов. Эта особен­ность проявилась наиболее отчетливо в главной стране капиталистиче­ского мира— Соединенных Штатах. На протяжении всей истории движения 60-х годов молодые американцы связывали свои самые острые политические выступления с протестом против «системы деперсонализа­ции, превращающей молодежь в толпу роботов», и противопоставляли свои этические установки официальной морали.

Противоречия, вызванные к жизни НТР в условиях государственно-монополистического капитализма, драматически переживались в тот период интеллигенцией, социальная роль которой существенно измени­лась: к началу 60-х годов она стала важной производительной силой и

из узкой привилегированной прослойки капиталистического общества превратилась в массовый слой наемных тружеников. Утратившая преж-нюю относительную свободу, интеллигенция особенно остро реагировала на рост авторитарно-бюрократических тенденций государственно-монопо­листического капитализма, направленных на жесткую регламентацию и подавление личности. Это создало предпосылки для развития антимоно­полистических настроений в ее среде.

На практике подобные настроения ярче всего проявляла молодая ин­теллигенция, и в первую очередь студенчество. Помимо чисто возрастной психологической особенности, активизм студенчества 60-х годов также обусловливался изменением его социальной роли (аналогичным тому, которое претерпела интеллигенция) в результате расширения высшего образования в середине XX в., получившего название «бума высшего об­разования», и превращения высших учебных заведений из обеспечивав­ших привилегированный статус учреждений в фабрики по массовому изготовлению специалистов. Однако недовольство студентов было вызва­но не столько их неудовлетворенностью своим положением в настоящем, сколько неприятием открывавшихся перед ними перспектив будущего¹⁵¹. Это обстоятельство было связано с присущим студенческому протесту 60-х годов подчинением специфических студенческих проблем критике системы современного монополистического капитализма в целом¹⁵².

Студенческое движение 60-х годов остро поставило насущные пробле­мы всего американского общества, такие, как отчуждение личности при капитализме и бездуховность буржуазной «этики потребления», бедность и расовое неравенство, задачи демократизации общественной жизни и вы­работки моральных критериев внешней политики. Весь этот сложный комплекс духовных, политических и социально-экономических проблем, объединяемых понятием «качество жизни», в 60-х годах становится в США в центре общественного внимания в значительной мере благодаря движению молодежного протеста.

Взрыв леворадикального политического протеста молодых (антира-систские и антивоенные демонстрации, политические марши, «сидячие», забастовки в университетских зданиях, создание леворадикальных полити­ческих организаций и группировок) оказался неожиданным для боль­шинства американских исследователей и наблюдателей. Казалось, ничто в поведении «молчаливого поколения» 50-х годов не предвещало его бур­ной политической активности, свидетелями которой стали 60-е годы¹⁵³. Лишь со временем стало очевидно, что этот протест постепенно вызревал в недрах массовой психологии и был подготовлен, говоря словами В. И. Ленина, «глубокими изменениями... во всем психическом укла­де» ¹⁵⁴ молодого поколения 60-х годов. Суть этих изменений состояла в

151 Подробнее о социальной природе американского студенческого движения см.:Но­винская М. И. Студенчество США: Социально-психологический очерк. М., 1977.

152 В период наивысшего подъема движения в конце 60-х годов более 80% студен­ческих выступлений были связаны с общими идейно-политическими ж мировоз­зренческими проблемами. См.: Students Protest. The Annals of the Academy of Political and Social Science, 1971, p. 41.

153. Более того, ведущие американские специалисты по проблемам молодежи пыта­ лись теоретически обосновать свои предсказания неизбежности дальнейшего роста конформизма в массовом сознании. См., например: Eisenstadt S. N. From Genera­ tion to Generation Age Groups and Social Structure. Glencoe; London, 1956; Change and Challenge/Ed, by E. Erikson. N. Y., 1963, a. o.

154. Ленин В. И. Поли собр. соч., т. 9, с. 294.

282

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

283

духовном кризисе американского общества и вместе с тем в более или менее четком осознании передовой молодежью связи этого кризиса со всей общественной системой капитализма. В Соединенных Штатах, где «общество массового потребления» выступило в наиболее бездуховной и примитивной форме, а маккартизм и «холодная война» создали к концу 50-х годов атмосферу политического удушья, внезапный взрыв молодеж­ного протеста прозвучал особенно внушительно.

Непосредственной причиной такого взрыва послужило обострение со­циально-политических противоречий американского капитализма под воздействием расовых конфликтов, и особенно агрессии в Юго-Восточной Азии. Военная авантюра Соединенных Штатов в этом регионе углубила кризис доверия не только по отношению к правительству, но и ко всей социально-политической системе американского капитализма, обнаружив­шей как политическую и военно-стратегическую, так и моральную несо­стоятельность в связи с неоправданностью в глазах американцев целей и средств этой войны. Бессмысленный характер войны в сочетании с тра­дициями изоляционизма в массовом сознании американцев обусловил раз­мах антивоенного движения в США и поддержку антивоенных выступ­лений молодежи значительной частью населения страны. Для молодежи США, помимо общих причин неприятия этой войны, существовали и бо­лее специфические, поскольку призыв в армию и принудительное уча­стие в непопулярной войне затрагивали в первую очередь эту категорию населения.

В 1960 г. создаются основные леворадикальные молодежные органи­зации — Студенческий координационный комитет ненасильственных дей­ствий (СККНД) и Студенты за демократическое общество (СДО). СККНД, первоначально межрасовый по составу, к середине 60-х годов превратился в чисто негритянскую организацию. Усиление национализма и отстранение от руководства белых активистов постепенно привели СККНД к изоляции от растущей борьбы белой молодежи, что способст­вовало его упадку.

Деятельность СДО, организации также в принципе межрасовой, но состоявшей главным образом из белой молодежи, была более продолжи­тельной (до 1969 г.). Первым президентом СДО стал Т. Хейден; в числе ее активных деятелей были студенты, молодые университетские препо­даватели и другие представители левой интеллигенции. На протяжении 60-х годов СДО создавала ячейки во многих учебных центрах США, в том числе в таких крупнейших университетах, как Колумбийский, Принстонский, Йельский, Мичиганский, Калифорнийский и др. Превра­щение СДО в боевую политическую организацию радикальной молодежи датируется июнем 1962 г., когда на конгрессе в Порт-Гуроне (штат Мичиган) была принята декларация СДО, в значительной мере вопло­тившая программные установки левых радикалов ¹⁵⁵.

Ряд теоретически слабых и ошибочных представлений (в частности, недооценка прогрессивной роли американского рабочего класса), отсут­ствие четкой позитивной программы, пренебрежение организационной стороной движения сочетались в деятельности новых радикалов с убеди­тельной и достаточно глубокой критикой пороков современного амери-

155 Программные документы студенческих радикалов в США: см.: The New Left. A Do­cumentary History/Ed, by M. Teodory. N. Y., 1969; The New Radicals. A Report with Documents/Ed, by P. Jacobs, S. Landau. N. Y., 1966.

канского общества. В числе положительных сторон политической про-гpaммы СДО следует отметить ее отказ от антикоммунизма и провозгла­шение межрасового принципа социально-политической борьбы.

Первые массовые выступления леворадикальной молодежи датируются 1960 г. Поводом для них послужили эксцессы расовой дискриминации, которые протестующая молодежь связывала с широким кругом общест­венно-политических вопросов.

РАЗГОН СТУДЕНЧЕСКОЙ ДЕМОНСТРАЦИИ

Принятие Порт-Гуронской декларации произошло в момент дальней­шего подъема движения, когда наряду с протестом против расизма нача­лись антивоенные выступления молодежи. Основной формой деятельности радикалов в этот период была просветительная работа в трущобах среди негритянской бедноты. Заканчивается этот этап «движением за свободу слова» в студенческом городке Калифорнийского университета в Беркли (осень 1964 г.) — первым массовым выступлением в университетском кампусе, показавшим стране серьезность студенческого движения и поло-Жившим начало новой тактической форме борьбы студентов — «сит-ин» (sit in) — разновидность «сидячей» стачки, сопровождавшейся захватом учебных помещений протестующими студентами ¹⁵⁶.

156 Подробнее о событиях в Беркли, а также последующей истории молодежного дви­жения 60-х годов см.: США: студенты и политика/Отв. ред.ВС. Зорин, Л. А. Са-лычева. М., 1974; Фурсенко А. А. Критическое десятилетие Америки: 60-е годы. Л., 1971.

284

II. УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«НОВЫЕ РУБЕЖИ» (1961—1963)

285

Чисто университетские проблемы также занимали определенное место в требованиях студенческих радикалов-активистов, хотя, как уже отмеча­лось, они были подчинены общеполитической и общекультурной пробле­матике. Радикалы выступали за введение студенческого самоуправления в университетах, за либерализацию учебного процесса и быта студентов и т. п. Резкой критике подверглось само содержание высшего образова­ния, его оторванность от важнейших социальных и морально-этических проблем американского общества. Особенно острая борьба развернулась против подчинения университетов военно-промышленному комплексу США.

В начале 60-х годов появились и первые коммуны хиппи¹⁵⁷— моло­дых людей, избравших неполитические, пассивные формы социального протеста, тщетно рассчитывавших на то, что именно этот путь приведет их к «тотальному» разрыву с ненавистным «обществом потребления». Ра­дикалы-активисты и пассивные хиппи в идейном отношении имели мно­го общего между собой, они преследовали одинаковые цели, отвергая господствующую социальную систему. Однако методы достижения этих целей были противоположными. Одни видели выход в активном вмеша­тельстве в политическую борьбу, другие — в духовной и физической изо­ляции от окружающего их буржуазного мира.

В целом американское молодежное движение 60-х годов характеризо­валось традиционными для США формами непролетарского радикализма с присущими ему надклассовыми иллюзиями, тактикой ненасильственных действий и морализаторскими тенденциями.