Проблема универсальности всемирного культурного наследия.

Все объекты, или участки, представляемые для включения в Список Всемирного наследия, должны обладать выдающейся универсальной ценностью, аутентичностью и целостностью. Выдающаяся универсальная ценность (outstanding universal value) объекта свидетельствует о его высокой значимости для всего мирового сообщества. Уточняя содержание этого понятия, эксперты Международного Союза охраны природы (IUCN) предложили рассматривать в качестве объектов, обладающих универсальной ценностью, лучшие образцы из типологически однородного ряда природных объектов, выдающаяся ценность которых признана мировым сообществом. Эксперты Международного Совета по охране памятников и исторических мест (ICOMOS) и Международного исследовательского центра по сохранению и реставрации культурных ценностей (ICCROM) сошлись в том, что понятие «универсальность» трудно применимо к конкретным объектам, так как культурная самобытность и индивидуальность всегда региональна, и именно она представляет ценность объекта как наследия. В этом случае уместнее говорить о наиболее репрезентативных в региональном аспекте феноменах культуры, совокупность которых имеет мировое, или планетарное, или универсальное значение. Следовательно, универсальная ценность отдельных участков Всемирного наследия — это способность наилучшим образом и с наибольшей репрезентативностью представить природное и культурное разнообразие нашей планеты. То же относится и к культурному ландшафту, универсальная ценность которого может пониматься как наиболее полное отображение взаимодействия природы и человека в конкретном культурном, историческом и географическом контексте.

Неравное представительство различных типов объектов в Списке Всемирного наследия некоторые эксперты объясняют несоблюдением принципа универсальной ценности, отсутствием жёстких критериев отбора, личными предпочтениями и т.д. В конце 1990-х годов был проведён анализ состава Списка, показавший, что соотношение природных и культурных участков Всемирного наследия составляет 1:3. Этот же анализ обнаружил, что около половины участков культурного наследия находится в европейских странах. Столь же неравномерно представлены различные типы культурного наследия: примерно по 30% — археологические места и исторические города, а около 20% — религиозные памятники христианства (Henry Cleere, 1998). Эксперты полагают, что европейское культурное наследие, исторические города и религиозные памятники христианства, элитарная архитектура, исторические памятники представлены сверх необходимого в ущерб живой традиционной культуре, народной архитектуре, культурному ландшафту, памятникам доисторического периода, нехристианским религиозным памятникам, индустриальной культуре (Report of the Expert Meeting on the Global Strategy and ..., 1994). Наблюдаемое «неравенство» приводит экспертов к выводу о необходимости строгого регулирования отбора в Список Всемирного наследия объектов из широко представленных категорий и применения политики поощрения для объектов наследия из ограниченно распространенных категорий. Встречаются предложения и о введении своеобразного «моратория» на номинацию объектов определённого типа (Kanefusa Masuda, 1998). Однако так ли уж остро стоит эта проблема и требует ли она столь кардинальных мер?

Надо сказать, что эта ситуация постепенно меняется. Культурный ландшафт вместе с другими мало распространенными типами наследия в конце 1990-х годов составлял менее 1% в общем количестве объектов; по состоянию на июль 2003 г. его доля составляет 4%.

Дальнейший отбор объектов во Всемирное наследие должен основываться не столько на количественных показателях, учитывающих равномерность представленности разнообразных типов наследия, разных континентов и стран, сколько на качественных критериях (Bernd von Drost, Report of the World Heritage Global Strategy Nature-Culture Consultation Meeting, 1997). Равная количественная представленность объектов разного типа объективно недостижима. Как справедливо замечают многие эксперты, нельзя применять метод количественного сравнения между, к примеру, единичными сооружениями (памятники архитектуры) и обширными природными территориями, занимающими многие тысячи гектаров (национальные парки). Неравенство заложено в самой природе вещей, в окружающем нас мире, в системе человеческих ценностей. Другое дело — пропорциональность, гармоничность, представленность во Всемирном наследии таких объектов, совокупность которых репрезентативна в отношении основных ценностей мировой культуры и природного разнообразия Земли. Отдельный геокультурный регион или биогеографическая провинция, возможно, и не могут представить ни одного выдающегося примера (крайний случай), а другие представят их с десяток, что зависит от множества обстоятельств. Кроме того, Конвенция о Всемирном наследии возникла на почве европейской культурной традиции, и в её применении, естественно, сказались определённые предпочтения и представления о том, что может являться общемировой ценностью. Сама процедура оценки также не может исключить субъективных и групповых предпочтений. Сегодня эти предпочтения и представления меняются, значит, естественным образом изменится и состав Списка Всемирного наследия, и вряд ли стоит механистически подходить к решению этой проблемы. Тем более, что не все государства готовы сегодня к номинации объектов, достойных быть причисленными к Всемирному наследию. Состав Списка определённое время будет инерционно хранить некогда сложившееся представление о системе критериев, свидетельствующих о выдающейся универсальной ценности объектов наследия.