Формирование новой системы безопасности в Европе

Доминирующей тенденцией в эволюции системы безопасности в Европе мы считаем ее европеизацию. Под европеизацией системы безопасности в Европе мы понимаем тенденцию к снижению решающей роли США в обеспечении ее военно-политической составляющей; усиление политического компонента в структуре и деятельности Европейского Союза (ЕС); его интеграцию с Западноевропейским Союзом (ЗЕС); возможность для ЗЕС использовать инфраструктуру и кадровый потенциал НАТО для осуществления независимых акций, инициированных ЕС; усиление европейского начала в рамках самого Североатлантического альянса. При этом мы не считаем возможным рассматривать организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) базовым элементом новой системы европейской безопасности, поскольку ее потенциал ограничен координирующими, информационными и рекомендательными функциями, при отсутствии собственных инструментов принуждения. С другой стороны, перспектива перехода к системе, основанной на балансе сил национальных государств или их группировок, в ближайшее время представляется малореальной.

Указанная выше тенденция остается достаточно стабильной на протяжении периода, последовавшего после окончания «холодной войны». Это определяется совпадением ряда глубинных и конъюнктурных обстоятельств, хотя изменение последних не исключает некоторой зигзагообразности в развитии тенденции. В первую очередь следует отметить, что исчезновение СССР резко ослабило в западном блоке консолидирующее действие идеологического фактора. Создание негативного образа России не в состоянии в полной мере компенсировать его отсутствие. Резкое ослабление России делает для западных европейцев не столь критической значимость американского военного присутствия в Европе. Стремление решать локальные кризисы своими силами просматривалось достаточно отчетливо вплоть до Боснийского конфликта. Однако и решающая роль США в «принуждении к миру» военными средствами в данном случае отражает, на наш взгляд, лишь временное отсутствие адекватного потенциала у самих европейцев. С исчезновением «биполярного мира» и глобальной конфронтации двух систем расхождения геополитических интересов и озабоченностей между США и членами «европейского клуба» также проступают все более явственно.

Цена военного присутствия в Европе, которое тесно и непосредственно коррелирует с политическим влиянием, вызывает определенные внутриполитические проблемы в самих США. Снижение данного присутствия втрое в первой половине 90-х гг. не снижает их остроты. Отсюда стремление американцев заставить Европу саму по преимуществу платить за расширение НАТО, закрепив при этом за США новые рынки вооружений. При условии отсутствия реальной «объединяющей угрозы» это не может не вызвать нового витка напряженности в трансатлантических отношениях.

Наконец, следует упомянуть «французский фактор». Франция, с ее ядерным потенциалом, глобальными интересами и активностью, а также уникальной для европейских членов Североатлантического альянса возможностью выставлять значительные контингенты для операций за пределами своей территории, чрезвычайно важна для консолидации западного блока в новых условиях. Дальнейшее неучастие Франции в военных структурах НАТО после окончания «холодной войны» и при изменении характера отношений с Москвой дестабилизирует перспективу подобной консолидации. При этом именно политик с репутацией твердого голлиста, каковым является Жак Ширак, может себе позволить отказ от важнейшего элемента политического наследия Шарля де Голля. Однако условием возврата в военные структуры НАТО руководство Франции выдвигает в первую очередь европеизацию альянса, и антиамериканская составляющая французской политики по-прежнему остается весьма значительной.

Антисоветская подоплека американского присутствия в Европе в период «мирного сосуществования» двух лагерей (при наличии у СССР реальных возможностей военного доминирования на континенте и нескрываемой заинтересованности в распространении своей общественно-политической системы) автоматически трансформируется в антироссийский характер подобного присутствия сейчас. Это резонирует с позицией соответствующих кругов американского истеблишмента, заинтересованного в сохранении консолидирующей западный блок угрозы, и формирует самостоятельную инерцию в логике политического поведения. Это отчетливо просматривалось и в ходе боснийского конфликта, и в общей атмосфере при решении вопроса о расширении НАТО. Схожая парадигма видна и в не всегда подготовленных попытках разыграть карту российско-китайского и российско-французского сближения.

Возможности взаимодействия в защите наиболее важных интересов России, имеющих в основном экономический характер и не предполагающих эффективного использования вооруженных сил России в Европе, отчетливо просматриваются также только с США. В настоящий момент оно представляется мало реальным. Но именно поэтому, на наш взгляд, требуется тщательная дипломатическая и пропагандистская подготовка подобной перспективы. В первую очередь это предполагает осознание выгодности для России американского присутствия в Европе в новых условиях. Акцентирование антироссийской направленности этого присутствия, сохранение центра тяжести на военном аспекте российского интереса в Европе, стремление содействовать вытеснению американцев ничего не дадут нам с точки зрения наиболее актуальных в данный момент составляющих национального интереса и национальной безопасности. Более того, это будет содействовать закреплению невыгодных России стереотипов и создавать возможности для аберраций и манипуляций, характерным примером которых можно считать ситуацию с конфликтом в Югославии. Российское общественное мнение однозначно склонно главную вину за унижение России и несправедливое обращение с сербами взваливать на действия США. Однако американцы ранее не имели в данном регионе особых отношений с хорватами и мусульманами, а их союзниками и в Первой, и во Второй мировых войнах были сербы. Первоначально они были не допущены к участию в урегулировании конфликта, а в конечном итоге активно и жестко использовали шанс для подтверждения все еще существующей зависимости западных европейцев от американской военной мощи, но на основании принципов резолюций Совета Безопасности ООН и в соответствии с интересами западного альянса. Вопрос о том, кто в свое время предложил эти принципы и определил данные интересы. Ответ известен: Германия.