Библейская легенда

     В библейской легенде рассказывается о том, как к древнему старцу Аврааму явилось трое странников и как он вместе со своей супругой Саррой, которой они, несмотря на ее престарелый возраст, предрекли рождение сына, угощал их под дубом Мамврийским, втайне догадываясь, что к нему явилось само божество. Сходным образом и царь Одиссей, сражаясь с женихами, насильниками своей супруги Пенелопы, и видя в числе своих помощников друга Ментора, смущенной душой чуял в нем свою покровительницу, дочь всесильного Зевса, богиню Афину Палладу. В основе этих легенд лежит убеждение, что недоступное взору смертного божество становится зримо, лишь приняв человеческий облик. Укоренившееся в людях убеждение даже в эпохи, когда в искусстве побеждало запредельное, небесное и господствовало пренебрежение к земному, вдохновляло художников выражать свое представление о возвышенном в образах, сотканных из жизненных впечатлений, и этим открывало им глаза на людей и на земную красоту.

Византийские изображения Троицы 

     Рублев, конечно, знал византийские изображения Троицы, в которых три гостя Авраама были представлены в образе миловидных, кудрявых, крылатых юношей, похожих на языческих гениев. В византийских изображениях Троицы было больше иллюстративности, в них всегда подробно передавались все обстоятельства появления ангелов перед Авраамом и перед его супругой Саррой, почтительно угощавшими гостей роскошными яствами. Композиции византийских Троиц обычно перегружены подробностями, им не хватает цельности и единства, даже когда они вписаны в круглое поле.

Легенда и иконописный образ

     В отличие от византийских Троиц, икона Рублева носит более умозрительный характер. В изображении эпизода библейской легенды художник стремился воплотить выработанные на основе античной философии и учения отцов церкви представления о непостижимом уму единстве трех существ, символизирующем духовное единство мира. Рублев жил среди людей, почитавших традиции. Согласно ей, он изобразил Троицу под видом трех ангелов, явившихся Аврааму, но он почти обошел молчанием обстоятельства их появления. В сущности он ограничился как бы фрагментом из традиционной ветхозаветной Троицы и сосредоточил внимание на фигурах ангелов. На библейское повествование намекают лишь чаша на столе с головой тельца, дерево и палаты Авраама.

     Естественно, что инок Андроникова монастыря писал свою Троицу с самыми благочестивыми намерениями, не помышляя о нарушении канонов. Слово догма для нас содержит нечто отталкивающее, в слове ересь звучит осуждение всякого новшества, и потому к созданию великого мастера оба понятия не применимы. Нет оснований сомневаться в его стремлении следовать канону, и, вместе с тем, он не мог ограничиться повторением того, что стало мертвой формулой и потеряло свой первоначальный смысл. Силою своей веры и своего воображения он пытался воплотить в искусстве формулу единства и множественности, заключенную в учении древних отцов. Он посвящал свое творчество раскрытию человеческого смысла в непостижимом. Он доверчиво и бесстрашно шел туда, куда звала его совесть художника, отступал от общепринятого лишь в той мере, в какой его толкал на это его собственный духовный опыт. Это не значит, что он шел за теми, которых осуждала и преследовала церковь. Но, будучи современником той поры, когда после долгого застоя на Руси все пришло в движение, он выступил в защиту духовных прав человека, потребностей его сердца. Это было лишь очень отдаленным подобием того, что искатели правды, новгородские вольнодумцы, пытались отстоять в делах веры.