Коллективная дипломатия ес

 Утверждение ЕС в качестве единого субъекта в международных отношениях – основная цель комплекса мер, предпринимаемых в рамках Общей внешней политики и политики в области безопасности (ОВПБ) Европейского Союза. Эта задача не имеет прецедентов в истории: никогда еще не удавалось объединить внешние политики отдельных государств с момента их выработки до стадии осуществления, то есть на всем протяжении внешнеполитического процесса.

 Общая внешняя политика ЕС переросла рамки установок Европейского политического сотрудничества (ЕПС) образца 1970–1980-х годов и не вписывается в конструкцию «трех опор» в том виде, в котором они представлены в Маастрихтском договоре 1992 года. Однако выйти на подлинную внешнеполитическую интеграцию пока не удается. Страны не готовы передать часть своих суверенных прав наднациональным институтам. Против этого выступает Дания, этого не желает Великобритания, на особой позиции стоят нейтральные государства Европы. Принцип наднациональности в сфере ОВПБ неприемлем для ряда стран ЕС, что вызывает серьезные трудности.

 Причины невысоких темпов внешнеполитический интеграции разнообразны. С одной стороны, это давние традиции «сильной и самостоятельной» внешней политики наиболее крупных стран. С другой – наоборот, не менее стойкая политика активного дипломатического лавирования, при помощи которой государствам десятилетиями удавалось решать задачи национального развития через игру на противоречиях между «более сильными». Отсюда – идейные различия элит стран-членов Евросоюза в понимании задач ОВПБ.

К этому надо добавить институциональную слабость коммунитарной политики в ЕС по сравнению, например, с механизмами НАТО, – борьбу между Советом и Комиссией за контроль над общей внешней политикой и, наконец, внешние влияния, из которых прежде всего приходится говорить об американском.

Общая внешняя политика и политика в области безопасности Евросоюза не выглядит полностью беспомощной и неэффективной. Надо понять, что она не может и не должна формироваться и проводиться в жизнь так же, как внешняя политика отдельных стран. Следовательно, и оценивать ее не следует с тех же позиций, с которых принято анализировать политику Франции или Германии.

Можно заметить и другое: уникальность современного интеграционного пространства в Западно-Центральной Европе связана с формированием в нем неизвестного ранее феномена многовекторной и инструментально разноплановой внешней политики. Ее инструментарий со временем может оказаться способным обогатить представления о возможностях дипломатии вообще.

Новая внешнеполитическая служба Европейского союза может появиться уже в июле, хотя многие брюссельские эксперты не ждут этого раньше конца года. На совете министров иностранных дел ЕС, который собрался в понедельник в Люксембурге, достигнуто политическое согласие о том, как должен выглядеть новый орган.

Обсуждение проекта, который представила глава внешнеполитического ведомства ЕС Кэтрин Эштон, проходило непросто. Но еще сложнее обещает быть дискуссия в Европарламенте. Депутаты подозревают, что правительства стран-членов создают новый орган в соответствии со своими интересами, в то время как вступивший в силу в декабре прошлого года Лиссабонский договор о реформе ЕС требует, чтобы внешнеполитическая служба была наднациональной. Ее структура будет определена окончательно лишь после одобрения Европейской комиссией и Европарламентом.

Кэтрин Эштон на припозднившейся пресс-конференции по итогам заседания совета объявила, что совершен прорыв. «Европе нужна служба внешней деятельности, потому что она поможет нам дать собственный ответ на вызовы ХХI века», -- объявила она. По словам г-жи Эштон, внешнеполитическая служба поможет объединить подход ЕС к мировым проблемам и «проводить целостную политику». Создание службы вошло в практическую стадию, и на министерском совете речь шла о конкретных вопросах. На первое место вышла кадровая проблема. Как и во всех евросоюзных делах, здесь начинается борьба за квоты. Малые страны боятся возникновения «директории» трех-четырех крупных держав, тогда как большие государства взвешивают полномочия на аптекарских весах, опасаясь, как бы партнер не занял более влиятельные посты.

Дискуссия министров сосредоточилась на том, каким образом обеспечить странам ЕС «справедливое» кадровое представительство в новом ведомстве. По принципу, который предложила г-жа Эштон, штат службы будет состоять из трех равных частей: чиновников Еврокомиссии, секретариата совета ЕС и дипломатов национальных МИДов. Но правительства беспокоятся, что для заполнения их квот потребуется время: дипломатов надо откуда-то снять и перевести, а чиновники комиссии и совета уже сидят в Брюсселе. В тексте решения упомянута должность «генерального исполнительного секретаря», который фактически будет управлять аппаратом европейской дипломатии, а также двух его заместителей. Но их роли пока не прописаны. Франция в лице министра Бернара Кушнера борется за то, чтобы поставить на ключевой пост своего посла в Вашингтоне Пьера Вимона, который возглавил бы вертикальную структуру. Кэтрин Эштон склоняется к «коллективному руководству», в котором один из трех начальников был бы первым среди равных. Как стало известно в кулуарах совета ЕС, на должности заместителей генерального исполнительного секретаря предлагают чиновника Еврокомиссии и назначенца из Варшавы.

Как объяснил «Времени новостей» информированный чиновник совета ЕС, министры договорились, что внешнеполитическая служба ЕС будет иметь ограниченные консульские функции. Британское правительство сделало все, чтобы свести к минимуму эту сферу полномочий союзной дипломатии. Визы и паспорта останутся в ведении национальных МИДов и посольств, кроме ситуаций, когда в какой-нибудь стране мира у некоего члена ЕС не окажется посольства или консульства.

Европейская комиссия как наднациональный орган отстояла право участвовать в выборе из шорт-листа кандидатов на пост глав представительств («делегаций») союза, которые ЕС имеет в 136 странах за его пределами. Европарламент формально имеет одинаковый с национальными правительствами голос в определении кадрового состава и финансовых правил дипломатической службы. Депутаты будут утверждать ее бюджет, который исчисляется миллиардами евро в год, и они хотят получить реальное право вето по ключевым кадровым назначениям. Правительства предпочли бы оставить за Европарламентом совещательный голос в этих деталях. Однако лидеры трех крупнейших политических групп Европарламента предупредили на прошлой неделе, что не согласятся с проектом, который «благословлял бы возврат к межправительственному принципу».