«Евангелие Кошки»

     В «Евангелии Кошки», в инициалах с драконами и птицами много изобретательности, фантазии и мастерства. В их очертаниях много остроты, характерности, напряженности, угловатости контуров, нервности. Можно говорить о драматизме этих маленьких фигурок, хотя они созданы всего лишь для украшения страницы, на потеху читателю.

 В своих парафразах этого образца Рублев последовательно и неуклонно его переиначивает. Выдумки у него меньше, зато больше гармонии, уравновешенности и мягкости. Меньше остроты характерности, но больше жизненности и теплоты. Там, где в «Евангелии Кошки» есть напряженность, он дает больше спокойствия, где есть измельченность формы, они обобщены, где контуры напряжены, он их делает плавными и закругленными. Драматизма у него нет и следа. Табл. 16Даже в изображении «Цапли, клюющей змея», нет никакой ожесточенности. В «Евангелии Кошки» дельфин смотрит на нас искоса с укором, как праведники в новгородских фресках Феофана. Табл. 15В «Евангелии Хитрово» его очертания не такие колючие, более закругленные. В отличие от темно-синего цвета преобладающего в «Евангелии Кошки», нежная голубизна дельфина в «Евангелии Хитрово» должна дать представление о голубой стихии моря. Зверушки у Рублева изящны и грациозны, в извивающихся змеях много гибкости, не остается ничего устрашающего. Рублев приблизился к изящной игривости античных гротесков, которые позднее вдохновляли и итальянских мастеров Возрождения.

     Символы евангелистов, в частности Орел, символ Иоанна, выдержаны в том же характере, что и животные в инициалах. В Орле, несмотря на его крючковатый клюв, нет ничего хищного, он скорее похож на кроткого сизого голубя. В миниатюре не передан взмах крыльев вещей птицы. Вся она, с ее мягко закругленными очертаниями, вписана в круглый медальон и кажется парящей, невесомой. При помощи подчеркнуто закругленных контуров ее силуэт приведен в согласие с обрамлением. В этом, как и в нежности ее сизого оперения, умеряющего яркость киноварного образа книги сказались характерные признаки рублевского стиля.  

     Фигуры сидящих евангелистов в «Евангелии Хитрово» восходят к византийским образцам XIV века. На фоне их виднеются классические здания с колоннами и фигурными капителями. Евангелист Иоанн со своим учеником Прохором представлен среди скалистых гор. Традиционные иконографические типы последовательно перетолкованы в миниатюрах «Евангелия Хитрово» в рублевском духе. В них меньше драматизма, характерности жестов, движения, чем у византийцев. Зато больше спокойствия и гармонии. Это впечатление достигается ритмической согласованностью фигур и фона, плавной закругленностью контуров. В византийских изображениях Иоанн весь обращен к голосу свыше, а Прохор погрузился в писание. В «Евангелии Хитрово» обе фигуры составляют нечто целое, между ними больше единодушия. Можно без преувеличения утверждать, что мастер миниатюры стоял на пути к достижению той гармонии, которая восторжествует в трех ангелах «Троицы».

     В изображении евангелиста Матфея также, чисто по-рублевски, его спина очерчена закругленным контуром. Евангелист не столько пишет, сколько сидит, слегка склонившись, словно погруженный в молитву, в созерцание, как ангелы «Троицы». В передаче подножия и седалищ, зданий на фоне есть известная трехмерность. Одежды высветлены легко положенными световыми бликами. Пространственная глубина ограничена при помощи сокращения предметов к зрителю. Блики и тени так легки и воздушны, что не нарушают чистотысилуэтов.

     Краски миниатюр «Евангелия Хитрово» изысканны и лучезарны, они еще нежнее, чем в праздниках Благовещенского собора. Светло-голубое и сизо-серое в одежде евангелиста Матфея соответствует цвету обрамления и кровель здания. Золотой фон повторяется в золотых седалищах. Повторность красок лишает их предметного значения и делает их выражением душевного чувства. Преобладающие тона кажутся особенно светлыми и нежными по контрасту к единственно яркому и звонкому красному обрезу книги. Этот очень тонко рассчитанный эффект говорит о зрелом мастерстве автора миниатюр.

     Миниатюры «Евангелия Хитрово» едва ли не первое произведение древнерусской живописи, в котором при сохранении византийской иконографической традиции его высокое утонченное мастерство превосходит все то, что создавалось византийскими мастерами этого времени.

     Самая пленительная миниатюра «Евангелия Хитрово» — изображение ангела — символа евангелиста Матфея. В этом светлом видении юношеской грации и красоты ясно проявилось неповторимое художественное дарование Рублева. Как и в иконе «Преображение», мотив круга имеет и на этот раз определяющее значение. Фигура крылатого юноши замкнута круглым обрамлением, и потому, широко шагая и паря, она выглядит спокойной и уравновешенной. Ангел расположен в пределах круга с таким расчетом, чтобы его широкое крыло соответствовало развевающемуся перед ним кончику плаща. Все части его тела и книга в его руках равномерно заполняют плоскость золотого медальона. Благодаря круговой композиции, движение ангела как бы возвращается к исходной точке. Все преходящее в его образе претворяется в нечто неизменное, почти вечное. В плавно закругленном контуре фигуры сказывается характерная особенность живописного почерка Рублева. Одежда ангела выдержана в нежных оттенках голубого и лилового. Голубому хитону соответствуют голубые папоротки крыла. Эти светлые и нежные тона придают фигуре воздушность и легкость. Мягкая светотеневая лепка восходит к византийской традиции. Но в работе московского мастера преобладают обобщенность красочных пятен, равновесие и гармония цвета и формы.

     В византийской живописи XIV века нередко встречаются обаятельные образы кудрявых, женственных ангелов, в широких развевающихся по ветру одеждах, но большинство их стремительны, порой даже патетичны, наподобие эллинистических статуй, вроде НикиСамофракийской. Создатель миниатюр «Евангелия Хитрово» не пошел по этому пути. С удивительной проницательностью он угадал неувядающую прелесть эллинских вазовых рисунков классического периода. Табл. 85В своем ангеле он близок к древнегреческим вазописцам, украшавшим фигурами круглые донышки чаш, так называемых киликов.