78. Перспективы развития договорно-правовой базы экономического взаимодействия России и ес.

В последнее десятилетие в отношениях России и ЕС можно выделить как минимум две точки, дававшие надежду на качественный сдвиг. Во-первых, это сформулированная на саммите Россия-ЕС в мае 2003 года Санкт-Петербургская инициатива, предполагавшая создание четырех общих пространств в сфере экономики, внутренней безопасности, внешней безопасности и науки, образования и культуры. В своей основе прорывная идея, способная действительно придать отношениям России и ЕС стратегическую перспективу (в обход трудного для обеих сторон вопроса о членстве России в ЕС), эта инициатива была положена в основу переговоров о новом Договоре. И во-вторых, – Партнерство для модернизации, запущенное на саммите Россия-ЕС в Ростове-на-Дону 31 мая – 1 июня 2010 года. Обе инициативы остались нереализованными.

Сегодня налицо отсутствие прогресса на переговорах между Россией и Евросоюзом о заключении нового базового двустороннего соглашения. И суть Партнерства для модернизации как концепции всесторонней демократизации политической, социальной и экономической жизни общества была сведена к узким техническим проектам (точечной модернизации) или мегапроектам вроде Сколково, последствия которых для экономики в целом будут малоосязаемы, пока, по мнению европейских аналитиков, «ограничена конкуренция и успешные предприятия должны опасаться занесенного над ними меча чиновников-клептократов». Новые акценты в отношения России и ЕС привнес также мировой экономический и финансовый кризис.

Несмотря на то, что безопасность и поддержка демократии остаются главными направлениями Общей внешней политики и политики безопасности ЕС (ОВПБ), кризис все же сместил акценты во внешнеполитических приоритетах Евросоюза. Особое внимание при этом уделяется экономически мотивированным внешнеполитическим инициативам, определению потенциальных рисков и геоэкономических опций для ЕС, а также влиянию геоэкономических императивов на глобальное управление и дилеммы безопасности.

Коммерциализация и билатерализация внешней политики стран ЕС прослеживается и на российском направлении. Хотя общим успехом ЕС считается его последовательная поддержка членства России в ВТО, а также выработка общего подхода к России, экономические приоритеты отдельных стран ЕС зачастую превалируют над общими интересами. Эта тенденция в принципе отвечает интересам России, которая традиционно делала упор на экономическую составляющую партнерства и двусторонние отношения со странами Евросоюза. Деполитизация и деидеологизация отношений ЕС и России по определению облегчают экономическое взаимодействие, но и лишают эти отношения стратегического видения и фундаментальных целей. Кроме того, как свидетельствуют разногласия в переговорах по новому базовому соглашению (НБС) между Россией и ЕС, подчинение отношений экономическим интересам далеко не всегда ведет к беспроблемному сотрудничеству.

Российское руководство считает, что европейские партнеры при работе над новым базовым соглашением с РФ пытаются зафиксировать в этом документе обязательства, выходящие за рамки обязательств России как члена ВТО. «Наши партнеры из Еврокомиссии почему-то решили попытаться получить от РФ сверх того, что стало предметами договоренностей в рамках ВТО, и проявили неготовность, по крайней мере, на данном этапе воспроизвести в торговом разделе нового базового соглашения РФ-ЕС условия, которые согласованы нами при вступлении во Всемирную торговую организацию», — заявил министр иностранных дел РФ Сергей Лавров. Вместе с тем глава МИД РФ не исключил, что могут быть и, «наверное, даже должны быть дополнительные договоренности между РФ и ЕС, которые пойдут дальше режимов, которые РФ согласовала в рамках ВТО»

ЕС хотел бы, чтобы экономический раздел нового соглашения был максимально объемным. В РФ же считают, что в документе не стоит расписывать детали торгово-экономических отношений: достаточно оговорить лишь общие принципы сотрудничества, а специфические вопросы лучше решать в рамках дополнительных договоров. В экономической части соглашения Москва хотела бы воспроизвести именно те условия, о которых она договорилась в рамках вступления в ВТО. В Брюсселе же считают, что этого мало, поэтому ЕС настаивает на внесении в соглашение ряда пунктов, не охваченных договоренностями РФ с ВТО. В первую очередь речь идет о торгово-инвестиционном законодательстве, конкуренции и режиме госзакупок. Еврокомиссия уже объявила о намерении закрыть доступ к европейским госзакупкам компаниям из стран, где действуют преференции национальным поставщикам товаров и услуг для госорганов. При присоединении РФ к ВТО российские компании могли рассчитывать на практически неограниченный доступ к европейскому госзаказу объемом €500 млрд. В случае же утверждения предложения Еврокомиссии Европарламентом подобная перспектива станет призрачной, предвещая новые антидемпинговые меры, оспорить которые РФ не сможет до тех пор, пока не откроет собственный рынок госзакупок.

ще одним камнем преткновения в переговорах по НБС являются разногласия вокруг «третьего энергетического пакета». «Газпром» не вписывается в политику Брюсселя по либерализации рынка электроэнергии и газа в ЕС. «Третий энергетический пакет», утвержденный в Евросоюзе в 2009 году, включает шесть законодательных актов, предусматривающих ограничения для вертикально интегрированных компаний на право владения и управления энерготранспортными сетями. Он также обязывает страны-члены ЕС объединить свои национальные энергетические системы до конца 2014 г. Несмотря на то, что «Газпром» подавал заявку на получение 100% мощностей газопроводов — отводов от «Северного потока» и получил такое разрешение от немецкого регулятора, Еврокомиссия в этом «Газпрому» отказала [8]. Причиной активизации Европейского союза по созданию единого энергетического рынка стало начало официального расследования Европейской комиссией монопольной деятельности российского «Газпрома» (он более чем на 50% принадлежат государству), что мешает свободной конкуренции в Европе.

И наконец, по-прежнему неясны перспективы создания безвизового режима между Россией и ЕС. Именно на этом направлении существует реальная возможность укрепления партнерства в самой ближайшей перспективе. Разумеется, это потребует от ЕС изменения его традиционной позиции в духе «завтра, завтра, не сегодня». В ЕС нет понимания критического значения этого вопроса для России. Веками контакты между Россией и Западом ограничивались русской аристократией, а затем советской номенклатурой. После распада СССР в 1991 г., устранившего пограничные преграды на востоке, Брюссель построил новый визовый барьер, отрезавший основную часть российского населения от Европы. Введение безвизового режима явилось бы не уступкой российскому руководству, а важным фактором, укрепляющим контакты между гражданами ЕС и России, создающим «снизу» основу для нового партнерства и для самоидентификации России как крупнейшей европейской державы.

Препятствия на пути к НБС, изложенные выше, не являются непреодолимыми, но они могут быть решены лишь в контексте отношений, имеющих стратегические ориентиры. И хотя ЕС предпочитает не акцентировать разногласия с Россией в политической сфере, прежде всего, касающиеся прав человека и основных свобод, есть основание утверждать, что Брюссель испытывает своего рода Russia fatigue, усталость от России, и в обозримом будущем сотрудничество между двумя партнерами будет строиться по принципу à la carte.