7. Трудности применения математических сродств в политологии

По нашему мнению, некоторые трудности надежного применения математических методов в изучении политики, истории на теоретическом уровне состоят в следующем:

1. Трудно поддается квантификацим духовная сфера, сознание, движение идей и умонастроений, индивидуальные качества тех, кто принимает решения. Обладая логическим мышлением, человек подвластен и сфере подсознательных влечений, эмоциям, страстям, затрагивающим рациональное мышление, что в поведении государственных и политических лидеров нередко обусловливает труднопредсказуемость решений.

Хотя теоретически система или "среда" должны накладывать ограничения на отклонение их от наиболее рационального выбора, история свидетельствует, что роль государственного лидера часто оказывается определяющей, тогда как сам он, принимая решение, становится невосприимчив к объективной информации, а действует, исходя из субъективно сложившегося, в значительной мере интуитивно, понимания политического процесса и намерений противников и остальных акторов. В качестве примера вспомним поведение И. Сталина накануне гитлеровской агрессии против СССР.

2. Вторая трудность связана с первой, но охватывает социальную сферу в целом, где пересекаются множества влияний, интересов, факторов, установить которые и измерить относительно друг друга кажется маловозможным. Опять же история свидетельствует, что незначительный, по видимым признакам, или крупный, но бывший неизменным параметр может резко изменить свое значение и оказать решающее воздействие.

Пример из сравнительно недавнего прошлого – четырех-пятикратное удорожание цены нефти в 1973 г., вызвавшее в краткосрочном плане мировой энергетический кризис, а в долгосрочном обусловившее структурную перестройку мировой экономики. Этот же фактор в краткосрочном плане благотворно влиял на внешнюю торговлю СССР, а в долгосрочном способствовав* назреванию кризиса советской экономики и упадку советской системы в целом. Между тем самое большое по своей значимости изменение в международной экономической системе 70-х гг. не было предсказано в моделях. Так, в известном прогнозе мирового развития "Гол 2000-ый", опубликованном накануне энергетического кризиса 1973-1974 гг. знаменитым американским футурологом Г. Канем, нефтяной фактор вообще не фигурировал среди переменных"*. т.е. многие крупные, но внезапно развившиеся процессы в экономической, социальной и политической сферах оказываются непредсказанными, что, конечно же, не является бесспорным доказательством их непредсказуемости.

3. Наконец, некоторые процессы кажутся случайными, стохастическими, потому что невидимы (в данное время) вызывающие их причины. Если образно сравнить социальную сферу с биолопотеским организмом, то причины этого подобны вирусу, на длительное время не проявляющему активность из-за отсутствия благоприятных условий среды или неизвестного их внутреннего "часового механизма". Применительно к международным отношениям важно не упускать из виду исторический аспект, так как истоки некоторых не наблюдаемых современниками процессов закреплены в национальных традициях, национальном сознании. В отличие от эволюции природы (исключая антропогенное воздействие и катаклизмы), в которой протяженность времени в масштабах человеческой истории минимальна, в мировой социальной сфере сложность систем в пространстве взаимосвязана с сильными, исторически ускоряющимися мутациями.

Как бы подводя итоги бихевиористских исследований международных отношений в 50-60-х годах, английский международник Л. Рейноллс так высказался о вскрывшихся методологических трудностях: "Речь идет о проблемах неадекватности интеллектуального инструментария. Человеческий разум совершенно не способен создать систему, включающую весь ансамбль составляющих элементов и взаимодействий во всемирном масштабе. Такая система должна быть упрощена.

Но как только допускается упрощение, реальность тотчас же оказывается фальсифицирована, и упрощение является не более чем абстракцией реальности''**.

Один из ведущих американских бихевиористов Д. Сингер утверждал противоположную точку зрения: "Мы не можем построить глобальную систему как комплекс очень гибких, подвижных кооптаций, территориальных и других, включающих менее крупные соединения, которые могут быть теперь связаны не только через правительства, но являться внутри или вненациональными так же, как и национальными как по сфере их деятельности, так и по структуре''*.

В этом споре понятен скептицизм традиционалистов, но серьезного исследователя вряд ли он может убедить в том, что методы точных наук априори непригодны в изучении международных отношений. Естественно, что эти методы вначале стали использоваться в демографии, экономике, которые по предмету исследования являются как бы промежуточными между точными и "чисто" гуманитарными науками, где с расширением такого предмета исследования, как сфера сознания, расширяются и наиболее адекватные ему формы познания (образно-метафорическое мышлением интуитивно-опытные оценки и т.п.). Не случайно переносимые через "промежуточные'' науки в политологию, международные отношения качественные и другие методы математики, биологии, физики дали, кстати сказать, наиболее заметные результаты в тех исследованиях, предмет которых также оказывался ближе к физике или кибернетике, чем к чисто гуманитарным наукам.