Глава 1.

Подходы к глобализации: страны развитой рыночной демократии, новые индустриальные страны Азии, развивающиеся государства и Китай

В мире существует множество трактовок глобализации как явления. Интересно, что отношение к глобализации — поло­жительное, негативное, осторожное — зависит от уровня соци­ально-экономического и политического развития стран. Одна­ко зависимость эта не столь однозначная. В развитых странах, в наибольшей степени, как принято считать, извлекающих вы­году из глобализации, существуют и, если так позволительно сказать, «глобал-скептики». Тогда как в отсталых странах, в ко­торых наиболее распространено настороженное и даже враж­дебное отношение к глобализации, есть люди, видящие именно в этом процессе шанс на преодоление экономической отста­лости и социальное выравнивание.

Ниже мы рассмотрим подходы к глобализации, преобла­дающие в развитых рыночных демократиях, в азиатских новых индустриальных и демократизирующихся странах (НИДС), в развивающихся государствах и Китае.

Развитые рыночные демократии (США, Евросоюз, Япония)

Наиболее интересные дискуссии среди представителей раз­витых государств, в основном США и Великобритании, развер­нулись вокруг определений глобализации. Здесь можно выде­лить несколько фундаментальных базовых подходов:

культурологический, рассматривающий глобализацию в ши­роком цивилизационном аспекте;

экономический, трактующий глобализацию в контексте раз­вития мировых рынков товаров, услуг, капитала и труда;

экологический, связывающий глобализацию с ухудшением экологической ситуации на нашей планете;

комплексный, рассматривающий глобализацию как в эконо­мическом, так и в политическом, информационном, экологи­ческом контексте, а также в контексте борьбы с международ­ной преступностью и мировой бедностью.

Данные подходы к понятию глобализация отражают разные ракурсы видения этой проблемы, характерные для исследовате­лей — специалистов в разных областях науки об обществе: эко­номике, политологии, философии, истории и т.д. По образно­му выражению Ф. Джеймсона (США), понятие глобализации

сродни «описанию слона, сделанному несколькими слепцами разными способами».

Сторонники культурологического подхода к глобализации рассматривают этот феномен как лежащий вне сферы извест­ных академических дисциплин, носящий междисциплинарный характер и находящийся на пересечении интересов экономики, права, международных отношений, политологии, культуроло­гии, информатики и т.д. Они полагают, что не существует и не может существовать всеобъемлющего определения глобализа­ции. И что невозможно дать такое определение до того, как явление глобализации будет изучено всесторонне.

Один из первых теоретиков концепции глобализации Р. Ро-бертсон определил развитие глобализации как «двуединый про­цесс превращения всеобщего в особенное и превращения осо­бенного во всеобщее».

Ф. Джеймсон предлагает трактовать глобализацию как про­тиворечивый процесс, как «не превращающуюся во всеобщее всеобщность («untotalizable totality»), которая интенсифицирует бинарные отношения между своими частями — в основном на­циями, но также регионами и группами, которые, однако, про­должают самоопределяться на основе модели «национальной идентичности» (а не в понятиях социальных классов, напри­мер)». Рассматривая глобализацию в философском контексте, Джеймсон выделяет четыре логически мыслимые позиции. Первая сводится к утверждению, что такого явления, как гло­бализация, в природе вовсе не существует, поскольку мир ос­тается разделенным на национальные государства: «ничто не ново под солнцем». Сторонники второй точки зрения также считают, что глобализация не является новым явлением, пото­му, что «глобализация существовала всегда, как только люди стали мигрировать по планете и торговать друг с другом». Тре­тий подход к глобализации связывает этот процесс с созданием мирового рынка — конечной целью капитализма. Четвертый подход, к которому склонен сам Джеймсон, трактует глобали­зацию как новую, или третью (после частного и монополисти­ческого капитализма), стадию развития капитализма — стадию «многонационального капитализма».

Джеймсон также ставит вопросы о взаимоотношениях между ведущими и ведомыми нациями в контексте глобализа­ции и о том, ведет ли глобализация к транснациональному до­минированию нации-лидера или, напротив, освобождает ло­кальную культуру от национально-государственной ограничен­ности. При этом автор отмечает весьма очевидный факт, что глобализация по сути означает американизацию и стандартиза­цию сфер производства и потребления, что рассматривается им в качестве антитезиса национально-хозяйственным условиям. Однако именно философский подход к глобализации, основанный на гегелевской диалектической триаде «тезис — антитезис — синтез», по мнению ученого, позволяет правильно понять со­держание этого «третьего этапа развития капитализма». Глоба­лизация выступает в форме снятия противоречия между амери­канизацией и стандартизацией производства и потребления, с одной стороны, и национальными экономическими особеннос­тями, с другой.

Другой американский ученый У.Д. Мигноло, специалист по истории литературы и антропологии, рассматривает проблему глобализации в широком историческом аспекте. Мигноло трактует глобализацию как третий заключительный этап «гло­бальной трансформации, начиная с 1945 г.». Первыми двумя он считает крушение соответственно колониальной и социа­листической системы. Ученый проводит параллель между со­временной глобализацией и начавшейся с 1500 г. политикой Европы по «охристианиванию и цивилизовыванию» мира. «Любая концепция «цивилизации» приобретала общемировой характер, как только Европа начала свою экспансию по плане­те и тем самым подавляла уже существовавшие, самоопреде­лившиеся и весьма развитые социальные организации (такие, как, например, Китай, исламский мир, мир инков, Мексика)», — пишет Мигноло. В современном мире глобализация развивает­ся, прежде всего, транснациональными корпорациями, кото­рые, подобно средневековым распространителям христианства, изменяют жизнь других народов, приобщая их к достижениям цивилизации. Применяя гегелевскую терминологию, Мигноло называет глобализацию «отрицанием отрицания современной действительности» менее развитых государств, — что, по его мнению, и отражает процесс мирового развития.

Многие американские ученые связывают глобализацию с возможностью распространения по миру принципов свободы слова, прав человека и демократии, априори полагая их свиде­тельствами более высокого уровня развития человечества, чем политическая или коммерческая цензура, авторитаризм и тота­литаризм.

Среди западных ученых существует и более критическое от­ношение к глобализации как этапу развития человечества. Так, японский исследователь Macao Миёши полагает, что «глобали­зирующаяся экономика есть развитие, или продолжение, коло­ниализма». Миёши рассматривает историю экономического и культурного развития человечества в последнее столетие через призму смены экономического и политического лидера. На место английских, французских, японских, немецких колони­альных империй после Второй мировой войны пришел амери­канский капитализм. За время Второй мировой войны амери­канский капитализм превратился в мирового лидера, тогда как Германия и Япония потеряли свои колонии как страны, проигравшие войну, а Россия оказалась сильно разрушенной боевы­ми действиями на ее территории. В годы «холодной войны» и деколонизации английских и французских владений США на­ходили источники экономического роста в локальных войнах в Корее, во Вьетнаме через механизм развития военно-промыш­ленного комплекса, дававшего в свою очередь стимулы к разви­тию гражданской экономики. Однако в 80-е годы американ­ский капитализм вступил в новый этап своего процветания, связанный с расширением международной деятельности транс­национальных корпораций. С этого момента, по мнению Миёши, для США стало важным не извлекать выгоды из разде­ления мира на склонные к конфликту национальные государст­ва, а искать пути расчистки поля деятельности для своих ТНК. Последнее и нашло отражение в концепции глобализации.

Английский ученый Л. Склэр рассматривает глобализацию в социологическом аспекте. По его мнению, главной отличи­тельной чертой идеи глобализации является то, что «многие современные проблемы не могут быть адекватно изучены на уровне национальных государств, т.е. в терминах международ­ных отношений, и требуют глобальных (транснациональных) под­ходов». Ученый отмечает, что современные исследователи гло­бализации фокусируют внимание на двух ключевых аспектах: во-первых, на количественных и качественных изменениях в работе транснациональных корпораций в результате «глобали­зации капитала и производства» и трансформации технологи­ческой базы и, во-вторых, на широте охвата населения воздей­ствием средств массовой информации. К этому Склэр добавля­ет собственную теорию «глобальной системы». Основными ее блоками являются «транснациональные корпорации, представ­ляющие собой институциональную форму транснациональной хозяйственной деятельности», класс транснациональных капи­талистов в политической сфере и «культурно-идеологическая концепция потребления». Рассматривая тенденцию укрепления мировых (глобальных) позиций глобального (транснациональ­ного) капитализма, Склэр отмечает, что этот процесс встречает сопротивление со стороны социальных движений на локальных уровнях. Выход из этого противоречия Склэр видит в глобаль­ной демократической институализации локального социально­го протеста против глобального капитализма, приводящего в конечном счете к прогрессивной трансформации самого гло­бального капитализма. Склэр пишет: «Для того чтобы быть эф­фективными, социальные движения против глобального капи­тализма... должны подрывать капитализм локально и находить пути глобализации этих локальных подрывов, одновременно используя предоставляемые демократией возможности пози­тивной трансформации капитализма».

Большинство приверженцев экономического подхода к гло­бализации рассматривают этот процесс в качестве новой ста­дии развития интернационализации экономической жизни. М. Интрилигейтор, отмечая рыночный характер глобализации, считает, что «источником глобализации стала конвергенция идей в направлении признания ценностей рыночной экономи­ки и свободной торговли». Ученый полагает, что глобализация в перспективе ведет к слому национальных границ и формиро­ванию единой всемирной рыночной экономики. Результат гло­бализации, по Интрилигейтору, «будет состоять в дальнейшем продвижении к более открытому и интегрированному миру, все ближе и ближе к земному шару без границ и к более ин­тегрированной, открытой и взаимозависимой мировой эконо­мике».

Ряд ученых связывает глобализацию хозяйственной жизни с ее универсализацией, причем под универсализацией понимает­ся приведение национальных условий хозяйствования в соот­ветствие с нормами передовых стран. Так, немецкий ученый П. Вельфенс выступает за перестройку европейских финансо­вых рынков на англосаксонский манер, имея в виду акценти­рование роли рынков ценных бумаг, а не банков в развитии финансовой системы Евросоюза.

М. Шимаи предлагает различать в экономической глобали­зации интернационализацию, транснационализацию и универ­сализацию. Под последней он понимает «растущее сходство систем национального экономического регулирования, а также сближение (экономических) политик различных государств на основе... новой технологии, стандартизации производства и по­требления». При этом Шимаи отмечает, что в глобализирую­щейся экономике не все страны занимают одинаковое место, здесь есть лидеры и аутсайдеры. Ведущую роль играют страны «семерки», которые контролируют мировые рынки и междуна­родные организации — МВФ, Всемирный банк, ВТО, и, по су­ществу, выступают в роли тех, кто диктует мировые цены («price-makers»). Тогда как малые и средние государства, число которых в последние десятилетия возросло в результате распада колониальных империй и крушения многонациональных госу­дарств (СССР, Югославия, Чехословакия), выступают в гло­бальной экономике в роли «price-takers», т.е. тех, кто вынужден приспосабливаться к мировым ценам. В широком понимании Шимаи трактует экономическую глобализацию как совокуп­ность таких процессов, как «трансграничные потоки товаров, услуг, капитала, технологий, информации и международное передвижение людей, господство мирового рынка в определе­нии направлений торговли, инвестиций и другой деятельности частных фирм, территориальная и институциональная интегра­ция рынков, возникновение таких глобальных проблем, какдеградация окружающей среды и рост народонаселения, кото­рые требуют глобального сотрудничества». По мнению ученого, «на острие процесса глобализации находятся такие междуна­родные потоки денежного капитала и информации, в отноше­нии которых национальное законодательство имеет небольшую силу».

Ч. Моррисон рассматривает экономическую глобализацию в двух измерениях — на микро- и на макроэкономических уров­нях. Рассматривая глобализацию с микроэкономического уров­ня, Моррисон определяет ее как «особую стратегию компаний, направленную на преодоление ограничений, связанных с суще­ствованием национальных политических границ, посредством переноса производства в другие страны и расширения рынков сбыта». На макроуровне ученый характеризует глобализацию как «единство сил, интегрирующих национальные экономики в мировое сообщество». К таковым силам Моррисон относит «потоки спекулятивного капитала, прямые иностранные инвес­тиции, передачу технологий, рост торговли товарами и услуга­ми, движение капитала и легальной и нелегальной рабочей силы, туризм и даже распространение в мире идей, норм пове­дения и жизненных ценностей».

Участники проекта «Планета Земля 21», организованного по инициативе влиятельной японской газеты «Асахи Симбун», рассматривают глобализацию как стратегию фирмы, разрабаты­ваемую с учетом как возможностей международной экономи­ческой интеграции, так и внутренних хозяйственных условий зарубежной страны, в которой данная фирма вкладывает капи­тал и имеет деловые интересы. Последнее понятие определяет­ся как локализация и означает, что фирма-инвестор должна строить свою политику в отношении собственных зарубежных филиалов таким образом, чтобы данные филиалы стали глубо­ко интегрированной в местную экономику частью «локального сообщества». При этом размер фирмы не имеет значения — главное, чтобы деятельность фирмы распространялась за рубеж. Исходя из такого подхода, участники проекта вводят новое понятие экономической глокализации (glocalization), кото­рое определяется как «стратегия развития бизнеса, интегри­рующая глобализацию и локализацию».

Рассматривая факторы развития экономической глобализа­ции, западные ученые особо выделяют роль научно-техничес­кого прогресса. Так, например, Л. Кляйн указывает на следую­щие «технические основы глобализации»: «компьютерную тех­нику, средства и инфраструктуру коммуникаций, распростра­нение знаний посредством интеллектуального обмена». Дости­жения в этих областях, по мнению американского ученого, со­здали «решающие условия для организации эффективного уп­равления производством и обменом в планетарных масштабах».

Т. Фридман полагает, что глобализация заставляет прави­тельства, частные компании и людей во всех странах мира вести себя в соответствии с принципами свободного рынка или погибнуть в изоляции. Основную роль в развитии глобализа­ции Фридман отводит финансовым центрам, которые переме­щают международный капитал по различным направлениям через электронные сети, что и «заставляет всех актеров (миро­вого рынка. — Прим. авт.) вести себя одинаково». «Дарвинист­ская борьба за лидерство в процессе глобализации, — пишет Т. Фридман, — создает в мире жесткую иерархическую струк­туру, в основу которой положен принцип: кто проводит луч­шую политику в контексте глобализации». Несколько утрируя взаимосвязь между глобализацией и международной безопас­ностью и процветанием, Фридман предлагает собственную тео­рию разрешения международных конфликтов через призму происходящего расширения по миру сети ресторанов быстрого питания Макдоналдс и Пицца-Хат. По его мнению, страны, в которых наличествует представительный средний класс, поль­зующийся услугами Макдоналдс и Пицца-Хат, будут стараться избегать вооруженных конфликтов, с тем чтобы сохранить ус­тоявшийся стиль жизни. Приводя примеры в подтверждение своей идеи, Фридман ссылается, с одной стороны, на продол­жающиеся военные провокации в отношении Южной Кореи со стороны Северной Кореи, остающейся вне действия процес­сов глобализации (до начала 2000 г., когда ситуация в Корее стала меняться, в том числе под воздействием глобализации. — Прим. авт.), а с другой стороны, на мирные, хотя и напряжен­ные отношения между Китаем, в котором насчитывается 225 Макдоналдсов, и Тайванем с его 303 ресторанами Макдоналдс.

В западных исследованиях существует и более скептическое или более сдержанное отношение к глобализации. Так, Д. Пи-зано ставит под сомнение тезис о том, что интернационализа­ция хозяйственной жизни охватила сегодня почти весь мир. Ученый предупреждает об опасности преувеличения значения глобализации, ставя вопрос: «Действительно ли этот процесс (интернационализация хозяйственной деятельности. — Прим. авт.) является глобальным?» И сам же отвечает на него: «Мой ответ — пока нет. По крайней мере половина развивающихся стран не ощутила роста торговли и инвестиций, ассоциируе­мых с глобализацией».

Британские экономисты П. Хирст и Г. Томпсон вообще ставят под сомнение правомерность постановки вопроса о гло­бализации как уникальном явлении наших дней. Их аргумен­тация сводится к следующим трем постулатам. Во-первых, ка­питализм всегда был интернациональным. Глобализация же мировой экономики, по их мнению, означает создание иде­альной модели всемирного хозяйства на основе деятельноститранснациональных корпораций, теряющих свою страновую принадлежность. Однако сегодня, весьма справедливо отмеча­ют английские ученые, мир еще очень далек от такого идеала. «Лишь несколько транснациональных корпораций, — пишут они, — могут считаться многонациональными, или наднацио­нальными». Во-вторых, международная торговля сегодня носит больше региональный, а не всеобщий характер. В качестве ар­гумента Хирст и Томпсон ссылаются на то, что 80% мировой торговли осуществляется внутри ОЭСР (OECD) между глав­ными странами-членами ОЭСР (Организация по экономичес­кому сотрудничеству) — США, Евросоюзом и Японией. В-тре­тьих, международная торговля составляет пока лишь около 20% ВВП мировых экономических лидеров — США, Японии, ЕС.

Большое внимание западные исследователи уделяют вопро­сам адаптации различных стран к экономической глобализа­ции. При этом выделяются два аспекта адаптации: во-первых, открытие общества для воздействия процессов глобализации и, во-вторых, приспособление к существующей экономической жизни тех внутренних изменений, которые происходят вслед­ствие открытия общества процессам глобализации. В первом случае имеется в виду либерализация национальной экономи­ческой жизни и придание ей большей открытости, тогда как во втором — преодоление негативных последствий глобализации.

Среди негативных последствий, или издержек, глобализа­ции выделяются следующие:

увеличение разрыва в уровнях экономического и социаль­ного развития между бедными и богатыми странами;

негативные последствия экономической глобализации для окружающей среды;

осложнение проблемы занятости в развитых странах в связи с переносом транснациональными корпорациями своих произ­водств в развивающиеся государства;

социальные проблемы, связанные с притоком рабочей силы из развивающихся стран в развитые;

ослабление экономических функций национальных госу­дарств и сокращение национальной автономии в макросфере под давлением процессов транснационализации производства и сбыта продукции;

усиление уязвимости национальных экономик вследствие повышения степени их открытости и роста их взаимозависи­мости. Это обстоятельство стало особенно выделяться зарубеж­ными исследователями после азиатского финансового кризиса 1997—1998 гг., затронувшего и финансовые рынки в Америке и Европе. В этой связи Ч. Моррисон пишет: «Глобализация, при­нявшая опасную форму во время азиатского финансового кри­зиса, создала угрозы управлению экономикой на национальном и глобальном уровнях, которые раньше не учитывались идео-

логами глобализации. Мир столкнулся с новым вопросом: а не развивается ли глобализация слишком быстрыми темпами, не оставляющими время многим национальным экономикам на адекватное приспособление к вызовам глобализации»;

возрастающая неопределенность спроса — по мере того, как все большая доля в совокупном внутреннем спросе приходится на быстро и непредсказуемо (с точки зрения внутреннего про­изводителя) изменяющийся спрос со стороны внешних потре­бителей и внешних рынков;

возрастающая конкуренция между экономическими лидера­ми по поводу размещения производства на относительно сво­бодных сегментах мирового рынка, втягивающего в себя менее развитые страны;

усиливающееся расслоение внутри государств между теми сегментами национальной экономики, которые успели приспо­собиться к глобализации, и теми, которые не смогли;

неготовность стран приспособиться к политическим и идео­логическим аспектам экономической глобализации, таким, как новые требования к образованию, необходимость большего по­литического и идеологического плюрализма, усиление позиций гражданского общества и т.д.

Западные ученые по-разному подходят к проблемам адапта­ции к издержкам глобализации. В Европе акцент делается на поиск путей борьбы с безработицей и углубление западноевро­пейской экономической и финансовой интеграции как на ва­риант ответа на вызовы глобализации мировой экономики. Упоминавшийся нами выше Шимаи полагает, что «вместо же­лезного занавеса, разделявшего в прошлом Восток и Запад, те­перь между Севером и Югом опустится золотой занавес... Про­мышленные страны должны будут защищать собственные рынки труда... Вопрос гармонизации усилий по использованию сравнительных преимуществ в социальных целях стал ключе­вой дилеммой для всех промышленно развитых стран».

Японские ученые связывают с глобализацией японской эко­номики надежды на преодоление продолжительного экономи­ческого застоя конца 90-х годов. Такенака Хейдзо и Шида Рёкичи отмечают, что в Японии существует двойной подход к глобализации. С одной стороны, в Японии понимают, что гло­бализацию нельзя игнорировать, поскольку нельзя отказаться от сотрудничества с мировыми рынками, а с другой — «пани­чески опасаются той цены, которую придется заплатить за гло­бализацию». Ученые увязывают это с двойной структурой японской экономики, одна (индустриальная) часть которой от­крыта для внешнего мира, а другая (сельское хозяйство, фи­нансовая сфера, социальная система) остается закрытой. С этой двойственностью японской экономики связано торможе­ние реформ и в конечном счете длительная стагнация. Хейдзои Рёкичи полагают, что эффективная адаптация Японии к гло­бализации требует серьезной структурной перестройки эконо­мики, которая сделает японскую экономику более открытой и в конечном счете более динамичной. «Глобализация экономи­ки, — пишут они, — не самоцель. Глобализацию надо воспри­нимать в контексте того, как она помогает стабилизировать экономику и повысить жизненный уровень... До сих пор глоба­лизация означала для японской экономики расширение экс­порта, импорта и японских инвестиций за рубежом. Глобализа­ция будущего будет означать увеличение присутствия в япон­ской экономике фирм других стран». Именно с этим обстоя­тельством авторы связывают надежды на эффективные струк­турные сдвиги в японской экономике и финансах.

В США основное внимание обращается на следующие про­блемы:

как добиться либерализации рынков других стран и при этом сохранить защищенными собственные рынки. Известные сканда­лы конца 90-х годов по поводу ограничений импорта стали из России, Японии, Южной Кореи, или «банановая» война с Ев­росоюзом, вызваны неспособностью США найти оптимальный вариант адаптации к глобализации. В результате вместо пере­группировки производительных сил на глобальном уровне и корректировки сложившегося мирового разделения труда США защищают интересы своих производителей локальными и при том жесткими запретительными методами;

как сохранить лидерство в научно-технической сфере. В этих целях США используют концепции глобализации для «привле­чения мозгов» из всех других стран мира. Английский язык стал по существу монопольным языком научного общения, что позволяет американской науке отслеживать и в определенной степени направлять развитие научной мысли в других странах;

как избежать безработицы и падения жизненного уровня менее квалифицированных американских рабочих. Многие амери­канские ученые считают растущую конкуренцию со стороны иммигрантов на американском рынке труда главным негатив­ным последствием экономической глобализации. Вместе с тем не все согласны с такой позицией. Так, С. Коллинс отмечает, что «эмпирические исследования показали, что фактор внеш­ней торговли и иммиграции обусловил лишь четверть от вели­чины падения реальных заработков менее квалифицированной рабочей силы (Америки в 90-е годы. — Прим. авт.), тогда как остальные три четверти приходятся на два других фактора — технологические изменения в производстве и развитие внут­реннего рынка. Более того, в отраслях промышленности с большой долей присутствия импортных товаров и капитала не наблюдалось более высокой степени сокращения рабочих мест или большего падения заработков».

Исходя из логики изучения глобализации в развитых стра­нах, можно предположить, что в ближайшие годы возрастет внимание ученых к практической стороне исследований про­блем адаптации национальных экономик к экономической гло­бализации. Одной из причин этого может оказаться увеличение спроса на подобные исследования и вытекающие из них реко­мендации со стороны национальных правительств.

Сторонники экологического понимания глобализации рас­сматривают это явление в контексте негативных последствий экономического развития для окружающей среды.

Так, например, испанский профессор Дж. Мартинес-Альер, рассматривая взаимоотношения между экономическим ростом и состоянием окружающей среды, вводит понятие экологичес­кого распределения и политической экологии. Термин экологи­ческое распределение отражает неравномерность использова­ния человечеством природных ресурсов. А политическая эколо­гия рассматривает экологические конфликты, вызванные таким неравномерным использованием природных ресурсов. Например, неравномерное распределение ограниченных зе­мельных ресурсов между равниной и горными склонами при форсированном развитии экспорта сельхозпродукции может вызвать деградацию земельных угодий в результате агрессивной обработки земли на горных склонах крестьянами, ориентиро­ванными на максимальный результат и не удовлетворенными теми возможностями, которые дают лишь равнинные земли. Однако, считает испанский ученый, проблема восстановления «экологической справедливости» состоит в том, что в эпоху глобализации большинство проблем защиты окружающей среды приобретают глобальный характер, тогда как деятель­ность экологических движений носит локальный характер. Рас­сматривая отдельные экологические конфликты, испанский профессор считает необходимым поднятие экологических дви­жений до глобального уровня, т.е. до уровня работы трансна­циональных корпораций.

Наиболее рельефно позиция сторонников комплексного под­хода отражена в работах американского ученого Р. Кадрля. Кадрль рассматривает глобализацию в трех вариантах: как ры­ночную глобализацию, непосредственную (прямую) глобализа­цию и коммуникационную глобализацию.

Под коммуникационной глобализацией автор понимает распространение в мире новых современных средств связи, ко­торые оказали революционное воздействие на все стороны жизни человечества. Кадрль полагает, что именно коммуника­ционная глобализация, ускорившая и упростившая процессы общения людей, ускорила рыночную и прямую глобализацию. И именно коммуникационная глобализация отличает совре­менную «эру глобализации» от предьдущих этапов развитиячеловечества, на которых также происходило постепенное уси­ление взаимозависимости между народами и странами. Кадрль выделяет экономический, культурный и демонстрационный эффекты коммуникационной глобализации. Под последним понимается предоставление людям возможности при помощи современных средств связи сравнивать свои условия жизни с жизнью других людей. «Коммуникационная глобализация, — считает Кадрль, — увеличит спрос на демократию и тем самым, посредством незнающих границ средств телекоммуни­каций, создаст угрозу некоторым государствам, например, Китаю».

Под рыночной глобализацией Кадрль понимает возросшую под воздействием коммуникационной глобализации степень мобильности перемещаемых по миру товаров и услуг, капитала и рабочей силы. Понятие прямая глобализация используется для того, чтобы охарактеризовать нерыночные последствия комму­никационной и рыночной глобализации, которые оказывают трансграничное воздействие на людей в разных странах мира. К ним американский ученый относит проблемы защиты окру­жающей среды, гарантии прав человека, включая и право на труд.

Главным тезисом Кадрля является утверждение, что разви­тие глобализации в трех ее вариантах, или видах, «требует более жесткого управления как на национальном, так и на международном уровне». Кадрль приходит к выводу, что глоба­лизация, ставя многие проблемы на глобальный уровень, объ­ективно ведет к размыванию национального суверенитета в его традиционном понимании «и, следовательно, создает угрозы самим основам современной государственной системы». В этом как раз и заложено главное противоречие современной «эпохи глобализации».

Обобщая западные подходы к изучению явления глобализа­ции, можно заключить, что для них характерно глубокое и все­стороннее как теоретическое с философских, политических, социальных, экологических точек зрения, так и практическое — в плане отслеживания конкретных последствий глобализации для национальных экономики и политики — исследование темы.

Новые индустриальные и демократизирующиеся страны Азии

В азиатских новых индустриальных и демократизирующих­ся странах (НИДС) исследователи глобализации больший ак­цент делают на тех возможностях, которые глобализация от­крывает перед ними, и тех вызовах, которые она создает для национальной стабильности и национального процветания.

Ключевой темой прикладных по своему содержанию исследо­ваний выступает адаптация национальной экономики и обще­ства к глобализации. В теоретическом плане ученые НИДС главным образом ссылаются на уже существующие в американ­ской литературе определения глобализации.

Южнокорейские профессоры Чва Сен Хи и Ким Ин Гю, фиксируя отсутствие в западной литературе сложившейся тео­рии глобализации с четкими определениями, трактуют глоба­лизацию как «расширение экономической активности за пре­делы национальных и региональных политических границ по­средством перемещения капиталов, товаров и услуг, рабочей силы, технологии и информации». Вслед за уже упоминавши­мися американскими учеными их корейские коллеги связыва­ют развитие глобализации с распространением информацион­ных технологий. Переходя к исследованию проблем влияния экономической глобализации на южнокорейскую экономику, Чва Сен Хи и Ким Ин Гю исходят из той посылки, что «гло­бализирование южнокорейской экономики необходимо для обеспечения стабильного и здорового экономического роста» и что «экономическая политика Сеула и средства ее реализации должны непременно отвечать международным правилам и ры­ночным законам». Проблемы адаптации южнокорейской эко­номики к требованиям глобализации исследуются учеными по следующим направлениям:

Роль внешнего фактора в обеспечении устойчивого много­летнего роста южнокорейской экономики. Профессоры Чва и Ким отмечают, что главным фактором экономического успеха Южной Кореи стала направляемая государством экспорт-ори­ентированная модель хозяйственного развития. Из этого тезиса делается вывод о перманентной глобализации южнокорейской экономики на протяжении всего ее развития и о необходимос­ти ее «дальнейшей глобализации».

Макроэкономические рычаги регулирования, такие, как либе­рализация условий привлечения иностранного капитала, моне­тарная и фискальная политика, политика в отношении уста­новления валютного курса. По мнению ученых, макроэконо­мическая политика отдавала приоритет задачам ускоренного роста, но не экономической стабилизации, причем ускоренно­го роста через форсирование экспортных производств. Экс­портная стратегия развития заставляла Южную Корею приво­дить свою монетарную, фискальную и валютную политику в соответствие с основными тенденциями глобализации мировой экономики.

Проблема взаимоотношений бизнеса и политики. Чва и Ким полагают, что пагубное воздействие на экономику традицион­ных патерналистских и лоббистских взаимоотношений между политической властью, в руках которой находятся рычаги экономического регулирования, и крупным бизнесом амортизиру­ется такими приемами, как предоставление независимости центральному банку, осуществление долгосрочного стратеги­ческого планирования, принятие политических решений на ос­нове прозрачных законов и правил, т.е. теми приемами, кото­рые одновременно и являются требованиями экономической глобализации, и позволяют адаптироваться к ней.

Микроэкономическая политика. Южнокорейские исследова­тели, отмечая традиционный «интервенционистский» характер индустриальной политики Сеула, нацеленной на содействие развитию национальной индустрии и ее защиту от жесткой конкуренции со стороны более крупных корпораций из разви­тых стран, полагают, что такая политика больше не отвечает требованиям глобализации. Чва и Ким выступают в пользу де­регулирования корейской экономики, ее реструктуризации и приспособления к требованиям современного мирового рынка.

Трудовые отношения. Ученые считают, что изменение в конце 90-х годов трудового законодательства, ломающего тра­диционную систему пожизненного найма и тем самым прида­ющего трудовым ресурсам большую мобильность, также стало одним из шагов Южной Кореи по приспособлению к веяниям экономической глобализации.

Южнокорейские ученые, как и их коллеги из менее разви­тых стран, большее внимание, чем западные ученые, уделяют проблеме взаимосвязи глобализации и регионализма. Чва и Ким считают, что регионализм и глобализация являются «двумя движущими силами мировой экономики». При этом «происхо­дит усиление регионализма в ответ на доминирование США в процессах экономической глобализации на современном этапе ее развития».

Таиландский ученый Чантана Банпасиричоте не считает глобализацию чем-то новым для Таиланда: «С середины XIX в. Таиланд вынужден адаптироваться к международной капита­листической экономике». Отмечая, что исследование глобали­зации в Таиланде «носит больше утилитарный, чем концепту­альный характер», Банпасиричоте определяет глобализацию как «катализируемую информационной технологией либерали­зацию экономик, придание им большей открытости и развитие региональной интеграции». Ученый полагает, что для Таиланда первоочередное практическое значение — в контексте проблем экономической глобализации — имеет деятельность таких меж­дународных организаций, как ВТО, АТЭС и АФТА. Банпаси­ричоте считает,' что Таиланд еще только подходит к серьезному обсуждению проблем глобализации. Особое внимание в гряду­щих дискуссиях предполагается уделить «конкретной практи­ческой политике государства по адаптации к глобализации».

Таиландские критики глобализации указывают на то, что процветание нации, как следствие более активного втягивания страны в мировой рынок, не всегда «означает, — как считает Рангсан Танапорнпун, — улучшение жизненных стандартов для среднего гражданина». Санех Чамарик полагает, что в наи­большем проигрыше от глобализации оказываются сельские жители и что вызванная глобализацией зависимость от внеш­него рынка «подрывает собственные основы развития эконо­мики» и предлагает таиландским властям проводить особую экономическую политику,, которая бы ограничивала зависи­мость тайской экономики от «внешних сил и международного разделения труда». Представители тайских неправительствен­ных организаций, видят в глобализации угрозу распростране­ния в тайском обществе «индустриалистских и потребитель­ских ценностей», которые ведут к подрыву тайской самобыт­ности, усилению контроля транснациональных корпораций за национальными ресурсами, новым видам протекционизма, связанным с начатой Западом кампанией по защите авторских прав, и т.д.

Индонезийские ученые отмечают, что в Индонезии пробле­ма глобализации носит больше риторический характер. «Это больше вопрос веры, — пишут С. Ринакит и X. Соесастро, — те, кто верит в глобализацию, считают, что она открывает новые возможности и сулит большие преимущества. Те, кто не верит, видят теневые стороны глобализации». Ученые отмечают большой разброс мнений, который существует в Индонезии по поводу глобализации в диапазоне между этими двумя крайни­ми позициями. Несмотря на этот разброс, и сторонники, и критики глобализации «едины в том, что данный процесс не­избежен, и в том, что страны не могут отгородиться от него». Ученые выступают активными сторонниками вынашиваемой в индонезийских верхах идеи о создании специальной правитель­ственной команды по проблемам глобализации, «Team Global-isasi», в состав которой входили бы эксперты из различных об­ластей науки и практики, задачей которой было бы «управлять глобализацией, чтобы обеспечить ее соответствие националь­ным интересам и содействовать соразвитию индонезийской и мировой экономики».

Филиппинский ученый М.С. Гочоко-Баутиста, разделяя утилитарный подход к глобализации, полагает, что для Филип­пин — в контексте глобализации — первоочередное значение имеют: 1) разработка стратегии экономического роста, которая бы соответствовала таким требованиям глобализации, как ли­берализация, дерегулирование, приватизация; 2) отслеживание того, как и в какой степени глобализация влияет на различные стороны экономической и политической жизни Филиппин и на различные социальные слои и регионы страны; 3) изменение роли государства в управлении экономикой страны, с тем чтобы дать больше свободы частному сектору; 4) формулирова­ние политики регионального поведения Филиппин, имея в виду региональное экономическое сотрудничество и планы ин­дивидуальной либерализации филиппинского рынка в рамках договоренностей между странами АСЕАН и странами — члена­ми АТЭС.

Новый импульс дискуссиям по проблемам глобализации в НИДС был дан азиатским финансовым кризисом, охватившим в 1997—1998 гг. Таиланд, Малайзию, Индонезию, Филиппины, Южную Корею. Попавшие в бедственное положение страны сразу же столкнулись с двумя вопросами: кто виновен в фи­нансовом кризисе и как его преодолевать? Все они были едины в том, что кризис стал следствием глобализации мировых фи­нансов, происходящей в спонтанной неконтролируемой форме. Однако дальше мнения разошлись. В Южной Корее, Индоне­зии, Таиланде, на Филиппинах было признано, что не глобали­зация мировых финансов сама по себе несет ответственность за обвал национальных фондовых и валютных рынков, а слабые национальные банковские и финансовые системы. Практичес­ким результатом-следствием такого понимания ситуации стало активное сотрудничество этих четырех стран с МВФ в вопросах преодоления кризиса методами, находящимися в согласии с механизмами глобализации — открытие рынка, обеспечение прозрачности работы национальных финансовых институтов, реструктуризация экономики и т.п.

В Малайзии, напротив, ответственность за кризис была возложена на международных финансовых спекулянтов, ис­пользовавших финансовую глобализацию «в своих корыстных интересах за счет национальных интересов» азиатских НИДС. Методы выхода из кризиса в Малайзии были противополож­ными тем, что использовались другими НИДС. Они вклю­чали отказ от сотрудничества с МВФ, закрытие на время финансового и валютного рынка, опору на философию не­приятия глобализации. Вместе с тем и в Малайзии понимают, что длительная изоляция не может быть альтернативой глоба­лизации. В качестве таковой здесь видят установление между­народного контроля над свободными потоками «горячих» ка­питалов.

В целом можно сказать, что азиатский финансовый кризис заставил ученых и политиков в азиатских НИДС более активно приступить к исследованию экономической глобализации и ее последствий, придав интеллектуальным поискам новую на­правленность — нахождение варианта контроля над глобализа­цией, с тем чтобы защитить слабые национальные финансовые системы от ее негативных последствий.

Развивающиеся страны

Так же как и в НИДС, в развивающихся странах акцент де­лается на исследование практических последствий глобализа­ции для национальных экономик и обществ. Отличительными чертами таких исследований выступают, во-первых, больший акцент, в отличие от западных исследований и работ авторов из НИДС, на негативные аспекты глобализации. Во-вторых, присутствие выраженной антиимпериалистической риторики, базирующейся на трактовке глобализации как новой формы неоколониализма. В-третьих, обвинение Запада в нежелании «справедливо» делиться плодами глобализации.

Индийский ученый и критик-искусствовед Г. Капур полага­ет, что термин глобализация «отражает идеологию рынка, пра­вила работы которого диктуются МВФ, Всемирным банком, лидерами «большой семерки», причем США играют на этом глобализирующемся рынке роль морального дирижера — побе­дителя в «холодной войне». По мнению Капура, успехи миро­вого капитализма сильно преувеличены. Несмотря на пропа­гандистскую риторику сторонников глобализации и либерали­зации, в странах богатого Севера, считает Капур, падают зар­платы и растет безработица. Что же касается бедного Юга, то его население в максимальной мере страдает от глобализации: привносимые новые западные ценности разрушают традицион­ные социальные структуры, не успевая создавать взамен им ра­ботающие альтернативы. «Поскольку большая часть населения мира не получает благ от глобалистов, то идея «единого мира» является не более чем потребительской утопией... Единствен­ное, что действительно глобализируется, это капитализм аме­риканского типа», — заключает Капур.

Другой индийский ученый Б.П. Саха, понимая глобализа­цию как «интенсификацию и расширение сферы международ­ного взаимодействия», полагает, что для Индии ее начало свя­зано с колонизацией страны. «Империализм или колониальное правление, — пишет Саха, — без сомнений, открыли дорогу глобализации... хотя и в далеком от сегодняшнего понимании этого слова». Оппонируя своим коллегам, считающим глобали­зацию субпродуктом «вестернизации» либо результатом обще­мирового соразвития (своего рода «баланса сил»), Саха полага­ет, что глобализация отражает особый вид баланса сил в меж­дународных делах — «баланса сил при доминировании одной из них в рамках этого баланса». Связывая глобализацию с рас­пространением в мире современных средств связи и коммуни­каций, ученый считает этот процесс необратимым и принося­щим пользу, однако только в том случае, если он не вступает в противоречие с «моралью, этикой и фундаментальными цен­ностями индийского общества». В противном случае информационная глобализация несет в себе угрозу индийскому общест­ву и традициям.

Профессор С. Пандит рассматривает глобализацию в кон­тексте нового передела «международной силы» после оконча­ния «холодной войны» и развала Советского Союза. На место конфронтации между СССР и США, считает Пандит, приходит противостояние «глобализирующегося Севера» и «глобализиру­емого Юга» на мировом уровне, противостояние крупных сил, таких, как Индия и Китай, на региональном уровне и противо­стояние цивилизаций, в частности индийской и западно-хрис­тианской. В условиях отсутствия глобальных средств обеспече­ния безопасности и отстаивания интересов Юга в целом, Индии и индийской цивилизации в частности, считает Пандит, приходится самостоятельно искать такие средства. К послед­ним Пандит относит создание и испытание Индией ядерного оружия.

О. Мишра, предлагая трактовать глобализацию как процесс интеграции и взаимодействия государств, обращает внимание на существование в реальном мире другой тенденции — к дез­интеграции, автаркии, изоляционизму, которую ученый опре­деляет как «фрагментацию» мирового развития. «Глобализация и фрагментация, — пишет Мишра, — не просто являются ин­тернациональными процессами, но и влияют на региональную ситуацию и даже на целостность самих государств». Именно явлением фрагментации Мишра объясняет продолжающийся военно-политический конфликт между Индией и Пакистаном и другие локальные конфликты. «Вследствие относительной автономности конфликтов в Южной Азии, — отмечает индий­ский ученый, — окончание «холодной войны» не дало никако­го позитивного эффекта для региона». Отсюда Мишра делает вывод о недостаточности использования одной лишь концеп­ции глобализации без учета происходящей фрагментации меж­дународных отношений для понимания существа продолжаю­щихся этнических и региональных конфликтов.

Пакистанский ученый Ф.Х. Сайед обращает внимание на то, что в вопросах изучения таких новых явлений, как глобали­зация, ученые из развивающихся стран «не имеют достаточно возможностей, таких, как научное образование, критическое мышление и финансирование, для глубокого исследования новых идей и понимания их истинного воздействия на менее развитые страны». Усматривая возможность для развивающих­ся стран оказаться в стороне от выгод глобализации, Сайед вы­ступает в поддержку идеи разработки развитыми странами («большой семеркой») «механизмов, которые бы не заставили бедные страны страдать от глобализации и не допустили бы снижения уровня экономического развития развивающихся стран как вероятного следствия глобализации».

Министр иностранных дел Бангладеш (в 1999 г.), профессор Т. Али, определяя глобализацию как «объединяющий страны единый экономический зонтик», считает, что это явление песет с собой не только возможности, но и ловушки. К послед­ним он относит пагубное влияние мировых потоков финансо­вого капитала на развивающиеся страны, возлагая ответствен­ность за правильное (т.е. позволяющее избежать кризиса) уп­равление иностранными инвестициями как на международные корпорации, так и на правительства развивающихся государств. В глобализации Али усматривает также прямое влияние эконо­мической ситуации в США и Японии на все развивающиеся страны.

Другой бангладешский исследователь A.M. Али, комменти­руя утверждение о связи глобализации с информационной ре­волюцией, ставит под сомнение сам позитивный смысл поня­тия «информационная революция». По мнению Али, «инфор­мационная революция — это миф... это по сути контроль над

людьми и манипулирование сознанием людей при помощи со­временных информационных средств и технологий». Ответст­венность за это Али возлагает на США — главного проводника мирового «культурного империализма».

Египетский ученый Ш. Хетата трактует глобализацию как господство транснациональных корпораций, контролирующих 8()% мировой торговли и 75% мировых инвестиций, не прино-

сящих выгод развивающимся странам. По его мнению, предла-гаемые Всемирным банком и МВФ программы структурной перестройки национальных экономик в соответствии с требо­ваниями глобализации являются «потенциальным экономичес­ким геноцидом», новый экономический порядок ведет к усиле­нию политического влияния Запада в развивающихся странах, а сама глобализация лишь усиливает противостояние богатого Севера и бедного Юга в рамках «биполярного по схеме Север— Юг мира».

Рассматривая отношение к глобализации на африканском континенте, американец африканского происхождения М. Диавара обращает внимание на единое негативное воспри-

ятие глобализации, которое объединяет африканских интеллек­туалов, представителей политических элит и бизнесменов. Ученый видит корни этого протеста в противоречии между дли­нной борьбой африканских лидеров и народов за обретение государственности и национального суверенитета, с одной с одной, и размыванием суверенитета и независимости как следствия глобализации, с другой. Вместе с тем Диавара полагает,чтопринципы глобализации, будучи положенными в основусоздания новой политической карты Африки, которая бы унрепила государства и лишила смысла этнические и приграничные войны, могут принести мир Черному континенту.

Китай

Китайский подход к глобализации основывается на извест­ном принципе разделения политики и экономики. В полити­ческой глобализации Китай усматривает угрозу вмешательства Запада в его внутренние дела по таким вопросам, как незави­симость Тибета и Тайваня, права человека, реформирование политической системы, обеспечивающей власть компартии Китая. В таком контексте Китай трактует глобализацию не иначе как опасный и неприемлемый для Китая новый вариант гегемонизма, или, говоря словами председателя КНР Цзян Цэ-миня, как «нео-интервенционизм».

В подходах китайского руководства к экономической глоба­лизации прослеживается определенная двойственность. С одной стороны, Китай стремится использовать экономическую глобализацию для решения внутренних народнохозяйственных и финансовых задач, вытекающих из курса реформ. Прежде всего — получить выход на товарные рынки развитых стран, доступ к их капиталам и современным технологиям. Практи­ческой целью номер один в политике Пекина в отношении экономической глобализации на рубеже веков является скорей­шее вступление в ВТО. Серьезным стимулом, подтолкнувшим Китай к позитивному восприятию экономической глобализа­ции и к более активному участию в ней, стал азиатский фи­нансовый кризис. Пекин увидел в событиях 1997—1998 гг. уг­розу распространения финансового кризиса на китайскую эко­номику и опасность его повторения в будущем. Увидел и по­спешил объявить о своей готовности к международному со­трудничеству, направленному на предотвращение подобных яв­лений.

С другой стороны, Китай, как и многие менее развитые страны, втягиваемые сегодня в экономическую глобализацию, рассматривает глобализацию прежде всего как возможность по­лучить от развитых стран дополнительные резервы для нацио­нального развития, возможность «справедливо» перераспреде­лить финансовые и интеллектуальные ресурсы развитых стран в пользу развивающихся. При этом вопрос об обратной сторо­не глобализации — необходимости «делиться» суверенитетом, остается пока без адекватного решения. Китай пока далек от обсуждения внутри китайского общества и с участием между­народных оппонентов тех пределов, тех рамок, в которых он был бы готов делегировать международным экономическим институтам часть национальных полномочий, чего объективно требуют процессы глобализации. В этом, пожалуй, состоит главный вызов экономической глобализации, на который Китай должен будет дать ответ уже в ближайшее время.

В работах китайских ученых, занимающихся разработкой проблематики глобализации, доминирует больше утилитарный, нежели теоретический, подход, который скорее ближе к подхо­дам азиатских НИДС, нежели развитых или развивающихся го­сударств. Однако существенным отличием китайских исследо-наний глобализации является присутствие в них темы взаимо-<ч ношений китайского социализма и глобальной экономики.

Профессор Лю Кан, отмечая, что «Китай остается пока со­циалистической страной и при этом демонстрирует высокие темпы экономического роста», считает, что Китай представляет собой «вызов глобализации», трактуемой как «результат развала социализма советского типа». «Китайский вызов глобализации, — пишет Лю Кан, — может быть истолкован в двух аспектах: пер-кое, как вызов глобальному капитализму как идеологии и затем как вызов новому мировому порядку. Китай, будучи глубоко интегрированным в глобальную экономическую систему, со­храняет свою идеологическую и политическую самоидентифи­кацию как страна третьего мира и как социалистическая стра­на». Рассматривая глобализацию в ее понимании на Западе, как «стратегию узаконивания идеологической гегемонии то­нального капитализма», Лю Кан находит именно в китайском опыте возможность постановки вопроса о «некапиталистичес­ких альтернативах капиталистической глобализации». По мне­нию китайского ученого, такая постановка вопроса может за­дать новое направление теоретическим исследованиям в Китае.

Профессор Дин Цзиньпинь связывает участие Китая в эко­номической глобализации с началом проведения политики «от­крытости» в 1978 г. Ученый полагает, что более активное учас­тие Китая в процессах глобализации относится к 90-м годам и обусловлено возрастанием доли внешней торговли в ВВП стра­ны (до 30%), притоком иностранного капитала, увеличением числа поездок китайских граждан за рубеж и числа иностран­ных граждан, посещающих Китай, вовлечением Китая в обмен международной информацией. Дин Цзиньпинь считает, что глобализация несет Китаю плюсы и минусы, содержит преиму­щества и недостатки, с точки зрения развития китайской эко­номики. К преимуществам глобализации ученый относит рост объемов внешней торговли Китая, увеличение национального ВВП, создание новых рабочих мест, приток в бюджет страны налоговых платежей, осуществляемых иностранными компа­ниями (около 10% всех налоговых поступлений в бюджет). В качестве негативных последствий глобализации Дин Цзинь­пинь рассматривает: 1) особое, «экстранациональное», отноше­ние к иностранным компаниям, которое создает у китайцев ощущение, что иностранцы более желанны для страны, чем свои люди; 2) завышение иностранными компаниями стоимос­ти ввозимого в Китай оборудования, которое составляет до70% всего объема иностранных инвестиций, в результате чего китайский экспорт за рубеж, более половины которого прихо­дится на компании с иностранным участием, оказывается не­дооцененным, и китайские предприниматели несут убытки; 3) захват иностранцами большей доли собственности в со­вместных предприятиях, что, по мнению многих китайцев, несет в себе стратегические угрозы; 4) загрязнение окружаю­щей среды вследствие того, что иностранные инвесторы мень­ше внимания обращают на проблемы защиты окружающей среды в Китае, чем в своих странах; 5) обострение торговых противоречий с США и другими развитыми странами вследст­вие переноса в Китай трудоемкого производства из Гонконга и Тайваня, уменьшившего в свою очередь торговые трения Между Гонконгом и Тайванем, с одной стороны, и США, с другой, по поводу дешевой трудоемкой продукции; 6) увеличи­вающийся разрыв в уровне социально-экономического разви­тия между прибрежными и внутренними (более отсталыми) районами Китая. В целом, однако, по мнению Дин Цзиньпи-ня, «Китай больше извлек выгод из глобализации, чем понес потерь, благодаря правильной политике адаптации к глобали­зации». «Местная культура и традиции, — считает ученый, — не противоречат глобализации, в случае если между ними обес­печивается баланс, хорошим примером чего служит опыт Япо­нии и Южной Кореи».

Ван Хэсинь, признавая, что «глобализация является тенден­цией развития современного мира», вместе с тем отмечает, что «люди из разных стран мира, прежде всего из развивающихся государств, не обладают на сегодня достаточными знаниями и представлениями о глобализации». Ван Хэсинь также обращает внимание на преимущества и негативные последствия глобали­зации. К первым он относит открываемую глобализацией воз­можность для развивающихся стран осуществить индустриаль­ную перестройку экономики, получить доступ к современным технологиям и богатым рынкам, не выпадать из русла основ­ных тенденций развития мировой экономики. К негативным последствиям автор относит, в частности, распространение на­чавшегося в Таиланде азиатского финансового кризиса 1997— 1998 гг. на другие страны Азии и его косвенное влияние на ки­тайскую экономику. В этом контексте Ван Хэсинь призывает с осторожностью относиться к таким компонентам экономичес­кой политики Китая, связанным с экономической глобализа­цией, как финансовая либерализация и дерегулирование бан­ковской сферы. «Несмотря на необратимый характер глобали­зации, — пишет китайский ученый, — необходимо проводить экономическую политику в соответствии с конкретными об­стоятельствами и не забывать о тех приемах, которые могут уменьшить риски глобализации».

Юань Цзянь, ссылаясь на высказывание Дж. Сакса о том, но «краеугольным камнем политических вызовов глобализа­ции является влияние торговли на распределение доходов», приходит к выводу о том, что либерализация мировой торговли наряду с преимуществами создает реальные угрозы для американской экономики. В зависимости от того, насколько США удастся справиться с негативными социально-экономически­ми последствиями глобализации... будет зависеть общий под­ход США к проблеме дальнейшей либерализации мировой торговли», — пишет автор.

Как уже следует из только что изложенного, так же, как и в новых индустриальных и демократизирующихся странах Азии, и Китае появлению новых подходов к практическим аспектам глобализации способствовал азиатский финансовый кризис 1997—1998 гг. Китайские ученые, задумываясь о его причинах и экономических последствиях, стали больше говорить о необхо­димости корректировки китайской политики открытости. В маетности, о необходимости поддержания баланса между от­крытостью и либерализацией внутренних рынков, с одной сто­роны, и темпами осуществления реформы промышленности и реформы китайского банковского сектора, с другой.

Известный китайский экономист Фань Ган пишет в этой связи: «Многие сторонники глобализации считают, что глоба­лизация путем притока капиталов и передачи технологий предоставляет развивающимся странам шанс. Это не вызывает сомнений теоретически... Однако в реальной жизни такое ут­верждение не совсем точно. Перед нами встает вопрос: почему экономика большей части развивающихся стран не получает должных выгод от глобализации, а, напротив, испытывает бед­ность, социальную нестабильность, финансовые потрясения и экономические кризисы? Почему большая часть прежних коло­ний, где степень либерализации была высокой, оказалась в рядах отсталых стран? Почему такое хорошее дело, как глоба­лизация, всегда высоко ценится правительствами и междуна­родными организациями развитых стран, а развивающиеся страны относятся к ней с подозрением или принимают ее не без колебаний?» Фань Ган вводит понятие неравное положение в глобализации, под которым он понимает то, что развитые страны получают больше дивидендов от глобализации, чем раз­вивающиеся. Однако в отличие от ряда авторов из развиваю­щихся государств, возлагающих ответственность за неравенство в глобализации на развитые страны, Фань Ган полагает, что менее развитые экономики, в том числе и китайская, сами должны искать пути преодоления такого неравенства и прежде всего обратить внимание на соответствие степени открытости экономики, требуемой глобализацией, внутренним возможнос­тям страны успешно участвовать в глобальной конкуренции.

При этом, по мнению китайского ученого, необходимо исхо­дить из того, что «вся экономическая теория построена на ос­нове ограничения условий конкуренции ...любые чрезмерные изменения приводят к нарушению равновесия... иногда при прочих равных условиях (в случае полных изменений. — Прим. авт.) возможен даже худший результат, чем при неполных из­менениях». Фань Ган в качестве разумного ответа на вызовы глобализации со стороны Китая предлагает «сбалансировать реформу и открытость», добиваться «скоординированной от­крытости» посредством «искусства экономической политики». «Ты должен, — пишет Фань Ган, — открываться, однако думать при этом о реформе внутри страны и развитии экономики в целом, нельзя действовать слишком быстро, нельзя чрезмерно открываться».

Еще один китайский ученый Е Цзян предлагает свое пони­мание глобализации как «воздействия экономической деятель­ности на глобальные политические системы». Отмечая, что «самое большое воздействие глобализации заключается в сни­жении возможностей государств осуществлять свой суверенитет в отношениях с другими государствами», Е Цзян идет дальше своих коллег, отмечая, что, хотя «глобализация экономики дает возможность государствам надеяться на достижение прогресса в экономике путем регионализации», вместе с тем она «меняет их самодостаточное положение, объективно приводя к тому, что государственный суверенитет перестает быть, как раньше, священным и неприкосновенным».

Современный китайский подход к проблеме глобализации нашел рельефное отражение в четырех китайских принципах нового миропорядка в условиях глобализации, сформулирован­ных Председателем КНР Цзянь Цзэминем на китайско-афри­канском саммите в Пекине в октябре 2000 г. Первый принцип состоит в том, что развивающиеся страны «должны усилить со­лидарность и развивать сотрудничество Юг—Юг, с тем чтобы максимально использовать собственные ресурсы роста и тем самым ответить на вызовы глобализации». Второй принцип со­стоит в развитии диалога и улучшении отношений по направ­лению Север—Юг. При этом китайский лидер считает, что по­вышение благосостояния в бедных странах является заботой и стран развитых. Третий принцип предполагает «участие всех стран в международных делах на основе равенства и в духе конкуренции». Четвертый принцип нацеливает все страны на то, чтобы смотреть в будущее и установить долгосрочные отно­шения стабильного партнерства в интересах равенства и взаим­ной выгоды».

Как следует из приведенных высказываний, Китай все оп­ределеннее встает на ту точку зрения, что именно диалог и со­трудничество стран, а не постоянные упреки в адрес мировых

лидеров являются оптимальным путем к повышению социаль­ных и экономических стандартов всех государств мира. Китай -ским ученым в осмыслении явления глобализации еще пред-стоит преодолеть узко-государственный взгляд на международ­ные отношения и увидеть, что субъектами последних все ак­тивнее становятся частные компании и частные лица, имею­щие свои, не всегда совпадающие с государственными, интере-сы для которых проблема государственного суверенитета имеет гораздо меньшее значение по сравнению с возможнос – тью отстоять свои права и реализовать свои индивидуальные международные интересы.

Международные организации (МВФ, ООН) и глобализация

МВФ и Всемирный банк выступают наиболее активными и последовательными сторонниками финансовой глобализации Как составной и наиболее уязвимой составляющей мировой экономической глобализации в целом. МВФ связывает с глоба-лизацией возможность повысить эффективность работы нацио-нальных финансовых систем в менее развитых странах и тем самым всей мировой финансовой системы в целом путем вве-дения единых правил функционирования национальных финансовых институтов и придания последним большей прозрачности, предсказуемости, а в итоге — надежности.

ООН стремится занять более объективную позицию в оцен­ки ияния глобализации на мировое развитие. В своем докладе проблемам развития человека «Глобализация благоприят-ствует богатым нациям» (12 июля 1999 г.) эксперты ООН отме-чают, что глобализация имеет свои негативные стороны и не приносит равные дивиденды всем странам, народам, людям. В гранах мира (из 174 обследованных) люди по показателям индекса человеческого развития» (human development index) с гад и жить хуже, чем они жили 10 лет назад, тогда как пятерка тих стран — Канада, Норвегия, США, Япония, Бельгия — улучшила свои показатели человеческого развития. Как показа­на в докладе, в мире существуют следующие главные диспро­порции в социально-экономическом развитии:

к концу 90-х годов 20% людей, живущих в богатых странах, Контролирует 82% мирового экспорта, 68% прямых инвести-П1 hi, 75% телефонных линий. На 20% людей из наименее раз­имых стран мира приходится по 1,5% и менее того по указан­ным трем показателям индекса человеческого развития;

200 наиболее богатых людей мира в 1994—1998 гг. удвоили свое богатство, доведя его до 1 трлн долл. (2,5% мирового ВВП). Эксперты ООН считают, что прокатившаяся по миру волна

слияний крупных корпораций разрушает принципы свободной конкуренции на глобальных рынках и ведет к концентрации промышленной власти в руках «мега корпораций». Например, в 1998 г., иллюстрируют свою мысль эксперты, 86% мирового рынка телекоммуникаций объемом в 262 млрд долл. контроли­ровалось 10 крупнейшими мировыми монополиями. ООН вы­ступает за «более равное распределение доходов от глобализа­ции».

Однако вывод экспертов ООН состоит не в том, чтобы от­вергнуть или «прервать» глобализацию. Да это и невозможно было бы сделать с объективной мировой тенденцией. ООН вы­ступает за «более равное распределение доходов от глобализа­ции». ' К этому можно добавить и задачу содействия междуна­родных организаций и богатых стран более адекватной и эф­фективной адаптации стран бедных к вызовам, угрозам и воз­можностям глобализации. Глобализация дает шанс на разви­тие, однако его реализация зависит от каждого — международ­ного, государственного, корпоративного, частного — участника этого процесса.

В докладе ЮНКТДД «Глобализация и стратегия развития», указывающем на плюсы и минусы глобализации, на возмож­ности и угрозы, которая она несет, на неравномерность рас­пределения дивидендов от глобализации между богатыми и бедными и т.п., содержится весьма конструктивная идея о со­здании новой модели управления мировой экономикой, исходя из методологии глобализации. Авторы доклада пишут: «Сегод­ня настало время обдумать новую стратегию развития... сообра­жения эффективности надо уравновесить соображениями ра­венства... забота об экономическом росте должна уравновеши­ваться заботой о социальном прогрессе... настало время сфор­мировать новый консенсус по вопросам развития, в центре ко­торого стоял бы человек. Такой консенсус должен быть по­строен на чувстве соразмерности, нежелании вновь вступать в прежние идеологические битвы в плане выбора или-или». И далее в докладе прослеживается переход от экономической к политической глобализации: «Такое осмысление не должно ог­раничиваться сферой экономики. Оно должно охватывать и сферу политики Реальная демократия должна стать составной частью нового консенсуса по проблемам развития».

Литература

Глобализация и стратегия развития. ЮНКТАД, 2000. С. 28—29,

Е Цзян. О влиянии глобализации на международные отношения // Гонцзи гуанча. 1998. № 1. С. 12.

Фань Ган. Цюньцюхуа чжун дэ бу пиндэн вэньти (Проблема нера­венства в процессе глобализации) // Синьхуа вэньчжай. 1999. № 7.

Ali A.M. The Myth of Information Revolution. Dhaka, 1999.

Ali T. Globalization and Private Financial Flows: the Dilemma for De­veloping Countries. Dhaka, 1999.

Friedman T. The Lexus and the Olive Tree. L., 1999.

Hirst P., Thompson G. The Problem of 'Globalization': International Economic Relations, National Economic Management and the Formation of Trading Blocks // Economy and Society 21. № 4 (November 1992).

Mishra O. Globalization and Low Intensity Security Issues in South Asia. Calcutta, 1999.

Robertson R. Globalization: Social Theory and Global Culture. L., 1992.

Saha B.P. Globalization and Global Information Society: Threat to In­dian Society and Cultural Ethos. Calcutta, 1999.

Syed F.H. Dynamics of Globalization and Security Concern in the South Asian Region. Islamabad, 1999.

Thanapornpun R. The Thai Economy in the 2010: Development Strat­egy in the Process of Globalization. Bangkok, 1995.

Thai Way. Special Issue in Globalization and Global Disaster. Bangkok, 1994.

The Cultures of Globalization. Durham, 1998.

Wang Hexing. Perspectives on the Economic Globalization in Light of Asian Financial Turmoil. International Studies, China Institute for Interna­tional Studies, China Foreign Ministry // Beijing. 1998. № 8—9.

Yuan Jian. The Challenge of Globalization. Debating the Impact of Trade on Income Distribution in the United States. International Studies, China Institute for International Studies, China Foreign Ministry // Beijing. 1999. № 3-4.