1980-Е и 1990-е годы

На новом этапе более активной стала роль Европарламента, где также концентрировалось недовольство возникшими осложнениями в интеграпионном развитии. В 1980 г. большая группа европарламентариев, возглавляемая ревностным федералистом А.Спинелли, предприняла инициативу, которая в дальнейшем привела к одобрению Парламентом договора о Европейском союзе (1984 г.). Эта инициатива имела целью произвести радикальные изменения во всей институционалыной системе интеграции. Критике были подвергнуты и логика введения в действие наднациональной иерархии, которой отдавал предпочтение первоначальный План Шумана, и эгалитарная логика межгосударственных отношений в последующем устройстве Общего рынка. Выступая перед Парламентом в июле 1981 г., Спинелли заявил: «Впервые дискуссию о Европе уже не будет вести незначительное меньшинство... Наши народы наконец-то смогут решать, причем методами демократического участия, а не в результате инициативы или обструкции того или иного правительства, нужно ли двинуть вперед европейскую унификацию». С его точки зрения, частичные бюрократические решения 50-х и 60-х годов более или менее соответствовали той повестке дня регионального объединения, которая сосредоточивалась вокруг проблем экономического подъема и военной безопасности, решавшихся европейцами под неоспоримым американским лидерством. Но ни эти методы, ни организационные методы 70-х годов, включая межправительственные соглашения, проходившие через систему политического сотрудничества и межправительственного валютного сотрудничества, не казались Спинелли и его соратникам достаточными для решения проблем безработицы, инфляции, реструктуризации промышленности, повышения конкурентоспособности Европы на мировых рынках и преодоления экологического кризиса, которые вышли на первый план в 80-е годы. Еврофедералисты полагали, что пришло время превратить Комиссию в федеральное правительство, назначаемое Европейским парламентом и ответственное перед ним. Точка зрения Парламента основывалась на классической модели взаимоотношений законодательной и исполнительной власти, отраженной в конституционном устройстве большинства западноевропейских государств. Парламентарии доказывали, что федерация Европы непременно должна характеризоваться суверенитетом наднациональной парламентской и/или исполнительной власти. Таким образом, демократическая легитими зация ЕС должна была бы логически подразумевать либо большую роль Европарламента в определении состава наднационального правительства, либо систему массовых прямых выборов в члены Комиссии. Если следовать федеративной парламентской модели, положение Председателя Комиссии ЕС должно было бы быть аналогичным положению главы национальной администрации, которому дано право выбирать остальных членов своего <кабинета . Потребовался бы и упрощенный механизм, дающий Парламенту возможность отправлять в отставку отдельных членов Комиссии. Предоставление Европарламенту такой возможности, в свою очередь, влечет за собой идею, что именно, он должен назначать Комиссию для выполнения парламентских решений. В целом для создания такой структуры, как того и требовал Спинелли, нужна была европейская конституция. Жесткая конституция должна была бы поставить политические структуры «большого региона» под общественный контроль, тогда как Сообщество на более традиционной базе многостороннего договора давало руководителям национальной исполнительной власти свободу эксплуатировать и развивать наднациональные институты по собственному усмотрению при условии, что им удавалось достичь консенсуса на этот счет в своих собственных рядах. Но на практике существование ЕС подтверждало, что, вопреки радикальным федералистским представлениям, наднациональная организация сохраняет управляемость и вне наличия централизующего ядра — до тех пор, пока участвующие в ней правительства согласны, исходя из соображений о собственной выгоде, следовать правилам квалифицированного большинства при голосовании в Совете, подчиняться решениям Суда при возникновении разногласий, уважать роль Комиссии как основного «локомотива» интеграции и предоставить Парламенту, как представительной структуре, некоторые ограниченные полномочия. Сохранению на региональном уровне подобного гибридного институционального устройства способствовали и преобладающие в Западной Европе общественные настроения. Несмотря на усилия европарламентариев, в 80-х годах им так и не удалось привлечь на свою сторону последовательную массовую общественную поддержку. В отсутствие заинтересованной массовой поддержки интеграция в основном оставалась делом элиты. У элиты же, в свою очередь, не было собственных причин, чтобы заботиться об устройстве ЕС как полностью подотчетной массам демократии. Ввиду этого отсутствие прогресса в развитии интеграции в период после 60-х годов объяснялось не столько незаинтересованностью в интеграции национальных политических элит (в конце концов, мало что могло бы предотвратить полный роспуск Сообщества, если бы именно в этом состояло коллективное желание национальных лидеров участвовавших в нем стран), сколько отсутствием согласия между ними в вопросе, насколько действительно полезна могла быть интеграция в противостоянии экономическому, социальному и политическому кризисам, которые тогда разразились. Основы ориентированного на экономический рост социального компромисса предшествующих десятилетий были подорваны. В его отсутствие преимущественно эгалитарное межгосударственное устрой - ство более не работало. Несмотря на существование Парламента, у которого был уже более, чем чисто консультативный статус, а также Суда, уполномоченного разрешать споры между участниками, та центральная роль, которую получил в институциональной структуре ЕС Совет, все же позволяла числить объединение в ряду других, более традиционных межправительственных организаций. В силу своей природы, Совет должен был быть (и во многих случаях в 60-е и 70-е годы действительно был) тормозом на пути к единой федеративной Европе. И все же в середине 80-х годов тот же Совет принял решение двигаться к более полной интеграции. Такое решение выразилось в одобрении Единого европейского акта (ЕЕА). Почему же это произошло? В те годы в странах-учасницах Сообщества наблюдалось смещение вправо общего идеологического «центра тяжести». Наиболее отчетливо соответствующие изменения проявились в Великобритании в 1979 г., когда премьер-министром страны стала М.Тэтчер. После того, как в 1983 г. находившееся под контролем социалистов французское правительство встало на жесткий курс денежно-финансовой политики, была обеспечена прочная основа для достижения согласия в отношении новой модели экономической политики — а именно неолиберальных программ 80-х годов, в которых прежние нормы государственного регулирования экономики были отвергнуты. Так как большинство национальных правительств были уверены в своем общем твердом намерении сократить впредь вмешательство государства в экономику, им стало проще поддержать утверждение принципа голосования большинством в областях, которые относятся к внутреннему (взамен прежнего общего) рынка. Ожидалось, что завершение создания программы единого внутреннего рынка поможет преодолеть «евросклероз», который невыгодно отличал экономику стран ЕС от ее глобальных конкурентов. Выражаясь иначе, национальные правительства были достаточно уверены в существовании «европейского» консенсуса в базовых экономических вопросах, чтобы разделить с институтами ЕС окончательное право на принятие соответствующих решений, контролировавшееся ими через Совет министров. Это коснулось большинства случаев, непосредственно относящихся к законодательству по внутреннему рынку, где не удавалось достичь межправительственного единогласия. Институциональные новации на данной стадии включили новые положения о голосовании по правилам большинства в Совете министров, возросшие полномочия Европейского парламента и создание Суда первой инстанции для сокращения объемов работы, с которыми Суд ЕС столкнулся после введения в действие постановлений по функционированию единого внутреннего рынка. До ЕЕА большая часть законов Сообщества получала одобрение через процедуру консультации. Это значит, что Комиссия выдвигала законодательное предложение, Парламент высказывал свою точку зрения по нему, а Совет принимал окончательное решение. С тех пор ЕЕА и Маастрихтским договором были последовательно введены в действие процедуры сотрудничества и совместного решения. По Амстердамскому договору 1997 г. процедура совместного решения (статья 1 89в Договора) заменила процедуру сотрудничества (статья 189с) во всех областях ее прежнего применения за исключением Экономического и валютного союза. Законодательное предложение, которое относится к любой из областей хозяйственной политики, где решения ныне принимаются в соответствии с одной из двух вышеназванных процедур, исходит от наднационального органа (Комиссии), затем обдумывается в многонациональном кругу (в Совете). Вслед за тем удовлетворительное решение достигается в ходе сложной процедурной игры с твердо установленными правилами, в которой участвуют Совет, Комиссия и Парламент. Когда решение принято, оно не требует ратификации на национальном уровне. Однако национальные правительства обязаны его выполнить, действуя при этом под наблюдением Комиссии и в пределах юрисдикции Суда. Ради большей эффективности процесса принятия решений от прежнего постоянного поиска межправительственного согласия по ряду вопросов в режиме элитного управления отказались в пользу политической игры, по правилам которой отдельные государства-члены или институты ЕС иногда могут оказаться в положении проигравшей стороны. Решения саммита ЕС в Ницце в декабре 2000 г. это опять-таки подтверждают: как следует из «Договора Ниццы», который еще предстоит ратифицировать, руководители стран Союза договорились, что впредь право вето не сможет применяться уже в 35 законодательных сферах. Впрочем, Германия по-прежнему не собирается отказываться от права вето в вопросах иммиграции, Великобритания — в сфере налогообложения и социальной защиты, а Франция — в области внешней торговли и культуры. Хотя отдельные и в особенности крупные нации-государства в рамках Сообщества вряд ли когда-либо будут исключены из процесса принятия решений, как это легко может произойти в конкретными группами интересов в пределах нации, их можно изолировать и исключить из неформальных стадий данного процесса. Теперь, когда единогласия во многих случаях уже более не требуется, участие в неформальных сделках и коалициях становится принципиально важно. При этом по каждому вопросу хозяйственной политики возможно формирование целого ряда коалиций, которые способны провести устраивающее их решение. Создается обстановка, в которой государства вынуждены идти навстречу пожеланиям партнеров, чтобы сохранить доступ к более ранним, а тем самым, и более определяющим стадиям переговоров. Безапелляционно отстаивая свои национальные интересы (как это с успехом практиковал де Голль в условиях прежнего во многом эгалитарного устройства), под действием правила большинства нация в конечном счете участвует в формальных стадиях процесса принятия решений, но исключает себя из предшествующих неформальных стадий, которые по сути более важны. Только на этой стадии поддержка рынка как социального института стала центральной целью региональных политических институтов. До этого рыночные механизмы скорее рассматривались как средство достижения целей безопасности и благосостояния в Западной Европе. С точки зрения политической структуры, несмотря на сохраняющийся дефицит в плане демократической отчетности, в организации ЕС в последнее время был сделан важный шаг от модели политического управления, ориентированной на интеграцию и коллективные действия, к политической модели, которая ориентируется на установление и перераспределение в обществе благ и тягот. Итак, региональный политический режим ЕС зародился в 50-е годы как режим элитного управления. Сейчас, спустя ряд десятилетий, мы наблюдаем довольно медленный и болезненный, далеко не во всем последовательный процесс его превращения в режим выборной политики на уровне «большого региона». Демократизация регионального политического режима ЕС в организационном отношении теоретически может привести к оформлению режима мажоритарного, в большой мере напоминающего политическое устройство в США, либо режима консенсусного, больше похожего на устройство ФРГ. Впрочем, более реальным представляется выбор в пользу режима консенсусного. Хотя строительство институтов и затрагивает прерогативы правительств государств-членов, именно они до сих пор остаются его окончательными арбитрами. Интеграция развивается неравномерно в различных сферах политики. Так, валютные вопросы, проблемы внешней политики и политики безопасности, сотрудничества в сфере борьбы с уголовными преступлениями на уровне ЕС по-прежнему решаются в процессе межправительственных согласований.

Литература Манфред И.А. Париж — Бонн: 1958—1968. М., 1970. Стрежнева М.В. Великобритания и Западная Европа: Политичесне аспекты. М., 1988. Шебанов А.Н. Европейское объединение угля и стали. М., 1968. Шемятенков В.Г. Евро: Две стороны одной монеты. М., 1998. 1992 год: новые контуры Западной Европы / Отв. ред. В.А. МарI1,IНОВ. М., 1992.

Глава 4. Азиатско-Тихоокеанский регион на раннем этапе становления региональной подсистемы международных отношений (1900—1920-е годы ХХ в.) В начале ХХ в. в результате Первой мировой войны и Октябрьской революции 1917 г. в России рухнула старая европейская система баланса сил. Первая мировая война привела к новому распределению сил на мировой арене и придала интернационализму новый смысл, а Октябрьская революция 1917 г. посулила народам революционными средствами преобразовать мир и установить в нем новый порядок, в то время как старые демократии боролись за претворение в жизнь старых демократических принципов. Изменения в политике, экономике и технологии также способствовали трансформации старой дипломатии: идея дипломатической секретности была пересмотрена в соответствии с новыми потребностями демократизирующихся обществ, а дипломатам, ранее выполнявшим в основном политические функции, теперь пришлось заниматься также экономическими и торговыми вопросами. Символом нового интер- национализма стала Лига Наций, в основе деятельности которой лежали положения Версальского и Вашингтонского договоров. США перешли на позиции изоляционизма, а Германия и Россия оказались аутсайдерами среди европейских держав.

Азиатско-Тихоокеанский регион накануне и в ходе Первой мировой войны

Первая мировая война оказала сильное влияние на региональные подсистемы международных отношений. В одной из крупнейших и важнейших региональных подсистем, Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), предвоенный баланс сил деформировался: внутри АТР и Восточной Азии сложился свой собственный субцентр — дальневосточный, состоящий из двух наиболее крупных государств-антагонистов — Японии и Китая, вокруг которых сосредоточились интересы великих держав, и «вторичной» колониальной периферии (Юго-Восточной Азии и Океании), события в которой определялись как противоречиями в субцентре, так и во всей системе международных отношений. Япония и Китай к концу ХIХ в. были вынуждены отказаться от политики самоизоляции, но Китай, переживавший глубоки политический и экономический кризис, оказался не в силах противостоять колониальной экспансии великих держав, а Япония после «реставрации Мэйцзи» 1868 г. приступила к модернизации по западному типу и к началу ХХ в. сумела стать ведущей региональной державой. К началу ХХ в. Англия, Франция, Германия и Россия разделили слабый Китай на сферы влияния, в которых получили целый ряд привилегий — экстерриториальность иностранных граждан, концессии, право консульской юрисдикции, право охранять иностранными войсками регльменты (укрепленные международные кварталы в крупных городах), право собственности или управления железными дорогами. В 1900 г. в Китае началось антииностранное «боксерское восстание» (восстание «ихэтуаней»), подавление которого вызвало прямую интервенцию великих держав и оккупацию их войсками северо-востока страны и китайской столицы. Подписание Цинским правительством и представителями великих держав Пекинского протокола 1901 г. означало окончательное превращение Китая в полуколониальную страну, очертили его зависимый статус в региональной подсистеме международных отношений и определили на будущее задачу внешней и внутренней политики Китая — восстановление полного суверенитета. Эта цель была поддержана США, которые, выдвинув в противовес традиционному европейскому колониализму доктрину «открытых дверей», стали претендовать на роль естественного союзника Китая. Однако экономические методы проникновения США в Китай продолжали наталкиваться на сохраняемые военно-политическими методами сферы влияния европейских держав. Синьхайская революция 1911 г. смела институт монархии в Китае, изменив политическое устройство, но не статус страны в системе международных отношений. Напротив, последовавшая после провозглашения Китайской республики территориально- политическая дезинтеграция и политический раскол Китая к 1917 г. на Север и Юг (с двумя фактически самостоятельными правительствами) только еще более ослабили международный статус страны. Япония, в отличие от Китая, успешно провела начальный этап индустриализации по западному типу и заключила военно-политический союз с Великобританией, формальным лидером международной системы того времени. Этот союз в конце концов помог Токио усилить свои позиции за счет ослабления позиций и выдавливания из региона Германии, Китая и России. Одержав победу над Россией в 1904—1905 гг., по Портсмутскому мирному договору, заключенному в августе 1905 г. при посредничестве нарождающегося нового лидера-соперника в международной системе — США, Япония приобрела исключительные права в Корее, сферу влияния в Южной Маньчжурии, южную часть Сахалина и согласие России сократить свое военно-морское присутствие в зоне Тихого океана. Ослабив в регионе Россию, Япония получила возможность реализовать свою концепцию особых интересов в континентальном Китае. В августе 1914 г. Япония вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты, соответственно, смогла захватить колонии Германии на Тихом океане, Кантон (Гуанчжоу) и оккупировать провинцию Шаньдун. В январе 1915 г. Япония предъявила китайскому правительству так называемое «двадцать одно требование», фактически расширяя свою сферу влияния за счет ослабленной Германии. Пятая, наиболее одиозная, группа требований предусматривала установление монопольного японского контроля над китайским государственным аппаратом, армией, финансами и дипломатической службой. Выдвижение этих требований фактически означало заявку на переход Японии из региональной в великую державу. Китайское правительство Юань Шикая, не имея иной возможности противостоять Японии, было вынуждено принять эти требования (за исключением наиболее унизительной пятой группы), что, с одной стороны, резко усилило антияпонские настроения в самом Китае, с другой — вызвало обеспокоенность европейских держав, которые осознали, что Япония готова установить контроль над всей территорией Китая. Правительство США в русле своей особой политики по отношению к Китаю в 1912 г. первыми признали Китайскую республику и в октябре 1913 г. установили дипломатические отношения с правительством Юань Шикая. В сентябре 1914 г. США подписали с Китаем первый равноправный договор о содействии всеобщему миру, который предусматривал разрешение всех двусторонних споров международной арбитражной комиссией. В тоже время и США не могли помочь Китаю перед лицом японской агрессии, а потому убедили китайское правительство вступить в Первую мировую войну на стороне Антанты, чтобы после окончания войны перенести обсуждение китайско-японского вопроса на послевоенную международную конференцию. Однако Китай, будучи союзником Антанты и, соответственно, Японии, ни на шаг не продвинулся по пути восстановления своего собственного суверенитета. Его независимость была еще более урезана. Главная же угроза суверенитету Китая нависла со стороны Японии — использован полную вовлеченность западных держав на европейском театре и выступив на стороне Антанты, Япония прибрала к рукам владения, права и привилегии германского империализма в Китае и на Тихом океане. Игнорировав протесты Китая, Япония высадила 30-тысячную армию в Шаньдуне, захватила Цзяочжоу, железнодорожную линию Цзиндао-Цзинань и фактически поставила всю провинцию под свой контроль. Этим участие Японии в войне на стороне Антанты закончилось. Оккупация Шаньдуна объяснялось не военными нуждами Антанты или угрозой Японии со стороны Германии, а геополитической необходимостью закрепления на территориях, дававших дополнительные стратегические преимущества в борьбе за установление господства над всем Китаем. Обеспокоенная успешной дипломатической деятельностью Китайской Республики, Япония по- спешила в феврале-марте 1917 г. заключить секретные соглашения о послевоенном устройстве с Англией и Францией. В соответствии с этими соглашениями Англия и Франция признавали передачу Японии прав Германии в Китае, германских колоний на Тихом океане и оккупации Шаньдуна. Соответствующие соглашения также были заключены с Италией и Россией. США отказались сепаратно решать эти вопросы, но в конце концов в ноябре 1917 г. были вынуждены признать «особые интересы» Японии в Китае в соглашении Лансинга-Исии.

Парижская мирная конференция и Версальский договор 1919 г

К исходу мировой войны Япония занимала в Китае мощные военно-политические и экономические позиции, В мае 1918 г. были заключены два японо-китайских договора (военный и военно-морской), предоставившие Японии не только возможность контролировать китайские вооруженные силы, но и использовать территорию Китая для подготовки агрессивных операций против соседних стран. Используя давние связи с северными милитаристами и свое особое положение в Маньчжурии, Япония фактически контролировала действия центрального правительства в Пекине. На случай непредвиденного развития ситуации она обеспечила себе контроль над кратчайшими подступами к китайской столице. Недаром железнодорожные магистрали Циндао-Цзинань из Шаньдуна и Южно-Маньчжурская железная дорога в мировой печати того времени сравнивались с «японскими щипцами», сжвмавшими «пекинский орех». Несмотря на то, что с предстоявшей мирной конференцией в Китае связывали чуть ли не открытие новой эры во взаимоотношениях с великими державами, обстановка была тревожной, а в самом Китае явно нарастали радикальные антияпонские настроения. Парижская мирная конференция наряду с общими вопросами послевоенного переустройства системы международных отношений обсуждала и ситуацию в Азии. Держав-победительниц волновали два вопроса — судьба германского «наследства» в Восточной Азии и условия вхождения Китая и Японии в Лигу Наций. Китай, который представляла на Парижской конференции объединенная делегация Северного и Южного правительств, заручившись поддержкой США, требовал пересмотра колониальной политики раздела на «сферы влияния» и восстановления своего суверенитета над провинцией Шаньдун. Однако японское засилье в Пекине и существование в стране фактически двух параллельных правительств, порождали в Китае беспокойство за судьбу страны. Япония опасалась усиливавшихся США, а потому спешила до начала конференции активизировать начатые еще правительством Тэраути переговоры с Квтаем о принятии дополнительных требований к договору 1915 г. и военному соглашению 1918 г., смыслом которых было дальнейшее расширение японских прав в Маньчжурии и Шаньдуне, достижение фактического контроля над китайскими армией и флотом и формирование в них института японских военных советников. Кроме того, японцы попытались добиться согласия китайского правительства на предоставление их интересов японской делегацией на предстоящей Парижской мирной конференции. США, рассчитывавшие на конференции заставить Японию потесниться в Китае и сумевшие обеспечить представительство на конференции объединенной (Север-Юг) делегации Китая, чтобы нейтрализовать влияние засевшей в Пекине прояпонской клики, тем не менее ,сочли несвоевременной широкую постановку китайского вопроса посланником в Вашингтоне Гу Вэйцзюнем (Веллинггон Ку) — ведущим китайским дипломатом на начальном этапе конференции, который планировал, оперевшись на поддержку США, добиться на конференции ликвидации системы неравноправных договоров и признания Китая равноправным суверенным государством. Эту «широкую» программу был вынужден поддерживать даже глава китайской делегации Лу Чжэнсян, имя которого было неразрывно связано с капитуляцией Китая перед «двадцати одним требованием Японии», когда он возглавлял Министерство иностранных дел в правительстве Юань Шикая. На пути в Париж Лу сделал заявление для печати, в котором специально отметил, что китайские дипломаты, наряду с требованием о возвращении Шаньдуна, готовятся добиваться согласия держав на восстановление тарифной автономии и отмену экстерриториальности. С первых шагов своей деятельности на конференции китайская делегация столкнулась с откровенным нежеланием признать Китай равноправным партнером. Представительство Китая на конференции (два места) было сокращено даже относительно таких стран как Бельгия и Бразилия (по три места), Китай участвовал только в тех заседаниях, на которых обсуждались «чисто» китайские вопросы. Китайская делегация находилась в полном неведении в какой форме будет обсуждаться вопрос о Шаньдуне, рассмотрение этого вопроса на «Совете десяти» было инициировано не представлением китайской стороны, а требованием японской делегации (ее возглавлял Сайондзи) передать Японии бывшие владения и права Германии в Шаньдуне как «честную компенсацию» за «заслуги и потери, причем о своем приглашении на «Совет десяти» китайская делегация узнала лишь за два часа до начала заседания, о существовании секретного соглашения между Японией и правительством дуань Цижуя (от 24 сентября 1918 г.) — лишь за два дня до обсуждения китайского вопроса, а о секретных договорах Японии о Шаньдуне со странами Антанты вообще лишь непосредственно перед тем, как Гу Вэйцзюнь должен был изложить китайскую позицию. Япония, в свою очередь, в качестве условий подписания мирного договора и участия в Лиге Наций настаивала на признании другими державами и Китаем всех статей своих секретных соглашений 1917 г. с Англией и Францией, причем она вообще попыталась лишить Китай права голоса на конференции ссылками на соглашение с Пекином о Шаньдуне и на договоры с Антантой. Японский делегат Макино Нобуаки предъявил на конференции одно за другим несколько требований японского правительства. Одно из них касалось устава Лиги Наций, в который предлагалось внести положение о равноправии иностранцев в странах Лиги Наций в независимости от их расы или национальности. Японская делегация планировала, с одной стороны, выступить в качестве защитника «всей желтой расы, добиваясь отмены ограничений на «желтую» иммиграцию, существовавших в США и английских доминионах, а с другой, инициировав эту дискуссию, — тихо провести «шаньдунский» вопрос, как решенный де факто. Японская делегация таюке подготовила завершающее заявление, в случае отказа удовлетворить которое она должна была покинуть конференцию, сорвав подписание договора о создании Лиги Наций и нанеся чувствительный удар лично президенту В. Вильсону. После трудной дипломатической борьбы правительство США было вынуждено признать, что участие Японии в Лиге Наций более важно, чем признание требований Китая и удовлетворилось устным обещанием японской делегации вернуть Шаньдун Китаю. 30 апреля 1919 г. главный орган конференции — «Совет трех» (в него входили представители США, Франции и Великобритании) — принял требования Японии. Соответственно, Япония стала не только одним из пяти постоянных членов Совета Лиги Наций, но и получила мандат Верховного совета Антанты и Лиги на управление бывшими Германскими тихоокеанскими владениями (островами, лежащими к северу от экватора) и международное признание своей фактической аннексии Шаньдуна. Фактически отстраненная от участия в решении судьбы Шаньдуна китайская делегация распространила заявление «Расторжение мирной конференцией договоров и нот, которые были заключены между Китаем и Японией и которыми стороны обменялись 25 мая 1915 г., как действий, возникших из войны и связанных с нею и меморандум «Вопросы для пересмотра», в которых говорилось о незаконности соглашений, навязанных Китаю Японией и бескомпромиссно выдвигались требования ликвидации полуколониального положения страны. Версальский договор, условия которого не были признаны китайской делегацией, породил внутри Китая антизападное движение «4 мая», всколыхнувшее всю страну. Китайская делегация отказалась поставить свои подписи под Версальским договором и единственная из всех не присутствовала на церемонии его подписания 28 июня 1919 г. В выступлении для печати китайская делегация опротестовала соглашение держав за счет Китая, заявив, что поскольку мирная конференция отказала Китаю в справедливом решении вопроса о Шаньдуне и таким образом лишила его возможности подписать договор, не принеся при этом в жертву истину, справедливость и патриотический долг, китайские делегаты выносят свой вопрос на беспристрастный суд мира. Возвращение китайской делегации было встречено массовыми патриотическими выступлениями в Пекине и всей стране. Однако уже в сентябре 1919 г. правительство республиканского Китая было вынуждено присоединиться к Лиге Наций, удачно подписан Сен-Жэрменский договор с Австрией, в котором не упоминались унизительные для Китая статьи о провинции Шаньдуна, а в сентябре 1920 г. заключило с Германией сепаратный мирный договор, в соответствии с которым как экс- территориальные привилегии Германии, так и ее право на «боксерскую контрибуцию» были ликвидирован ы. Решения Парижской мирной конференции по Дальнему Востоку, фактически узаконившие преобладание Японии в Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) в целом, вызвали сильное недовольство в США, китайская политика которых в Версале потерпела явное поражение. С тем, чтобы ограничить японское влияние в акватории Тихого океана, США приступили к осуществлению широкомасштабной программы военно-морского строительства. В октябре 1918 г. основные силы ВМФ США были переведены из Атлантического в Тихий океан, а с вводом в строй в июне 1920 г. Панамского канала им уже не требовалось по пути из Атлантики огибать весь латиноамериканский континент. Однако военно-морской вызов США был принят Японией, которая в 1920 г. приступила к реализации феноменальной по тем временам программы строительства 8 линкоров, 8 крейсеров и большого количества вспомогательных кораблей. Напряженность в Восточной Азии, вызванная Первой мировой войной и половинчатыми решениями Версальского договора, стала только возрастать. Способствовало этому и ослабление военно-морского могущества Британской империи. В то же время послевоенная обстановка явно подрывала англояпонский союз, так как тихоокеанские доминионы Великобритании Канада, Анстралия и Новая Зеландия, и даже Южно-Африканский Союз стали переориентироваться на США, подталкивая Лондон к союзу с Америкой. Эти события происходили на фоне дальнейшей дезинтеграции Китая и Российской империи Романовых, на обломках которой вырастало новое государство Советская Россия, появление которого меняло как конфигурацию мировой системы международных отношений, так, в частности, и самого дальневосточного региона.

Советская Россия и Дальневосточная Республика в региональной подсистеме международных отношений (1918—1921 гг.)

Распад Российской империи после Февральской и Октябрьской революций 1917 г. привел к тому, что Россия перестала быть центром силы в региональной подсистеме международных отношений. Октябрьская революция и рождение Советского государства повлекли за собой радикальный пересмотр как всей внешней политики России, так и ее политики на дальневосточном направлении. В своем первом внешнеполитическом документе — Декрете о мире — Советская Россия фактически провозгласила курс на выход из войны и аннулирование всей системы старых военно-политических блоков. Эта радикальная программа позже была дополнена целой серией дипломатических актов, поставивших Советскую Россию вне мировой системы международных отношений того времени. Однако с точки зрения большевиков, такая внешнеполитическая линия была вполне логичной — большевики ожидали приближения мировой революции, которая должна была бы радикально преобразовать международные отношения, а потому ориентировали свою внешнюю политику на приближение мирового революционного взрыва. Страны Антанты, не приемля идеологию и внешнюю политику нового Советского государства, которое рассматривалось ими просто как одна из двух сторон в гражданской войне, отказались его признать. В ответ на это правительство Советской России фактически разорвало союзнические отношения с Антантой и вступило в сепаратные переговоры с германским блоком, необходимые для передышки с целью укрепления своего непрочного внутриполитического положения и завершившиеся подписанием Брест-Литовского договора. Внешняя и внутренняя политика большевиков базировалась на целом комплексе противоречивых и утопичных идей, центром которых была теория мировой социалистической революции. В контексте этой общей идеи важная роль предписывалась подрыву и разрушению империалистической периферии посредством национально-освободительных революций. Революции в других странах, понимаемые как прелюдия к мировой революции, рассматривались в качестве средства, способствующего выходу СССР из международной изоляции. Сначала Советская Россия возлагала надежды на Европу и только после 1923 г., когда революции в Европе потерпели крах, стала уделять больше внимания революционному движению в Китае, где изначально в качестве главного ориентира был избран Гоминьдан (ГМД). Общетеоретическая схема для развития национально-освободительных движений в колониальных и полуколониальных странах была разработана на 11 конгрессе Коминтерна (19 июля — 7 августа 1920 г.). Ввиду весьма малых объемов доступной информации о том, что происходило в странах Востока, эта схема носила чисто умозрительиый характер и отражала попытку применить российский опыт революции и гражданской войны к национально-революционным движениям в колониальных странах. В то же время, коль скоро большевики избавились от своих иллюзий относительно быстрого пришествия мировой социалистической революции, они стали рассматривать ее осуществление через призму интересов Советского государства, ибо при новых условиях сохранение власти большевиков в одной стране было единственной гарантией возможности при благоприятном стечении обстоятельств начать мировую социалистическую революцию. Таким образом, концепция осуществления мировой революции посредством свержения правящих режимов силой революционных народов при прямой поддержке извне (из Советской России) была заменена программой, нацеленной на организацию и поддержку антиправительственных революционных движений в других странах и в то же время на установление и развитие дипломатических отношений с правительствами этих стран. По мере того, как надежды на революцию в странах Запада отодвигались на все более дальний план, зрела и набирала силу идея о перемещении революционной деятельности на периферию, в соответствии с чем Китай стал рассматриваться как все более и более важная цель для стратегов коммунизма. Расхождение между заявленными большевиками установками (фактически государственными интересами Советского государства) и всемирно признанными нормами международного права и обусловили своеобразие внешней политики Советской России того периода. С первых дней Октябрьской революции 1917 г. одной из основных задач советской внешней политики стало предотвращение японской интервенции. Дело в том, что с первыми известиями об октябрьской революции в России японское правительство стало разрабатывать планы захвата русских дальневосточных владений. Япония добивалась от Антанты, чтобы проведение интервенции против Советской России было поручено японским вооруженным силам. В ответ на это в 1917 г. НКИД сообщил третьему секретарю японской миссии С. Уэда о готовности Советской России заключить с Японией экономическое соглашение, а также политическую конвенцию о положении на Дальнем Востоке. Одновременно планы большевиков по экономическому освоению Восточной Сибири и Дальнего Востока были доведены и до США. Председатель Совета народных комиссаров В.И. Ленин вполне резонно полагал, что соперничество между Японией и Америкой во многом определяет международное положение Советского государства и, в особенности, его дальневосточных окраин. Однако в 1918 г. судьба Советского государства стала решаться на фронтах гражданской войны, и основной проблемой для большевиков стала угроза иностранного вмешательства, могущего повлиять на исход этой борьбы. После 1917 г. Россия утратила свои позиции в Маньчжурии — попытка установить Советскую власть в полосе КВЖД была обречена на неудачу и в декабре Китай при согласии Антанты, которая не желала советизации Северной Маньчжурии, установил контроль над КВЖ,Д и полосой отчуждения дороги и разогнал Совет в Харбине, созданный после Февральской революции. К августу 1918 г. за Уралом возникло девятнадцать антибольшевистских правительств, к осени 1918 г. наиболее влиятельные из них создали коллегиальную власть в лице Директории с центром в Омске. К этому времени Советы были ликвидированы и к востоку от Байкала во всех больших городах — Владивостоке, Хабаровске, Благовещенске, Верхнеудинске, Чите — и на смену им пришли земские правительства, состоящие, главным образом, из эсеров и меньшевиков. 18 февраля 1918 г. верховный военный совет Антанты принял решение об оккупации японскими войсками Владивостока и Харбина, а также Китайско-Восточной железной дороги. Япония, действовавшая формально под эгидой Антанты, ввела свои войска в Северную Маньчжурию, а чуть позже к ней присоединились США, Англия и Франция. Слухи о германском влиянии в Сибири и миф о вооружении большевиками немецких военнопленных, распространяемые чехословацким корпусом в Сибири, а также фактически подведенная Японией юридическая база под сепаратную интервенцию, вынудили в конечном счете Президента В. Вильсона принять решение об отправке американских войск для помощи чехам и охраны Транссибирской магистрали от австро-германской угрозы. Вводя войска, Япония преследовала собственные цели - создать на Дальнем Востоке зависимую местную администрацию под протекторатом Японии, то есть буферное государство, отделенное от остальной России. Весной 1920 г. Пятая Красная Армия, разгромившая Колчака, вступила в непосредственное соприкосновение с японскими войсками. Поскольку на западе назревали военные действия с Польшёй, Москва опасалась военного конфликта еще и с Японией. В.И. Ленин писал, что вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее, потому что нам она по понятным условиям сейчас непосильна. Именно в этих условиях и возник проект создания буферного государства между Советской Россией и Японией как противоядие созданию зависимых от Японии местных дальневосточных правительств. Большевики также не без оснований считали, что буферное государство позволит сыграть на американо-японских противоречиях, так как США отказывались иметь дело с Советской Россией, но нуждались в российском партнерстве для давления на Японию. В этих условиях в марте 1920 г. была провозглашена Дальневосточная республика (ДВР), включающая в себя Забайкалье, Приамурье и Приморье. После образования ДВР 6 апреля 1920 г. Советское правительство пыталось наладить отношения с Китаем, используя ДВР как буфер. Для этого по согласованию с НКИД РСФСР в июне 1920 г. в Китай была послана дипломатическая миссия Верхнеудинского правительства во главе с ИЛ. Юриным. Юрин предложил установить консульские отношения между Китаем и ДВР, заключить торговый договор и решить проблему КВЖД. Однако миссия Юрина в Пекине рассматривалась только как торговая. В тоже время приграничные отношения РСФСР и ДВР с Китаем развивались достаточно успешно. 27 мая 1920 г. было подписано соглашение о пограничной торговле между властями Советского Туркестана и Синьцзяна, которое в частности давало возможность Красной Армии преследовать отряды белых на территории Синьцзяна при содействии местных властей, а в марте 1921 г. аналогичное соглашение было подписано между властями ДВР и китайской провинции Цицикар. Параллельно Китай явочным порядком ликвидировал права и привилегии России. Права экстерриториальности и консульской юрисдикции российских граждан были отменены, ликвидирован российские концеесии в Тяньцзине и Ханькоу, которые переходили под китайское управление «до установления законной власти в России>, к 1920 г. Китай также ужесточил свои позиции по отношению к КВЖд — три вакантных места в правлении дороги из закрепленных за Китаем пяти мест были заполнены китайскими гражданами. Впервые за всю историю КВЖД Китай получил в правлении дороги большинство, и стал преобразовывать КВ)КД в чисто коммерческое предприятие, согласно букве контракта 1896 г., начав ликвидацию политических полномочий администрации КВ)КД. К концу 1920 г. Китай освоил весь объем уступок в отношении привилегий царской России, от которых отказалось Советское правительство, в то же время проигнорировав все усилия Москвы установить с Китаем дипломатические отношения. Одновременно, Советская Россия и ДВР начали концессионные переговоры с США, смыслом которых было повлиять на американскую администрацию в пользу официального признания ДВР и оказать давление на Японию с целью эвакуации ее войск с Северного Сахалина. Однако уже весной 1921 г. стало ясно, что дВР находится под фактическим контролем Дальбюро ЦК РКП(б), захватившего ее силовые структуры, и Япония в мае 1921 г. ликвидировала власть читинского правительства ДВР в Приморье, создав в противовес ему во Владивостоке областное правительство во главе с предпринимателем С.Д. Меркуловым, а новый президент США У. Хардинг (Гардиi-iг), который будучи сенатором зон.дировал почву для контактов с большевиками и политическая философия которого была более приемлема для Советского правительства, чем глобализм В. Вильсона, после вступления на президентский пост не захотел взаимодействовать с РСФСР и ДВР на антияпонской основе.

Структура региональной подсистемы в соответствии с Вашингтонским договором 1921 г.

За время Первой мировой войны США превратились в могущественную державу. Из страны-должника они превратились в мирового кредитора. Администрация У. Хардинга (Гардинга) полагала, в отличии от В. Вильсона, что жизненные интересы США сосредоточены не в европейской региональной подсистеме, а в латиноамериканской и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Соответственно политика «сфер влияния» в Китае, оз- начавшая укрепление позиций Великобритании и Японии, не устраивала США, которые выдвинули в противовес доктрину «открытых дверей». В 1916 г. США приняли гигантскую судостроительную программу, целью которой являлось желание закрепить за собой положение первой военно-морской державы мира. Великобритания также хотела усилить свои позиции на дальнем Востоке и потому был выдвинут план сооружения новой британской военно-морской базы в Сингапуре. Этот план требовал огромных ассигнований и поэтому Великобритания была вынуждена сокращать свой флот и перестала быть для США конкурентом. Одновременно и США, и Великобритания соперничали с Японией, динамично расширявшей свое военно-морское строительство, и в их интересах было не дать Японии окончательно утвердиться на дальнем Востоке в качестве государства-доминанта. Однако ни США, ни Великобритания не были заинтересованы в открытом столкновении с Японией, а потому для обсуждения вопроса об ограничении морских вооружений У. Хардинг (Гардинг) выступил с инициативой проведения в Вашингтоне международной конференции. Чуть раньше этого британский министр иностранных дел д. Керзон обратился к президенту СIIIА о созыве конференции по дальневосточным и тихоокеанским проблемам. Так из объединения двух встречных предложений и родилась идея о проведении конференции в Вашингтоне, которая была поддержана британскими доминионами, Китаем и ведущими европейскими державами. Япония приветствовала проведение конференции, но пыталась избежать международной дискуссии по проблемам Восточной Азии. Конференция открылась в Вашингтоне 12 ноября 1921 г. В ее работе приняли участие 14 стран — США, Британская империя (Великобритания и доминионы — Канада, Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз, Индия), Япония, Франция, Италия, Китай, а также европейские страны, имевшие традиционные интересы в Восточной Азии и АТР — Бельгия, Голландия и Португалия. Делегацию США возглавлял государственный секретарь Ч. Хьюз (Юз), избранный председателем конференции, во главе британской стоял А. Бальфур, французской — премьер-министр А. Бриан, а японской — Като Томосабуро. Германия, у которой по Версальскому договору были отняты все владения на Тихом океане и Россия «в виду отсутствия единого правительства на конференцию приглашены не были, а потому правительство РСФСР заявило, что оно не признает решения конференции. Делегация ДВР, находящаяся в Вашингтоне без приглашения, но с благосклонного разрешения США, пыталась вести переговоры вне рамок официальной повестки дня с Хьюзом (Юзом), который пообещал ей добиться вывода японских войск с территории Приморья. Китай на Вашингтонской конференции был представлен только Пекинским правительством, в адрес которого было направлено официальное приглашение. Поскольку все усилия Сунь Ятсена добиться признания держав и получить приглашение на конференцию оказались тщетными, правительство Южного Китая заявило, что не будет считать для себя обязательными ее решения. Хаос и разложение в Пекине к моменту созыва конференции достигли предела и проблемой стало даже финансирование участия китайской делегации. Китайская делегация выехала в Вашингтон без официального главы (министр иностранных дел Янь Хуэйцин должен был остаться в Пекине, чтобы прикрыть «политический тыл» делегации), без твердой программы действий и без достаточных средств. Как и предполагалось устроителями, конференция сразу же вышла за рамки первоначальной узкой повестки дня. Обсуждение вопроса об англо-японском союзе проходило секретно в рамках «большой тройки», а не на пленарных заседаниях. В ходе переговоров США отклонили идею о тройственном союзе США-Великобритания-Япония, поскольку опасались, что Великобритания и Япония могут оказать на США совместное давление, и настояли на включении в союз, оформленный в качестве «договора четырех держав», Франции. В первый же день конференции на ней выступил государственный секретарь США Ч. Хьюз (Юз), который предложил план ограничения и сокращения морских вооружений. Новый политический вес Японии предусматривал, по плану Хьюза (Юза), высокую норму морских вооружений для Японии, но более низкий предельный тоннаж линейного флота, чем для США и Великобритании. Эти предложения были одобрены и Японией, и Великобританией. Политические гарантии нового соотношения сил были закреплены в договоре о неприкосновенности островных территорий на Тихом океане, заключенном четырьмя державами («договор четырех держав») США, Японией, Великобританией и Францией 13 декабря 1921 г. договор предусматривал арбитражное урегулирование споров по поводу островных территорий на четырехсторонней конференции. Кроме того, «договор четырех держав» отменял военно-политический союз Великобритании и Японии, который рассматривался в США как элемент блоковой политики, скомпрометированный Первой мировой войной и вызывающий опасения других государств. Если договор «четырех держав» политически и юридически оформил принцип партнерства великих держав в Восточной Азии на основе коллективных гарантий безопасности, то технические гарантии его выполнения были зафиксированы в подписанном 6 февраля 1922 г. договоре «пяти держав» — США, Великобритании, Японии, Франции и Италии — об ограничении морских вооружений. Китайские делегаты на конференции поставили вопрос об упразднении сфер влияния держав в Китае и их отказе от односторонних прав и привилегий. Позиция Китая излагалась в виде «Десяти пунктов», которые представляли собой расширенный вариант «Вопросов для пересмотра», не принятых к рассмотрению в Париже. Они излагали основные принципы, на которых должны строиться отношения держав с Китаем: гарантирование Китаю уважения и сохранение территориальной целостности, политической и административной независимости; отказ от тайной дипломатии в отношении Китая; от прав экстерриториальности; снятие ограничений с юридической, политической, экономической, и административной жизни Китая; установление четких сроков в отношении существующих обязательств Китая; необходимость согласия Китая в отношении мер, гарантируюших права и привилегии держав; уважение нейтралитета Китая в будущих войнах в случае его не- участия в них. Китай же в свою очередь давал обязательство не отчуждать и не сдавать в аренду «какую-либо часть своей территории и побережья», соглашался с принципом «открытых дверей» в торговле и промышленности как основополагающим со всеми договорными державами, заявлял о своей заинтересованности в мирном решении международных конфликтов на Тихом океане и Дальнем Востоке на основе периодического созыва конференций для определения общей политики. США поддержали китайскую делегацию. 6 февраля 1922 г. девять держав (Китай, США, Британская империя, Япония, Франция. Италия, Бельгия, Голландия и Португалия) подписали договор о принципах своей китайской политики. Подписавшие стороны обязались уважать суверенитет, административную и территориальную целостность Китая, строить отношения с Китаем на принципах «открытых дверей и равных возможностей». С симпатией было встречено требование китайской делегации о выводе с территории страны иностранных войск и полиции, однако по инициативе Японии была принята резолюция о передаче вопроса для полного и детального изучения послам в Пекине. Державы не стали возвращать Китаю арендованные территории. Китай не добился на конференции отмены «21 требования» Японии. Выступая от имени японской делегации, Сидэхара Кцдзюро заявил, что «21 требование» были подписаны и скреплены печатями в законном порядке уполномоченными представителями обоих правительств. Он отметил, что они были ратифицированы и потому должны сохранять полную силу. Однако Японии все же пришлось подтвердить отказ от 5-ой группы требований, согласиться передать в руки международного консорциума железнодорожное строительство в Южной Маньчжурии и Внутренней Монголии и отказаться от исключительных прав поставлять советников в Южную Маньчжурию. Во время переговоров о Шаньдуне в основу был положен компромиссный план Бальфура, который, оформленный впоследствии в качестве соглашения, предусматривал возвращение Китаю Цзяочжоу, ликвидацию японского контроля над железными дорогами Шаньдуна, но одновременно и выплату Китаем компенсации и сохранение за Японией до окончания выплат некоторых важных постов в управлении дорогами. Кроме того, США заявили, что конференция должна защитить законные российские интересы и потребовать вывода японских войск с российской территории. Допущенная в Вашингтон неофициально делегация ДВР была принята государственным секретарем США Ч. Хьюзом (Юзом) и ей было позволено провести успешную пропагандистскую компанию. Мнение США было поддержано другими государствами и Япония, оказавшись в изоляции в связи со своими действиями в отношении России, была вынуждена заявить о готовности вывести из России свои войска.

Значение Вашингтонских соглашений для формирования региональной подсистемы международных отношений

Вашингтонские соглашения завершили послевоенный передел сфер влияния держав на Тихом океане и стали важным этапом формирования региональной подсистемы международных отношений. США официально утвердили себя как сильнейшая морская держава, равнозначная Великобритании. Великобритания и Япония в равной мере признали бесперспективность военно-морского соперничества с США. Японии удалось сохранить свое военно-морское господство на огромной части акватории Тихого океана, где не было английских военно-морских баз и которой в силу технических ограничений не достигали американские и английские корабли. Вашингтон- ские соглашения устранили самые одиозные ограничения китайского суверенитета, другие, более мелкие, должные были быть устранены постепенно, по мере стабилизации положения в Китае. Хотя ни РСФСР, ни ДВР и не получили приглашение их интересы в общем не были ущемлены Вашингтонской конференцией: Япония обещала вывести свои войска с российской территории, а права России на КВЖД были подтверждены резолюцией конференции. В то же время Советская Россия, как и правительство Южного Китая, объявили о непризнании решении Вашингтонской конференции. Однако многие положения Вашингтонских соглашений были крайне выгодны для Советской России, а именно прекращение союза Великобритании и Японии, которых в Москве рассматривали как своих непосредственных противников, масштабное сокращение военноморских сил держав, демилитаризация Курильских островов. Соглашения по Китаю Советская Россия не приняла, нацелившись, в соответствии с внешнеполитическими установками Коминтерна, на разжигание революции в Китае. После вывода японских войск с российской территории (за исключением Северного Сахалина), большевики перестали нуждаться в буфере, и ДВР была поглощена Советской Россией, что превратило ее в тихоокеанскую державу. Месяцем позже был образован СССР, который 31 мая 1924 г. подписал с Китаем соглашение об общих принципах для урегулирования отношений, установив дипломатические и консульские отношения. Одновременно в том же 1924 г. СССР и Япония в Пекине начали переговоры на уровне послов двух стран в Китае и в 20 января 1925 г. там же два государства подписали конвенцию об основных принципах взаимоотношений, установив дипломатические отношения друг с другом. Вашингтонские соглашения в целом соответствовали национальным и государственным интересам держав-участниц. Вне остались только Советская Россия и территории, подвластные правительству Южного Китая. В соответствии со своими идеологическими установками и не связанная решениями Вашингтонской конференции Советская Россия, соответственно, видела главную свою задачу не в поддержании баланса сил на мировой арене и в региональной подсистеме, а в раздувании мировой революции, которая была призвана полностью изменить существующую глобальную систему международных отношений. Амбиции Японии по этим соглашениям были ограничены, а политика была нацелена, соответственно, не на достижение регионального равновесия, а на усиление своего влияния в регионе. Одновременно во внешней политике США — лидера глобальной международной системы — нарастали тенденции изоляционизма и росло желание самоустраниться от решения мировых вопросов. Все это свидетельствовало о том, что Вашингтонские договоренности на длительное время не смогут обеспечить стабильность ни региональной подсистемы международных отношений, ни, тем более, международной системы в целом, что и показали последующие исторические события.

Литература Бармин В.А. Советский Союз и Синьцзян. 1918—1941 (Региональный фактор во внешней политике Советского Союза). Барнаул, 1998. Белов Е.А. Россия и Китай в начале ХХ века. Русско-китайские противоречия в 1911—1915 гг. М., 1997. Белов Е.А. Россия и Монголия в начале ХХ века (1911—1919). М., 1998. Белоусова ЭС., Наджафов Д.Г. Вызов капитализму: советский фактор в мировой политике. / ХХ век. Многообразие, противоречиность, целостность. М., 1996. ВКП(б), Коминтерн и Китай. Документы. М., 1994. Т. 1. 1920— 1925.

Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история Межгосударственных отношений. М., 1999. Галенович Ю.М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений. Т. 2. М., 1992. Дацышен В.Г. Русско-Китайская война. Маньчжурия 1990 г. СП6., 1996. Дацышен В.Г. Русско-Китайская война 1900 г. Поход на Пекин. СП6., 1999. Европа между миром и войной. 1918—1939. М., 1992. Иванов Л.Н. Морская политика и дипломатия империалистических держав (между первой и второй мировыми войнами). М., 1964. История Китая / Под ред. А.В. Меликсетова. М., 1998. История Японии. 1868—1998. М., 1998. Т. 2. Клейменова НЕ., Свдоров А.Ю. Версальско-Вашинггонская система международных отношений: проблемы становления и развития. М., 1995. Ч. 1. Коминтерн и идея мировой революции. Документы. М., 1998. Кугаков Л.Н. Внешняя политика и дипломатия Японии. М., 1964. Лузянин С.Г. Россия-Монголия-Китай в первой половине ХХ в. Политические взаимоотношения в 1911—1946 гг. М., 2000. Мир между войнами. Избранные документы по истории международных отношений 1910—1940-х гг. М., 1997. Новейшая история Квтая. 1917—1927. М., 1983. Сидоров А.Ю. Внешняя политика Советской России на Дальнем Востоке (1917—1922). М., 1997. Системная история международных отношений в четырех томах. 1918—2000 / Под ред. А.Д. Богатурова. М., 2000. Т. 1—2. Советская внешняя политика. 1917—1945 гг. Поиски новых подходов. М., 1992. Степанов А.С. В борьбе за мир в АТР, 1917—1993. М., 1996. Тихвинский С.Л. Россия-Япония. Обречены на добрососедство. М., 1996. Тихвинский С.Л. Путь Квтая к объединению и независимости, 1898—1949. М., 1996. Шишкин В.А. Цена признания. СССР и страны Запада в поисках компромисса (1924—1929). СП6., 1991.