Учебное пособие Под редакцией а.Д. Воскресенского

Рекомендовано Учебно-методическим объединением вузов

Российской Федерации по образованию в области

международных отношений в качестве учебного пособия

для студентов, обучающихся по специальности

и направлениям «Международные отношения»

и «Регионоведение»

Редакционный совет:

Л.В. Торкунов (председатель), М.В. Ильин, Ю.М. Колосов,

Н.Н. Ливенцев, А.Ю. Мельвиль, А.К. Сорокин,

И.Г. Тюлин, О.Г. Ульциферов

Рецензенты: И.Г. Тюлин, Е.Д. Халевинская, С.Г. Лузянин

Научные редакторы: АД. Воскресенский, Н.П. Малетин

В 78 Восток/Запад: Региональные подсистемы и региональные

проблемы международных отношений. Учебное пособие / Под редакцией А.Д. Воскресенского. — М.: Московский государ­ственный институт международных отношений (Универси­тет); «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2002. - 528 с.

В учебном пособии, подготовленном международным коллекти­вом авторов из России, Китая, Индии, рассматриваются дискуссион­ные геополитические вопросы, связанные с функционированием ре­гиональных подсистем международных отношений.

Книга представляет собой учебную литературу нового типа — с многомерным взглядом на дискуссионные проблемы, с большой долей аналитического компонента и ориентированную как на сту­дентов, так и на исследователей и широкий круг читателей, интере­сующихся мировыми и региональными проблемами.ISBN 5 - 8243 - 0261 – 8

Московский государственный ин­ститут международных отноше­ний (Университет), 2002. Коллектив авторов, 2002. «Российская политическая энцик­лопедия», 2002.

Предмет и задачи изучения региональных подсистем международных отношений

Объект познания как система функционирует в среде и вза­имодействует с другими системами. Из этого положения выте­кает целый ряд важных выводов. Во-первых, в основе системы должен лежать материальный объект. Во-вторых, так как чело­век вырабатывает свой способ отношения к действительности и собственному бытию посредством определенных психических процессов, то появляются нематериальные духовные системы, ориентированные на человека и взаимосвязанные с материаль­ными. В-третьих, структура системы определяется сформулиро­ванной целью, так как каждая система состоит из ряда специ­фичных по решаемым задачам элементов. Таким образом, под системой можно понимать особую организацию специализиро­ванных элементов, объединенных (или объединяемых) в еди­ное целое для решения конкретной задачи или выполнения оп­ределенной функции. Основное качество системы (целост­ность) заключается в не сводимости ее свойств к свойствам эле­ментов, и наоборот. Иными словами, система — аналитически созданный объект анализа, характеризующийся рядом пере­менных факторов, не теряющих идентичности с течением вре­мени, т.е. система — это общность элементов, отличающаяся от составляющих ее единиц.

Системе присуще свойство развиваться, адаптироваться к новым условиям путем создания новых связей между элемента­ми системы, а также элементов системы (подсистемы) со сво­ими локальными (частными) целями и средствами достижения. Отношения между составляющими системы или ее внешним окружением категорируются по степени различия, амбивалент­ности и являются отношениями тождества, различия, противо­положности (или противоречия). Любое из несовпадений между составляющими системы на качественном уровне может вылиться в нечто новое (новое качество или новый элемент), не присущее изначальной системе. Организуясь как самостоя­тельное, это образование несет в себе категорию отрицания. Цикл завершается сосуществованием двух образований — ста­рой системы и нового образования, приобретающего закончен­ную форму и, быть может, становящегося новой самостоятель­ной системой. Источником нового в системе могут быть как внутренние противоречия между элементами системы, так и внешние — между системой и средой.

В теории систем термин противоречия часто заменяют поня­тием конфликт. Именно поэтому проблематика конфликтов и безопасности выделена в настоящей работе в отдельный, за­ключительный отдел. Некоторые исследователи рассматривают конфликт как частный случай взаимодействия динамических систем, включающих также единство, содружество, содействие, симбиоз. Теория систем позволяет рассматривать всю систему как совокупность участников со своими взаимоотношениями, а взаимодействующие стороны интерпретировать как элементы этой системы со сложными связями между собой.

Основными свойствами любой системы являются: взаимо­связь среды и системы (внешняя характеристика системы); це­лостность, определяющая ее внутренние свойства (характерис­тики), т.е. внутреннее единство, принципиальная несводимость свойств системы к сумме свойств составляющих ее элементов; гомеостаз, т.е. соблюдение некоего динамического равновесия, гарантирующего поддержание параметров в определенном диа­пазоне; информационность, т.е. методы воплощения информа­ционной сущности сигналов и способов кодировки передавае­мых системой сообщений (семантика и семиотика системы).

При применении теории систем нам также понадобится оп­ределить следующие понятия:

состояние системы — совокупность параметров, характери­зующих функционирование системы, которая однозначно оп­ределяет ее последующие изменения;

структура — совокупность функциональных элементов системы, объединенных определенными связями;

модель — специально синтезированный для удобства иссле­дования объект, который обладает необходимой степенью по­добия исходному, адекватной целям исследования;

движение системы — изменение состояния системы, обу­словленное внешними и внутренними причинами;

управление системой — особым образом ориентированное воздействие на систему, которое обеспечивает придание ей требуемых свойств или состояний.

Еще одним важным свойством системы является ее без­опасность. Понятие безопасности имеет две стороны — внеш­нюю, т.е. определяющую воздействие объекта на среду, и внутреннюю, т.е. характеризующую свойства сопротивляемос­ти объекта по отношению к действиям среды. Таким образом, внешняя безопасность — это способность системы взаимодей­ствовать со средой так, чтобы не происходили необратимые изменения или нарушения важнейших параметров, характери­зующих допустимое состояние среды. Внутренняя безопас­ность — характеристика целостности системы, т.е. способность системы поддерживать свое нормальное функционирование в условиях внешних и внутренних воздействий. Следовательно задачей безопасности является определение угрозы распада системы в целях своевременного принятия мер по недопуще­нию этого процесса.

Вне зависимости от того, является ли система естественной или искусственной, планируемой или существующей, она отра­жает некоторую объективную реальность. Иными словами, функционирующая система обладает свойствами, носителями которых является существующая реальность. Однако оценивать эти свойства может только над системная структура, т.е. для вынесения суждения о системе (подсистеме) надо выйти из нее (показатель качества системы есть мера субъективной оценки объективной действительности).

Системный подход становится достоянием науки о между­народных отношениях с середины 50-х годов XX в., хотя мно­гие из положений теории международных отношений были разработаны и раньше. Однако особенно широкое распростра­нение системные идеи получили после выхода работ классиков политической науки Т. Парсонса и Д. Истона, в которых поли­тическая система рассматривалась в виде определенной сово­купности отношений, находящейся в непрерывном взаимодей­ствии со своей внешней средой через механизмы «входов» и «выходов» в соответствии с базовыми идеями кибернетики. Ис­следователи определили, что международные отношения имеют свою специфику — по характеру они являются социальными отношениями, а значит, международные системы и подсисте­мы относятся к типу социальных систем. Это означает, что они должны рассматриваться как сложные адаптирующиеся систе­мы, анализ которых невозможен по аналогии с анализом моде­лей механических систем. Эти системы, как правило, принад­лежат к типу открытых и слабоорганизованных, т.е. в них сложно провести четкую границу и подвергнуть анализу систе­му в отрыве от среды, и наоборот. Пространственные границы таких систем носят вполне условный характер. Подсистемы Европы или Азиатско-Тихоокеанского региона хотя и отлича­ются характером своих отношений со средой, однако не только существуют в реальности, но и имеют некоторые пространст­венные границы, часто весьма условные. Это в той или иной степени верно для всех региональных международных (под)систем. Они представляют собой не просто аналитические объекты, а конкретные связи между реально существующими социальными общностями, взаимодействие которых имеет оп­ределенные черты системной организации.

Еще одна особенность международной системы отношений связана с тем, что ее основные элементы представлены соци­альными общностями (включая отдельные индивиды), т.е. они являются социальными системами особого типа со слабой сте­пенью интеграции элементов в целостность и со значительной автономией элементов. Третья особенность связана с тем, что международные отношения являются по преимуществу политическими отношениями, главным звеном которых являются межгосуударственные отношения.

Общая теория систем, разработанная в общественных на­уках, рассматривалась в наиболее радикальной форме приме­нительно к международным отношениям американским иссле­дователем М. Капланом в классической книге «Systems and Process of International Relations» (N.Y., 1964). Впоследствии с резкой критикой этого подхода выступил другой классик тео­рии международных отношений К. Уолтц в своих работах «Theory of International Relations» (L., 1975) и «Theory of Inter­national Politics» (Reading, 1979). После того как подход К. Уолтца стал фактически общепринятым в науке о междуна­родных отношениях (пусть в некоторых странах он напрямую и не ассоциировался с его именем), подход М. Каплана был подвергнут критике практически всеми западными авторами, которые сколько-нибудь серьезно занимались теорией между­народных отношений. Однако без краткого анализа концепции М. Каплана непонятно, что из системной теории может приме­няться и успешно применяется в сегодняшнем теоретическом анализе международной и региональной систем отношений.

Согласно теории М. Каплана и в соответствии с классичес­кой теорией систем, система представляет собой некий анали­тически созданный объект анализа, который характеризуется рядом переменных факторов, не теряющих идентичности с те­чением времени. Эта предпосылка позволяет применять сис­темный подход к анализу исторического процесса. Используя свой набор переменных факторов, М. Каплан вычленяет шесть типов международных систем: баланс сил; мягкую биполярную систему; жесткую биполярную систему; систему, состоящую из объектов, обладающих правом вето («unit veto» system); а также иерархическую и универсальную системы, часть из которых не поддается подтверждению историческими примерами, а явля­ется простыми аналитическими моделями. Основная посылка М. Каплана в отношении всех систем состоит в том, что сис­тема есть явление, которое в определенном смысле отличается от составляющих ее обособленных единиц. «Чистый» систем­ный подход и его слабые стороны в плане объяснения явлений международных отношений были проанализированы К. Уолт-цем и рядом других, в том числе и отечественных, авторов (см. литературу в приложении к книге).

М. Каплан в своих работах, применив функциональный метод анализа социальных явлений Т. Парсонса (Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1997), также выявил разли­чие между функциями в системе, определив некоторые из них как позитивные, другие — как негативные, а третьи — как

функции «иного уровня» (в его терминологии «ступенчатого уровня» (step-level, т.е. уровня, повышающего на ступень). Со­гласно такой классификации, при одних отношениях между объектами международных отношений сохраняется статус-кво, другие отношения частично его изменяют, а третьи (на «уровне другой ступени») влияют на систему в целом (скажем, на уров­не подсистем или элементов системы) и трансформируют ее в новую систему. В концепции М. Каплана важна также идея о том, что единица анализа представляет собой и систему, и под­систему одновременно.

В то же время модель баланса сил (или баланса мощи) в системе М. Каплана является некоей международной системой без политических подсистем с пятью или более участниками (другие аналитики говорят о двух-трех участниках), а также оп­ределенными правилами, по которым играют эти участники. Правила состоят в следующем: участники стремятся увеличить свои возможности и, не желая потерять это преимущество, предпочитают вести борьбу; они прекращают борьбу, если по­является опасность уничтожения всех участников; любое госу­дарство будет препятствовать чрезмерному усилению другого государства или коалиции государств; любое государство будет препятствовать объединению других государств в целях созда­ния наднациональной организации; потерпевшим поражение государствам разрешается вновь вступить в систему. На прак­тике некоторые из этих посылок не подтверждаются на эмпи­рическом уровне; кроме того, правила зависят от таких вспо­могательных понятий, как возможности и мощь, которые труд­но поддаются количественному измерению. В то же время оп­ределенные важные предположения, сформулированные в рам­ках этого подхода, при должной модификации хорошо приме­няются при анализе международных отношений, а значит, про­должают активно использоваться практиками.

Существуют и другие подходы к международным отношени­ям как системе, из которых наиболее известными являются традиционно-исторический (международная система — это дипломатические отношения между государствами в тот или иной исторический период), историко-социологический (с идеей социальной детерминированности конкретной истори­ческой системы международных отношений), структурный (вы­деляются исторические системы международных отношений, основанные на различиях структуры), эмпирико-региональный или, в другой терминологии, социоестественный (определен­ные географические регионы, как (под)системы), структурно-дипломатический (система — это понимание, предположения, усвоенные навыки, виды реакции, правила, нормы и процеду­ры, приобретаемые и используемые акторами при осуществле­нии их различных индивидуальных целей в рамках совместной

практической деятельности). Общим или наиболее важным во всех этих подходах является вычленение общей (планетарной) системы международных отношений, т.е. самодостаточной сис­темной целостности, позволяющей описывать и анализировать международные отношения вообще.

В 90-е годы некоторые теоретики международных отноше­ний заговорили о настоятельной необходимости разграничить общие и частные проблемы систем международных отноше­ний. Связано это было с нарастанием тенденций к глобализа­ции, с одной стороны, и регионализации и региональной фраг­ментации, с другой.

Под глобализацией здесь и далее понимается возникновение новой системы мирового хозяйствования, заключающейся в слиянии национальных экономик в единую общемировую сис­тему, основывающуюся на новой ступени либерализации дви­жения товаров и капитала, новой информационной открытости мира, технологической революции, телекоммуникационном сближении регионов и стран, возникновении межнациональ­ных социальных движений, интернализации образования, со­провождающаяся стандартизацией процессов глобального уп­равления, политических интересов, культуры и ценностей, ин­формационных и коммуникационных потоков и выражающая­ся в параллельно идущих процессах регионализации и фраг­ментации мира. Некоторые аналитики (В. Федотова, к приме­ру) вообще понимают глобализацию как новый процесс соци­альной трансформации, который вытесняет выбор путей от­дельных обществ в их локальные пространства.

Под регионализацией понимается формирование экономи­ческих связей в регионе на основе географической располо­женности государств, а под регионализмом — формирование экономических сообществ близко расположенных государств посредством торговых соглашений преференционного типа. Некоторые аналитики под регионализмом (точнее международ­ным регионализмом) понимают взаимозависимость стран и выход интересов национальных субъектов за их границы, но в региональных рамках. В главе 6, раздел III предложено и дру­гое, более узкое, понимание регионализации как региональной экономической интеграции.

Как уже отмечалось, и в самой теории систем была заложе­на возможность рассмотрения частей «большой системы» в ка­честве подсистем — несмотря на определенную целостность планетарной международной системы, в ней неизбежны онто­логические разрывы, обусловленные тем, что ряд международ­ных взаимодействий не вписывается в нее и обладает опреде­ленной автономией, а также и тем, что существуют частные за­кономерности, связанные со спецификой (прежде всего геогра­фической, территориально-экономической, цивилизационной,

культурной, этнопсихологической) функционирования частей системы, т.е. подсистем. Эти более узкие (частные) закономер­ности описывают функционирование региональных и субреги­ональных подсистем, т.е. совокупности специфических между­народных взаимодействий, в основе которых лежит общая гео­графическая и культурно-цивилизационная принадлежность. Так проблематика теории систем была воспринята регионове-дением, во всяком случае теми представителями этой дисцип­лины, которые исходят из определения регионоведения как ком­плексной, интегральной социально-экономической дисципли­ны, изучающей закономерности процесса формирования и функционирования социально-экономической системы регио­нов мира с учетом исторических, демографических, националь­ных, религиозных, экологических, политико-правовых, при-родно-ресурсных особенностей, места и роли в международном разделении труда и системе (подсистемах) международных от­ношений.

Под регионом в широком смысле понимается определенная территория, представляющая собой сложный территориально-экономический и национально-культурный комплекс, который может быть отграничен признаками наличия, интенсивности, многообразия и взаимосвязанности явлений, выражающихся в виде специфической однородности географических, природ­ных, экономических, социально-исторических, национально-культурных условий, служащих основанием для того, чтобы выделить эту территорию.

Некоторые исследователи (к примеру, А.С. Мальгин), опи­раясь на ранее разработанные в отечественной науке о между­народных отношениях подходы, посчитали продуктивным ис­пользовать понятие международно-политический регион и соот­ветственно понимать под регионом в международных отноше­ниях (или международно-политическим регионом) совокуп­ность явлений международной жизни, протекающих в опреде­ленных территориально-временных координатах, объединен­ных общей логикой таким образом, что эта логика и координа­ты ее существования являются взаимообусловленными.

Предлагаемое ниже и частично отраженное в данной книге условное членение мира на региональные подсистемы и регио­ны исходит из широкого определения понятия регион: геогра­фические макрорегирны — Азию, Африку, Америку, Европу, Австралию и Океанию; мезорегионы (средние регионы): Цент­ральную, Северную, Южную Америку, Европу, Австралию и Океанию, Северо-Восточную, Юго-Восточную, Южную, За­падную и Центральную Азию, Северную (арабскую) Африку и Африку южнее Сахары, а также регионы (субрегионы) с под­разделением Америки на Центральную, Северную и Южную, Европы на Северную, Восточную, Центральную и Южную (в другом членении — Западную, Центральную и Восточную, причем в разных классификациях в состав региона Европа в целом и в ее части включают разное число стран), а Западную, точнее Юго-Западную, Азию — на Ближний и Средний Вос­ток. Рднако понятие Ближний и Средний Восток шире, чем Юго-Западная Азия, так как в него включают не только шест­надцать государств последней, но также и Египет и Судан. Такое понимание региона опирается на его определение как об­ширной территории, охватывающей главные подразделения континентов или их целостные части.

Кроме того, выделяются историко-культурные регионы: ки­тайский, корейский, вьетнамский (Вьетнам, Лаос, Камбоджа), индийский (Индия, Непал, Бутан, Шри-Ланка), индоиранский (Пакистан, Афганистан, Иран, Таджикистан), тюркский (со­стоящий из шести государств), арабский (состоящий из сем­надцати государств), российский (Россия, Украина, Беларусь или, в другой интерпретации, двенадцать стран СНГ), европей­ский (состоящий из тринадцати стран).

Североамериканский, латиноамериканский, африканский регионы объединяются в соответствующие региональные об­щности по таким параметрам, как геополитическая традиция (принадлежность к единому государственному образованию), современная тенденция к интеграции (межгосударственному взаимодействию), этнолингвистическое, этнокультурное или этнопсихологическое единство.

Можно также говорить и о культурно-религиозных макро­регионах или цивилизационных комплексах, где под цивилиза-ционным комплексом понимается социокультурная система, а под локальной цивилизацией предложенное Б.С. Ерасовым поня­тие социокультурной общности, формируемой на основе уни­версальных ценностей, получающих выражение в мировых ре­лигиях, системах морали, права, искусстве. К культурно-рели­гиозным макрорегионам обычно относят: конфуцианско-буд-дийский, индуистский, мусульманский, православный, запад­но-христианский, латиноамериканский, африканский, тихоо­кеанский. Такая классификация опирается на понимание ре­гиона как некоей части, характеризующейся общностью исто­рического развития территории, географического положения (в большей степени), природных и трудовых ресурсов, специали­зацией хозяйства (в меньшей степени).

Ясно, что по этим классификациям отдельные страны могут входить в соответствии с различными параметрами не в один, а в два или даже три региональных кластера. Кроме того, часто выделяются и другие культурно-географические агломерации государств, которые могут строиться по принципу экономичес­кой кооперации и совместной системы безопасности, и/или «скрепляться» историческими конфликтами, спорными проблемами, традиционной враждой, т.е. правомерно деление мира на геоэкономические и геополитические регионы. К ним относят сообщества соразвития — американское, европейское и азиатско-тихоокеанское. Интересно, что такое членение со­ответствует делению на торговые блоки.

Некоторые исторические регионы в последнее время приоб­ретают довольно четко выраженные геоэкономические очерта­ния, к примеру, Юго-Восточная Азия, страны арабского Магриба, страны Персидского (Арабского) залива, страны Бенгальского залива. Такое членение, как правило, опирается на более узкое определение региона как сложного культурно-территориально-экономического комплекса, имеющего ограниченные внутрен­ние ресурсы, свою структуру производства и социальных отно­шений, определенные (специфические) потребности в связях с внешней средой. Таким образом, кроме широкого и узкого оп­ределения региона можно говорить также и о расширительном понимании региона как территории шире, чем территория на­ционального государства и об узком понимании региона как определенной территории в составе национального государства.

Возможно и другое членение мира на регионы и субрегио­ны, поскольку не существует общепринятого определения по­нятия регион. В частности, иногда говорят о географо-полити-ческом субрегионе Юго-Западная Азия, выделяя в нем Присре-диземноморье (Левант), Двуречье и Аравию; в Африке также можно выделить три (Северная и Северо-Восточная Африка и весь остальной континент) и пять регионов (субрегионов) — восточный, средний, северный, южный и западный, а три госу­дарства северо-востока Африки образуют регион Африканского Рога. Часто в Северо-Восточной Азии выделяют Дальний Восток.

Иногда исследователи делят Азию на Южную, Юго-Восточ­ную и Восточную, таким образом исключая из нее Океанию и Австралию, Ближний и Средний Восток и государства Цент­ральной Азии. При этом некоторые исследователи считают, что Афганистан принадлежит скорее региону Ближнего и Среднего Востока, чем Южной Азии, в которую объединяют семь госу­дарств Южно-азиатской ассоциации регионального сотрудни­чества (SAARC — South Asian Association for Regional Coopera­tion) — Бангладеш, Бутан, Индию, Мальдивы, Непал, Пакистан и Шри-Ланку. Внутри этой ассоциации Бангладеш, Индия и Шри-Ланка образовали объединение стран Бенгальского зали­ва. Десять стран Юго-Восточной Азии (Бруней, Камбоджа, Индонезия, Лаос, Малайзия, Мьянма (Бирма), Филиппины, Сингапур, Таиланд и Вьетнам) образовали ассоциацию госу­дарств Юго-Восточной Азии — АСЕАН (ASEAN — Association of Southeast Asian Nations).

В Восточную Азию обычно включают Китай (КНР), Япо­нию, Северную и Южную Корею, Монголию и Тайвань. Однако в последнее время все большее распространение получает и расширительное понимание Восточной Азии как геоэкономи­ческого ареала, в который входят Япония, Китай (КНР), Южная Корея, Тайвань, Гонконг (сегодня он снова часть КНР), Малайзия, Сингапур, Таиланд и Индонезия. С некото­рыми оговорками в это геоэкономическое образование также включают Вьетнам, Камбоджу, Лаос и Мьянму, а в самое пос­леднее время — и Монголию, российский Дальний Восток, не­которые из государств на Тихоокеанских островах, Австралию и Новую Зеландию, но не Северную Корею. Все эти государст­ва (плюс Антарктика) входят в Восточное полушарие (в проти­вовес государствам Западного полушария).

По-видимому, сегодня с той или иной степенью определен­ности можно говорить о панамериканской (межамериканской), европейской, африканской, азиатской региональных подсисте­мах международных отношений, а также и о некоторых более или менее четко определяемых субрегиональных подсистемах — западноевропейской (как части европейской), североамерикан­ской и южноамериканской (или латиноамериканской) как час­тях панамериканской (межамериканской), Ближнем Востоке, Среднем Востоке, Восточной Азии, Южной Азии, Северо-Вос­точной и Юго-Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанском ре­гионе (как частях азиатской (под)системы международных от­ношений), в которых Ближний и Средний Восток, АТР, Южная Азия группируются в субрегиональные подсистемы (ре­гионально-субрегиональные подсистемы).

Вопрос о региональных и субрегиональных подсистемах международных отношений, как и о регионах вообще, является крайне дискуссионным. Когда мир описывался в категориях биполярного взаимодействия или в категориях взаимодействия двух центров и двух типов периферий, наличие региональных и субрегиональных подсистем не вызывало сомнений и оживлен­ных дискуссий, поскольку закономерности их функционирова­ния связывались прежде всего со спецификой функционирова­ния планетарной международной системы, основанной на би­полярное™, сам механизм функционирования которой не под­вергался сомнению. С момента распада биполярной структуры отношений ситуация усложнилась и возникло очень много во­просов, на которые пока или нет ответа, или эти ответы пред­ставляются крайне неоднозначными и дискуссионными: если биполярная система исчезла, то что пришло ей на смену? Если мы пока не можем сказать, что пришло ей на смену, то, может быть, мир вообще распался на относительно компактные тер­риториально-экономические регионы и субрегионы, а значит, нет и не будет общих закономерностей функционирования международной системы, а есть только сочетание взаимодейст­вия региональных и субрегиональных подсистем? Если,так, ток каким подсистемам относятся Россия, Китай, Индия? Со­ставляет ли Южная Азия региональную подсистему или же это субрегиональная подсистема? Каково взаимоотношение между Азиатско-Тихоокеанским регионом и Восточной, Южной, Се­веро-Восточной и Юго-Восточной Азией не в географическом смысле, а с точки зрения образования региональных и субреги­ональных подсистем международных отношений? Как соотно­сятся региональные подсистемы и цивилизационные миры, в частности, в связи с нашумевшей теорией С. Хантингтона о конфликте цивилизаций? Каково соотношение между процес­сом глобализации и регионализации, и не является ли процесс регионализации отражением того, что планетарная междуна­родная система фактически распалась на региональные (субре­гиональные) подсистемы, каждая из которых является факти­чески независимой системой? Или же все-таки не системой, а лишь подсистемой, т.е. существует лишь модификация неких общих закономерностей (общих параметров), связанная с гео­графической и культурно-цивилизационной спецификой?

На большинство из поставленных вопросов сегодня пока нет однозначного ответа, и именно этим объясняется аналити­ческая размытость многих параметров понятия региональная подсистема, географический, экономический и геополитичес­кий срезы которых не всегда совпадают, а часто и накладыва­ются друг на друга либо достаточно быстро видоизменяются с течением времени. В этом смысле в самом системном подходе заложена гносеологическая ограниченность — ни одна система, достигшая определенного уровня сложности не может быть по­знана полностью, т.е. как только аналитик выходит за рамки относительно простых систем, уменьшаются основания для правильности делаемых им выводов. Системный подход вкупе с другими подходами дает исследователю богатый теоретичес­кий и методологический материал для поиска адекватного от­вета на многие вопросы.

Если обратиться к современной отечественной литературе, то становится ясно, что книг по международным отношениям не так уж и много, а большинство изданий обобщающего стра­новедческого, и особенно регионоведческого характера, откро­венно устарело. Значительная часть проблем, о которых пишут авторы соответствующих глав, пока обсуждается в отечествен­ной аналитике лишь на уровне круглых столов и конференций либо в малотиражных изданиях, практически не достигающих студенческой аудитории. К тому же мир развивается так стре­мительно и многие работы устаревают так быстро, что накоп­ленный материал не позволяет сформулировать обобщения долгосрочного характера. Авторы полностью отдают отчет о всех сложностях, которые их подстерегают. Но учебный про­цесс настоятельно требует новой учебной литературы, поэтому цель данного пособия ввести в систематизированном и кон­центрированном виде дискуссионную проблематику, связан­ную с функционированием восточных подсистем международ­ных отношений (в сравнении с западными), в учебный процесс по международным отношениям регионоведческого профиля.

Учебное пособие представляет собой литературу нового типа — с многомерным взглядом на дискуссионные проблемы, с большой долей аналитического компонента, ориентирован­ную как на студентов и магистрантов, обучающихся по курсам «Региональные подсистемы международных отношений», «Ре­гиональные проблемы современных международных отноше­ний», «Актуальные проблемы стран Азии и Африки» по специ­альностям: международные отношения, регионоведение, исто­рия, так и широкий круг читателей, интересующихся мировы­ми проблемами.

В нем рассмотрены закономерности (в том числе — истори­ческие) функционирования региональных подсистем и межре­гионального взаимодействия, представлен анализ региональных проблем международных отношений на Востоке через призму проблем глобализации, интеграции, регионализации, а также исследованы проблемы региональной безопасности. Конечно же, такое членение условно, оно отвечает прежде всего задачам более доходчивой подачи эмпирического материала.

Книга подготовлена кафедрой Востоковедения факультета Международных отношений при участии кафедр Истории меж­дународных отношений и внешней политики, Истории и поли­тики стран Европы и Америки факультета Международных от­ношений, а также факультета Политологии МГИМО (У) МИД России, дипломатов МИД России, исследователей Дипломати­ческой академии МИД России, ИМЭМО РАН, Института вос­токоведения РАН, Института Дальнего Востока РАН, Китай­ского института международных проблем МИД КНР и Хайда­рабадского университета (Индия).