2. Взгляды к. Маркса и ф. Энгельса на международные отношения

Что же внесли основатели марксизма в изучение международных отношений?

У Маркса (1818-1883) и у Энгельса (1820-1895) опубликовано огромное количество статей по вопросам колониализма, внешней и международной политики, истории армии и войн, хотя у них нет крупного обобщающего труда по международным отношениям. Тем не менее многие современные специалисты-международники из числа немарксистов считают, что в общей марксистской теории присутствует и "теория международных отношений". Как пишет известный французский ученый М. Мерль, эта теория существует, поскольку, во-первых, "марксистская методология представляет собой наиболее широкое и наиболее цельное из детерминистских толкований международных отношений", а во-вторых, потому что "марксизм для многих остается лучшим, если не единственным возможным объяснением международных явлений"¹²⁰.

Итак, обратимся к азбуке марксизма в ее международных аспектах. В декларации своих целей - "Манифесте коммунистической партии" - Маркс и Энгельс с первых страниц заявили себя интернационалистами, противниками национальной односторонности и ограниченности. Само историческое развитие и зарождение капиталистического способа производства в их концепции увязывалось с движением человечества к всемирной организации: "Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Ocт-индский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революционного элемента... Крупная промышленность создала всемирный рынок, подготовленный открытием Америки... Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров, она вырвала из-под ног промышленности национальную почву"¹²¹.

Замена феодализма капитализмом сопряжена вначале со складыванием национальных государств, а затем - с процессом социально-экономической интернационализации, поэтому "буржуазия сыграла в истории чрезвычайно революционную роль". Основатели марксизма следующим образом представляли перспективу международных отношений: "Национальная обособленность и противоположности народов все более и более исчезают уже с развитием буржуазии, со свободой торговли, всемирным рынком, с единообразием промышленного производства и соответствующих ему условий жизни. Господство пролетариата еще больше ускорит их исчезновение"¹²².

Таким образом, эксплуатация одних наций другими будет уничтожена в той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, и "вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой”¹²³. Единение господствующих пролетариев, у которых по их социальной природе "нет отечества", во всемирном масштабе, стало быть, искоренит войны. Иными словами, международные отношения Маркс и Энгельс свели к отношениям социально-экономическим.

Жан-Жак Руссо столетием раньше говорил, что международные отношения зависят от социальной природы стран, участвующих в них. В марксизме международная проблематика поглощалась теорией общественных формаций, исторически сменяющих друг друга в результате революций в способе производства материальных благ. По Марксу и Энгельсу, капитализм воплощал собой способ производства, при котором капитал разрушал национальные границы, и он же искал избавление от перспектив пролетарской революции в разжигании национальной розни, потому что внутри наций буржуазия стала господствующим классом. Диалектика этого антагонизма характеризует международные отношения капиталистической эпохи. Но даже если буржуазия и пролетариат продолжают существовать в национальных рамках, в процессе развития мирового рынка они становятся двумя антагонистическими классами в международном сообществе. Существует и противоречие между буржуазиями разных стран в борьбе за сырье, колонии, рынки сбыта и т. д., но они второстепенны. Поскольку пролетариям нечего терять и они повсюду эксплуатируемы капиталом, то они, согласно этой логике, должны объединяться. Но для этого пролетариат должен прежде всего завоевать политическое господство, подняться до положения "национального класса", конституироваться как "нация". Наперекор всей предшествующей социально-философской мысли основатели марксизма утверждали, что основным элементом в человеческой организации были не племена, нации, а общественные классы.

В статье "Празднество наций в Лондоне", написанной в связи с годовщиной французской Революции, Ф. Энгельс концентрированно выразил "классовый" подход к международным отношениям: "Наконец, братание наций имеет в наши дни, более чем когда бы то ни было, чисто социальный смысл. Пустые мечты о создании европейской республики, об обеспечении вечного мира при соответствующей политической организации стали так же смешны, как и фразы об объединении народов под эгидой всеобщей свободы торговли; и в то время как все сентиментальные химеры подобного рода совершенно теряют свою силу, пролетарии всех наций без шума и громких фраз начинают действительно брататься под знаменем коммунистической демократии". Поскольку "пролетарии в массе уже в силу своей природы свободны от национальных предрассудков, и все их духовное развитие и движение по существу гуманистично и антинационалистично''¹²⁴.

С современной точки зрения очевидны заблуждения творцов "Коммунистического манифеста" и "Капитала". Миф о "всемирно-исторической миссии" пролетариата предопределил их иллюзии в гипотезах развития международного сообщества. Социально-экономическое, материалистическое видение истории, разумеется, для своего времени проясняло понимание многих исторических процессов, просвечивало вуаль идеализма, прикрывавшую социальное неравенство, обострившееся на заре индустриальной эры. Но, увлеченные схемой, Маркс и Энгельс в теории формаций упрощали историю, недооценили феномен нации в историческом развитии. Недооценка его сказалась и в том, что в марксистской теории, по существу, не нашлось места проблеме федерализма - одной из основных в политической организации XX в. Ее значение многие европейские и американские мыслители осознали до и во время появления марксизма. Маркс и Энгельс высмеивали теоретиков федерализма. Они обличали "политический романтизм" и сентиментальность Прудона, Бакунина и писали в связи с революциями 1848 г. в Европе, что "мечтания о всеобщем братстве народов, о федеративной республике Европы и вечном мире, по существу прикрывали только безграничную растерянность и бездеятельность тогдашних идейных волоков"¹²⁵.

Однако при внимательном изучении публицистики Маркса и Энгельса заметны их высказывания о международной политике, нациях, которые говорят о более сложном понимании ими этих проблем. Например, в своих публикациях в "Новой Рейнской газете" крестные отцы пролетарского интернационализма допускали выражения, которые вне контекста их учения вполне можно трактовать как проявление немецкого национализма в духе Фихте. Скажем, по поводу "демократического панславизма" Маркс и Энгельс иронизировали над "так называемыми "правами" австрийских славян", замечая, что если бы они могли их добиться, то "восточная часть Германии была бы искромсана, как обглоданный крысами хлеб!", и все это "в благодарность за то, что немцы дали себе труд цивилизовать упрямых чехов и словенцев"¹²⁶. Правда, они обличали и "германскую империю прусской нации" как "истинную представительницу милитаризма''¹²⁷.

Маркс и Энгельс различали нации "жизнеспособные" и "нежизнеспособные". Например, среди славян к первым они относили "поляков, русских, и самое большое, турецких славян", считая, что остальные славяне относятся к тем народам, которые "были насильственно подняты на первую ступень цивилизации, нежизнеспособны и никогда не смогут обрести какую-либо самостоятельность''¹²⁸.

После польского восстания 1863 г. Маркс и Энгельс, выступившие с требованиями независимости Польши, разъяснили, что они вовсе не защищают тем самым "принцип национальностей" - бонапартистское изобретение, состряпанное для поддержки наполеоновского деспотизма во Франции"¹²⁹. Энгельс писал о различии между "принципом национальностей"

и “старым положением демократии и рабочего класса о праве крупных европейских наций на отдельное н независимое существование", напоминая, что "нет страны в Европе, где под управлением одного правительства не было бы различных национальностей"¹³⁰. Исторически сложившееся положение, при котором в Европе "почти каждой большой нации пришлось расстаться с некоторыми периферийными частями своего организма", уже необратимо, полагал он, и, в "конце концов, не малая польза есть в том, что различные нации, сформировавшиеся политически, в большинстве случаев имеют в своем составе кое-какие инородные элементы, которые создают связующее звено с их соседями и вносят разнообразие в слишком монотонную однородность национального характера"¹³¹.

Таким образом, основатели марксизма разделяли "вопросы о границах между крупными историческими народами" и вопросы о праве на самостоятельное национальное существование многочисленных мелких остатков тех народов, которые фигурировали более или менее продолжительное время на арене истории, но затем были превращены в составную часть той или иной более мощной нации, оказавшейся в силу "большей жизнеспособности в состоянии преодолевать большие трудности''¹³². Они обращали внимание на то, что царское правительство поднимало на щит принцип защиты белорусских и украинских меньшинств с целью “уничтожения Польши"¹³³.Они надеялись, что Россия, эта "темная азиатская держава", на которую аристократы и буржуа смотрели как на "последний оплот против поднимающейся волны рабочего движения", могла быть сломлена "только путем восстановления Польши на демократической основе"¹³⁴. Энгельс убеждал, что "нет решительно никакого противоречия в том, что интернацио-

нальная” рабочая партия добивается восстановления польской нации''¹³⁵.

Теоретически это выглядело так: 1) энергия Польши скована борьбой против внешнего врага; 2) как только она освободится, в стране начнется борьба рабочего класса за социальное освобождение; 3) географическое, военно-стратегическое и историческое положение Польши таково, что, освободившись, она разорвет связь России, Пруссии и Австрии - трех военных деспотий, стоящих "на пути к социальному освобождению Европы''¹³⁶. К. Маркс на одном из польских митингов в Лондоне заключил свою речь словами: "Итак, для Европы существует только одна альтернатива: либо возглавляемое московитами азиатское варварство обрушится, как лавина, на ее голову, либо она должна восстановить Польшу, оградив себя таким образом от Азии двадцатью миллионами героев, чтобы выиграть время для завершения своего социального преобразования"¹³⁷.

Тем не менее создание первого Интернационала побудило Маркса и Энгельса внести коррективы в их подход к международным отношениям, что в особенности проявилось в связи с польским восстанием 1863 г. против царизма. В учредительном манифесте первого Интернационала говорилось, что "бесстыдное одобрение, притворное сочувствие или идиотское равнодушие", с которым высшие классы Европы смотрели на то, как Россия проводила захватническую политику, "указали рабочему классу на его обязанность - самому овладеть тайнами международной политики, следить за дипломатической деятельностью своих правительств и в случае необходимости противодействовать ей всеми средствами, имеющимися в его распоряжении; в случае же невозможности предотвратить эту деятельность - объединяться для одновременного разоблачения ее и добиваться того, чтобы прочные законы нравственности и справедливости, которыми должны руководствоваться в своих взаимоотношениях частные лица, стали высшими законами и в отношениях между народами''¹³⁸.

После смерти Маркса Энгельс, подтверждая верность "делу покойного друга", особенное внимание обращал на то, что Маркс и он "недостаточно подчеркивали" роль Российской империи как "главного оплота", "резервной армии европейской реакции". Он писал в работе "Внешняя политика русского царизма”... "своим постоянным вмешательством в дела Запада эта империя задерживает и нарушает нормальный ход нашего развития и делает это с целью завоевания для себя таких географических позиций, которые обеспечили бы ей господство над Европой и тем самым сделали бы невозможной победу европейского пролетариата"¹³⁹. В этой работе Энгельс дал анализ русской дипломатии, в котором проявились черты "политического реализма". Нужно также отдать должное и его проницательности, когда он предсказывал, что "с возрастающей быстротой, как по наклонной плоскости, катится Европа в пропасть мировой войны невиданных масштабов и силы”¹⁴⁰.

Таким образом, можно полагать, что в сочинениях Маркса и Энгельса, по сути дела содержатся определенные теоретические представления о международных отношениях. Согласно им, государства-нации по ходу исторического развития должны были уступать место всемирной коммунистической организации в результате победы пролетариата Запада, возможной только после сокрушения Российской империи как бастиона европейской реакции. Маркс и Энгельс вслед за якобинцами развивали третий - революционный подход (или, как принято говорить, "революционную парадигму”) в теории международных отношений. В отличие от якобинской революционности у марксизма место наций и государств занял капитал в качестве всемирного интегратора и пролетариат в роли носителя миссии всемирного освобождения от эксплуатации человека человеком. Они заложили традицию объяснения международных отношений преимущественно с точки зрения социальных отношений.