Введение. Смена порядков в международной системе. 1945 – 2003

Окончание Второй мировой войны ознаменовало важный рубеж развития международной системы в ее движении от множественности главных игроков международной политики к уменьшению их числа и ужесточению иерархии – то есть отношений соподчиненности – между ними. Многополярная система, сформировавшаяся во времена Вестфальского урегулирования (1648 г.) и сохранявшаяся (с модификациями) на протяжении нескольких веков до Второй мировой войны, преобразовалась по ее итогам в биполярный мир, в котором доминировали США и СССР. Этот структура, просуществовав более полувека, в 90-х годах уступила место миру, в котором уцелел один «комплексный лидер» – Соединенные Штаты Америки.

Как описывать эту новую организацию международных отношений с точки зрения полярности? Без выяснения различий между много-, би- и однополярностью корректно ответить на этот вопрос нельзя. Как отмечалось во введении к первому тому настоящего издания, под многополярной структурой международных отношений понимается организация мира, для которой характерно наличие нескольких (четырех или более) наиболее влиятельных государств, сопоставимых между собой по совокупному потенциалу своего комплексного (экономического, политического, военно-силового влияния и культурно-идеологического) влияния на международные отношения.

Соответственно, для биполярной структуры типичен отрыв всего двух членов международного сообщества (в послевоенные годы – Советского Союза и США) от всех остальных стран мира по этому совокупному показателю для каждой из держав. Следовательно, если налицо отрыв не двух, а всего одной державы мира по потенциалу своего комплексного влияния на мировые дела, то есть влияние любых других стран несопоставимо меньше влияния единственного лидера, то такую международную структуры приходится считать однополярной.

Современная система не стала «американским миром» – Рax Аmericana. США реализуют в ней лидерские амбиции, не чувствуя себя в абсолютно разряженной международной среде. На политику Вашингтона влияют семь других важных субъектов международной политики, в окружении которых действует американская дипломатия. В круг семи партнеров США входит и Российская Федерация – хотя де-факто с ограниченными правами. Все вместе США со своими союзниками и Российской Федерацией образуют «группу восьми» – престижное и влиятельное неформальное межгосударственное обра-зование. Страны НАТО и Япония образует в нем группы «старых» членов, а Россия является пока единственным новым.

Для понимания соотношения позиций на высших уровнях международной иерархии важно иметь в виду, что из семи членов «восьмерки» помимо США – пять (Великобритания, Германия, Италия, Канада и Франция) являются союзниками Вашингтона по военно-политическому союзу НАТО, а одна (Япония) связана с США двусторонними военно-политическими обязательствами. Система этих взаимных обязательств при военно-политическом и экономическом преобладании США над партнерами делает последних чувствительными к американскому влиянию. Россия, не связанная официальными союзническими отношениям ни с одной из стран этой группы, обладает вследствие этого большей автономией. Но в силу экономической слабости она, как было сказано, фактически не обладает пока всем объемом привилегий членства в «восьмерке».

На международную систему оказывает значительное влияние не входящий в «группу восьми» Китай, который с середины 90-х годов XX в. стал серьезно заявлять о себе как о ведущей мировой державе, добился в начале XXI в. впечатляющих экономических результатов. По совокупности своих возможностей КНР в обозримой перспективе не может выйти на уровень сопоставимости с США и поэтому пока не является для Соединенных Штатов реальным соперником в глобальной политике.

На фоне такого соотношения возможностей между ведущими мировыми державами, очевидно, говорить о серьезных ограничителях американского доминирования можно с долей условности. Конечно, современной международной системе присущ плюрализм  – ключевые международные решения вырабатываются в ней не только Соединенными Штатами. К процессу их формирования, как в рамках ООН, так и вне их, имеет доступ относительно широкий круг государств. Но с учетом рычагов влияния США плюрализм международно-политического процесса не меняет смысла ситуации: Соединенные Штаты ушли в отрыв от остальных членов международного сообщество по совокупности своих возможностей, следствием чего и является тенденция к росту американского влияния на мировые дела.

Уместно предполагать углубление тенденций к наращиванию потенциала других мировых центров – Китая, Индии, России, объединенной Европы, если последней суждено стать политически единым целым. В случае разрастания этой тенденции в будущем возможна новая трансформация международной структуры, которая, не исключено, приобретет многополярную конфигурацию. В этом смысле следует понимать официальные высказывания руководящих деятелей Российской Федерации о движении современного мира в направлении к подлинной многополярности, в которой не будет места гегемонии какой-либо одной державы. Но сегодня пока приходится констатировать иное: международная структура в том виде, каком она  сформировалась к середине первого десятилетия XXI в. – структура плюралистичного, но однополярного мира.

Эволюция международных отношений после 1945 г. происходила в рамках двух сменивших друг друга международных порядков – сначала биполярного (1945 – 1991), затем плюралистически-однополярного, который стал формироваться после распада СССР. Первый известен в литературе под названием ялтинско-потсдамского – по названиям двух ключевых международных конференций (в Ялте 4 – 11 февраля и в Потсдаме 17 июля – 2 августа 1945 г.), на которых руководители трех главных держав антинацистской коалиции (СССР, США и Великобритании) согласовали базовые подходы к послевоенному мироустройству.

Второй – не имеет общепризнанного названия. Его параметры не согласовывались ни на какой универсальной международной конференции. Этот порядок сформировался де-факто на основании цепи прецедентов, представлявших собой шаги Запада, главнейшими из которых были решение администрации США в 1993 г. содействовать распространению демократии в мире (доктрина «расширения демократии»); расширение Североатлантического альянса на восток за счет включения в него новых членов, начавшееся с брюссельской сессии совета НАТО в декабре 1996 г., которая утвердила график принятия в альянс новых членов; решение парижской сессии совета НАТО в 1999 г. о принятии новой стратегической концепции альянса и расширении зоны его ответственности за пределы Северной Атлантики и, наконец, американо-британская война 2003 г. против Ирака, приведшая к свержению режима Саддама Хусейна.

В отечественной литературе была предпринята попытка назвать постбиполярный международный порядок мальто-мадридским – по советско-американскому саммиту на острове Мальта в декабре 1989 г., когда, принято считать, советское руководство подтвердило отсутствие у него намерений мешать странам Варшавского договора самостоятельно решать вопрос о следовании или неследовании по пути социализма, и мадридской сессии НАТО в июле 1997 г., когда первые три страны, добивавшиеся принятия в альянс (Польша, Чехия и Венгрия), получили от стран НАТО официальное приглашение к ним присоединиться.

Это название не прижилось. Оно в самом деле кажется неудачным. Считать итоговым рубежом ялтинско-потсдамского порядка 1989 год – не точно, потому что в то время СССР еще оставался мощным международным субъектом и вел переговоры с США лишь о частичной ревизии послевоенного биполярного устройства. Сам порядок продолжал существовать, речь о его сломе не шла, а биполярность устраивала Москву и Вашингтон. Ялтинско-потсдамский порядок перестал существовать лишь после распада Советского Союза в 1991 г., когда исчезла держава, бывшая наряду с США одним из двух главных гарантов этого порядка. 

Дело не в названиях. При любом наименовании суть нынешнего мироустройства состоит в реализации проекта миропорядка на базе формирования единой экономической, политико-военной и этико-правовой общности наиболее развитых стран Запада, а затем – распространения влияния этой общности на остальной мир.

Этот порядок фактически существует более 10 лет. Его распространение происходит отчасти мирным путем: через рассеивание в различных странах и регионах современных западных стандартов экономический и политической жизни, образцов и моделей поведения, представлений о путях и средствах обеспечения национальной и международной безопасности, а в более широком смысле – о категориях блага, вреда и опасности – для последующего их там культивирования и закрепления. Но западные страны не ограничиваются мирными средствами реализации своих целей. В начале 2000-х годов США и некоторые союзные им страны активно использовали силу для утверждения элементов выгодного им международного порядка – на территории бывшей Югославии в 1996 и 1999 гг., в Афганистане – в 2001 – 2002 гг., в Ираке – в 1991,1998 и 2003 гг.

Несмотря на присущие мировым процессам противоречия, современный международный порядок складывается как порядок глобальной общности, порядок на базе глобализации, в буквальном смысле глобальный порядок. Далекий от завершенности, несовершенный и травматичный для России, он занял место биполярной структуры, впервые порисовавшейся в мире по окончании Второй мировой войны весной 1945 г.

Послевоенное мироустройство предполагалось основать на идее сотрудничества держав-победительниц и поддержании их согласия в интересах такого сотрудничества. Роль механизма выработки этого согласия отводилась Организации Объединенных Наций, Устав которой был подписан 26 июня 1945 г. и в октябре того же года вступил в силу. Он провозгласил целями ООН не только поддержание международного мира, но и содействие реализации прав стран и народов на самоопределение и свободное развитие, поощрение равноправного экономического и культурного сотрудничества, воспитание уважения к правам человека и основным свободам личности. ООН была предначертана роль всемирного центра координации усилий в интересах исключения из международных отношений войн и конфликтов путем гармонизации отношений между государствами.

Но ООН столкнулась с невозможностью обеспечить совместимость интересов своих ведущих членов – СССР и США из-за остроты возникавших между ними противоречий. Вот почему на деле главной функцией ООН, с которой она успешно справилась в рамках ялтинско-потсдамского порядка, было не совершенствование международной действительности и содействие распространению морали и справедливости, а предупреждение вооруженного столкновения между СССР и США, устойчивость отношений  между которыми была главным условием международного мира на протяжении второй половины XX века.

Ялтинско-потсдамский порядок обладал рядом особенностей. Во-первых, он не имел прочной договорно-правовой базы. Лежавшие в его основе договоренности были либо устными, официально не зафиксированными и долгое время остававшимися секретными, либо закрепленными в декларативной форме. В отличие от Версальской конференции, сформировавшей мощную договорно-правовую систему, ни Ялтинская конференция, ни Потсдамская к подписанию международных договоров не привели.

Это делало ялтинско-потсдамские основоположения уязвимыми для критики и ставило их действенность в зависимость от способности заинтересованных сторон обеспечить фактическое исполнение этих договоренностей не правовыми, а политическими методами и средствами экономического и военно-политического давления. Вот почему элемент регулирования международных отношений при помощи угрозы силой или путем ее применения был в послевоенные десятилетия контрастней выражен и имел большее практическое значение, чем то было характерно, скажем, для 20-х годов с типичными для них акцентом на дипломатических согласованиях и апелляцией к правовым нормам. Несмотря на юридическую хрупкость, «не вполне легитимный» ялтинско-потсдамский порядок просуществовал (в отличие от версальского и вашингтонского) более полувека и разрушился лишь с распадом СССР.

Во-вторых, ялтинско-потсдамский порядок был биполярным. После Второй мировой войны возник резкий отрыв СССР и США от всех остальных государств по совокупности своих военно-силовых, политических и экономических возможностей и потенциалу культурно-идеологического влияния. Если для многополярной структуры международных отношений была типична примерная сопоставимость совокупных потенциалов нескольких главных субъектов международных отношений, то после Второй мировой войны сопоставимыми можно было считать лишь потенциалы Советского Союза и Соединенных Штатов.

В-третьих, послевоенный порядок был конфронтационным. Под конфронтацией понимается тип отношений между странами, при котором действия одной стороны систематически противопоставляются действиям другой. Теоретически биполярная структура мира могла быть как конфронтационной, так и кооперационной – основанной не на противостоянии, а на сотрудничестве сверхдержав. Но фактически с середины 40-х годов до середины 80-х ялтинско-потсдамский порядок был конфронтационным. Только в 1985-1991 гг., в годы «нового политического мышления» М.С. Горбачева (см. гл. 11), он стал трансформироваться в кооперационную биполярность, который не было суждено стать устойчивой в силу кратковременности ее существования.

В условиях конфронтации международные отношения приобрели характер напряженного, временами остро конфликтного, взаимодействия, пронизанного подготовкой главных мировых соперников – Советского Союза и США – к отражению гипотетического взаимного нападения и обеспечению своей выживаемости в ожидаемом ядерном конфликте. Это породило во второй половине XX в. гонку вооружений невиданных масштабов и интенсивности.

В-четвертых, ялтинско-потсдамский порядок складывался в эпоху ядерного оружия, которое, внося дополнительную конфликтность в мировые процессы, одновременно способствовала появлению во второй половине 60-х годов особого механизма предупреждения мировой ядерной войны – модели «конфронтационной стабильности» (см. гл. 7). Ее негласные правила, сложившиеся между 1962 и 1991 гг. оказывали сдерживающие влияние на международную конфликтность глобального уровня. СССР и США стали избегать ситуаций, способных спровоцировать вооруженный конфликт между ними. В эти годы сложились новая и по-своему оригинальная концепция взаимного ядерно-силового сдерживания и основанные на ней доктрины глобальной стратегической стабильности на базе «равновесия страха». Ядерная война стала рассматриваться лишь как самое крайнее средство решения международных споров.

В-пятых, послевоенная биполярность приобрела форму политико-идеологического противостояния между «свободным миром» во главе с США (политическим Западом) и «социалистическим лагерем», руководимым Советским Союзом (политическим Востоком). Хотя в основе международных противоречий чаще всего лежали геополитические устремления, внешне советско-американское соперничество выглядело как противостояние политических и этических идеалов, социальных и моральных ценностей. Идеалов равенства и уравнительной справедливости – в «мире социализма» и идеалов свободы, конкурентности и демократии – в «свободном мире». Острая идеологическая полемика привносила в международные отношения дополнительную непримиримость в спорах.

Она вела к взаимной демонизации образов соперников – советская пропаганда приписывала Соединенным Штатам замыслы по части уничтожения СССР точно так же, как американская – убеждала западную общественность в намерении Москвы распространить коммунизм за весь мир, разрушив США как основу безопасности «свободного мира». Наиболее сильно идеологизация сказывалась в международных отношениях в 40 – 50-х годах.

Позднее идеология и политическая практика сверхдержав стали расходиться таким образом, что на уровне официальных установок глобальные цели соперников по-прежнему интерпретировались как непримиримые, а на уровне дипломатического диалога стороны научились вести переговоры, пользуясь неидеологическими понятиями и оперируя геополитическими аргументами. Тем не менее, до середины 80-х годов идеологическая поляризация оставалась важной чертой международного порядка. 

В-шестых, ялтинско-потсдамский порядок отличался высокой степенью управляемости международных процессов. Как порядок биполярный он строился на согласовании мнений всего двух держав, что упрощало переговоры. США и СССР действовали не только в качестве отдельных государств, но и в роли групповых лидеров – НАТО и Варшавского договора. Блоковая дисциплина позволял Советскому Союзу и Соединенным Штатам гарантировать исполнение «своей» части принимаемых обязательств государствами соответствующего блока, что повышало действенность решений, принимаемых в ходе американо-советских согласований.

Перечисленные характеристики ялтинско-потсдамского порядка обусловили высокую конкурентность международных отношений, которые развивались в его рамках. Благодаря взаимному идеологическому отчуждению эта по-своему естественная конкуренция между двумя сильнейшими странами носила характер нарочитой враждебности. С апреля 1947 г. в американском политическом лексиконе с подачи видного американского предпринимателя и политика Бернарда Баруха появилось выражение «холодная война», вскоре ставшее популярным благодаря многочисленным статьям полюбившего его американского публициста Уолтера Липпмана. Поскольку это выражение часто используется для характеристики международных отношений 1945 – 1991 гг., требуется пояснить его смысл.

«Холодная война» употребляется в двух значениях. В широком – как синоним слова «конфронтация» и применяется для характеристики всего периода международных отношений с окончания Второй мировой войны до распада СССР. В узком и точном смысле понятие «холодная война» подразумевает частный вид конфронтации, наиболее острую ее форму в виде противостояния на грани войны. Такая конфронтации была характерна для международных отношений в период приблизительно с первого берлинского кризиса 1948 г. до карибского кризиса 1962 г. (см. гл. 2, 6). Смысл выражения «холодная война» заключается в том, что противостоящие друг другу державы систематически предпринимали шаги, враждебные друг другу, и угрожали друг другу силой, но одновременно следили за тем, чтобы на самом деле не оказаться друг с другом в состоянии реальной, «горячей», войны.

Термин «конфронтация» по значению шире и «универсальнее». Конфронтация высокого уровня была, например, присуща ситуациям берлинского или карибского кризисов. Но как конфронтация малой интенсивности она имела место в годы разрядки международной напряженности в середине 50-х, а затем в конце 60-х и в начале 70-х годов. Термин «холодная война» к периодам разрядки не применим и, как правило, в литературе не используется. Напротив, выражение «холодная война» широко используется как антоним термина «разрядка». Вот почему весь период 1945 – 1991 гг. при помощи понятия «конфронтация» можно описать аналитически корректно, а при помощи термина «холодная война» – нет. 

Определенные разночтения существуют в вопросе о времени окончания эпохи конфронтации («холодной войны»). Большая часть ученых полагает, что конфронтация фактически завершилась в ходе «перестройки» в СССР во второй половине 80-х годов прошлого века. Некоторые – пытаются указать более точные даты: декабрь 1989 г., когда во время советско-американской встречи на Мальте президент США Дж.Буш и председатель Верховного совета СССР М.С.Горбачев торжественно провозгласили окончание «холодной войны»; или октябрь 1990 г., когда произошло объединение Германии. Наиболее обоснованной датировкой окончания эпохи конфронтации является декабрь 1991 г.: с распадом Советского Союза исчезли условия для конфронтации того типа, который возник после 1945 г.