§ 21. Германская торговая политика до 70-х годов XIX века

О торговой политике Германии может идти речь только начиная с XIX века. Эпоха меркантилизма в Англии и во Франции совпала для Германии с периодом разложения старой империи. Единая экономическая политика была невозможна в Германии, распавшейся на несколько сот мелких государств. Некоторое подобие меркантилистской торговой политики могли вести так называемые «территории» и то только более крупные из них, например, курфюршества – Бранденбургское, Саксонское. Но и их владения не составляли сплошной территориальной массы.

Благодаря наполеоновским войнам число самостоятельных государств в Германии; уменьшилось с 300 до 40, но все же и после 1815 г. хозяйственная жизнь Германии больше всего страдала от государственной чересполосицы. Нередки были случаи, когда часть государственной территории оказывалась окруженной со всех сторон территорией другого государства. Взимание пошлин на границах могло при таких условиях привести лишь к тому, что эти пошлины действовали, как внутренние пошлины и крайне стесняли торговый оборот.

Хотя 19-я статья германского Союзного Акта и постановила, что регулирование торговли и установление таможенных пошлин является делом Союза, но на практике это постановление не было осуществлено, так как Пруссия с самого начала усматривала в таможенной политике средство для того, чтобы занять преобладающее положение в Германии путем устранения Австрии. Поэтому она противилась общесоюзному регулированию внешней Торговли. В 1818 г. Пруссия опубликовала свой таможенный тариф, построенный на более или менее фритредерских началах. Сырье допускалось ко ввозу без пошлин, промышленные изделия оплачивались в среднем пошлиной в размере 10% их стоимости и только на колониальные товары пошлина составляла приблизительно 20%. Вследствие раздробленности своих владений и чрезмерной протяженности границ, Пруссия не могла окружить себя высокими таможенными стенами, как это делали другие большие государства: расходы по охране границы были бы слишком высоки, а соблазн для контрабанды слишком велик. Несмотря на свои низкие пошлины прусский таможенный тариф 1818 г. вызвал негодование во всех германских государствах, территория коих целиком пли частью вклинивалась в территорию Пруссии. Но так [179] как Пруссия настаивала на своем таможенном тарифе, то другим государствам, в особенности мелким, ничего не оставалось, как заключить в свою очередь таможенные союзы. Южно-германские государства пытались противодействовать Пруссии созданием самостоятельных таможенных союзов. В 1818 г. это сделали Бавария и Бюртемберг. Пруссия в ответ заключила таможенный союз с Гессеном. В центральной Германии образовался Среднегерманский торговый союз, возглавляемый Саксонией. Но все эти попытки противодействия не достигли своей цели и Пруссии удалось постепенно осуществить свое стремление объединить под своим главенством в таможенном союзе все германские государства за исключением Австрии. С 1 января 1834 г. стал функционировать Германский таможенный союз, охвативший почти всю современную Германию. Только государства, расположенные у Северного и Балтийского морей, могли, благодаря своим гаваням, сохранить самостоятельность. Из них Ольденбург, Брауншвейг и Ганновер образовали в 1834 г. так называемый «Налоговый Союз» (Steuerverein). Брауншвейг в 1841 г. присоединился к Германскому таможенному союзу. Ольденбург и Ганновер продолжали держаться в стороне.

Тем временем Пруссия успела перейти к протекционистской политике. Низкие ставки таможенного тарифа 1818 г. постепенно повышались. Эта повышательная политика продолжалась и при таможенном союзе, при чем некоторые сами по себе умеренные пошлины с течением времени автоматически становились высокими: таможенный союз взимал пошлины по весу, а не со стоимости товаров; между тем, благодаря успехам техники и транспорта, цены понизились: таможенные ставки, составлявшие, например, в 1818 г. едва 10% стоимости товара, достигли 40–50%. Протекционистское движение в Пруссии находило себе опору в промышленной Прирейнской провинции. Наряду с этим повышение пошлин вызывалось политическими соображениями. Пруссия должна была считаться с протекционистскими настроениями южной Германии.

После 1848 г. в торговой политике таможенного союза совершился поворот в сторону фритредерства. Пруссия опасалась вступления Австрии в таможенный союз, а так как Австрия заведомо не могла перейти к свободной торговле, если не желала уничтожить свою промышленность, то Пруссия решила победить соперницу переходом к фритредерской политике. Чтобы усилить фритредерские течения в германском таможенном союзе, она заключила договор с Ганновером и Ольденбургом, которые до того времени не входили в союз.

Таможенный союз со времени своего основания был не более, как международным соглашением, заключенным между собою отдельными германскими государствами. По истечении срока договора каждый участник имел право выйти из союза. Только после войны Пруссии с Австрией (1866 г.), когда северогерманские [181] государства объединились на федеральных началах, явилась возможность создать (в 1867 г.) более сплоченный таможенный союз. Это было преддверием окончательного таможенного объединения Германии, которое последовало и 1871 г., когда, после войны с Францией, была создана Германская Империя.

В течение первого десятилетия после создания северогерманского союза, т.е. после 1866 г., идеи свободной торговли одерживали одну победу за другой. Уже тариф, принятый таможенным союзом в 186.5 г. был построен и общем на началах свободной торговли, и в частности совершенно отменял ввозные пошлины на хлеб. Новый тариф 1870 г. шел еще дальше в понижении пошлин: особое значение имело понижение пошлин на железо. В 1873 г. последовал новый шаг в этом направлении: было решено с 1877 г. совершенны устранить пошлины на железо. В то время могло казаться, что Германия вскоре перейдет к системе чисто фискальных таможенных пошлин, по примеру Англии.

Главным носителем свободной торговли в Германии до конца 70-х годов являлось сельское хозяйство. Из северной Германии вывозилась пшеница и Англию, н до 1875 г. вывоз пшеницы из Германии превышал ввоз. Южно-германские хлебные районы были отрезаны от мирового рынка, сначала вследствие отсутствия средств сообщения, а затем вследствие чрезмерной дороговизны транспорта. Это обстоятельство лишало южно-германский хлеб выхода на мировой рынок, но в то же самое время ограждало его от иностранной конкуренции. В то время, как Германия вывозила пшеницу, она уже с 1852 г. стала ввозить рожь. Это явилось последствием того, что население Германии РОСЛО ОЧЕНЬ быстро, а главным хлебом, который потребляла Германия, являлась рожь, а не пшеница. Однако, ввоз ржи был незначителен по размерам и не мог воспрепятствовать повышению цен на рожь. В то время как в Англии цены на хлеб падали вследствие отмены пошлин, в 1846 г. в Германии цены на пшеницу росли вследствие возрастающего вывоза пшеницы, а цены на рожь – вследствие роста населения и самой Германии. В то время германские сельские хозяева не испытывали опасения перед ввозом хлеба, а вместе с тем, они были заинтересованы в том, чтобы как можно дешевле получать взамен за свой хлеб английские промышленные изделия, колониальные товары и французские вина. Спор между протекционизмом и свободной торговлей велся в то время в Германии к другой плоскости, нежели в Англии, и впоследствии в самой Германий. В Англии протекционистами были сельские хозяева, фритредерами – крупные промышленники; и Германии наоборот. Только представители торговли, разумеется, в обеих странах стояли за свободную торговлю. Как раз к 60-х и в первой половине 70-х годов стремление к полной свободе торговли было особенно сильно среди германских сельских хозяев. В восточных провинциях Германии они утверждали, что пошлины на железо являются причиною их бедствий. Один из них заявил, что он [181] консерватор и поэтому сторонник свободной торговли: всякая покровительственная пошлина является, по его мнению, посягательством на естественное развитие цены, а поэтому и на право собственности; другой полагал в 1868 г., что прошло то время, когда вообще стоило спорить с протекционистами. Вскоре они таким же решительным тоном утверждали совершенно обратное.