Сравнение миров: реалии, теоретизирование и предсказания

Каждая из рассмотренных четырех парадигм предполагает различные пропорции учета реалий и теоретических размышлений. [c.38]У каждой есть свои отличительные черты и ограничения. Вероятно, от недостатков можно избавиться, комбинируя парадигмы и постулируя, что в мире идут одновременные процессы дробления и интеграции 15. На самом деле сосуществуют обе тенденции и больше соответствовать действительности будет более сложная модель. Но она заставляет жертвовать теоретическими построениями ради реализма, что в конце концов приводит к отрицанию всех парадигм и теорий. Кроме того, объединив две взаимно противоположные тенденции, теория дробления‑интеграции не может объяснить, при каких обстоятельствах будет превалировать одна тенденция и при каких – другая. Вопрос состоит в том, что необходимо разработать парадигму, которая будет рассматривать более значительные события и давать лучшее понимание тенденций, чем другие парадигмы, оставаясь на том же уровне абстракции.

Кроме того, эти четыре парадигмы несовместимы друг с другом. Мир не может быть одновременно единым и фундаментально разделенным на Восток и Запад или Север и Юг. Не может и национальное государство быть краеугольным камнем международных отношений, если оно дробится или разрывается разрастающейся гражданской войной. Либо мир един, либо их два, либо это 184 государства, либо это бесконечное количество племен, этнических групп и национальностей.

Рассматривая мир в рамках семи или восьми цивилизаций, мы избегаем множества подобных сложностей. Эта модель не приносит реальность в жертву теоретизированию, как в случае с парадигмами одно– и двухполюсного мира; в то же время она не жертвует абстрагированием в пользу реальности, как статистическая и хаотическая парадигмы. Это обеспечивает довольно простую и ясную систему понимания мира и определения того, что важно и что не важно среди многочисленных конфликтов, предсказания будущего развития, а также дает ориентиры политикам. [c.39]Эта схема также включает в себя элементы других парадигм и частично построена на их основе и даже позволяет их согласовать. Полицивилизационный подход, например, утверждает, что:

– Силы интеграции в мире реальны и именно они порождают противодействующие силы культурного утверждения и цивилизационного сознания.

– Мир в каком‑то смысле делится на два, но принципиальное различие эта парадигма проводит между Западом как доминирующей до сих пор цивилизацией и всеми остальными, которые, однако, имеют между собой мало общего (если имеют что‑либо общее вообще). Короче говоря, мир разделен на западную и не‑западную совокупности.

– Национальные государства есть и останутся наиболее важными игроками на международной сцене, но их интересы,союзы и конфликты между ними в значительной степениопределяются культурным и цивилизационным факторами.

– В мире на самом деле царит анархия, он изобилует межплеменными и национальными конфликтами, но конфликты, которые представляют наиболее серьезную угрозу для стабильности, – это конфликты между государствами или их группами, относящимися к различным цивилизациям.

Полицивилизационная парадигма, таким образом, представляет собой четвертую – упрощенную, но не слишком – схему для понимания того, что происходит в мире в конце двадцатого века. Ни одна парадигма тем не менее не может работать вечно. Модель мировой политики, принятая во времена “холодной войны”, была полезной и важной на протяжении сорока лет, но в конце 80‑х она устарела, и в какой‑то момент полицивилизационную парадигму постигнет та же судьба. Тем не менее на сегодняшний день она предоставляет удобный инструмент для того, чтобы провести линию между более важным и менее важным. Чуть менее половины из сорока восьми этнических конфликтов, [c.40]имевших место в мире на начало 1993 года, например, велись между группами из различных цивилизаций. Полицивилизационный подход заставил бы Генерального секретаря ООН и госсекретаря США сконцентрировать свои миротворческие усилия на этих конфликтах, имеющих намного больший, чем остальные, потенциал перерастания в крупномасштабные войны.

Различные парадигмы также позволяют сделать прогнозы, точность которых и является ключевой проверкой работоспособности и пригодности теории. Статистический подход, например, позволил Джону Мирсхаймеру предположить, что “отношения между Россией и Украиной сложились таким образом, что обе страны готовы развязать соперничество по вопросам безопасности. Великие державы, которые имеют одну общую протяженную и незащищенную границу, часто втягиваются в противостояние из‑за вопросов безопасности. Россия и Украина могут преодолеть эту динамику и сосуществовать в гармонии, но это будет весьма необычным развитием ситуации” 16. Полицивилизационный подход, напротив, делает акцент на весьма тесных культурных и исторических связях между Россией и Украиной, а также на совместном проживании русских и украинцев в обеих странах. Этот давно известный ключевой исторический факт Мирсхаймер полностью игнорирует в полном соответствии с “реалистической” концепцией государств как цельных и самоопределяющихся объектов, фокусируясь на цивилизационной “линии разлома”, которая делит Украину на православную восточную и униатскую западную части. В то время как статистический подход на первый план выдвигает возможность российско‑украинской войны, цивилизационный подход снижает ее до минимума и подчеркивает возможность раскола Украины. Учитывая культурный фактор, можно предположить, что при этом разделении будет больше насилия, чем при распаде Чехословакии, но оно будет куда менее кровавым, чем развал Югославии. Эти различные прогнозы, в свою очередь,[c.41]приводят к различным политическим решениям. Статистический прогноз Мирсхаймера о возможности войны между Украиной и Россией позволил ему сделать вывод о том, что Украине лучше иметь ядерное оружие. Цивилизационный подход предполагает сотрудничество между Украиной и Россией и побуждает Украину отказаться от ядерного оружия, а также оказывать Украине значительную экономическую помощь и предпринимать другие меры для сохранения единства и независимости Украины и выделять средства на планирование непредвиденных затрат при возможном распаде Украины.

Многие важные события, имевшие место после “холодной войны”, согласуются с полицивилизационной парадигмой и могли быть предсказаны ею. В число таких событий входит: разрыв между Советским Союзом и Югославией; войны, вспыхнувшие на их бывшей территории; подъем религиозного фундаментализма по всему миру; борьба за идентификацию, идущая в России, Турции и Мексике; усиление торговых конфликтов между Соединенными Штатами и Японией; сопротивление исламских государств в ответ на давление Запада на Ирак и Ливию; усилия исламских и конфуцианских государств, направленные на получение ядерного оружия и средств их доставки; продолжающаяся роль Китая как “аутсайдера” среди великих держав; консолидация новых демократических режимов в одних странах и неконсолидация в других; ускорение гонки вооружений в Восточной Азии.

Обоснованность полицивилизационной парадигмы в зарождающемся мире можно подкрепить событиями, подпадающими под нее, которые произошли за шесть месяцев 1993 года:

– продолжение и усиление конфликтов между хорватами, мусульманами и сербами в бывшей Югославии;

– неспособность Запада обеспечить значительную помощь боснийским мусульманам или осудить зверства хорватов так же, как были осуждены зверства сербов; [c.42]

– нежелание России присоединиться к остальным членам Совета безопасности ООН в вопросах принудительного для сербов заключения мира с хорватским правительством; а также в отношении предложения Ирану и другим мусульманским странам выслать восемнадцатитысячный контингент для защиты боснийских мусульман;

– усиление войны между армянами и азербайджанцам, требования Турции и Ирана к Армении об отказе от завоеваний, развертывание турецких и иранских войн вдоль азербайджанской границы и российские предупреждения о том, что действия Ирана приводят к “эскалации конфликта” и “подталкивают его к опасной черте выхода на международный уровень”;

– продолжающаяся борьба российских войск с партизанскими движениями моджахедов;

– конфронтация на конференции по правам человека в Вене между Западом, во главе с госсекретарем США Уорреном Кристофером, осудившим “культурный релятивизм”, и коалицией государств, ориентированных на традиции ислама или конфуцианства и отвергших “западный универсализм”;

– одновременное переключение внимания военных аналитиков в России и НАТО на “угрозу с Юга”;

– голосование, прошедшее явно почти полностью по цивилизационному признаку, которое отдало право проведения Олимпиады‑2000 Сиднею, а не Пекину;

– продажа Китаем деталей ракет Пакистану и, как следствие, санкции США против Китая и конфронтация между Китаем и Соединенными Штатами из‑за якобы имевшей место передачи ядерных технологий Ирану;

– нарушение Китаем моратория на испытания ядерного оружия, несмотря на решительные протесты США; отказ Северной Кореи участвовать в дальнейших переговорах относительно ее ядерной программы;

– разоблачение политики “двойного сдерживания”, осуществляемой Государственным департаментом США по отношению к Ираку и Ирану; [c.43]

– объявление Государственным департаментом США новых стратегических направлений по подготовке к двум “крупным региональным конфликтам”, нацеленных против Северной Кореи и против Ирана или Ирака;

– призыв президента Ирана к альянсу с Китаем и Индией, чтобы “за нами было последнее слово в международных событиях”;

– новые законы Германии, которые резко сократили прием беженцев;

– соглашение между президентами России Борисом Ельциным и Украины Леонидом Кравчуком о разделе Черноморского флота и по другим вопросам;

– реакция на американские бомбардировки Багдада: фактически единогласная поддержка западных правительств и осуждение бомбардировки почти всеми мусульманскими странами как очередного примера “двойных стандартов”Запада;

– зачисление Соединенными Штатами в список террористических государств Судана и обвинение египетского шейха Омара Абдель Рахмана и его последователей в заговоре “с целью ведения войны городского терроризма против Соединенных Штатов”;

– реальные перспективы возможного вступления Польши, Венгрии, Чехии и Словакии в НАТО;

– парламентские выборы 1993 года, которые продемонстрировали, что Россия и в самом деле “разорванная страна” и ее народы и элита не определились, стоит им присоединиться в Западу или бросить ему вызов.

Такой список событий, который демонстрировал бы пригодность цивилизационной парадигмы, можно составить на основе любого шестимесячного периода начала 90‑х годов.

В первые годы “холодной войны” канадский государственный деятель Лестер Пирсон сделал пророческое заявление о возрождении и жизнеспособности не‑западных [c.44]обществ. “Было бы ошибочно, – предупреждал он, – полагать, что все эти новые политические общества, зарождающиеся на Востоке, будут копиями тех, к которым мы привыкли на Западе. Возрождаясь, эти древние цивилизации обретут новую форму”. Подчеркнув, что “международные отношения на протяжении нескольких столетий были отношениями между странами Европы”, он утверждал, что “влекущие самые серьезные последствия проблемы возникают уже не в пределах одной цивилизации, но между самими цивилизациями” 17. Затянувшаяся биполярность “холодной войны” отложила события, наступление которых предвидел Пирсон. Окончание “холодной войны” высвободило культурные и цивилизационные импульсы, которые он предугадал уже в начале 50‑х, и целый ряд ученых и наблюдателей уже приняли и выдвинули на первый план этот новый фактор глобальной политики 18. “…Как известно, любому, кто интересуется современным миром, – мудро предостерегал Фернан Бродель, – и любому, кто желает действовать в нем, весьма полезно знать, как рассмотреть на карте мира действующие ныне цивилизации, а также определить их границы, их центры и периферии, области их существования и атмосферу, общие и частные формы их проявления. Иначе можно сделать вопиющую ошибку!” 19.[c.45]