IV. Методика сравнительно-исторической реконструкции в иранистике

Как известно, сравнительно-историческая реконструкция призвана воссоздать более раннее состояние языка, группы языков, праязыка для языковой группы и/или семьи. При этом праязыковая реконструкция опирается на закономерные соответствия спонтанно развившихся рефлексов прасистемы в разных языках-наследниках. Это - в «чистом» виде. В случае иранской языковой семьи (как, наверное, и всякой другой - при углубленном исследовании) приходится постоянно иметь в виду различные свидетельства, как облегчающие, так и затрудняющие такую реконструкцию.

Как уже говорилось, учет в праязыковой реконструкции всех языков, а не только древних, позволил значительно «отодвинуть» в хронологическом плане общеиранское праязыковое состояние. Это относится как к относительной хронологии (общеиранское состояние стало системно ближе к общеарийскому), так и к абсолютной (предположительно, не позднее рубежа II – III тысячелетия до н.э., учитывая приблизительное время бытования языка Авесты с его уже сформировавшимися диалектными отклонениями от общеиранского, см. выше).

При этом подход к реконструированному состоянию как к некоторой системе потребовал уже осознанного привлечения приемов, относящихся к типологическому и ареальному методам. Практически эти приемы применялись в сравнительно-исторической реконструкции и прежде, еще в XIX веке, но без четкого осознания их как относящихся к другим лингвистическим методам и без учета иерархии методов в этом процессе.

Для изучения истории конкретных иранских языков и реконструкции более раннего состояния каждого из них важным оказался учет положений как структурной, так и контенсивной типологии (о содержании данных понятий см. [Климов 1973; 1977]), что позволило опираться, с одной стороны, на возможность наследования иранскими языками ряда категорий позднеиндоевропейского состояния, включая рефлексы элементов активного строя (или оппозиции «живое - неживое»), а с другой, - на развитие в большинстве из них эргативных и эргативообразных построений, а также элементов поздней активности, включая субстратные. В этом плане большую роль сыграла разработка методики внутренней реконструкции предшествующего состояния языка, базирующейся на правилах и «закономерных исключениях» языка в его синхронном состоянии, а также разработка «промежуточной» (иногда ее называют также «встречной») реконструкции более раннего состояния конкретного языка или языковой группы, опирающейся на материал синхронного состояния языка и реконструируемого древнего (вплоть до праязыкового) состояния.

Осознанное использование приемов, относящихся к типологическому методу, в сравнительно-исторической реконструкции оказалось чрезвычайно важным для изучения истории практически всех иранских языков, но в особенности бесписьменных и/или не имеющих письменной традиции, поскольку исходными данными для изучения истории таких языков могли служить только, с одной стороны, их синхронное состояние, с другой, - реконструированное праиранское, отстоящее от него на четыре тысячелетия. В таких условиях реконструкция промежуточных этапов изменения языка стала просто необходимой, а без учета данных типологии определение степени вероятности той или иной предшествующей системы или того или иного изменения едва ли было бы возможным. Это относится к изучению и изменения языковой системы в целом, и изменения отдельных элементов или функций унаследованных элементов, аранжировки их роли в системных изменениях и др. (что отражено, в частности, в коллективных монографиях [ОИТИИЯ 1975]; [ОИЯ 1979 – 2008]).

Немалую роль в изучении истории иранских языков сыграл также учет ареального фактора, что важно в условиях их разбросанности на обширном пространстве, где они неавтохтонны, различных конвергентных процессов в разных регионах, наслоении разных иранских языков на разносистемные субстраты, адстратное влияние других языков, включая влияние одних иранских языков на другие, особенно со стороны языков, наиболее престижных в данном месте в данную историческую эпоху, и т. д. Этот фактор отражается практически на всех языковых уровнях, что особенно заметно в языковых союзах, в которые входит часть иранских языков или входила в разные эпохи. В некоторых случаях ареальный фактор влияет и на историко-фонологические изменения, вызывая к жизни некоторые изоглоссы, затеняющие сравнительно-историческую картину филиации языковой группы и отдельных подгрупп.

Так, например, для древней эпохи в западном ареале были характерны северо-западные заимствования в древнеперсидском языке (преимущественно из мидийского языка, престижного в определенный исторический период), но для последующих периодов, начиная со средневековья, важным фактором стали заимствования из персидского языка (ставшего наиболее престижным) в северо-западные языки и диалекты, что - при фонетическом сходстве слов - затемняет картину спонтанного изменения фонетики этих языков. Обилие заимствованной лексики и влияние ареальной фонетики (и фонологии) долгое время вызывали дискуссию о генетической принадлежности «малых» островных иранских языков Центральной Азии: парачи и ормури. Их причисляли то к северо-западной, то к восточной группе, к последней - благодаря обилию восточноиранской и дардской лексики и ареальной фонологии. И только глубокий всесторонний анализ с учетом их разновременных контактов с разными (не только иранскими) языками и с разделением изменений «домиграционного» и «послемиграционного» периодов в их истории позволил на основании историко-фонетического анализа отнести их к реликтовым северо-западным языкам-пришельцам (подробнее см. [Ефимов 1986, 14 – 17, материал: 27 и сл.; 1997: 420 – 423, материал: 424 и сл.]).

Другой пример: ареальная группа, состоящая из части восточноиранских языков и единичных западноиранских и входящая в Центральноазиатский языковой союз, вырабатывает фонологический ряд церебральных фонем, инвентарь которого отличен от индоарийского аналогичного ряда, но совпадает в целом с субстратным - языка бурушаски. При этом часть церебральных фонем в исконном материале закономерно продолжает определенные праиранские консонантные группы.

Интересен в методическом плане историко-фонетический пример перехода праиранской *d > l в ряде иранских языков региона Гиндукуша (в пушту, мунджанском, йидга, бактрийском). Этот переход традиционно рассматривался в ряде трудов как генетически общий, объединяющий эти языки в генетическую подгруппу, отличную от других иранских языков. Были также попытки объяснить аналогичный переход *d > l в иранских языках других ареалов влиянием бактрийского языка или их особой генетической близостью с бактрийским. При этом не учитывалось, что особое близкое родство языков, входящих, в свою очередь, в одну семью, определяется, как известно, не артикуляционным сходством рефлексов единичного древнего прототипа, а системностью таких рефлексов и их сочетаемостью с другими системными же рефлексами в тех же языках, то есть совокупностью системных инноваций, отличающих данную группу языков от других языков этой же семьи, менее близких генетически.

Однако привлечение других, не иранских, языков ареала Восточного Гиндукуша показало, что здесь переход *d > l - ареальное явление, присущее разным языкам данного региона, независимо от их генетической принадлежности, не только иранским. Кроме того, он связан с определенной типологией фонологических структур и фонетических изменений [3]: в тех иранских языках, где отсутствует или неустойчив фонологический статус глухой *θ, неустойчивым оказывается и статус звонкого звукотипа *δ (наследующего *d и *t в определенных позициях). В результате дентальные смычные легко переходят в l (как в указанных языках), в r (в татском, кумзари, диалектах башкарди, талышского и других языков), в z (в языке яссов, в части персидских диалектов), в d (в персидском, таджикском и др.). Ареальный фактор в виде артикуляционных навыков способствует фонологическому закреплению того или иного фонетического рефлекса.

Особую роль в «нарушении» или трансформации спонтанного изменения иранских языков принадлежит влиянию субстратов, особенно явно прослеживаемому в осетинском языке [Абаев ОЯФ; 1956] и в языках Центральноазиатского языкового союза, в разных его регионах [Эдельман 1980]; [Грюнберг, Стеблин-Каменский 1974].

Таким образом, в изучении истории иранских языков особую наглядность приобретает положение о том, что использование результатов, полученных при помощи приемов, относящихся к другим методам сравнительного изучения разных языков - типологическому, ареальному, - способствует уточнению и совершенствованию сравнительно-исторического метода. Это дает возможность сделать его наблюдения более реалистичными и объяснительными.

Как уже говорилось выше, сравнительно-историческое исследование языков иранской семьи, проводившееся в последние десятилетия в плане изучения историии как отдельных языков, так и основных генетических групп, создало достаточно прочную базу для создания описания в этом аспекте всей иранской семьи в целом. Грамотное и продуманное использование в этом описании результатов, полученных иными методами - типологическим и ареальным, будет способствовать более полному и реалистичному анализу непростой истории этой языковой семьи.