6.2. Экономика сырьевого государства: отсутствие перспектив

Неуклонный рост доли химико-металлургического и топливно- энергетического комплексов означает, что в России к настоящему времени фактически сформировалась экономика сырьевого государства. Эта хоро­шо знакомая хозяйственной практике модель имеет чрезвычайно серьез­ные изъяны. Спецификой экспортно-сырьевой модели является развитие национальной экономики не в качестве целостного народнохозяйственного комплекса, неустанно стремящегося к оптимизации своих межотраслевых пропорций, а как некоего «лоскутного одеяла», состоящего из качественно разнородных сегментов - временно расцветающих одних отраслей и мега­полисов наряду с уходом в тяжелое депрессивное состояние других. К то­му же известно, что страна, экспортирующая продукцию отраслей добы­вающих, способна устойчиво функционировать в таком режиме только в случае высокой эффективности ТЭК по критериям мирового рынка. Меж­ду тем по основным показателям (капиталоемкость, уровень текущих из­держек, обеспеченность разведанными запасами, условия транспортиров­ки) российский ТЭК заметно уступает своим мировым конкурентам. Прав­да, это не относится к газовой отрасли. По данным РАО «Газпром» в 2005 г. разведанные (и доказанные) запасы природного газа в нашей стране составляли 47,7 трлн куб. м (27,9% мировых запасов). При нынешней сред­негодовой добыче (заметно сократившейся с 1991 г., что уменьшило долю России с 30 до 22%) в 600 млрд куб. м этого ценнейшего топлива нам должно хватить на 80 лет. Даже в случае дальнейшего нарастания экспорта газа (в связи с неуклонно увеличивающимся мировым спросом) Россия ед­ва ли может столкнуться здесь с ценовой войной с другими поставщиками энергоносителей, тем более, что в последнее время правительства стран - экспортеров газа ведут разговоры о целесообразности создания газового картеля по типу ОПЕК. Впрочем, и в данной сфере едва ли следует идеали­зировать ситуацию, когда европейские страны, приобретающие неочищен­ный российский газ и использующие его в качестве ценнейшего сырья для химической промышленности, получают в результате прибыль в несколько раз более высокую, чем их суммарные затраты на поставки природного газа.

А вот по ключевым параметрам нефтедобычи Россия гораздо ближе к добывающим странам, ориентированным на использование этого страте­гического сырья на внутреннем рынке, нежели к странам - экспортерам нефти. Ведь известно, что, хотя удельный вес Российской Федерации в ми­ровом ВВП не превышает ныне 2,5-3%, ее доля в потреблении энергии за­метно выше и составляет 6%, что свидетельствует не только о крайне не­простых территориально-климатических условиях хозяйствования в нашей стране, но и о ее непозволительно высокой энергоемкости. По прогнозам российского правительства к 2020 г. объем промышленного производства в нашей стране увеличится на 90,9%, в то время как добыча сырой нефти - всего на 7,7%'. И даже если признать реалистичным резкое (в 1,8 раза) со­кращение энергоемкости национального продукта, сложно не заметить тот факт, что возможности продления в обозримое будущее курса на экспорт топлива упираются уже сегодня в жесткие материальные ограничения.

При оценке перспектив развития российской экономики в рамках сырьевой модели следует учитывать, что затраты на добычу и транспорти­ровку нефти, скажем, в Ханты-Мансийском автономном округе в 7-8 раз выше, чем в странах Персидского залива¹. Топливо, поставляемое в евро­пейские страны, приходится перегонять по трубам, проложенным через зоны вечной мерзлоты, топи и болота. Если даже в территориально протя­женной Канаде расстояние от нефтегазовых месторождений до потреб­ляющих это топливо регионов не превышает 1500 км (а в остальных стра­нах оно намного меньше), то в нашей стране оно составляет 2500—4000 км. Поэтому не случайно, как отмечает А. Сидорович, в структуре себестои­мости ямальского газа затраты на его транспортировку до территории Германии составляют 58,8%¹.

По величине доказанных запасов нефти (около 10 млрд т) Россия за­нимает лишь седьмое место в мире, отставая от Саудовской Аравии, Ира­на, Ирака, Кувейта, ОАЭ и Венесуэлы. Даже если исходить из оптимисти­ческих оценок запасов (основанных на засекречивании), при которых Рос­сия все же выходит на второе место, следует учитывать, что преобладаю­щая часть нефтяных ресурсов расположена в крайне неблагоприятных ре­гионах, в то время как коммерчески выгодные запасы российской нефти, скорее всего, истощатся (в том числе из-за хищнической их эксплуатации) приблизительно в 2015-2017 гг.'.Тогда построенная в последние годы нефтяная ловушка мнимого благополучия оглушительно захлопнется и от­сечет основную часть населения нашей страны от многих нынешних став­ших привычными благ цивилизации. Велика вероятность, что даже в слу­чае сохранения относительно высоких мировых_цен_ на энергоносители сложится достаточно противоречивая ситуация, при которой нефть можно будет добывать и продавать, но разбогатеть на этом уже не удастся.

Да и в гораздо менее отдаленной перспективе нельзя исключать воз­можности серьезного падения мировых цен на нефть, которое оказывает крайне негативное влияние на финансовую систему России. Вообще, стра­ны с «большой нефтью» отличаются несравненно большей цикличностью своей хозяйственной эволюции, фазы которой отчетливо совпадают с пе­репадами объективно нестабильных, непредсказуемых нефтяных цен. Если в периоды повышательной ценовой динамики в инвестиционных планах правительства вполне могут появиться излишне амбициозные, неэффек­тивные проекты (типа поворота сибирских рек или строительства туннеля между Чукоткой и Аляской), то при низкой конъюнктуре мировых энерге­тических рынков властям приходится смиряться с серьезным оголением доходной (а значит, и расходной) части государственного бюджета.

Не случайно в интересах противодействия угрозе подобной дестаби­лизации отечественной экономики в 2004 г. был создан Стабилизационный фонд Российской Федерации. Он формировался прежде всего за счет до­полнительных экспортных пошлин, которые собирались при мировых це­нах на нефть сверх определенного уровня (называемого «ценой отсечения» и составлявшего 27 долл. за баррель), а также части налога на добычу по­лезных ископаемых². В Стабфонде аккумулировался и ряд других сверх­плановых доходов бюджета (образующих его профицит) - за исключением поступлений в виде единого социального налога (ЕСН), который направ­ляется на выплату базовой части трудовой пенсии и поступает в распоря­жение Пенсионного фонда Российской Федерации. На конец 2007 г. вели­чина Стабилизационного фонда приблизилась к 4 трлн руб. (т.е. превысила 160 млрд долл.), причем перспективы его дальнейшего раздувания выгля­дели в тот период весьма благоприятными. Так, по оценке Всемирного банка (впрочем, явно завышенной) к 2030 г. он мог достичь величины в 2,3 трлн долл. Сама необходимость держать в резерве столь масштабные финансовые ресурсы (не допуская их активного участия в решении хозяй­ственных задач тактического и стратегического характера) - в интересах ослабления зависимости национальной экономики от внешней конъюнкту­ры - делала сложившуюся в России модель сырьевого государства чрезвы­чайно уязвимой и сдерживавшей потенциально возможный экономический рост нашей страны.