Глава 6 Основные направления теорий глобализации мирового хозяйства

В главе рассматриваются основные положения теорий глобализации мирового хозяйства. При этом авторы выделяют следующие направления теорий глобализации мирового хозяйства: гиперглобалистское, скептическое, трансформационное направление, а также такие направления общественной мысли и соответственно, такие общественные движения, как антиглобализм и альтерглобализм.

При раскрытии основных положений указанных теорий показывается их связь с процессами, реально происходящими в рамках сложного и противоречивого процесса глобализации мирового хозяйства. В критическом плане рассматривается роль

США, пытающихся по существу реализовать «однополярную» модель глобализации, а также анализируются проблемы, которые в связи с этим встают перед Россией.

В современных условиях одним из основных направлений, предопределяющих и одновременно синтезирующих развитие всех форм международных экономических отношений, является процесс глобализации экономики. В целом этот процесс носит универсальный характер и охватывает не только сферу экономики, но и практически все остальные сферы общественной жизни: политику, социальную сферу, систему информации, образование и культуру и т.д. Это накладывает свой отпечаток на комплекс международных экономических отношений, не только изменяя их формы, но и внося новые черты.

Очевидно, что все эти процессы должны были получить свое отражение в развитии теорий мирового хозяйства, где теории глобализации экономики заняли особое место.

Оценивая сформировавшиеся в последние годы теоретические воззрения по проблемам глобализации экономики, можно условно выделить три основных направления различных подходов экономистов и политологов:

1) гиперглобалистское;

2) скептическое;

3) трансформационное.

В последние годы критический анализ той модели глобализации, которая по существу реализуется в современном мире, привел к формированию таких направлений общественной мысли и, соответственно, таких общественных движений, как антиглобализм и альтерглобализм.

Первое из трех указанных направлений — гиперглобалистское — связано с абсолютизацией процесса стирания национальных границ и исчезновения культурных различий между странами. Определяющим здесь становится свободное движение капитала, товаров и информации в рамках единого глобального рынка, процесс формирования которого идет еще с 70-х гг. XX в. В этих новых условиях, по мнению представителей данного направления, национальный эгоизм становится бессмысленным. К числу наибо-лее ярких его представителей можно отнести К. Омаи (К. Ohmae), Ф. Фукуяма (F. Fukuyama) и Р. Райх (R. Reich).

Одним из первых авторов и популяризаторов термина «глобализация» является К. Омаи, который посвятил этой проблематике несколько своих работ («Мир без границ» — «The Boardless World». —Harper Business, 1990; «Конец национального государства» — «The End of Nation State». — Free Press, 1995.; «Мысля глобально» — «Putting Global Logic First». — HBR, 1995., ряд других). В своих работах он развивает положения о том, что «традиционные национальные государства превратились в неестественные, даже невозможные, с точки зрения бизнеса, единицы в глобальной экономике», а «прежняя карта мира ... стала не более чем иллюзией». Как полагает К. Оман, современные национальные государства становятся локальными единицами власти в формирующейся глобальной системе, в которой определяющую роль играют финансовые рынки и ТНК. «В сегодняшнем мире без границ, — пишет К. Омаи, — «невидимая рука» имеет радиус действия и силу, о которой Адам Смит мог только мечтать— а затем добавляет — что национальное государство и «невидимая рука» могут параллельно и одновременно сосуществовать только в том случае, если первое может контролировать и регулировать второе, чего в современных условиях не наблюдается.

К. Омаи определяет государства как «добровольные задолжники прошлого», которые превратились в «неестественные» единицы глобальной экономики. На смену традиционным национальным государствам приходят, по мнению К. Омаи, так называемые «региональные государства», естественные экономические зоны, естественность и масштабы которых формируются потребностями глобальной экономики.

Положения гиберглобализма развиваются и в работах такого известного футуролога, как Ф. Фукуяма. В своей монографии «Конец истории и последний человек» (1992 г.) Фукуяма с позиций гиперглобализма рассматривает происходящие в мире процессы глобализации. По его мнению, к настоящему времени уже по существу всеми развитыми странами созданы либерально-демократические политические институты, другими странами осуществляется реформирование в направлении рыночной экономики и более интенсивного включения в глобальную экономическую систему. Современная техника, воздействуя на национальные экономики отдельных стран, связывает их в единую глобальную экономическую систему, что создает предпосылки для всеобщей культивации либерального режима, который, в свою очередь, основывается на принципе всеобщего равноправия как высшей цели борьбы за человеческое достоинство.

Более оригинальную концепцию развивает Ф. Фукуяма в своей монографии «Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния» (1995 г.). Считая ошибочной точку зрения о том, что представляет собой сферу общественной жизни, имеющую собственные законы и существующую отдельно от остальных сфер общественной жизни, Ф. Фукуяма полагает, что «экономическая деятельность представляет собой важнейшую часть социальной жизни и скрепляется разнообразными нормами, правилами, нравственными обязательствами и другими обычаями, которые в совокупности и формируют общество», а «благополучие науки, как и ее способность к конкуренции, обусловлено единственной всепроникающей культурной характеристикой — уровнем доверия, присущим данному обществу».

Можно сказать, что понятие «доверие» (trust) выступает в качестве центрального понятия в общей концепции Ф. Фукуямы. Оно возникает на основе общих ценностей, существующих в данном обществе, и имеет принципиально важное экономическое значение и ценность.

Ф. Фукуяма обращает особое внимание на культурную составляющую интеграционных процессов, протекающих в мировой экономике. Он рассматривает доверие как уверенность в том, что члены формирующегося интеграционного сообщества будут осуществлять свою деятельность в соответствии с существующими институтами, нормами и правилами, и с этой точки зрения их поведение вполне предсказуемо. Таким образом, в основе активного развертывания глобализационных процессов, по Фукуяме, лежит активное распространение либерально-демократических ценностей практически по всему миру.

Очевидно, что представители гиперглобализма по существу предсказывают полную культурную диффузию, сопровождающуюся потерей государствами своих основных функций, а в перспективе и отмиранием национальных государств вообще. Можно вполне определенно говорить о том, что гиперглобализм представляет собой крайнюю полюсную позицию, в рамках которой абсолютизируются некоторые реально осуществляемые аспекты современного развития общества. Не случайно позиции гиперглобалистов подвергаются активной критике. Так, как отмечает, например, Дж. Грей, «свободный от границ мир, управляемый не имеющими родины транснациональными корпорациями, есть корпоративная Утопия, а не описание сегодняшней действительности или будущей реальности».

Критика гиперглобализма в значительной мере осуществляется в рамках работ представителей так называемого скептического направления. К числу его активных сторонников можно отнести С. Хантингтона (S. Huntington), П. Хирста (P. Hirst), Г. Томпсона (G. Thompson), С. Краснера (S. Krasner). Обобщая позиции указанных авторов, можно их свести к следующим основным тезисам:

достижение общей культурной конвергенции в конечном итоге невозможно;

происходящее в современных условиях транснациональное движение товаров, рабочей силы, капитала имеет свою историю и знало в этой истории и свои взлеты, и падения, прогресс и регресс;

хотя в истории и проявляется определенное ограничение роли государств, угрозы нациям и национальным государствам, тем не менее, не существует.

Как отмечает Хантингтон, процессы, идущие в современном мире, способствуют больше размежеванию и конфликту, чем культурной гомогенизации мира. В одной из своих основных работ — «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка» («The Clash of Civilizations and the Remaking of the World Order». — N.Y., 1996) он, по существу, впервые сформулировал оценку ситуации именно таким образом.

После того как фактически прекратила свое существование мировая социалистическая система хозяйства, в том новом мире, который пришел на смену двухполюсному (биполярному) миру, основные различия между людьми и народами стали, по Хантинг-тону, носить не политический и не идеологический, а культурный характер.

Как полагает Хантингтон, в современном мире «региональная политика осуществляется на уровне этнических отношений, а глобальная — на уровне отношений между цивилизациями. Соперничество супердержав уступает место столкновению цивилизаций». По его мнению, столкновение цивилизаций может реализовать себя как межродовой конфликт глобального масштаба в двух формах — на микроуровне и макроуровне. В первом случае речь идет о конфликтах между соседними государствами, которые представляют разные цивилизации, или между группами, представляющими различные цивилизации в рамках одного государства. Во втором случае конфликты происходят между ведущими государствами, представляющими разные цивилизации. К числу возможных причин подобных конфликтов Хантингтон относит целый ряд проблем современной международной политики:

усиление влияния на формирование глобальной политики и на деятельность таких международных организаций, как

ООН, МВФ, Всемирный банк;

соперничество в военной сфере;

изменения в соотношениях экономических потенциалов стран, что находит свое проявление в усилении разногласий по вопросам международной торговли, иностранных инвестиций и т.д.;

межэтнические конфликты (проявляющиеся, в частности, в попытках государств, представляющих одну цивилизацию, защитить родственное ему население в странах, относящихся к иной цивилизации);

проблемы ценностей и культуры (конфликты по поводу которых возникают тогда, когда государство пытается искусственно навязывать свои ценности и культуру народу, относящемуся к иной цивилизации);

возникающие в некоторых случаях территориальные проблемы, в которые оказываются вовлечены и ведущие страны мира.

Хантингтон рассматривает восемь цивилизаций современного мира: западную, конфуцианскую, японскую, мусульманскую, индийскую, славянско-православную, латиноамериканскую и африканскую. При этом главной линией международных конфликтов, по его мнению, в перспективе будет конфликт между западной и остальными цивилизациями.

В своей работе «Столкновение цивилизаций» он показывает, что попытки Запада разными методами и с использованием различных международных институтов навязать всему остальному миру свои «правила игры», нормы, стандарты и моральные ценности встречают отпор со стороны других цивилизаций (в том числе и в виде религиозного фундаментализма, принимающего весьма опасные формы).

При этом международные отношения, которые ранее фактически представляли собой игру, происходящую в рамках западной цивилизации, начинают девестернизироваться, что придает все больше незападным цивилизациям статус действующих субъектов, а не пассивных объектов международных отношений. В целом Хантингтон по существу отвергает присущую представителям гиперглобализма возможность глобальной культурной диффузии и гомогенизации, в качестве антипода противопоставляя ей процесс культурной регионализации. Он придает существенное значение роли национальных государств, связывая ее, однако, с рамками той цивилизации, к которой они принадлежат.

С начала 1990-х гг. был опубликован еще целый ряд работ, в которых критиковались положения гиперглобализма. В их числе работы таких авторов, как П. Хирст, Г. Томпсон, С. КраснерП. Хирст и Г. Томпсон полагают, что, несмотря на достигнутый к концу 90-х гг XX в. высокий уровень интернационализации экономической жизни, мировая экономика не стала еще полностью глобализированной. В качестве аргументов для обоснования дан-

ной позиции приводятся следующие: количество ведущих, подлинно транснациональных корпораций еще относительно невелико и большинство из них продолжают оставаться национально базированными; международные потоки товаров, услуг и капитала все больше концентрируются внутри самой группы ведущих развитых стран с рыночной экономикой (речь по существу идет о триаде США — Западная Европа — Япония).

По мнению П. Хирста и Г. Томпсона, в современных условиях изменяются формы и методы управления экономикой — политика в этой сфере становится полицентричной, при этом национальные государства превращаются в один из уровней сложной системы параллельно действующих и конкурирующих органов управления. Для того, чтобы управление было эффективным, полагают они, необходимо переплести органы управления на международном и национальном уровнях в единую, достаточно хорошо интегрированную систему. Но центральное место в этих процессах должно занимать национальное государство.

П. Хирст и Г. Томпсон определяют следующие формы взаимодействия органов управления на трех указанных уровнях:

управление с помощью заключения договоров между ведущими странами мира (особенно в рамках «триады» США —Западная Европа — Япония), при этом могут решаться, например, задачи стабилизации валютных курсов или ограничения краткосрочных спекулятивных финансовых операций;

эффективное управление путем создания большинством стран мира международных органов регулирования определенных направлений экономической деятельности (например, система ГАТТ/ВТО);

управление крупными экономическими пространствами на основе создания торговых блоков (например, ЕС, который уже далеко ушел от задач собственно «Общего рынка»), такие группировки могут успешно противостоять глобальному экономическому давлению;

национальные государства в этих условиях проводят политику, уравновешивающую конкуренцию между частными и общественными интересами, в результате формируется полу-добровольная (квазидобровольная) система экономической кооперации и содействия с целью регулирования, например, сферы финансов и т.д.;

на региональном уровне могут решаться задачи поддержки индустриальных регионов с целью защиты их от внешних шоков и повышения их конкурентоспособности.

Во взглядах Хирста и Томпсона наиболее существенным положением, таким образом, является то, что они считают национальные государства центральным элементом и субъектом современного мирового хозяйства.

К позициям Хирста и Томпсона во многом близки положения, развиваемые С. Краснером, который считает, что, несмотря на то, что глобализация делает более сложным контроль со стороны государств над протекающими в его экономическом пространстве процессами, способность государства на такой контроль сохраняется. Процесс глобализации, полагает он, протекает параллельно с процессом усиления государственной активности.

По мнению Краснера, в условиях глобализации особое значение приобретает международно-признанный суверенитет. Поскольку в современном мире уже ни одно государство не может в одностороннем порядке осуществлять полный контроль над процессами, протекающими как за рубежом, так и на собственной территории, то возникает необходимость совместных действий, заключения международных соглашений и создания международных организаций. При этом особую значимость приобретает принцип взаимного признания, соблюдение которого облегчает заключение международных соглашений, устанавливающих единые правила для всех государств. В связи с этим Краснер делает вывод, что заключения ряда исследователей о том, что глобализация подрывает основы национального государства, необоснованны.

Характерно, что в последние годы усиливается критическая оценка негативных аспектов глобализации экономики, активизируется анализ противоречий этого процесса и со стороны западных ученых, а также политиков-практиков, занимавших важные посты в правительствах своих стран и в авторитетных международных организациях. Ярким примером такого рода являются работы Дж. Ю. Стиглица, лауреата Нобелевской премии по экономике 2001 г. за исследование рынков с асимметричной информацией. Он является, по существу, основателем новой отрасли экономической науки — информационной экономики. Стиглицем были разработаны концепции нежелательного отбора и морального риска. Используя математические методы, он обосновал невозможность достижения общего рыночного равновесия в условиях неполной, неточной и асимметричной информированности рыночных агентов и несовершенной конкуренции.

Будучи последователем Дж. М. Кейнса и нового курса Ф. Д. Руз-вельта, сторонником активной роли государства в экономике, Дж.Ю. Стиглиц полагает, что современный капитализм может и должен быть усовершенствован. В 1993 г. он возглавлял Совет экономических консультантов при Президенте США У. Клинтоне, с 1997 по 2001 г. был главным экономистом и вице-президентом Всемирного банка, что позволяло ему быть хорошо ознакомленным с деятельностью Международного валютного фонда и видеть во многих случаях ее контрпродуктивность.

Реально оценивая процесс глобализации экономики, Дж. Ю. Стиглиц в своей монографии «Глобализация: тревожные тенденции» (Globalization and Its Discontents) пишет: «Я продолжаю верить в то, что глобализация, т.е. устранение барьеров на пути свободной торговли и более тесная интеграция национальных экономик может быть доброй силой, и в то, что в ней заложен такой потенциал развития, который способен улучшить жизнь всех жителей Земли, в том числе и тех, кто сейчас беден. Но я также уверен, что для осуществления этой задачи необходимо радикально пересмотреть механизмы управления глобализацией как в сфере международных торговых отношений, играющих столь важную роль в устранении торговых барьеров, так и в области политики по отношению к развивающимся странам... Источником негативной реакции на глобализацию является осознание не только ущерба, который наносит развивающимся странам политика, ведомая идеологией, но и несправедливости, присущие глобальной торговой системе. Сегодня стало очевидным лицемерие развитых стран, которые под предлогом помощи вынуждают развивающиеся страны открыть рынки для своих товаров, при этом оставляя свои собственные рынки закрытыми. В настоящее время эту лицемерную политику оправдывают только те, чьи узкоэгоистические монопольные интересы связаны с закрытостью рынков развитых стран. Большинству же становится все яснее, что такая политика обогащает богатых и еще глубже опускает бедных в пучину нищеты, вызывая растущее озлобление».

Значительной спецификой по сравнению с положениями сторонников гиперглобализма или скептиков обладают позиции представителей так называемого трансформационного направления, среди которых можно выделить таких авторов, как Дж. Розенау (J. Rosenau), Д. Хелд (D. Held), А. Мак-Гру (A. Mc-Grew). Они выступают против одностороннего и упрощенного понимания глобализации, полагая, что это сложный и многосторонний процесс, протекающий во всех сферах общественной жизни. Как пишет, в частности Д. Хелд, глобализация — это «не единое состояние и не линейный процесс», а «многоплановый феномен, охватывающий разные сферы деятельности и взаимодействия», при этом «порождающий в каждой из них разнообразные формы связей». Он обосновано отмечает неравномерность и многовариантность процессов глобализации, существенные различия в воздействии этих процессов (и по степени, и по характеру) на различные страны, регионы и социальные группы населения отдельных государств. «Теорию глобализации, — подчеркивает Д. Хелд, — необходимо строить на понимании происходящего в каждой из этих сфер».

Представители так называемого трансформационного направления полагают, что глобализация «переустраивает и реорганизует силу, функции и власть национальных правительств». При этом, несмотря на то, что в пределах своих территорий национальным государствам принадлежит «высшая законная компетенция», «на эту компетенцию накладываются растущая юрисдикция институтов внутреннего управления и ограничения и обязательства, вытекающие из международного права».

Вполне понятной реакцией на противоречия и негативные проявления фактически реализуемой в последние годы неолиберальной модели глобализации является развитие таких течений общественной мысли (и, соответственно, общественных движений), как антиглобализм и альтерглобализм. При этом в качестве главного объекта критики со стороны антиглобалистов и альтерглобалистов выступает, прежде всего, руководство Соединенных Штатов Америки. Подобного рода позиция руководства США имеет свои глубокие исторические корни. Еще в 1947 г. президент США Гарри Трумэн подчеркивал: «Мир должен перенять американскую систему... Сама американская система может выжить в Америке, лишь став системой всего мира». Подлинный смысл этого высказывания трудно переоценить, поскольку в нем по существу сконцентрирована вся суть современной мировой политики руководства США.

За прошедшие шестьдесят лет позиция США в данной области в принципиальном плане не изменилась. В последние годы руководством США подчеркивается особая роль этой страны в мировой экономике и политике, которую США сами взяли на себя в качестве локомотива процесса глобализации, лидера цивилизации, оплота свободы и демократии.

На определенную опасность такого рода позиции (в том числе и для самих США) обращают внимание как зарубежные аналитики, так и ведущие американские экономисты и политологи. Так, подчеркивает известный американский политолог 36. Бжезинский, в своей книге «Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство»: «Америка должна более тонко чувствовать риск того, что ее отождествление с несправедливой моделью глобализации может вызвать мировую реакцию, ведущую к появлению нового антиамериканского кредо». В данном случае обращает на себя внимание не только то, что возникают риски, результатом которых становится «появление нового антиамериканского кредо», но и то, что 36. Бжезинский фактически «проговаривается», когда пишет о «несправедливой модели глобализации», которую реализуют прежде всего США.

При этом нельзя разрывать политические и собственно экономические аспекты глобализаторства США.

Фактически в период с начала 1990-х гг. до начала 2000-х гг. глобалисткий курс США колебался между двумя траекториями. Первая из них была задана администрацией Б.Клинтона, определившей в конце 1990-х гг. стратегию и задачи «программирующего лидерства» по отношению к миру и, прежде всего, к его наиболее развитой части — союзникам США. Не выстраивание собственной империи (против чего предупреждали в США многие, от П.Кеннеди и Р. Никсона до 36. Бжезинского), но мягкий по форме (хотя и жесткий по сути) дирижизм, основанный на изучении негативного опыта истории Рима и уроков его трансформации из республики в империю с последующим падением. При этом предусматривались опора на союзников и государства-партнеры США (включая Российскую Федерацию), предпочтение неформальных методов формальным — но по возможности с опорой на институты и процедуры демократии (и на те компоненты мировой политики, которые могут быть признаны таковыми хотя бы внешне). С политологической точки зрения, этот был подход ближе всего к траектории, объективно ведущей к становлению олигархического миропорядка: хотя такая цель администрацией Б. Клинтона не ставилась, и до появления какого-либо мирового порядка было далеко. С приходом к власти республиканцев эту линию сменил курс на односторонние, притом военно-силовые действия США, пиком которых (к 2007 г.) стала операция в Ираке. Характерно стремление формировать закрепление неформального глобального лидерства этой страны как миропорядка де-факто. Пока эта попытка удалась не полностью, но стала существенным шагом в направлении создания такого порядка. Возврат США к сотрудничеству с ООН по решению вопросов в отношении Ирака был призван закрепить ранее достигнутые результаты и не свидетельствует о принципиальной ревизии курса. Представляется естественным, что США в любой ситуации хотели бы гарантировать себе согласие хотя бы с основными союзниками, совместные с ними действия, но и возможность осуществления при необходимости односторонних акций, формально поддерживаемых глобальным демосом, с последующим подтягиванием к ним всех союзников, главных партнеров и ООН.

К настоящему времени вполне определенно (при всех нюансах) просматривается однополярная природа той модели глобализации, из которой исходит руководство США. В иной формулировке можно говорить о глобализирующемся «американоцентричном мире. Премьер-министр Великобритании Т. Блэр был одним из первых, кто определил этот вариант развития процесса глобализации как благожелательную глобальную гегемонию. В настоящее время существует целый спектр различных оценок места и роли США в глобализационном процессе — более мягких, умеренных (взвешенных) и жестких оценок. В жестких оценках речь идет об однополюсной природе глобализации, в рамках которой США (вместе с избранными союзниками) выступают против остального мира, и речь фактически уже идет об американском неоимпериализме.

При всей кажущейся чрезмерной категоричности данного подхода в нем присутствует в принципе достаточно верная оценка реально происходящих в мировой экономике и политике событий. Это в определенной степени подтверждается положениями, которые развивают весьма авторитетные политики и экономисты США.

Так, в прессе США приводилось весьма красноречивое высказывание одного высокопоставленного чиновника: «Если Америка хочет, чтобы функционировал глобализм, она не должна стесняться вести себя на мировой арене в качестве всесильной сверхдержавы, каковой она на самом деле и является. Невидимая рука рынка никогда не действует без невидимого кулака. Макдональдс не может расцветать без Макдональд-Дуглас, производителя Р-15. И невидимый кулак, который поддерживает безопасность технологий Силиконовой долины, называется армия, флот, ВВС США». Не менее цинично и определенно выглядит высказывание бывшего госсекретаря США Г. Кисинджера о том, что глобализация —просто иное название продвижения интересов США в мире. Таким образом, здесь снимается глобалистский камуфляж и становится ясной принципиальная направленность политики глобализации со стороны США.

Неудивительным в этой связи представляется тот факт, что многие исследователи проблем глобализации, прежде всего из развивающихся стран, связывают понятие глобализации с понятием американизации многих сторон общественной жизни стран современного мира. И совершенно неудивительным представляется факт развития таких течений общественной мысли, как антиглобализм и альтерглобализм.

Анализ указанных направлений экономической науки (гиперглобализма, скептицизма, трансформационного направления, антиглобализма и альтерглобализма) лишний раз показывает, насколько сложным, неоднозначным и противоречивым явлением выступает процесс глобализации мировой экономики. Он имеет свою логику и диалектику развития. Дальнейшее развитие процесса глобализации будет зависеть от того, насколько всестороннее и последовательно не только ведущие страны мира, но и развивающиеся страны и страны с переходной экономикой будут отстаивать свои национальные интересы, а наиболее авторитетные международные организации (прежде всего системы ООН) будут на практике стремиться к формированию системы действительно справедливых международных отношений.

Контрольные вопросы и задания

1. Раскройте основные положения представителей гиперглобалистского направления современных теорий глобализации.

2. Каковы основные научные аргументы представителей скептического направления современных теорий глобализации?

3. Какие проблемы и противоречия процесса глобализации отмечает

Дж. Стиглиц в работе «Глобализация: тревожные тенденции»?

4. Покажите специфику теоретических положений представителей трансформационного направления по сравнению с гиперглобалистским и скептическим направлениями современных теорий глобализации.

5. Раскройте соотношение основных положений антиглобализма и альтерглобализма. В чем эти положения совпадают и в чем они принципиально расходятся?