11.1. Россия и Иран: новая реальность

Иран постепенно укрепляет свои геополитические позиции на ближнем и Среднем Востоке, в Средней Азии, в России и начинает налаживать контакты с Западом. В декабре 1997 г. в Тегеране прошло Восьмое совещание в Верхах государств - членов Организации Исламская конференция, нормализовавшее отношения Ирана с арабскими странами, видевшими со времен свержения проамериканского режима шахиншаха Мохамеда Реза Пехлеви в ходе революции 1979 г. в персидском соседе источник экспорта радикального ислама пуританского толка.

Кроме того, один из первых руководителей государства на этом совещании в интервью американской компании СНЫ дал ясно понять, что «используя разумный диалог (с США), мы мо­жем приблизиться к миру, безопасности и спокойствию»¹. Улучшение отношений Ирана с ближайшими и дальними стра­нами говорит об отказе от идеологизации внешней политики. Какие векторы ее развития предпочтет наш южный сосед? Это далеко не праздный вопрос. Объективно геополитическое поло­жение двух стран толкает их навстречу друг другу. Но комбина­ций построения геополитических сил в важнейшем геостратеги­ческом регионе планеты может быть очень много. Это понимают как ближние соседи, так и Запад. Со стороны США делаются постоянные попытки перехватить инициативу. Американцы ре­ально мыслят и понимают, что в XXI в. Иран будет лидером в Северо-Западной Азии, включающей Ближний и Средний Вос­ток, Афганистан и Пакистан, Центральную Азию. Другие полити­ки видят Иран как новый полюс силы, раскинувшейся от бывшей Советской Центральной Азии (Таджикистан, Узбекистан) и Се­верного Афганистана, т. е. от Тебриза на западе, до Карачи — на востоке, общей площадью более 2 млн. кв. км.² По мыс­ли А.В. Митрофанова,

В этой целостности сольются многие народы и государства, имеющие тысячелетнюю общую культуру и государственность³.

Сейчас же современное положение стран и народов этого субрегиона играет на Турцию (как члена НАТО), и на весь за­падный альянс в целом. С этим тезисом можно согласиться, но вот другое положение, выдвинутое тем же автором, можно по­ставить под сомнение:

объединение Великой Персии дает необходимую стабильность на на­ших южных границах; исключает вмешательство США в дела на Сред­нем Востоке; делает этот регион зоной безопасности для живущих здесь народов, включая туркмен и узбеков, издавна тяготеющих под длань Персии⁴.

К концу XX в. международная ситуация сложилась таким образом, что все главные геополитические фигуры на Ближнем и Среднем Востоке — Иран, Пакистан, Афганистан, Ирак, Из­раиль и Турция — находятся на перепутье: ни мира, ни войны. В результате сложного действия различных сил отношения Ира­на с Турцией и США к концу XX в. улучшились, а с Израилем и Ираком — ухудшились, Турция и Израиль отдалились от России.

Ирак и Иран — сблизились. Итак, видно, что Иран объективно притягивает интересы России и США. Но у России в этой южной игре есть свои явные преимущества; она не строит свою политику исходя из идеологических соображений, не ста­вит ее в зависимость от тонкостей внутриполитической борьбы в Тегеране.

Укреплять геополитическую дружбу с персами нам надо в силу объективных причин. Благодаря умелому применению идей Мэхена, Спайкмена и др. — «стратегии анаконды» (все душащей огромной змеи) — США отсекли от Хартленда прилегающие к нему моря и береговые территории «внутреннего полумесяца», американцы свели к минимуму выходы России к Черному и Балтийскому морям, далеко отбросили от Индийского океана, загнали в глубь континента (потеряны Центральная Азия и Закавказье). Современное геополитическое положение государств Центральной Азии и Закавказья очень нестабильно, направленность их внешней политики неясна. Объясняется это в немалой степени этническим разнообразием устремлений: туркменов, азербайджанцев, каракалпаков, киргизов, хотя на их образ жизни и мыслей оказало большое влияние пребывание в составе Российской империи и в Советском Союзе. В экономическом, финансовом отношении они также в основном зависели от России и Советского Союза. Это был исключительный случай в мире, когда метрополия кормила, поила, учила народы своих окраин.

Кроме того, велика взаимозависимость стран этого региона. Например, Казахстан связан с Россией десятками, если не сотнями жизненных артерий. Но с Турцией и другими тюркоязычшыми странами он связан этнически и культурно. Его стратеги­ческим партнером в Каспийском бассейне (нефть, газ) стал Азербайджан. Выход на ближневосточные рынки Казахстан полручает через стыковку железных дорог с Туркменией. С Узбеки­станом и Киргизией у него единая энергетическая сеть, с Китаем — огромный участок стратегически важной границы.

Китай и Иран так же, как и Россия, объективно заинтересо­ваны в ограничении влияния атлантизма в государствах Цен­тральной Азии: кладовой природных ресурсов и рынке сбыта. Кроме того, Иран — это еще выход для России к теплым морям через «проливы — государства»; занимая стратегическое положение по отношении к Пакистану — важному звену в «кольце Анаконды» и к прибираемому Пакистаном к рукам Афганиста­ну, Тегеран сможет помочь России прорвать удушающие объятья западной «змеи». Далее, Иран может противодействовать тем странам на Ближнем Востоке, которые находятся под контролем НАТО: Саудовской Аравии (источник ваххабизма), Турции (пантюркизм), Израилю (постоянная агрессия). Иначе подклю­чение тюркоязычных народов на территории бывшего СССР к геополитическим усилиям Турции привело бы их к использова­нию в качестве «санитарного кордона» против Ирана и России. Мировая практика знала такие примеры.

Другой объективный фактор, сближающий интересы наших двух государств — Иран - одна из самых полиэтнических стран мира и этническая напряженность не обошла его стороной. На северных рубежах (а у РФ - на южных) два конфликтных очага: афгано-таджикский и кавказский. Обе страны заинтересованы в их умиротворении. В геополитическом плане в развитии этих конфликтов, протекающих в «дуге нестабильности», охватываю­щей регионы Северной Африки и Северо-Западной Азии, заин­тересованы прежде всего США и Европа. Они постоянно под­держивали и поддерживают, разжигают очаги напряженности, войны между арабами и израильтянами, армянами и азербай­джанцами, грузинами и осетинами, курдами и турками; не пре­кращаются конфликты в Таджикистане, Афганистане, Кашмире, Югославии, обостряется положение на Северном Кавказе: и Дагестане, Ингушетии, Северной Осетии и т.д.

Иран, как и Россия, делает упор на посреднические функ­ции; именно так и поступает он в армян о-азербайджанском конфликте и в гражданской войне в Таджикистане, В обоих слу­чаях он добивался баланса сил противоборствующих сторон Конечно, исламский Азербайджан ближе Тегерану, чем Арме­ния. Иран и Турция «борются» за Баку, заинтересованы в его закреплении в сфере своего влияния. Турция смогла добиться того, что в Азербайджане кириллица была заменена латиницей, а не арабской вязью (шрифтом). Но исторически (в ретроспек­тиве и перспективе) у Ирана больше оснований для усиления своего влияния в Азербайджане. До присоединения к Россий­ской империи современный Азербайджан находился в составе Персии. И сейчас в Иране проживает более 15 млн. азербай­джанцев, тогда как в самом Азербайджане — 6 млн. человек. И там, и там исповедуют ислам шиитского толка. Но Иран не предъ­являет каких-либо претензий на территориальную целостность Азербайджана. При присоединении последнего к Персии был бы нарушен сложный демографический и социальный баланс.

Долгосрочные геополитические интересы Ирана и России во многом совпадают в армянском субрегионе, который мы рассматриваем шире, чем территория нынешней независимой Армении. Для России это традиционный православный союзник, в 301 г. н. э. объявивший христианство государственной религией и учредивший первую автокефальную церковь. С Персией армян связывают многие исторические интересы: суть их во многом лежит в долговременном соперничестве Ирана и Турции. Последняя, нанеся огромную рану армянам в 1915 г., когда считанные дни было вырезано, убито около 1,5 млн. предста­вителей православных, остается для армян самым неприязненным субъектом внешних отношений. И, конечно, взаимная не­приязнь к туркам делает Иран и Армению геополитическими союзниками. Вот почему Тегеран активно поддерживает интересы Армении и особый статус Нагорного Карабаха.

Не менее важно и то, что Армения, находясь в зоне российского влияния, может контролировать и активно воздействовать реализацию проекта начала XXI в.: предполагаемое строительство нефтепровода Азербайджан - Грузия - Турция. Сейчас армянские вооруженные силы, находящиеся почти на 40% тер­ритории Азербайджана, — важный рычаг воздействия на внеш­нюю политику Баку. Москва, безусловно, объективно заинтере­сована в жесткой увязке карабахского вопроса и нефтяного про­екта, поддерживая Армению, которая к концу XX в. еще не признана Анкарой как независимое государство и Турция не имеет северным соседом дипломатических отношений.

Кроме того, Турция неоднократно проводила у армянских эаниц военные учения, призывает ввести на территорию Нагорного Карабаха, Чечни, Дагестана, Ингушетии, а в перспективе всего Северного Кавказа войска НАТО, что, естественно, со­вершенно неприемлемо для России и стран Центральной Азии. Баку подвергается мощнейшему давлению США, поэтому его решения чаще всего идут во вред собственным геополитическим интересам и склоняются в пользу Турции. Например, Иран так не был допущен к азербайджанскому каспийскому проекту под давлением США Азербайджан и Грузия подписали соглашение в военной сфере как между собой, так и с Турцией. Наметились контуры военно-политического союза между Азербайджаном, Израилем, Турцией. Другими словами, идет сложная гостратегическая игра, где Россия может чувствовать себя уверенно только в Армении, так как военные базы и российские пограничные войска из Грузии будут окончательно'выдворены, как только РФ перестанет играть важную роль в грузино-абхазском конфликте.

Схожи российско-иранские геополитические интересы в Таджикистане, который является единственной республикой Центральной Азии, где говорят на фарси (как и в Иране). В Душанбе действует фонд имама Хомейни, оказывающий значи­тельную гуманитарную помощь Таджикистану. Помогает Таджи­кистану и Россия. Соединяют усилия двух стран-соседей в этой геостратегической точке еще и экономические интересы. Если сформулировать проблему экономических интересов России и Ирана относительно геополитически важных для обоих государств стран-проливов, то она может прозвучать так: России важно не допустить влияния атлантизма на Иран и направить сырьевые потоки из госу­дарств Центральной Азии через иранскую территорию.

Геополитические отношения стран складываются из многих компонентов, среди которых немалую роль играет экономиче­ский. Иран, наш исторический сосед, — страна с уникальным исламским государственным строем, где проживает более 60 млн. человек, а валовой продукт составляет 100 — 120 млрд. долл. Как никакая другая страна на Ближнем и Среднем Восто­ке Иран располагает богатейшими природными ресурсами: одни из крупнейших месторождений в мире нефти и газа, большие залежи металлических руд (железа, меди, цинка, свинца, хроми­тов, марганца), огромные запасы строительного камня, гидроре­сурсов. Среднегодовой темп прироста ВВП с 1989 по 1998 гг. превысил 5%. В основе его увеличения лежит рост в производи­тельных отраслях, прежде всего в обрабатывающей промышлен­ности, металлургии, энергетике, транспорте. Экономика страны планируется, особенно инвестиции. Почти четверть ВВП реин­вестируется в экономику, что говорит об инвестиционной, при­влекательности страны.

Большая часть валютных поступлений Ирана — доходы от продажи сырой нефти — в среднем 14 — 15 млрд. долл. в год. Размер ВВП на душу населения составляет около 2 тыс. долл. б год. Эффект роста ВВП был снижен в 80-х годах из-за высокого прироста населения страны - до 3,1% (один из самых высоких в мире), но в 90-х годах прирост населения значительно снизился и к концу XX в. составил 2% в год. Один из показателей соци­ального состояния общества — детская смертность — резко сни­жена. Врачебная помощь населению в основном бесплатная, уровень грамотности — 90% — один из самых высоких показате­лей не только в Третьем мире, но. и на планете. Следовательно, любому непредвзято мыслящему политику, ученому видно, что политическая и социальная ситуация в стране стабильная и она имеет мощный потенциал, подкрепленный динамичной демо­графической структурой: половина всех иранцев — моложе 15 лет, и в ближайшие десятилетия население страны будет бы­стро увеличиваться. При условии прекращения международной изоляции, активизации внутреннего потенциала прогнозируется рост темпов прироста ВВП с 5% до 8 - 10% или выше. Этому, безусловно, способствуют принимаемые на пять лет планы эко­номического развития. Особенно большое внимание уделяется в них нефтегазовым отраслям. Определенные трудности для инвесторов представляет принятый в США закон Амато. По этому закону даже неамериканские компании могут быть подвергнуты санкциям, если их инвестиции в нефтегазовые отрасли составят более 40 млн. долл.

В стране созданы развитая нефтяная промышленность, неф­тепроводы и терминалы в Персидском заливе. С геополитиче­ской и геостратегической точек зрения это имеет большое значение для России. Нефтяной промышленностью командует го­сударство, представленное Иранской нефтяной национальной компанией. В связи с освоением Каспийского и других место­рождений нефти и газа Иран заинтересован не только в инве­стициях, но и в технологиях, оборудовании, связанных с морским бурением. Наш южный сосед занимает третье место в мире по запасам газа и полон желания сделать эту отрасль экспорт­ной. Из ближайших геополитических соседей только Россия по объективным причинам, а к ним можно причислить прежде всего геостратегические и технологические возможности, способна и заинтересована в оказании помощи Ирану, особенно в освоении месторождения Южный Парс. Кроме того, РФ — ре­альный претендент на строительство и обслуживание комму­нальных газовых сетей, газохранилищ, на реализацию програм­мы газового конденсата, сжиженного газа. Другие соседи Ирана (например, Турция, при своей проатлантической политике вряд ли пойдет на сотрудничество с персами, боясь сурового окрика из-за океана, Туркмения, Азербайджан больше ориентируются на Турцию, Запад) не располагают соответствующей технологической, научной базой и производственными мощностями.

Стратегическая цель России по отношению к Ирану — сочетание торгового партнерства с инвестиционным. Такое партнер­ство может быть реализовано в строительстве, разработке техни­ческих проектов, в горнодобывающей, легкой, пищевой промышленности, транспорте. Особенно заманчиво выглядело бы сотрудничество в области транспорта. От развертывания транс­портных магистралей выиграют и Россия и Иран. Последний может служить мостом между Западом и Востоком, Севером и Югом. Существуют даже такие грандиозные проекты, как:

для России будет важно осуществить совместное строительство ка нала, соединяющего Каспийское море с Персидским заливом⁵.

Во всяком случае отражением объективной потребности в сотрудничестве стало подписание в 1997 г. министерствами транспорта России и Ирана документов по перспективной программе: обустройство маршрута Север — Юг (Хельсинки — Мо­сква — Волгоград — Астрахань — Энзели — Ноушехр — Бендер, Аббас). Принято решение о строительстве обводной дороги (автомагистрали) вокруг Каспия, о совместном судоходстве на Каспии с обустройством портов в Астрахани, Ноушехре и Энзе­ли. Для строительства порта в Оля на Каспии создана совмест­ная российско-иранская компания. Перспективным может ока­заться участие РФ в энергетических программах соседа. На ко­нец XX в. из 50 тыс. деревень электрифицировано немногим более 30 тысяч. Тем более, что Иран активно поддерживает го­сударственные компании, участвующие в названных проектах и имеющие громадные финансовые средства.