2.4 Шведская модель

Во многом шведская модель экономики основывается на осмыслении "шведской" модели, которая была сформирована в конце 60-х гг. и имплементирована в соседние с этой страной государства, хотя и сохранили определенные социально-экономические различия, однако четко придерживались основных методологических постулатов, "шведского социалистического подхода", важнейшими из которых были:

- реализация политики полной занятости;

- выравнивания доходов населения за счет новой налоговой модели;

- высокий удельный вес государственного сектора экономики, который на тот период был фактором национальной стабильности;

- перераспределение бюджетных средств в пользу многочисленных социальных программ;

- доступность социальных гарантий всем слоям населения (образование, здравоохранение);

- усиленное влияние профсоюзов на все сферы общественно-экономической жизни страны.

На протяжении 90-2000-х гг. доходы правительства Швеции росли опережающими темпами, что вело к развертыванию все новых и новых социальных программ. Уровень безработицы был самым низким во всем западном мире и равнялся в этот период около 1%. По стоимости промышленной продукции на душу населения страна занимала первое место в Европе, а по темпам наращивания ВВП уступала только Японии.

Именно в этот период о шведский феномен экономического развития заговорили во всем мире, называя его "патриотизмом благополучия", или "моральным империализмом". Большое значение имело также пребывание у власти Социал-Демократической рабочей партии, во всех программных целях которой преобладало лозунг социальной справедливости.

В рассматриваемый период, в Швеции активно развивался процесс децентрализации системы производства, прежде всего проявился в том, что, с одной стороны, государство не вмешивалось в производственную деятельность фирм, а с другой - быстрый рост "экономических успехов" частного сектора и соответствующих поступлений налогов вело к значительной концентрации бюджетных средств, которые перераспределялись в пользу населения.

Довольно специфическим является регулирование отношений между трудом и капиталом, которое сохранилось и сейчас. Еще в 1938 г. в городке Сальтшебадене было подписано соглашение между профсоюзами и предпринимателями, которая четко закрепила паритетные основы компромисса между первыми и вторыми. С течением времени "дух Сальтшебадене" превратился в довольно своеобразную философию, согласно которой оба участника прилагали немалые усилия для сокращения разницы в доходах лиц с высокой и низкой зарплатами (в конце 2008 она была доведена до 15%, что стало негативным фактором нивелирования "денежной оценки "количества и качества труда, обесценивание намерений определенной части шведов по самосовершенствованию).

Оценивая специфику шведской модели экономики, чрезвычайно важным моментом является ее идентификация. Если в первые послевоенные годы пытались использовать основные арсеналы кейнсианской системы макроэкономического регулирования, то уже в начале 1950-х гг от них отказались прежде всего потому, что традиционная дилемма: "или высокая инфляция и низкая безработица или наоборот" - не имела в стране альтернативы за значительного недостатка трудовых ресурсов и жесткой позиции профсоюзов, которые умело манипулировали дефицитом трудовых ресурсов, возникшего в стране. Неудачные попытки правительства по замораживанию зарплаты в 1940-50-х гг привели ведущих экономистов к мысли, что такие кейнсианские методы малоэффективны, а иногда даже вредными для Швеции. Затем возникло новая система регулирования рынка труда, известная под названием "модель Рена-Мейднера" по фамилиям известных шведских аналитиков, которым была поставлена задача оптимизировать соответствующие отношения в экономике. Основными инструментами реализации было использование налоговых и денежных ограничений, которые сдерживали цены на достаточно низком уровне, что вынуждало предпринимателей и профсоюзы отказаться от механизма инфляционного роста заработной платы. Меры, которые поддерживали совокупный спрос, оказались эффективными и относительно выборочной поддержки депрессивных регионов (чуть позже Швеция вместе с Финляндией отстояла свое право на получение системной помощи из структурных фондов ЕС для территории, имеющие низкую плотность населения), некоторых значимых для экономики отраслей и тех социальных групп населения, пострадавших в результате структурных изменений в экономике, которая была обусловлена изменением мировой конъюнктуры на товары и услуги. Такие меры сделали рынок труда в стране гибким и таким, что четко ориентировался на реальные социальные гарантии.

Вступление Швеции в Европейский Союз и специальные меры правительства страны по снижению налогов и социальных трансфертов, применение ряда монетаристских мер в кредитно-финансовой политике государства привел к тому, что уже в начале ХХI в. системный кризис шведской экономики удалось преодолеть. По состоянию на начало 2000 г. ежегодный уровень инфляции в стране составил уже 0,8%, в 2009 г. - 1,7%, в 2010 г. - 2,9%, что соответствовало классическим уровням европейской монетарной модели. Бюджет 2010 финансового года был уже профицитным. Ежегодный рост ВВП в 2010 г. составило 3,6%, в 2011 г. - 4,6%, в 2012-м - 4,4%., а уровень безработицы по состоянию на январь 2013 г. оказался значительно меньшим, чем в Европейском Союзе - лишь 5,3%.

Шведская модель экономики тесно связана с европейской, о чем ярко свидетельствует внешняя торговля. Так, на страны Европейского Союза приходится 53,6% экспорта и 60,3% импорта (2012 г.), что является меньше 62-64-процентную долю других членов, однако не выходит за традиционные для ЕС рамки в 50-70% .

Вместе с тем, даже и сейчас в стране самая высокая в мире зарплата за час труда, расходы на образование всех уровней составляют более 7,65% ее ВНП, на здравоохранение - 7,6%, а расходы, направленные на "социальную безопасность "(пенсии, страхование, помощь женщинам и т.д.), достигли в 2011 г. 34,8% ВНП - высшего в ЕС уровня.

Приведенные выше цифры ярко свидетельствуют, что Швеция, которая преодолела структурный кризис. в целом сохранила одни из самых высоких в мире социальные стандарты жизни населения и является мировым лидером по гармонизации интересов правительства, предпринимателей и населения, хотя в последнее время в стране имеет место переход от неокейнсианских методов регулирования экономики в неолиберальных.

Вывод к 2 главе

Итак, американский опыт уже неактуален, он был бы кстати сразу после дефолта, когда потерпел крах первый, гайдаровский этап реформ, за одним исключением: стремление Рузвельта улучшить соотношение цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию (в идеале - восстановить паритет 1909-1914 гг.) очень актуально для нашего сельского хозяйства, особенно в условиях мирового продовольственного кризиса.

Некоторые авторы отмечают и полезность американского опыта в том плане, что с 1933 г. там запрещено одновременное владение контрольным пакетом акций банка и промышленного предприятия.

А вот немецкий и японский опыт весьма интересен в плане ликвидации крупных корпораций, при этом их не национализировали, как предлагают многие у нас, а разбили на более мелкие, а значительную часть их акций передали гражданам (со скидками тем, кто мало зарабатывает). Думаю, что в наших условиях часть акций крупных компаний можно раздать и бесплатно - люди заслужили за десятилетия практически дармового труда. Вообще, очень ценен опят Германии и Японии в плане антимонопольного законодательства. Вспомним также, как японская государственная электрическая компания "Ниппон Хассодэн" приватизирована и разбита на 9 компаний; не пришло ли время аналогичным образом поступить с нашим "получастным" монстром - РАО ЕЭС?

Весьма важен в преддверии введения частной собственности на землю и опыт аграрной реформы. Напомню, что все земли, принадлежавшие горожанам, подверглись принудительному выкупу. Всем сельским землевладельцам, не обрабатывавшим землю, оставили по 1 га земли, всем обрабатывающим - по 3 га. Остальное было объявлено излишками, подлежало принудительному выкупу и продаже всем, кто хочет заниматься сельским хозяйством. В итоге 77% ранее арендовавшейся земли было перераспределено.